Детство Маркса прошло в Трире, городе Рейнской области. Карл был крещен в возрасте шести лет в евангелической церкви города Трира в Пруссии по просьбе его отца, который отказался, таким образом, от семейной веры. Позже Карл сам отверг религию, заявив, как известно, что она является "опиумом для народа".

Когда Карлу исполнилось двенадцать, он поступил в местную гимназию. После окончания гимназии Маркс поступил в Боннский университет. Проучился он там недолго - всего год: поиски жизненного пути привели Маркса на юридический факультет Берлинского университета. Маркс сблизился с младогегельянцами (представителями одного из течений последователей знаменитого философа).

Начиная с 1839 года философия стала для Маркса главным делом жизни. В 1841 году его диссертация "Различие между натурфилософией Демокрита и натурфилософией Эпикура" была отмечена дипломом доктора философии. В октябре 1842 года он становится одним из сотрудников и редакторов "Рейнской газеты", чьи статьи определяют ее направленность. Он призывал к революционной борьбе за демократические свободы. Разумеется, подобные призывы серьезно беспокоили прусское правительство. Цензура "вымарывала" каждый выходивший в свет номер. Маркс тяжело переносил такое вероломство властей. "Противно быть под ярмом - даже во имя свободы; противно действовать булавочными уколами, вместо того чтобы драться дубинами", - писал он. В начале 1843 года правительство добилось своей цели, закрыло "Рейнскую газету".

В июне того же года в жизни Маркса произошло и счастливое событие: он вступил в брак с Дженни фон Вестфален. Обе семьи были против этого брака. Медовый месяц молодые супруги провели в Швейцарии. Их первенец родился в Париже.

Переезд в Париж был вызван во многом тем, что редактору слишком "неудобной" для правительства газеты сделали предложение перейти на прусскую государственную службу, Маркс воспринял это как плохо замаскированный подкуп и с негодованием отверг его.

Первый приезд Маркса в Париж - наиболее памятный и значительный. Именно в 1843-1844 годах завершился его переход на революционно-коммунистические позиции, именно тогда зародилась дружба с Фридрихом Энгельсом, сыном богатого фабриканта.

В феврале 1844 года вышел единственный номер журнала "Немецко-французский ежегодник". Маркс впервые высказал мысль о том, что коммунистическое преобразование общества - единственно реальный путь преодоления ограниченности буржуазной революции и освобождения человека от социальных, национальных и других оков.

В Париже Маркс принимает активное участие в деятельности немецкой эмиграции, сотрудничает в газете "Вперед!". Но в январе 1845 года французские власти в угоду прусскому правительству выслали редакторов и сотрудников газеты из страны. Маркс с семьей переезжает в Брюссель.

Еще в начале 1846 года Маркс организует Брюссельский коммунистический корреспондентский комитет, который поддерживал связи с комитетами и группами в Великобритании, Франции, Германии. В июне 1847 года в Лондоне при участии Энгельса состоялся первый конгресс Союза коммунистов.

Реорганизованный Марксом и Энгельсом Союз коммунистов заложил основы всей последующей истории революционного рабочего движения. На втором конгрессе союза в Лондоне им поручили написать его программу, и они ее написали. В феврале 1848 года вышел в свет знаменитый "Манифест Коммунистической партии".

Революция 1848-1849 годов стала первой исторической проверкой марксизма.

Известие о свержении парижского "короля банкиров" Луи-Филиппа вызвало бурю восторга в Брюсселе. Ликующий народ запрудил улицы. Власть тут же стянула к городу войска. Маркс, незадолго до этого получивший наследство, отдал несколько тысяч франков на вооружение рабочих. Бельгийская полиция, напуганная активной революционной деятельностью Маркса, поспешила выслать его за пределы страны. В Кёльне он приступает к изданию "Новой Рейнской газеты". Маркс и Энгельс четко определили программу печатного органа: ликвидацию прусских и австрийских государств и создание единой республиканской Германии.

