Дело было в том, что муж выгнал ее из дому, так как она отказалась умертвить своего еще не родившегося младенца, - пример бессердечия и мучений семейной жизни.

Женщиной была Флора Уэллман, заблудшая овца из семьи Уэллманов, старожилов города Мэслон, штат Огайо. Мужчиной – странствующий астролог-ирландец профессор Чани.

Что касается младенца, то ему было суждено стать известным миллионам людей всего мира под именем Джека Лондона».

Так пишет о событиях, предшествовавших рождению Джека Лондона Ирвинг Стоун в своей книге о Джеке Лондоне «Моряк в седле».

Каждая биография или автобиография начинается с упоминания о дате и месте рождения, о том, кто были родители, какое положение имели в обществе, какой профессией владели.

Мы знаем, кто была мать Джека Лондона, но ни мы ни сам Лондон не знаем точно, кто был его отцом. Был ли им профессор Чани, или кто-либо другой – этого никто точно не знал, кроме самой Флоры Уэллман.

Когда Джеку Лондону исполнилось двадцать три года, он написал Чани, спрашивая, не отец ли он ему.

Чани ответил:

«Дорогой сэр, я никогда не был женат на Флоре Уэллман, - пишет Чани, - но с 11 июня 1874 года по 3 июня 1875 года мы жили вместе. Я в то время не мог быть ей мужем: сказались лишения, нужда, черезмерная умственная работа. Отцом Вашим, следовательно, я быть не мог и, кто Ваш отец, не знаю».

Лондон писал Чани еще два раза, но получал один и тот же ответ.

Мать Джека Лондона была из хорошей уэльской семьи. Родилась Флора в городе Мэслоне. Ее отец был искусный изобретатель. Он занимался постройкой каналов, брал патенты на свои изобретения, сколотив на этом изрядное состояние.

Флора получила очень хорошее по тем временам образование. Она училась музыке, окончила колледж, была умной и начитанной девушкой с изящной речью. К несчастью, Флора была девица нервная, с быстро и легко меняющимся настроением. Строгому порядку и указаниям она поддавалась с трудом. В двадцать лет она переболела тифом и после болезни, как говорили, у нее осталась некоторая сумятица в голове.

Джек Лондон появился на свет 12 января 1876года в доме сотрудника «Ирвинг пост» и владельца журнала «Здравый смысл» Уильяма Сломака. Через восемь месяцев после рождения Джека Флора вышла замуж за Джона Лондона.

Джон Лондон, американец, английского происхождения, родился в Пенсильвании, учился в сельской школе. В 19 лет он женился на Энн Джен Кэвит, был с ней очень счастлив и нажил десятерых детей. В гражданской войне он сражался не стороне северян, пока не потерял после тифа одно легкое. После войны он работал на участке государственной земли. Вскоре после смерти жены один из сыновей Джона, играя в бейсбол, получил сильный удар в грудь. Врач посоветовал Лондону переехать в Калифорнию, в теплый и сухой климат, который поможет поправиться мальчику. Но не сказал, что в штате несколько климатических районов, а сам Джон Лондон знал лишь одно место – Сан-Франциско. С двумя младшими дочерьми и больным сыном Джон поселился в Сан-Франциско. После десяти дней, прожитых в тумане Сан-Франциско, мальчик умер.

Девочек пришлось поместить в платный приют для сирот. Он еще оплакивал жену и сына, когда один его приятель по работе уговорил его пойти на спиритический сеанс, поговорить с духами жены и сына. Вместо вестей от старой жены Джон Лондон получил новую.

Флоре материнские обязанности пришлись не по душе. Ей некогда было следить за мальчиком, который начал прихварывать. По совету врача семья переехала в сельский район. Флора занялась поисками кормилицы. Ей стала негритянка Дженни Прентис, только что потерявшая ребенка. Она и стала Джеку кормилицей, приемной матерью и другом на всю жизнь.

Не довольствуясь случайными заработками Джона, Флора целыми днями пропадала в городе, поглощенная планами быстрого обогащения. Из-за своей беспокойной натуры Флора несколько раз рушила, казалось установившееся материальное благополучие семьи, пускалась во всякие авантюры, накупала лотерейных билетов, акций сомнительных компаний. В результате семья часто оставалась без гроша. Стареющий отчим, в котором маленький Джек души не чаял, уже не мог браться за любую работу – заработки стали меньше, жилище – скромнее. Отчим, как ни старался, не мог найти постоянную работу и кормить семью. Теперь это была обязанность одиннадцатилетнего Джека. Каждое утро он вставал затемно и шел разносить газеты, после школы он делал еще один рейс.

Месячную плату – двенадцать долларов – он каждый раз всю отдавал Флоре.

Обходя весь город по два раза в день, общаясь с другими газетчиками, бывая в самых разных местах от портовых доков, где собирались китобои, контрабандисты опиума, рыболовы с разных сторон света, до яхт-клубов, куда вступали богатые джентльмены, имеющие прекрасные белые яхты, Джек открывал для себя мир реальности жизни, реальности смерти, реальности социального различия. И этот мир притягивал его, как магнитом, но больше всего на свете его влекло и притягивало море. От тяжелой домашней обстановки десятилетний он искал спасения в приключенческих книгах. Теперь в тринадцать лет, он бежал из дома к морю.

С малых лет он полюбил книги. Джек стал завсегдатаем местной публичной библиотеки.

Каждую книгу он буквально проглатывал. Он читал ночью, читал утром, читал, когда шел в школу, читал по дороге домой и снова шел в библиотеку за новой книгой.

