Реферат: Блаженная Урсула Ледуховская

Реферат: Блаженная Урсула Ледуховская

Урсула Ледуховская родилась в Австро-Венгрии в 1865 году, при крещении девочку назвали Юлией. Ее отец, граф Антоний Ледуховский, был польским эмигрантом, а мать Жозефина Салис-Зизерс швейцарской подданной. Надо сказать, что семья Ледуховских весьма известна в Польше. Дед Юлии был знаменитым генералом, а дядя Мечислав - кардинал, архиепископ Гнезненский и Познаньский, был примасом Польши. Не отставало по известности и влиятельности от своих предков и молодое поколение семьи Ледуховских. Старшая сестра Юлии - Мария Тереза (причисленная к лику блаженных в 1975 г.) является основательницей монашеской Конгрегации св. Петра Клавера для африканских миссий, а младший брат Владимир был достаточно влиятельной фигурой в Обществе Иисуса, а с 1915 г. являлся генералом этого монашеского ордена. Стоит отметить, что дворянское происхождение, известность и влиятельность родственников порой помогало, а порой изрядно мешало будущей святой.

Но вернемся к детству Урсулы, тогда еще Юлии. Из-за банкротства предприятия, в акции которого были вложены деньги Ледуховских, семья переехала в местечко Липница Мурована на юго-востоке Польши. К слову сказать, в этой затерявшейся среди холмов деревеньке родился блаженный Симон из Липницы - францисканец. По воспоминаниям современников Юлия в это время прекрасно говорила по-французски, по-немецки и не очень хорошо по-польски, что создавало трудности для общения на, хоть и принадлежавшей Австрии, но польской территории.

В 1886 г. Юлия ушла в краковский монастырь урсулинок, где получила новое имя - Урсула от Иисуса. В 1904 г. она стала настоятельницей этой обители. Сила духа, как и желание перемен, дающих возможность расширить апостольскую деятельность, присущие Урсуле, помогли ей добиться разрешения на изменение Устава своей монашеской общины. Вследствие чего началась активная деятельность монахинь некогда созерцательного монастыря среди мирян.

Вскоре в краковскую обитель пришло письмо из столицы Российской Империи от настоятеля собора св.Екатерины Александрийской о.Константина Будкевича. В нем сестрам предлагалось взять на себя руководство женским интернатом при этой петербургской церкви. Сестра Урсула отправилась в С-Петербург, чтобы на месте решить: соглашаться ли на это предложение. Несмотря на долги, которыми был обременен интернат, с.Урсула решила принять на себя руководство этим заведением. В середине лета 1907 г. настоятельницей краковского монастыря была избрана другая монахиня - дорога в город св.Петра для Урсулы Ледуховской была открыта. 31 июня в день св.Игнатия Лойолы она отправилась в Санкт-Петербург, оставив монастырь, в котором провела 20 лет своей жизни.

В 1907 при церкви св.Екатерины Александрийской было 4 типа школ: 8-годичная мужская гимназия, женская гимназия, начальная школа для девочек из бедных семей и женское профессиональное училище. Преподавание во всех школах велось на русском языке, за исключением Закона Божия, который преподавался на языках учащихся в школах детей. Так же при женской гимназии существовал интернат, в котором жили девушки из других городов. В этой женской гимназии было около 600 учениц. Из них в интернате жило около 70 девушек, в основном из Литвы, Латвии и Белоруссии. И если дела в гимназии шли успешно, то судьба интерната оставляла желать лучшего, на нем висел огромный долг, и даже рассматривался вопрос о закрытии интерната. Именно его и должна была взять под свое руководство с. Урсула.

"Кажется, в день св.Магдалины, 22 июля по старому стилю, прибыли мы в Петербург", - писала сестра Ледуховская. "Я взялась за изучение русского языка и штопку одежды для учениц, которых в основном одевало руководство интерната. Время до конца августа прошло спокойно - смотрела за ремонтными работами". Вскоре приехали еще две монахини и госпожа Алина Заборская, желавшая вступить в монастырь. Именно она должна была встать во главе интерната, а матушка Урсула Ледуховская стала настоятельницей этой небольшой монашеской общины.