В июне Маркс снова уехал во французскую столицу, но и здесь реакция продолжала его преследовать. Пришлось перебраться в Великобританию. Лондон стал для Маркса колыбелью многих теоретических разработок.

Классические выводы Маркс разработал в своем главном произведении - "Капитале". Они родились в результате многолетнего, кропотливого труда. Маркс приступил к детальному изучению политэкономии капитализма с середины сороковых годов, не без основания считая, что именно эта сфера исследования позволит ему понять специфические законы капитализма, раскрыть "анатомию гражданского общества". В январе 1859 года работа над экономической рукописью была завершена. В ней, по сути дела, заключался план создания шести книг: о капитале, земельной собственности, наемном труде, государстве, внешней торговле и мировом рынке.

У автора, однако, не было ни гроша, чтобы переслать рукопись издателю. Благодаря стараниям Энгельса рукопись попадает к издателю и вскоре публикуется под названием "К критике политической экономии.

Внимание Маркса было направлено на материальную и физическую, а не на духовную реальность. Он выделяет рабочий класс как силу, которая воплощает в себе нищету и крайнее самоотчуждение. По Марксу, сущность человека состоит именно в том, чтобы создавать вещи, но только не в рамках частной собственности. Поэтому условия существования человека должны быть изменены посредством упразднения частной собственности и системы труда, при которой происходит эксплуатация человека человеком.

Все это должно привести к освобождению людей от условий, при которых они все видят все под углом зрения рынка.

Маркс сразу же после выхода в свет своего первого экономического исследования приступает к этой работе.

В конце марта 1867 года, после почти десятилетнего труда, первый том был готов к печати. В центре исследования - отношения, складывающиеся между капиталом и трудом, буржуазией и пролетариатом.

В первом томе "Капитала" Маркс приводит высказывание журнала "Куотерли ревьюэр", характеризующее неуемную алчность буржуазии: "Обеспечьте 10 процентов, и капитал согласен на всякое применение, при 20 процентах он становится оживленным, при 50 процентах положительно готов сломать себе голову, при 100 процентах он попирает все человеческие законы, при 300 процентах нет такого преступления, на которое он не рискнул бы, хотя бы под страхом виселицы".

Наряду с титанической научной работой К. Маркс продолжал активно участвовать в революционном движении. Ему принадлежит ведущая роль в организации Международного Товарищества Рабочих - I Интернационала, учредительный съезд которого состоялся в 1864 году. Он возглавил его руководящий орган - Генеральный совет, подготовил Учредительный манифест Международного Товарищества Рабочих и Временный устав Товарищества, где изложил программные положения, в которых определил революционную направленность Интернационала и развил идеи пролетарского интернационализма.

В последние годы своей жизни Маркс с обычным усердием занимался дальнейшим совершенствованием революционной теории, формированием пролетарских партий в других странах и укреплением интернациональных связей между ними.

В течение жизни на долю Маркса не раз выпадали тяготы эмиграции. В жертву делу своей жизни, борьбе за торжество коммунизма он принес, по его собственным словам, здоровье, счастье и свою семью. На вопрос: "Ваше представление о счастье?" Маркс отвечал: "Борьба".

Жена и верный друг Дженни разделяла с мужем все горести его беспокойного бытия: скитания, нищету, яростную травлю.

После выхода "Капитала" друзья Маркса организовали публикацию в одной из газет заметок рекламного характера, что вызвало резкий протест Маркса. "Подобные вещи, - заявил он, - я считаю скорее вредными, чем полезными, и недостойными человека науки. Так, например, издатели Энциклопедического словаря Мейера уже давно писали мне и просили мою биографию. А я не только не дал ее, но и на письмо не ответил".

В начале 1880-х годов здоровье Маркса ухудшилось. За короткое время ему довелось выдержать два страшных удара. В декабре 1881 года умерла жена, а в январе 1883-го - старшая дочь Женни. Это подорвало последние силы.