В школе каждое утро ученики пели хором. Заметив, что Джек молчит, учительница отправила его к директору. Директор отослал Лондона обратно с запиской, в которой говорилось, что можно освободить ученика Лондона от пения, но взамен Джек должен писать сочинения каждое утро в течении того времени, пока остальные ученики поют.

Позже Джек Лондон приписывал этому наказанию свою способность писать каждое утро тысячу слов.

К тринадцати годам Джек смог скопить два доллара. На эти деньги он купил старую лодку и стал ходить в ней по всем извилинам дельты, а иногда решался выйти ненадолго в залив.

Старая калоша протекала, у нее не было киля, она то и дело врезалась в другие лодки, опрокидывалась, ее заливало водой, но для Джека это было хорошей школой.

В этом же возрасте Джек окончил начальную школу, но о поступлении в среднюю школу не могло быть и речи – у семьи не было денег, что бы платить за обучение.

Когда ему было пятнадцать лет, его отчим попал под поезд и получил тяжелые увечья.

Теперь Лондоны жили в старом грязном домишке на берегу и терпели самую беспросветную нищету. Забота о семье полностью легла на Джека. Он нашел постоянную работу на консервной фабрике, плата была – десять центов час, а рабочий день был от десяти до пятнадцати, а, временами, и двадцати часов.

В это время он спрашивал себя: в том ли смысл жизни, чтобы быть чернорабочим и тянуть эту грязную и тяжелую лямку. Сильный, коренастый, он без труда переносил физические нагрузки, но все его существо восставало против такого мучения, прозябания за станком без денег в кармане и пищи в желудке. Он больше не мог бывать в библиотеке, его ялик стоял бесцельно у причала и обрастал ракушками. Однажды, прогуливаясь недалеко от берега, Джек повстречал компанию пиратов-устричников. Это были любители выпить, веселый, бесшабашный, бесстрашный, порой жестокий сброд. Некоторые из них имели провинности перед законом и пострашнее, чем кража устриц из чужих садков. Джек знал, что у них редко бывает меньше двадцати пяти долларов за ночь «работы». А со своей лодкой можно выручить и около двухсот долларов. Из разговора он услышал, что один из пиратов по прозвищу Француз хочет продать свой шлюп «Пирушка» за триста долларов.

Джек мгновенно решился: «Куплю!». А деньги можно занять у няни Дженни.

На следующий день он явился с деньгами на борт «Пирушки» и сделка состоялась.

Следующей ночью он вышел в море с остальной пиратской флотилией. За несколько недель он утвердился среди остальных устричных пиратов с репутацией самого отчаянного и безрассудного человека.

Среди этих разных людей, постоянно пьяных, часто возникали ссоры, заканчивающиеся, порой довольно печально. Удар ножа – и готово. Это была самая настоящая жизнь, без прикрас, самая настоящая разбойничья вольная жизнь. Долго ходил Джек на своей «Пирушке», отдавая долг няне Дженни, кормил семью. Однажды во время пьяной драки на шхунах, на его кораблике подожгли парус, а толпа с другого шлюпа заполонила палубу, пробила борт и потопила шлюп Джека.

Несколько дней спустя, Джек встретился с чиновником береговой охраны, который предложил ему стать патрульным в рыбачьем патруле. Джек оставил устричный промысел и перешел на таможенное судно. Эта профессия была опасней, чем ремесло пирата. Сколько раз он чудом избегал смерти или тяжелых увечий, спасаясь бегством от толпы разъяренных полупьяных бандитов, в числе которых он недавно был сам.

Несколько месяцев Джек работал в патрульной службе, сталкиваясь с честными патрульщиками, моряками, которые, казалось, были просолены насквозь морскими штормами, грузчиками, штурманами океанских судов. Эти люди побывали во всех уголках земли, не было порта, в который они не заходили, и в каждом были новые необыкновенные приключения.

С той самой минуты, когда за два доллара Джек купил свой дырявый ялик и вышел в залив ему на роду было написано ходить по морям.

Джек поступает матросом на шхуну «Софи Сазерленд», отправляющуюся в Сибирь, Корею и Японию бить котиков. На шхуне семнадцатилетний юноша трудился, как настоящий моряк. Он должен был доказать, что знает свое дело. Иначе ему пришлось бы туго. Он выходил на вахту первым, спускался последним, делал свою работу до конца.

Семь месяцев длилось плавание, за это время Джек нашел среди команды хороших товарищей, побывал во многих портах, встречался там со своими старыми знакомыми по «устричному промыслу». Вернувшись в Сан-Франциско, он со своего жалованья заплатил по долгам, в которых его семья была по горло. Остальные деньги он отдал Флоре и несколько дней блаженствовал среди книг.

Вскоре он нашел себе работу на джутовой фабрике, за десять центов в час.

В это время пришла его первая любовь. Ее звали Хейди. Влюбленные встречались украдкой, на полчаса, и Джек до конца почувствовал все сумасшествие этой любви.

Они встречались всего десять раз и столько же раз обменивались поцелуями, они нигде не бывали. Джек мечтал о Хейди во сне и наяву больше года. Она навсегда осталась для него дорогим воспоминанием.

Как-то вечером Флора, прекрасно помнившая, что отец Джека писал книги, вошла к сыну с номером газеты «Сан-Франциско Колл» и принялась уговаривать его написать что-нибудь и послать на конкурс, объявленный газетой. Джек написал рассказ о тайфуне настигшем «Софи Сазерленд» у берегов Японии. На другой день, рассказ был отослан в редакцию. Джек получил первую премию – двадцать пять долларов.