Осенью началось обучение в гимназии, интернат заполнился ученицами. Все оказалось гораздо сложнее, чем предполагалось. "Наше задание было нелегким. Дети, особенно старшие ученицы, относились к нам с предубеждением, большая часть преподавательниц так же, и польская колония то же не облегчала работы, смотря на нас критически. Мы были для них чересчур католическими ",- писала в своих воспоминаниях Мать Урсула.

Вот еще один отрывок: "Много было неприятностей со стороны польской колонии. Чего только не выдумывали против нас, даже не поверишь! Вот небольшой пример. Однажды вечером приходит ко мне дама из общества, очень сладкая, вежливая, уверяет, что к нам благожелательна, но больно ей оттого, что все рассказывают о нашей "монашеской узости".
- В чем дело? - интересуюсь...
- Видите ли, говорят, что ученицы в часовне носят на голове какие-то твердые капюшоны со стенками, что бы одна другую не видела. Это ведь как-то странно...
- И это все, - спрашиваю я...
- Только это...
- Пойдемте со мной, я покажу Вам эти страшные капюшоны, сами и оцените. Приходим в часовню. Вынимаю из коробки легкие вуали, которые дети носят во время Мессы. Они им очень идут, и они их так любят...
- Вот эти капюшоны...
- Как так. Но они даже очень симпатичные, красивые. Как можно так преувеличивать!
Моя дамочка возмущена. Я же смеюсь, так как уже привыкла к подобным и даже более горьким сплетням".

Зимой 1908 года был канонически утвержден независимый дом монашеской общины урсулинок в Санкт-Петербурге с правом принятия в новициат. Все это происходило в полной секретности, так как в Российской Империи была запрещена деятельность монашеских организаций. Сестры были одеты в мирскую одежду и не афишировали своей принадлежности к монашеской конгрегации. Это, впрочем, не помешало увеличению общины - в конгрегацию урсулинок вступили две преподавательницы гимназии при соборе св. Екатерины, что еще раз подтвердило изменение отношения к сестрам.

Лето 1908 года сестры и несколько учениц провели в Финляндии в Терийоки, в снятом на каникулы доме около католической церкви. Так же мать Урсула купила виллу недалеко от Сортовалы, в лесной тиши и достаточно далеко от поселений. Вскоре эта местность была названа сестрами Мэрентяхти, что в переводе с финского значит Звезда Моря. Будущее показало, что это было весьма удачное приобретение.

Учебный 1908/09 год прошел достаточно спокойно: работа с детьми, уроки. В интернате была основана конгрегация Детей Марии для учениц интерната. Вскоре появились еще две: для студенток и для девушек из города. Лето сестры, дети и несколько дачников провели уже в имении урсулинок в Мэрентяхти. Матушка Урсула писала: "Перед нами безбрежное море, каждый раз разное- то лазурное, то розовое, черное, белое, то спокойное как стекло, то бурное. За домом огромная открытая площадка, окруженная лесом. Часовня очень бедная, но в ней Господь Иисус. Как отличается от Терийок. Здесь пространство, море, свет, спокойствие"!

В Петербурге кроме работы с детьми в интернате мать Урсула Ледуховская наладила контакт с кругами русских католиков, пытаясь как-то помочь им. Но сложившаяся ситуация внутри Католической Церкви, а так же отношения Католической Церкви и Российского государства не дали осуществить намеченные грандиозные планы. Впрочем, вот что об этом пишет сама Урсула Ледуховская: "Отец настоятель св.Екатерины пробовал в своей церкви ввести каждое воскресение проповедь по-русски, что было вещью правильной и необходимой для все время увеличивающейся общины русских католиков. Кажется, две такие проповеди прозвучали, но архиепископ их запретил. По этому поводу было большое недовольство. Это должно было разочаровать русских католиков и оттолкнуть их от католичества.

Я предложила, что организую на Петербургской стороне фребловский сад для детей из семей интеллигенции и открою домовую часовню для русских католиков. Я планировала, чтобы там как один, так и другой обряды - латинский и греческий - нашли место. Русские женщины очень обрадованы. Одна в радости своей так говорила, как сейчас это помню: "Наша матушка всех нас в одно склеит"!