14 марта 1883 года Маркса не стало. Хоронили его 17 марта на Хайгетском кладбище в Лондоне. Над могилой своего друга Энгельс пророчески сказал: "И имя его, и дело переживут века".

Марксистская теория оказала большое влияние на многих мыслителей XIX и XX века. В XX веке под влиянием марксизма возникло философское течение под названием неомарксизм (Франкфуртская школа), которое интерпретировало идеи Маркса под углом зрения современности.

Карл Маркс обычно рассматривается как человек, придавший социализму научный характер, и сделавший больше кого бы то ни было для создания мощного движения, которое, привлекая и отталкивая, доминировало в новейшей истории Европы. В рамки данной работы не укладывается рассмотрение его экономических или политических взглядов, за исключением самых общих аспектов. Я предполагаю рассматривать только лишь философскую сторону его деятельности, а также то, как она повлияла на других философов. В этом отношении его трудно классифицировать. В одном аспекте он является, подобно Годскину, выходцем из философских радикалов, продолжая их рационализм и неприятие романтиков. В другом аспекте он может рассматриваться как философ, который возродил материализм, дав ему новую интерпретацию и по новому увязав его с человеческой историей. В еще одном аспекте он является последним из великих системосозидателсй, наследником Гегеля, верившим, как и тот, в рациональную формулу, подводящую итог эволюции человечества. Упор на любом из этих аспектов в ущерб другим дает ложную и искаженную точку зрения на его философию.

События его жизни частично объясняют сложный характер его философии. Он родился в Трире, как и Святой Амвросий, в 1818 году. Трир подвергся сильному французскому влиянию во время революционных лет и наполеоновской эры и был более космополитичен по сравнению с большей частью других областей Германии. Его предки были раввинами, однако родители перешли в христианство, когда он был ребенком. Женился он на аристократке нееврейского происхождения, с которой прожил всю свою жизнь. В университете он находился под влиянием тогда еще распространенного гегельянства, а затем подпал под влияние материалистического бунта Фейербаха против Гегеля. Он занимался журналистикой, но его 'Рейнская газета' была закрыта властями за радикализм. После этого он в 1843 году уехал во Францию изучать социализм. Здесь он встретил Энгельса, который был управляющим фабрики в Манчестере. Через него он познакомился с положением рабочих в Англии и с английской экономической школой. Еще до 1848 года он приобрел, таким образом, необычно интернациональный багаж знаний. В отношении Западной Европы он не высказывал никаких национальных предпочтений. Этого нельзя сказать о Восточной Европе, потому что он всегда презирал славян.

Он принял участие в обеих французской и немецкой революциях 1848 года, однако реакция вынудила его искать убежища в Англии. Всю остальную жизнь он провел, с краткими перерывами, в Лондоне, преследуемый нищетой, болезнями и смертями детей, но тем не менее неустанно сочиняя и накапливая знания. Стимулом к работе у него всегда была надежда на социальную революцию, если не при его жизни, то не в таком уж отдаленном будущем.

Маркс, подобно Бентаму и Джеймсу Миллю, ничего не хотел иметь общего с романтизмом и всегда стремился проводить научную точку зрения. Его экономические воззрения были результатом классической английской экономики, в которой изменена лишь движущая сила. Классические экономисты, сознательно или бессознательно, заботились о процветании капиталиста - в противоположность землевладельцу и наемному работнику. Маркс, напротив, был на стороне интересов наемного работника. В юности, как это видно из 'Коммунистического манифеста' 1848 года, у него было много пыла и страсти, нужных для нового революционного движения, которые сменились либерализмом во времена Мильтона. Но он всегда стремился апеллировать к фактам и никогда не полагался на какую-либо вненаучную интуицию.