День выхода статьи был самым счастливым жизни Джека, и он тут же засел за кухонный стол писать новый рассказ. Однако, газета «Колл» не была литературным журналом – рукопись отослали назад. Не отчаявшись, он продолжал писать и отсылать рукописи в журналы.

Дни бешеной работы на фабрике и кочегаром на электростанции кончились тем, что Джек проникся отвращением к физическому труду. Это был апрель 1894 года. В то время безработица в США приняла огромные размеры. На родине Флоры в городе Мэслон, штат Огайо, человек по имени Кокси собирал отряды безработных, готовясь повести их на Вашингтон и потребовать у конгресса пять миллионов долларов, чтобы дать людям работу на постройку новых больших дорог. В ряде городов стихийно возникали отряды. В Окленде такой отряд был сформирован человеком по имени Келли. Джек, ни минуты не колеблясь, вступает в отряд. Они выступили маршем на Вашингтон. Голод, невозможность передвигаться, кроме как пешком вынудили отряды рассыпаться. Джек тоже «смотал удочки». Не возвращаясь домой, Джек «бродил» по стране. Побывал у своей сестры Элизы, у своей тети Мэри - сестры Флоры. В середине лета он добрался до Нью-Йорка, где перебивался «закидывая ноги» - на жаргоне местных бродяг это означало выпрашивать подаяния у черного хода в доме. По словам Джека, именно здесь он научился на ходу сочинять какую-нибудь душераздирающую, но очень правдивую историю. Через несколько дней, Джек в товарном вагоне приехал в Ниагара Фоллс и прямым путем отправился к водопаду, там он просидел весь день. Заночевав на чьем-то поле, Джек утром отправился опять к водопаду, где встретил полицейского. Полисмен с невозмутимым видом уволок его в участок. В это же утро он и еще пятнадцать бродяг-«хобо» сели в городском суде на скамью подсудимых – все получили по тридцать суток исправительных работ. Труд был адский, а заключенных держали на воде и хлебе. Через несколько суток, Джек получил должность коридорного. Теперь его глазам было открыто все, что творилось в камерах коридора, все ужасы тюремной жизни. Он видел, как бьются в припадке эпилептики, как сходят с ума заключенные, как людей били до полусмерти, как спускали с лестницы и на каждой ступеньке осыпали градом ударов. Это была истинная камера пыток. Джек близко сошелся с другими коридорными, охраной, краткосрочниками, долгосрочниками. Он узнал сотни людей, слушал их истории, видел мир их глазами. Там, в тюрьме, Джек подружился со своим попутчиком по конвою – старой тюремной крысой. От него Джек узнал о тюрьмах разных штатов очень много, он познакомил своего юного друга с такими же завсегдатаями тюрьмы, как и он сам.

Наконец кончился срок. Несколько месяцев понадобилось Лондону, для того, чтобы проделать три тысячи миль по дорогам Канады. Только талант не раз спасал его от тюрьмы: он умел выдумать историю, способную убедить любого полисмена, что передним кто угодно, но только не бродяга. Джек приехал в Ванкувер, поступил матросом на «Уматиллу» и вернулся домой в «Сан-Франциско».

После долгих скитаний по стране, у него словно открылись глаза. Раньше он думал, что человек выходил на Дорогу лишь из страсти к приключениям, как и он сам. Теперь же Джеку во всей своей отвратительности предстал хаос безработицы, полного безденежья и отчаяния. Он понял, что, занимаясь черной работой, выбраться из трущоб бедности невозможно. Человек стареет, а мускулы – орудие скоропортящиеся и легко заменимое. Ко времени возвращения в Окленд, Джек убедился, что образ его мыслей и отношение к жизни изменилось. Он хотел получить образование. В это время ломки жизненных взглядов он проникся идеями социализма. Решив жить не мускулами, а головой, будущий писатель взялся за дело.

Весь год, проведенный на Дороге, был зарисован заметками в его дневнике – это был целое сонмище тем, готовых рассказов, услышанных от случайных попутчиков, сокамерников или таких же бродяг, каким был он сам. Их оставалось только написать.

Джек хотел завершить свое образование в Калифорнийском университете Беркли, находящемся совсем недалеко от дома, если ехать на трамвае. Но, чтобы поступить в университет надо иметь за плечами оконченную среднюю школу. Так что, этому юноше, жаждущему знаний, придется просидеть еще три года за школьной партой.

Но даже учась в школе, Джеку приходилось постоянно подрабатывать, искать случайные заработки: подстригать газоны, выбивать ковры, бегать по поручениям.

Хоть Джон Лондон во время забастовки и устроился сторожем в депо, Джека он содержать не мог. Очень помогала в это время ему сестра. Элиза из своих скромных средств купила Джеку велосипед, чтобы он мог ездить в школу. После занятий, девятнадцатилетний ученик оставался в школе подметать помещение и мыть полы.

В это время в литературном журнале «Эгида» выходит его очерк «Остров Бонин».

В марте 1895 года – рассказ «Сакечо Хона Ази и Хакдаки», потом выходят два рассказа, посвященные приключениям на Дороге. Вскоре Джона Лондона увольняют, и вся семья надеется только на Джека. Теперь денег на себя не оставалось вообще. Вдобавок, узнав, кем он был в прошлом, одноклассники сторонились Джека, девушки не хотели иметь с ним ничего общего. И именно в те дни ему так нужна была дружеская поддержка, место под солнцем, тепло женской любви. И их не было. Но вот талантливый молодой человек вступает в дискуссионный клуб Генри Клея. Это было единственное место, где собиралась оклендская интеллигенция: молодые врачи музыканты, педагоги, юристы – всех их связывал интерес к окружающему миру. Здесь судили о человеке по уму, а не по одежде. Джек посидел молча на паре собраний, потом влился в дискуссию, и его приняли, как своего, на равных, а это было для него очень важно. Он нашел свое место.