Прежде всего, необходимо было получить разрешение на часовню от российского правительства. Написала в прошении, что на Петроградской стороне нет ни одной католической церкви. И неожиданно быстро получила разрешение. Всеобщая радость, но необходимо еще получить позволение от епископа. Пригласила к себе митрополита. Приехал к нам вечером, с ним о. Будкевич и каноник Островский. Был, кажется, и отец Урбан. То есть те, кому это дело на сердце лежало. Священники ждали внизу, я же пошла с архиепископом в канцелярию. И начался долгий, долгий разговор. До сих пор не понимаю, как католический епископ - добрый, благочестивый, усердный епископ - мог таким образом смотреть на этот вопрос. Не хотел разрешить, чтобы русские в самой столице России имели проповеди по-русски. Говорил, что эти требования рождаются от гордости. Есть у них Господь Иисус в Пресвятых Дарах - должно хватить. Впрочем, могут читать французские книги, поскольку нет еще католического перевода Евангелия на русский язык. Ни за что не даст разрешения на эту часовню для русских! Все, что можно было сказать, я с полным почтением сказала. Опираясь на поручение Господа Иисуса, проповедовать Евангелие всем народам, на работу миссионеров и т.д. Ничего, ничего! Не знаю, сколько длилась эта словесная битва, в конце концов я призналась, что проиграла. "Верю, что ныне такова воля Божия, но позже может Господь Бог даст иной свет - сказала - поддаюсь Вашей воле". Российское правительство дало разрешение на часовню, а католический епископ запретил".

История на этом не закончилась. Сторонники русских католиков, среди которых был и иезуит о.Ян Урбан, много сделавший для католиков восточного обряда, стали писать рапорты в Рим, жалуясь на митрополита Аполинария Внуковского. Вскоре из Ватикана пришло суровое письмо в адрес архиепископа. Владыка заболел, и как вспоминают, не редко восклицал: "Ах, этот о.Урбан, эта матушка Ледуховская"! Через некоторое время престарелый архиепископ скончался. Этот конфликт и письма в Рим, как и письмо из Ватикана не помогли русским католикам, зато породили недоверие и подозрение к матери Урсуле Ледуховской со стороны церковных властей, прекрасно знавших о том, что ее брат Владимир и сестра Мария Тереза были влиятельными лицами в Ватикане. Впрочем, и сам Папа Римский Пий Х охотно и с любовью принимал графиню-монахиню во время ее достаточно частых поездок в Вечный город. Каждое лето сестры и их воспитанницы проводили в имении в Мэрентяхти, которое год от года становилось всё более обустроенным и красивым. 16 июля 1910 года сестры поставили на берегу статую Богоматери Звезды Моря, сделанную на деньги присланные из Рима сестрой Марией Терезой Ледуховской. На небольшой насыпи, украшенной цветами, с венцом из звезд на голове, стояла фигура Приснодевы с вытянутыми вперед руками, как бы говорящая: "Придите ко Мне, Я успокою и помогу".

Еще в 1908 году в Терийоки Урсула Ледуховская взялась за изучение финского языка, вскоре она перевела на этот язык катехизис и некоторые религиозные песни. В часовню на Службы начали приходить финны из ближайших окрестностей. Вот, что писала мать Урсула в письме от 12 августа 1909 года: "Люд финский, притянутый тем, что я изучаю финский язык и тем, что в часовне ввела песни по-фински, в большом числе приходит на богослужения в часовню утром и вечером. С энтузиазмом поют песни, обращенные к Богоматери, супликации (прошения), и они в восторге от наших богослужений. В воскресение мы принимали у себя, вместе с финнами, епископа, который очень рад тому, что здесь видел, и будет помогать нам в наших трудах. Надеюсь, что удастся развернуть настоящую акцию в этой части Финляндии, которая в плане религии заброшена. Здесь огромное поле для работы, так как в финнах еще живет не осознанная привязанность к вере праотцов".

В сентябре 1910 года в Мэрентяхти сестры открыли школу для девочек. Сначала было всего пять учениц, но затем их количество возросло, так как на берегу Финского залива были прекрасные климатические условия, а в доме царила сердечная атмосфера.