Он называл себя материалистом, но не в духе XVIII века. Свой материализм он, под влиянием Гегеля, назвал 'диалектическим'; этот материализм существенно отличается от традиционного и гораздо ближе тому, что сейчас называют инструментализмом. Старый материализм, говорил он, ошибочно полагал ощущение пассивным и таким образом приписывал активность главным образом объекту. С точки зрения Маркса, ощущения или восприятия есть взаимодействие субъекта и объекта; чистый объект, вне активности воспринимающего, является сырым материалом, который преобразуется в процессе познавания. Знание в старом смысле пассивного созерцания есть нереальная абстракция. На самом деле при этом происходит процесс взаимодействия с вещами. 'Вопрос о том, обладает ли человеческое мышление предметной истинностью, - вовсе не вопрос теории, а практический вопрос, - писал он. - В практике должен доказать человек истинность, то есть действительность и мощь посюстороннего своего мышления. Спор о действительности или недействительности мышления, изолирующего от практики, есть чисто схоластический вопрос... Философы лишь различным образом объясняли мир, но дело заключается в том, чтобы изменить его'.

Я полагаю, мы можем интерпретировать Маркса в том смысле, что процесс, называемый философами преследованием знания, не является, как думали раньше, процессом, в котором объект остается постоянным, а приспособление осуществляется познающим. Наоборот, субъект и объект, познающий и познаваемая вещь находятся в непрерывном процессе взаимного приспособления. Он называет этот процесс 'диалектическим', потому что этот процесс никогда не завершается полностью.

Существенным для этой теории является отрицание реальности 'ощущения', как его понимали британские эмпиристы. То, что происходит, по их мнению, при 'ощущении', было бы лучше назвать актом замечания' вещей, что влечет активность. На самом деле, так утверждал бы Маркс, мы замечаем вещи лишь в процессе действия по отношению к ним, и любая теория, оставляющая в стороне действие, является неверной абстракцией.

Насколько я знаю, Маркс был первым из философов, критиковавшим понятие истины с такой активистской точки зрения. Но он не заходил далеко в своем критицизме, и поэтому я не буду останавливаться на этом вопросе здесь, оставляя его до следующей главы.

Философия истории Маркса есть смесь гегельянства и английских экономических концепций. Подобно Гегелю, он полагает, что мир развивается согласно диалектической формуле, но совершенно расходится с Гегелем относительно движущей силы этого развития. Гегель верил в мистическую сущность, называемую 'Духом', которая направляет человеческую историю по пути развития, стадиями которого являются категории из 'Логики' Гегеля. Почему Дух должен проходить через все эти стадии, не ясно. Есть искушение предположить, что Дух старается понять Гегеля и на каждой стадии торопливо воспроизводит в действительности то, что прочитал. Не считая неизбежности развития, диалектика Маркса не имеет ни одного из таких качеств. По Марксу, движущей силой является не дух, а материя. Но материя в весьма своеобразном смысле этого слова, совсем не похожая на полностью лишенную человеческого участия материю атомистов. Это означает, что, для Маркса, движущей силой на самом деле является отношение человека к материи, наиболее важная часть которого - способ производства. Таким образом, материализм Маркса на практике становится экономическим учением.

Политика, религия, философия и искусство любой эпохи человеческой истории являются, согласно Марксу, продуктами способа производства, присущего времени, и в меньшей степени, распределения. Я думаю что он должен был бы применять этот тезис только к самым общим очертаниям культуры, но не к ее тонкостям. Сама доктрина называется 'материалистическим пониманием истории'. Это очень важный тезис; в частности, для историка философии. Сам я не принимаю этого тезиса в том виде, как он изложен Марксом, но полагаю, что он содержит очень важные элементы истины. Я вполне осознаю его влияние на мои собственные взгляды на развитие философии, которые изложены в данной работе. Начнем с рассмотрения истории философии с точки зрения доктрины Маркса.