В клубе он подружился с молодым человеком, своим ровесником по имени Эдвард Эплгарт. Эдвард привел Джека домой и познакомил со своей сестрой – Мэйбл, и Джек мгновенно влюбился. Будучи частым гостем в доме Эплгадтов, бывший матрос и бродяга, постепенно превращался в улыбчивого, обаятельного юношу. Крепкие матросские слова стали потихоньку выходить из его лексикона. Внимательно наблюдая за безупречными манерами Мэйбл и Эдварда, Джек постепенно перенимает их. Походка вразвалочку исчезла, спина перестала горбиться, угрюмый, угловатый юноша уходил в прошлое. В это время Джек вступает в социалистическую партию по приглашению одного из ее членов. Он начал ходить на рабочие митинги, начал говорить речи сам.

Первый семестр в школе окончен с оценкой «В» (хорошо). В «Эгиде» по-прежнему появляются его статьи и рассказы.

Бросив школу, Джек поступает на подготовительные курсы для поступления в университет. Двенадцать недель до экзаменов он зубрил и зубрил все: анатомию, химию, алгебру, историю и английский, не вставая из-за стола. Джек Лондон зачислен на первый курс Калифорнийского университета Беркли. Здесь же училась и Мэйбл Эплгарт. У студентов этот молодой человек, с копной рыже-коричневых волос имел репутацию бесстрашного юноши, способного и совершившего отчаянные, романтические поступки. У него появилось много друзей, уважавших и любивших его. За первый семестр, Джек получил оценки «А» и «В», но ему пришлось оставить институт – надо было прокормить семью. Молодой Лондон начинает писать, писать и писать. Он отсылает рукописи в журналы на последние центы, а когда денег не оставалось, то приходилось откладывать перо и идти наниматься в прачечную за тридцать долларов в месяц. Но вот в Клондайке обнаружили золото и Джек вместе с мужем своей сестры Элизы – Шепардом отправляется на север. На судне, несущим их к приключениям он подружился с Френком Томпсоном, шахтером Джимом Гудманом, и плотником Фредом Слоупером. В трудные дни эти люди оставались неразлучными друзьями. Здесь на Аляске, Джек нашел бесценную «золотую жилу» - неиссякаемый источник материала для своих будущих книг и рассказов. По его собственному признанию, путешествие на Север не имело своей целью только золото – он ехал сюда за своими будущими книгами. Здесь он слушал рассказы старожилов, старателей, впитывая все, как губка. Все лишения, которые он испытал на севере, воздадутся ему позже сторицей. Тяжелые, порой смертельно опасные испытания, сделали из мужественного юноши сильного мужчину, человека доброго, щедрого, понимающего чужие страдания.

Джек прибыл домой без гроша в кармане. Но, не добыв и унции золота на Аляске, он заработал этим путешествием больше, чем любой старатель-старожил.

Умер отчим. Для Джека это была огромная потеря – он безгранично любил Джона Лондона, от которого кроме ласки и участия он ничего не получал.

Теперь, глава семьи – он, он теперь кормилец.

Ничего в жизни Джек Лондон не хотел сильнее, чем стать писателем, но чувство долга взяло над ним верх. Надо срочно искать работу, чтобы прокормить мать и ее приемыша.

Совершенно случайно, отчаявшись после долгих и безуспешных попыток найти работу, Джек устраивается на почту. К несчастью, денег заработанных разносом писем едва хватало на еду. Он снова начинает писать в журналы – безрезультатно. Семья докатилась до точки. Молодого писателя начинают посещать мысли о самоубийстве и если бы не мать и племянник, которых он боялся оставить на произвол судьбы, то, скорее всего, эти мысли сделали бы свое дело. Но вот приходят два конверта с чеками на пять и сорок долларов. Это был момент, решивший судьбу Джека Лондона. С этого дня он больше не бегает по городу в поисках куска хлеба, а сидит дома за своим старым кухонным столом и пишет, пишет, пишет. Творческая лихорадка захватила его полностью. С долгами покончено… пока… но ведь есть еще журналы, которые примут его рассказы – значит, он нужен, он нравится и он будет работать!

Скоро из гонорара, полученного от журналов, не осталось ничего, продукты кончились, вещи опять отправились в ломбард. Но вот пришло сообщение с почты: Джек Лондон принят на работу. Постоянное место. Шестьдесят пять долларов в месяц. Заработок на всю жизнь! Но на семейном совете решили, что теперь для Джека, а значит и для его семьи главное – творчество и пусть они вытерпят годы лишений, но Джек станет писателем. И он занялся самообразованием со страстью влюбленного, чтобы писать еще лучше, стройнее.

Давно отосланный рассказ «За тех, кто в пути», был напечатан в номере «Трансконтинентального ежемесячники». Это во многом изменило отношение окружающих к Лондону.

Первую настоящую удачу принес май. Его напечатали четыре журнала. За лето Джек прочно занял место среди настоящих писателей. Журналы печатали и серьезные его рассказы и памфлеты, но в кармане все равно было почти пусто. Нечеловеческое напряжение не оставляло ему времени на друзей. Мэйбл с матерью уехали в Сан-Хосе.

Джек активно выступает на социалистических собраниях. Посещает социалистические кружки, ораторствует на митингах. Там он познакомился с Анной Струнской, студенткой Станфордского университета, разделяющей социалистические взгляды.

Между ними завязалась нежная и бурная дружба, которую Джек пронес через всю жизнь. Они никогда не теряли связи между собой, если расставались, то продолжали общаться переписываясь.