Начало 1911 года принесло неприятности и изменения в жизнь матери Урсулы Ледуховской. Со стороны властей начались репрессии по отношению к Католической Церкви. Были проведены ревизии у иерархов Церкви, кое-кто из клира был выслан из России. Дошла очередь и до матушки Урсулы - власти прекрасно знали, что она монахиня. В школу приехал инспектор, впрочем предоставим слово самой Урсуле Ледуховской.

"Инспектор желает знать подробности обо мне и о нас. Сердце у меня бьется. На свою беду не умею врать - физически не могу, т.к. начинаю краснеть. Что ж, посмотрим, как пойдет дело. Мне сказали, что я могу не говорить, что я не монахиня. Инспектор начинает расспрашивать и вот звучит вопрос:
- Вы монахиня?
- Нет.
Но к несчастью уста произносят "нет", а лицо красное, как свекла говорит "да". Делать нечего, кроме того, как только говорить правду, поэтому поправляюсь:
- Я была и являюсь монахиней, но здесь я нахожусь в мирской одежде, как графиня Ледуховская. И вообще это ни кого интересовать не должно.
- Значит, тут нет монахинь?
- Только я, больше нет.
Это уже говорю смело".
Дело в том, что мать Урсула еще на Рождество отправила всех монахинь в Мэрентяхти, а живущие в интернате послушницы по существу монахинями еще не были. Инспектор ушел ни с чем, но история на этом не закончилась.

Церковные власти приказали сжечь все документы, по которым можно было бы догадаться, что работницы интерната являются монахинями. Тем временем в газете "Новое время" появились статьи об иезуитах и Урсуле Ледуховской с обвинениями их во всевозможных интригах. Также и государственные власти еще несколько раз пытались разузнать, есть ли в интернате монахини. "Я не раз завидовала мученикам", - писала мать Урсула. "Их спрашивали, и они могли искренне ответить и умереть за веру. Я же должна была виться как змея, чтобы никого не подставить и при этом не солгать. Худших гонений я и не могла представить".

Вскоре архиепископ Викентий Ключинский распорядился закрыть часовню при интернате, так как на нее не было дано разрешения правительства. Для сестер это было настоящим ударом. В итоге было решено, что мать Урсула должна перебраться на постоянное жительство в Мэрентяхти, что и произошло весной 1911 года. Впрочем, во время учебного года матушка каждый месяц приезжала в Санкт-Петербург, навещая своих сестер. В Мэрентяхти так же работала школа, и матушка много времени посвящала ученицам. Так же она продолжила свою работу с финнами. В округе не было врача, и матушка пригласила из Петербурга знакомую медсестру, чтобы лечить местных жителей. Ученицы шили одежду для детей из бедных семей и помогали в благотворительной деятельности. Мать Урсула много читала в это время по-фински и беседовала с приходящими в Мэрентяхти финнами о Боге, о жизни, находя для каждого слова утешения и помощи.

Безусловно, были и свои проблемы. Но они успешно преодолевались с Божией помощью. Было получено официальное разрешение на школу, ученицы блистали на переходных экзаменах в Петербурге, куда их посылали каждый год. В интернате при церкви св. Екатерины дела так же шли хорошо, но наступил трагический 1914 год, началась Первая Мировая война.

Пришел приказ, о том, чтобы Урсула Ледуховская, как австрийская подданная, покинула границы Российской Империи. Сославшись на свое польское происхождение, мать Урсула, оставив Мэрентяхти, все же смогла задержаться в Петербурге. В это время сестры предоставляют в свободных помещениях интерната на Невском кров для небольшой части беженцев с российско-германской границы.

Но все же в сентябре 1914 года Урсула Ледуховская была вынуждена уехать из России. В Петербурге остались 24 сестры из монашеской общины, впрочем, большинство из них были послушницами и кандидатками.

Ледуховcкая поехала в Стокгольм, так как он находился недалеко от России и можно было переписываться с сестрами, к тому же были надежды на скорое окончание войны, а, следовательно, можно было быстро вернуться. Однако судьба распорядилась иначе. В 1915 году все сестры покинули Петербург и выехали в Швецию. Начался новый этап в истории автономной Петербургской общины сестер урсулинок, которая затем дала начало Конгрегации Урсулинок Сердца Иисуса Умирающего. Ныне сестры из этой монашеской общины работают во многих странах Европы и Америки.

Автор Михаил Фатеев