Субъективно, каждый философ кажется себе занятым преследованием нечто такого, что может быть названо 'истиной', философы могут расходиться в определениях 'истины', однако в любом случае это нечто объективное, нечто такое, что каждый в некотором смысле должен принять. Ни один человек не должен браться за философию, если он полагает, что вся философия есть просто выражение иррациональных предпочтении. Но каждый философ согласится с тем, что многие философы склонны к определенным предпочтениям и имеют нерациональные резоны, обычно ими не осознаваемые для многих своих воззрений. Маркс, подобно остальным, верит в истинность своих доктрин; он не считает их лишь выражением чувств, свойственных мятежному немецкому еврею из буржуазной среды XIX века. Что можно сказать об этом конфликте между субъективными и объективными взглядами на философию?

В самом широком смысле мы можем сказать, что греческая философия вплоть до Аристотеля выражала умонастроение, свойственное городу-государству, что стоицизм более подходящ космополитическому деспотизму, что схоластическая философия есть интеллектуальное выражение Церкви как организации, что философия со времен Декарта или, во всяком случае, со времен Локка, стремится воплощать предрассудки торгового класса и что марксизм и фашизм представляют собой философии, выражающие дух современного индустриального государства. Это, я полагаю, и важно, и истинно. Однако я считаю, что Маркс не прав в двух аспектах. Во-первых, социальные условия, которые требуют учета, являются настолько же политическими, насколько экономическими. Они имеют дело с властью, и богатство лишь одна из сторон ее. Во-вторых, поиск социальных причин по большей части сходит на нет, как только проблема становится более детальной и технической. Первое из этих возражений разработано мною в книге 'Власть', и поэтому я не буду на нем останавливаться здесь. Второе более тесно связано с историей философии, и я приведу несколько примеров из этой области.

Возьмем для начала проблему универсалий. Эту проблему обсуждали сначала Платон, затем Аристотель, схоласты, британские эмпиристы и современные логики. Было бы абсурдно отрицать, что предубеждения оказывали влияние на точки зрения философов по этому поводу. На Платона тут повлиял Парменид и орфизм; он искал вечного мира и не хотел верить в окончательную реальность временного потока. Аристотель был настроен более эмпиристски и не питал неприязни к повседневному миру. Современные бескомпромиссные эмпиристы имеют противоположное платоновскому предубеждение: они полагают мысль о сверхчувственном мире неприятной и готовы пойти на многое, чтобы избежать веры в него. Но эти предубеждения в своих противостояниях неувядаемы и имеют весьма отдаленное отношение к социальным системам. Говорят, что любовь к вечному характерна для праздного класса, живущего чужим трудом. Сомневаюсь, чтобы это было истинным. Эпиктет и Спиноза не были людьми праздными. Напротив, можно было бы сказать, что представлено г небесах как о месте, где нечего делать, принадлежит усталым труженикам, не желающим ничего, кроме отдыха. Такого рода apгyментацию можно выдвигать постоянно, и она никуда не ведет.

С Другой стороны, когда мы обращаемся к деталям спора об универсалиях, мы обнаруживаем, что каждая сторона может изобрести аргументы, значимость которых признает и другая сторона. Некоторые детали критики Аристотелем аргументов Платона были приняты почти всеми. Совсем недавно была разработана новая техника, и хотя окончательного решения проблема не получила, было решено много побочных проблем. Не так уж неразумно надеяться, что рано или поздно логики достигнут на сей счет определенного мнения.

В качестве второго примера возьмем онтологический аргумент. Он, как мы видели, был изобретен Ансельмом, отвергнут Фомой Аквинским, принят Декартом, опровергнут Кантом и восстановлен Гегелем. Я полагаю, что со всей определенностью можно считать, что современная логика путем анализа концепции 'существование' доказала ошибочность аргумента. И это дело не темперамента или же социльной системы; это чисто технический аргумент. Опровержение аргумента не дает никаких, конечно, оснований для предположения о том что его заключение, а именно, существование Бога, должно быть не истинно. Если бы это было так, то мы не могли бы предположить, что Фома Аквинский смог бы опровергнуть аргумент.