Круг журналов печатающих произведения молодого писателя постепенно расширялся. Теперь заработок – десять-пятнадцать долларов в месяц стал стабильным.

Под самый конец столетия пришла большая настоящая удача – повесть «Северная Одиссея» была принята и напечатана самым чопорным, неприступным журналов всех Штатов – «Атлантическим ежемесячником». Чека на сто двадцать долларов хватило на то, чтобы расплатиться с долгами, выкупить вещи из ломбарда, набить кладовую едой и заплатить за жилье на полгода вперед.

Жизнь Джека Лондона и его семьи делилась на периоды удач и так знакомого им безденежья. Журналы, правда, иногда платили неплохие деньги, но их хватало от силы на месяц – два, а потом опять ожидание очередного гонорара. Расстроилась свадьба с Мэйбл Эплгарт. В феврале 1900 года произошло событие, многими годами позже изменившее его жизнь – жена управляющего «Трансконтинентального ежемесячника» миссис Нинетта Эймс пригласила Джека на завтрак, где он познакомился с племянницей миссис Эймс – Кларой Чармиан Киттредж.

20 февраля молодой писатель пошел на похороны своего университетского товарища Фреда Джекобса и познакомился с невестой покойного, Бэсси Маддерн, немного знакомой ему по университету. Мисс Маддерн оплакивала своего жениха, Джек – несостоявшуюся свадьбу с Мэйбл. Им было приятно вместе, общество их было целительно друг для друга.

Они проводили вместе очень много времени: гуляли, ездили на велосипедах, ходили в оперу.

Бэсси помогала своему другу по математике и физике, он ей – по литературе. Мисс Маддерн нравились произведения Джека, она редактировала их – сглаживала неровности, корявые фразы. Она была уверена, что у нее в руках рукописи человека, который станет прекрасным писателем. На гонорар от продажи «Сына волка» перебирается в более просторную квартиру. Следующим утром после переезда он объявил, что женится на Бэсси. Супруги не лукавили между собой: Джек хорошо знал, что Бэсси все еще любит Фреда Джекобса, Бэсси, - что Джек любит Мэйбл Эплгарт. Просто им было хорошо и легко вместе, они нравились друг другу, могли создать хорошую семья и оба знали, что слово «любовь» имеет множество толкований.

Вскоре после женитьбы приходит еще одна удача: Лондон выгодно сотрудничает с журналом Мак-Клюра, который печатает лучшие вещи, а остальные распространяет среди других журналов Нью-Йорка.

Выходит первая книга двадцатитрехлетнего писателя – «Сын волка». Многие именитые журналы дают одобрительные отзывы о книге и писателе.

Бэсси сообщает Джеку о том, что она беременна. Джек приходит в неописуемый восторг! Он заключает контракт с Мак-Клюром о написании нового романа, под названием «Дочь снегов». Теперь в течение пяти месяцев семья получает от издательства сто двадцать пять долларов. Можно не волноваться о деньгах и работать, спокойно работать! И он работает! Рассказ за рассказом выходит из-под его пера. Лето и осень он работает над романом, читает лекции, выступает на массовых митингах. В отношениях с Анной Струнской зазвучали нотки нежности. Теперь она оценивает все серьезные произведения, присылаемые на ее суд от своего друга. По складу ума они были созданы друг для друга – наконец они это поняли.

Уже на пути к завершению романа Лондон понял, что «Дочь снегов» не получилась.

Мак-Клюр, не принявший роман продолжал высылать ежемесячно чеки. 15 января 1901 года у Бэсси родила дочь. Отец, так ждавший мальчика, не мог скрыть своего разочарования.

Всегда в минуты душевного кризиса Джек находил утешение в общении с Анной Струнской. Скорее всего, к ней он испытывал глубокое и искреннее чувство. Своей высокой дружбе они решили посвятить книгу, написанную в соавторстве. Книга будет состоять из их писем друг к другу и будет называться «Переписка Кэмптона и Уэйса».

Уэйсом будет Джек, Кэмптоном – Анна. Анна будет защищать духовные начала любви от Джека, нападающего с позиции биологической и научной эволюции.

Каждую среду, вечером, в доме Лондонов собиралось большое и веселое общество, в компании были и веселые молодые женщины. Среди них была и Чармиан Киттредж, талантливая пианистка, только что вернувшаяся из Европы. Джек любил слушать, как она играет, сидя на маленьком стульчике рядом с роялем.

В мае под патронажем Мак-Клюра выходит сборник рассказов «Бог его отцов». В нем ощущается, насколько поднялся уровень мастерства писателя, по сравнению с предыдущими произведениями.

И опять наступает полоса безденежья.

Приходится писать заметки для воскресного приложения «Экзаминера».

Новая беда нагрянула в августе: Мак-Клюр, после нескольких последних произведений, совсем разочаровался в Лондоне и через два месяца прекращает выплаты.

Осталась громадная сумма долгов и множество кредиторов.

Но падать духом особых причин не было. 27 декабря пришло письмо от Джорджа Бретта, президента одного из самых активных издательств Америки, компании Максимилиана, где было выражено большое желание печатать рассказы писателя. Джек заключает с ним контракт.

К марту подходит к заключительному этапу книга «Переписка Кэмптона и Уэйса».

Для завершения работы над ней Анна приезжает по приглашению Джека и его семьи в дом Лондонов. Они распрощались с уверенностью, что книга «пойдет».

21 июля Джеку Лондону было выслано предложение от ассоциации «Американская пресса» отправиться в Южную Африку и писать корреспонденции об англо-бурской войне. Он сел на поезд, направлявшийся в Нью-Йорк, где перед отплытием встретился с Джорджем Бреттом, человеком честным, любящим хорошую литературу, ставшим впоследствии хорошим другом Лондона. В годы тревог Бретт был ангелом-хранителем писателя, он остался его пламенным почитателем всю жизнь. Услышав о «Переписке Кэмптона и Уэйса», издатель тут же принял книгу.

В Лондоне Джека ждала телеграмма, отменившая всю затею с поездкой. Без гроша, на другом конце Атлантики, Джек остается, чтобы проникнуть в жизнь английских трущоб – Лондоновского Ист-Энда. Он снова надевает старую одежду, ходит вразвалочку. Все принимают его за моряка, сошедшего с какого-то американского судна.

На впечатления от этого «путешествия» в трущобы, писатель напишет позже книгу «Люди Бездны», передающую весь ужас дна общества, ужас жизни выкинутых на улицу бедняков.

В ноябре с рукописью в чемодане он прибыл в Нью-Йорк. Бретт берет рукопись и обязуется выплачивать ежемесячно сто пятьдесят долларов в течение двух лет.

За время пребывания Джека в Англии вышли три его книги «Дочь снегов», «Дети мороза» и «Путешествие на Ослепительном».

Возвращение в семью было радостным – Бэсси подарила ему еще одну дочь.

Джек снова с головой уходит в работу над новым романом «Зов предков», забросив семью, друзей, почту, долги. И это себя оправдало – журнал «Сатердей ирвинг пост» принял рукопись за 750 долларов!

Лондон покупает парусный шлюп «Спрей» и снова выходит в залив. Неделя, проведенная на воде, ознаменовалась началом романа «Морской волк», работа над которым двигалась полным ходом, принося даже больше удовольствия, чем даже «Зов предков».

В июне была анонимно опубликована «Переписка Кэмптона и Уэйса», получившая одобрительные отзывы литературных критиков. Однажды вечером в Пьемонте, прогуливаясь в коляске, Джек попал в овраг и серьезно повредил ногу. Бэсси в это время отдыхала на даче в Гленн-Эленн, и ухаживать за писателем приходила Чармиан Киттредж. В начале июня, едва поправившись, Джек уехал к своим в Гленн-Эленн.

Мисс Чармиан поехала туда же к тете.

Как-то вечером в Гленн-Эленн, когда Бэсси, после разговора с Джеком повела детей спать, Чармиан и Джек сидели в гамаке и разговаривали, после этого разговора Джек встал и резко направился к Бэсси:

Я тебя оставлю, Бэсси

Не понимая, о чем он говорит, она спросила:

Ты что, возвращаешься в Пьемонт?

Нет… - ответил Джек – я ухожу от тебя. Развожусь…

Что примечательно, никто, а уж тем более Бэсси, не догадывались, что причиной разрыву послужила Чармиан.

Их любовь носила необычно возвышенный, выспренний характер. Ни один из них не уступал другому в уважении или обожании. На сладостное любовное письмо Чармиан Джек отвечал еще более приторно.

Бэсси была потрясена до глубины души, но слишком горда, чтобы устраивать сцены.

После долгого перерыва в работе, вызванного проблемами с семьей, писатель заканчивает и отсылает Бретту первую часть «Морского волка». Издатель восторженно принимает рукопись и пересылает ее в журнал «Век», который покупает роман за четыре тысячи долларов.

В канун 1904 года, когда стало ясно, что войны России и Японии не избежать, Джек под патронажем концерна Херста едет в Японию в Йокогаму. На пароходе, из-за несчастного случая, Джек повредил себе связки левой ноги. В Японии корреспондентов не допускали к свежей информации, и Лондону пришлось самому ездить по стране, с риском для жизни перебираться в Чемульпо. Он всегда был впереди всех остальных корреспондентов, и его очерки имели больший успех.

Ко времени возвращения в Сан-Франциско, Джек Лондон стал самым известным американским писателем.

Этот период был самым безрадостным в жизни писателя. Он был несчастлив, причинив боль Бэсси и детям, Чармиан не поддержала его в трудную минуту. Но это не остановило работу. Пишутся повесть «Игра» и пьеса «Презрение женщины». Он выступает перед студентами Калифорнийского университета – немалая честь для человека, бросившего университет семь лет тому назад и ушедшего работать в паровую прачечную.

Произнося свои речи, проповедовавшие и превозносившие социализм, Джек нередко попадал в очень неудобные ситуации. Иногда, после особо пламенных речей перед представителями большого бизнеса, газеты клеймили его смутьяном и анархистом.

Благодаря ему, социализм получил большое распространение в Америке. Это была так же и даровая реклама. В результате спрос на книги Лондона подскочил в несколько раз.

В разгар шумихи, поднявшейся вокруг социалистических убеждений Джека Лондона, Максимилиан выпустил его «Классовую войну». Книга вызвала огромный интерес, и ее пришлось переиздать еще три раза. Весной к Джеку вернулось хорошее настроение, а с ним и прилив творческих сил. Здесь начата книга «Белый клык». Отдыхая в Глен-Эллен, писатель наткнулся на ранчо Хилла в Лунной Долине – участок земли в сто тридцать акров. Ранчо полюбилось ему до безумия, и он тут же решил, что оно должно принадлежать ему. На следующее утро ранчо было куплено за семь тысяч долларов. Деньги выслал Бретт.

Это была вакханалия безудержных трат и, конечно, деньги кончились. Пришлось откладывать все дела и срочно писать рассказы в журналы, чтобы раздобыть деньжат.