Или возьмем вопрос о материализме. Это слово имеет много значений и мы видели, что Маркс радикально изменил его смысл. Жаркие дебаты по поводу истинности и ложности учения объяснялись но большей части отсутствием определения. При определении термина 'материализм' одним образом обнаруживается ложность материализма; при других определениях он кажется истинным, хотя для этого н нет достаточных оснований. Наконец, согласно еще одной группе определений, есть некоторые резоны в его пользу, хотя эти резоны и не заключительны. Все это опять-таки зависит от технических заключений и не имеет ничего общего с социальной системой.

Суть вопроса на самом деле весьма проста. То, что принято называть 'философией', состоит из двух совершенно различных элементов. С одной стороны, есть вопросы научного или логического толка и их трактовка подвержена методам, относительно которых имеется общее согласие. С другой стороны, есть такие вопросы, которые представляют страстный интерес для большого числа людей, и нет солидных оснований для того или иного их решения. Среди таких вопросов есть практические вопросы, от решения которых стоять в стороне невозможно. Когда идет война, я должен защищать мою собственную страну или же войти в болезненный конфликт с друзьями и властями. Во многих случаях не было среднего пути между поддержкой и отрицанием официальной религии. По тем или иным причинам мы не находим возможным сохранять скептическую отстраненность по отношению ко многим проблемам, о которых молчит чистый разум. 'Философия', в самом обычном смысле этого слова, есть органическое целое, состоящее из таких, не поддающихся рациональному рассмотрению решений. Именно в отношении 'философии' в этом смысле слова положения Маркса по большому счету верны. Но даже в этом смысле философию определяют другие социальные причины в той же мере, в какой и экономические. Война, в частности, исторически обусловлена, и победа в ней не всегда на стороне того участника, который имеет большие экономические ресурсы.

Маркс подогнал свою философию истории к образцу гегелевской диалектики, но на самом деле для него важна только одна из триад: феодализм, представленный помещиком; капитализм, представленный промышленником; и социализм, представленный наемным работником. Гегель рассматривал нации как носителей диалектического движения, Маркс же поставил на их место классы. Он всегда отметал всякие этические или гуманистические причины для предпочтения социализма или же для того, чтобы стать на сторону наемного работника. Он говорил, что дело не в том, что эта сторона этически. лучше, а в том, что она является частью диалектического детерминистского движения. Он мог бы сказать, что не защищает социализм, а предрекает его наступление. Это, однако, не полностью верно. Он, несомненно, верил, что каждое диалектическое движение должно быть в некотором безличном смысле прогрессивным, он определенно полагал, что социализм, будучи установленным, сделает для благополучия человечества больше, чем это сделали капитализм и феодализм. Это убеждение, хотя они и господствовали в его жизни, оставалось в его сочинениях на заднем плане. Временами, однако, он отбрасывал свои спокойные предсказания в пользу горячего призыва к восстанию, и этот эмоциональный настрои его наглядно проступает за всеми научными прогнозами.

Как чистый философ Маркс обладает рядом серьезных недостатков. Он чрезмерно практичен и слишком прикован к проблемам своего времени. Взгляд его ограничен этой планетой, и на ней - Человеком. Со времени Коперника стало ясно, что Человек не обладает той космической, важностью, которую он прежде приписывал себе. Ни один человек, который не смог усвоить этот факт, не имеет права называть свою философию научной.

При этой привязанности к делам земным у Маркса есть готовность уверовать в прогресс как в универсальный закон. Эта готовность характерна для XIX века и она свойственна Марксу в той же мере, в какой и его современникам. Именно вера в неизбежность прогресса позволяла Марксу думать, что можно избавиться от этических рассмотрении. Если социализм наступит, то это будет улучшением. Он должен был бы с готовностью допустить, что это будет улучшение не для помещиков и капиталистов, но это лишь показало бы, что они не в гармонии с диалектическим движением времени. Маркс провозглашал себя атеистом, но придерживался космического оптимизма, который может быть оправдан только теистически.

Вообще все элементы философии Маркса, которые он заимствовал у Гегеля, ненаучны в том смысле, что нет причин полагать их истинными.

Вероятно, что философские одежды, в которые Маркс облачил свои социализм, имеют мало общего с основаниями его взглядов. Легко восстановить большую часть важного из сказанного им без всякой ссылки на диалектику. Он находился под сильным впечатлением от отталкивающей жестокости индустриальной системы в том виде, в каком она существовала в Англии сотню лет назад, с которой он познакомился через Энгельса и отчеты королевских комиссий. Он видел, что этот строй эволюционирует от свободной конкуренции к монополизму, и что несправедливости породят движение протеста пролетариата. Он утверждал, что в развитом индустриальном обществе единственной альтернативой частной собственности капиталистов является собственность на землю и капитал Государства. Ни одно из этих положений к философии не относится, и следовательно, я не оцениваю истинность или ложность их. Суть дела состоит в том, что ели они истинны, их вполне достаточно для установления всего того, чтo практически важно для его системы. Гегельянские обрамления южно, следовательно, для пользы дела отбросить.

История репутации Маркса весьма любопытна. На его родине его доктрины инспирировали программу социал-демократической партии, которая постоянно росла до тех пор, пока на всеобщих выборах 1912 года не набрала одной трети всех голосов. Сразу после окончания Первой Мировой Войны Социал-демократическая партия оказалась у власти, и Эберт, первый президент Веймарской республики, был ее членом. Но к тому времени партия порвала с марксистской ортодоксией. Между тем в России фанатичные сторонники Маркса пришли к власти. На Западе ни одно крупное рабочее движение не было полностью марксистским; Британская Лейбористская партия время от времени двигалась в этом направлении, но при этом она все-таки придерживалась эмпирического типа социализма. Однако огромное число интеллектуалов подпало под влияние Маркса, как в Англии, так и в Америке. В Германии всякая пропаганда его взглядов была подавлена силой, но можно ожидать их возрождения после свержения нацизма .

Современная Европа и Америка политически и идеологически разбилась на три лагеря. Это либералы, которые все еще, насколько это возможно, следуют Локку и Бентаму, но в той или иной степени приспосабливаясь к нуждам промышленной организации. Это марксисты, которые контролируют правительство в России, и вероятно, будут усиливать свое влияние в других странах. Эти два мировоззрения философски не так уж далеки друг от друга, будучи оба рационалистическими и стремясь быть научными и эмпирическими. Но с точки зрения практической политики различие между ними очень велико. Оно проявляется в уже цитированном в предыдущей главе письме Джеймса Милля: 'их понятия о собственности безобразны...'.

Следует, однако, признать, что в некоторых своих аспектах рационализм Маркса ограничен. Хотя он утверждает, что его интерпретация тенденций развития верна и будет подтверждена событиями, он считает, что его аргумент сможет, за небольшими исключениями, апеллировать лишь к тем, чьи классовые интересы согласуются с аргументом. Он возлагает мало надежд на убеждение и полагается на классовую борьбу. Таким образом, на практике он привержен политике захвата власти, а также доктрине господствующего класса, хотя и не господствующей расы. Верно, что можно ожидать в результате социальной революции исчезновения разделения на классы и наступления полной политической и социальной гармонии. Но это отдаленный идеал, подобный Второму Пришествию, а пока что существуют война и диктатура и навязывание идеологической ортодоксии.

Третья группа современных воззрений, представленных нацистами и фашистами, отличается философски от первых двух намного больше, чем они отличаются друг от друга. Она антирационалистична и антинаучна. Ее философскими предшественниками были Руссо, Фихте и Ницше. Она делает упор на волю, особенно на волю к власти; эта вайя, по мысли ее приверженцев, коренится в отдельных расах и индивидах, которые тем самым имеют право управлять другими.

До Руссо мир обладал определенным единством. Оно исчезло на время, но вероятно, ненадолго. Оно может возродиться через утверждение рационализма в умах людей, но никак не иначе, поскольку притязания на господство могут привести только к вражде.

Список литературы

Для подготовки данной работы были использованы материалы с сайта http://www.istina.ru/