ноября Джек получает сообщение, что по решению суда, Бэсси получила развод. На следующий день Джек Лондон и Чармиан Киттредж поженились. Пресса была шокирована такой поспешностью и считала это неприличным. Его опять начали травить. Города Питсбург и Дерби изъяли из продажи его книги. Женские клубы получали настоятельные рекомендации отменить его лекции.

В это время Джек всерьез задумывается о постройке собственной яхты. Направлено письмо редакторам шести ведущих журналов востока с предложением стать пайщиками в этом предприятии. Он погружается в книги о кораблестроении, технике, навигации. Капитаном будущего судна, а пока, управляющим его постройкой был назначен Роско Эймс. Подсчитав все возможные расходы, Джек получил сумму около семи тысяч долларов и, исходя из этого, дал распоряжение Роско: «Денег не жалейте, пусть все для «Снарка» (так было названо будущее судно) будет самым лучшим».

Отослав Роско с чертежами и чековой книжкой, Джек садится писать повесть под названием «До Адама». Повесть о первых шагах человека от обезьяны

На следующий день, утром, Джек поспешил в док на закладку киля «Снарка» и увидел, что весь Сан-Франциско объят пламенем – это было последствие страшного землетрясения в Калифорнии 18 июля 1906года. Среди многочисленных трагедий вызванных землетрясением и пожаром была еще одна маленькая – закладка яхты не состоялась – сгорели все материалы, за которые было уже уплачено. Разрушен сталелитейный завод, оборудование нельзя доставить в город.

Писатель возвращается в Глен-Эленн и принимается за рассказы. У него появляется подозрение, что постройка «Снарка» обойдется дороже, чем он рассчитывал.

В июне закладка, наконец, состоялась, а Джек, наконец находит идею для нового романа, посвященного экономической жизни общества. Этот роман он назовет «Железная пята». Огромные деньги ушли на постройку яхты. Спуск на воду все время откладывался. Газеты насмехались. Джек набирает команду из людей ничего не понимающих в морском деле. Его обворовывают везде, где только можно и из-за своей доброты и детской наивности, веры в человеческую бескорыстность, Джек не замечал этого до последней минуты. Моряки говорили, что «Снарк» спланирован плохо, а оснащен еще хуже и в открытом море пойдет ко дну. К этому дню на судно утекли двадцать пять тысяч долларов.

Все же отплытие состоялось. Прекрасный мотор был привязан к борту в виде балласта, борта протекали, днище текло, продовольствие – негодно к употреблению. Прошло несколько дней плаванья, прежде чем Джек убедился, что Роско Эймс так и не научился ничем, имеющему отношение к навигации, и «Снарк» попросту потерялся в Тихом океане. Джеку пришлось проштудировать все навигационные книги, имеющиеся на яхте и научиться управлять самому. Здесь, в неразберихе и грязи, Джек уселся на палубе и начал свой самый знаменитый и лучший роман – «Мартин Иден». Через несколько дней, «Снарк» чудом добрался до Гонолулу. Здесь Джек отдохнул за все свои мучения двадцатисемидневного плавания. Он пишет очерки о постройке и спуске на воду «Снарка», о сумасшедшем и отважном путешествии не нем

Джек, наконец, рассчитал Роско Эимса и Герберта Стольца – механика.

Вместе с Чармиан он провел неделю на Молокаи, острове прокаженных. Это время нашло отражение в очерке «Колония прокаженных».

За два года странствий, Чармиан доказала, что она способна везде сохранять мужество, не терять присутствия духа даже в самые смутные времена. И если Джек искал себе спутницу, способную шагать с ним плечом к плечу в скитаниях, он нашел ее в Чармиан. Писатель путешествовал по Гавайям, по Маркизским островам и Таити. Из Таити на Сан-Францско уходил пароход, и Лондон, оставляя яхту, оплывает на нем вместе с Чармиан, чтобы привести в порядок свои дела.

В 1907 году вышли четыре его книги, что больше, чем в рекордном 1902 году.

Верный своему слову Джек возвращается с Чармиан на Таити, чтобы продолжить семилетнее путешествие вокруг света. Он отплывает курсом на Бора-Бора, потом на острова Фиджи, Самоа. Команда просто валилась с ног от разных напастей и инфекций. Стоило только поцарапаться, расчесать укус москита, и все тело покрывалось страшными язвами. Бывало, что пятеро членов команды лежали с приступом лихорадки, и шестому ничего не оставалось, как вести судно одному. Здесь написан роман «Приключения», очерки «Путешествие на «Снарке».

В то время, как Лондон отсутствовал, Нинетта Эймс, откровенно говоря, нагло его обворовывала. Она самовольно повышала себе жалованье, Пристраивала новое крыло к своему дому на деньги писателя, а потом еще брала с него деньги за проживание в этих комнатах. Рабочие, строившие каменный амбар на ранчо Хилла, воровали материалы. Почти все, кому Джек доверял какие-либо операции, рано или поздно начинали обворовывать своего благодетеля. И вот, Нинетта Эймс получает распоряжение купить соседнее ранчо Ламотт за десять тысяч долларов. Плавая на своей яхте среди Соломоновых островов, собираясь в ближайшее время посетить Японию, Индию, Суэцкий канал, Джек стал замечать, что у него начали отекать руки, с них стала сходить кожа слоями – сначала первый, потом второй, четвертый, шестой и т.д. Страдания не прекращались ни на минуту, врачи не могли понять, в чем дело, началось общее нервное расстройство. Болезнь, в конце концов, сломила его. На пароходе он отплывает в Сидней. Австралийские специалисты ничем не смогли помочь, и 23 июля 1909 года, после двух с лишним лет скитаний, чета Лондонов возвращается в Сан-Франциско. По пути домой ему стало лучше. Как выяснилось, в его заболевании не было ничего зловещего – это просто была реакция организма на тропическое ультрафиолетовое излучение. Джек успокоился и с головой погрузился в работу. Пишется роман «Время-не-ждет». Вышел «Мартин Иден».

Творческие силы не утратились. А тут еще Чармиан объявила, что ждет ребенка. Это были, пожалуй, самые хорошие новости за последние несколько лет – событие, которое хочется отметить салютом!!! И Лондон взялся за еще одну мечту своей жизни – постройку своего собственного дома, где он будет жить до конца жизни. Для постройки был выбран участок на ранчо Хилла, окруженный секвойями, виноградниками, черносливными садами и мансанитовыми лесами. «Это будет родовой замок Лондонов!»- думал он, с надеждой, что Чармиан подарит ему сына, который продолжит династию.

Весной 1910 года на ранчо приезжает Элиза Лондон – сестра писателя, которая принимает дела на ранчо ее брата.

19 июня у Чармиан родилась дочь, прожившая всего тридцать часов. Похоронила девочку Элиза. Джек, в неутешном горе забрел в пивную, где был жестоко избит.

Шло время, душевные раны, нанесенные потерей девочки и историей в кабаке, потихоньку заживали. Джек проводил все свое время на ранчо, гулял по своим землям, изучая каждый сантиметр, каждый камешек. Приезжая к рабочим, работавшим на постройке Дома Волка, он, за стаканом вина, любил слушать их песни под аккордеон.

Жить в Уэйк Робине на правах временных постояльцев оказалось невмоготу. До достройки Дома Волка оставалось еще около двух лет. И в июне 1911 года Джек решается на поступок, с которым связаны самые счастливые и плодотворные годы его жизни, - покупку участка земли в центре Колеровских виноградников, на котором стояла пустующая винодельня, заброшенный дом и несколько подсобных помещений. Дом был отремонтирован, к нему было пристроено несколько комнат. Дом оказался счастливой находкой – всегда в нем гостили друзья – ни одна из комнат для гостей не пустовала, здесь все чувствовали себя просто, и каждый мог веселиться, как ему вздумается!

Гости подвергались всевозможным шуткам: стакан с дырочкой, книга-хлопушка и т.д.

Это место было словно создано для веселья и за это вдвойне пользовалось любовью своего хозяина. Гленн-Элен превратился в спортивный городок, где каждый знал Джека Лондона, где все его любили. Приехав в городок, он заходил в ближайший кабачок, и все посетители окружали его, в ожидании новых рассказов или шуток. Он любил поспорить и никогда не проигрывал. К полуночи он успевал побывать в каждом и «злачных» местечек городка, влить в себя кварту виски, пообщаться с доброй сотней людей. Джек умел выпить больше спиртного, чем любой другой, но все ему было нипочем, его никогда не видели пьяным. Он пил, чтобы снять нервное напряжение, развязать язык, отвлечься.

За бутылкой и возник замысел книги, принесшей ему больше славы и доброй и дурной – «Джон Ячменное зерно» - повесть автобиографическая, все, что здесь сказано о его пьянстве – чистая правда, но не высказана вся правда до конца, почему он пьянствовал.

Раз пять, шесть в год на него нападали приступы депрессии. В это время он становился черствым, бессердечным, грубым, но это всегда проходило, иногда в тот же день.

Ранчо теперь использовалось по прямому назначению – на нем проходили сельскохозяйственные работы. Писатель гордился своей работой, домом, возрожденной землей, друзьями. С его лица не сходила улыбка. Сельское хозяйство, скотоводство увлекло его очень серьезно, и со свойственному ему усердию, он очень скоро становиться замечательным специалистом в этой области. Фермерство сделалось его страстью.

Зарабатывая семьдесят тысяч в год, он тратил сто. Почти все друзья занимали у него деньги систематически, и ни одного доллара он не получил обратно. Он помогал совершенно незнакомым людям, писавшим ему с просьбами помочь – ежемесячно им высылалась некоторая сумма. За его счет мог поживиться каждый, у кого была хоть какая-нибудь история, но деньги Джек раздавал, даже не начиная слушать.

Независимый и своенравный, он трудно поддавался влиянию, был упрям, обдуманно-жесток, непостоянен, склонен к буйству. Отличаясь редкой отвагой, он всегда лез напролом.

К весне1913 года Джек Лондон стал самым высокооплачиваемым писателем в мире, его рассказы и книги переводились на французский, немецкий, русский и другие языки. Его фотографии появлялись в таком количестве, что, казалось, все люди мира не могли не узнать его лицо.

Для того, чтобы угнаться за своими тратами, чтобы покрыть непомерные расходы по строительству Дома Волка и содержанию ранчо, он должен было непрерывно писать рассказы, пригодные для рынка. Уровень мастерства в его рассказах стал падать – он устал от тесных рамок малых форм, хотелось писать только романы. Два романа, что были созданы за этот период – «Джон Ячменное зерно» и «Лунная долина», они вошли в число его лучших вещей.

Иногда ему приходилось мучительно выискивать сюжеты, подходящие для журналов.

В это время приходят письма от Синклера Льюиса, бывшего репортером «Йельских новостей», с предложением купить у него сюжеты – и Джек действительно пользуется его предложением.

С особой силой проявлялась широта его натуры по отношению к начинающим писателям. Им он помогал, чем только мог и не мог.

Начиная с 1910 года, когда вышел в свет «Время-не-ждет», Джек направил Максимилиану пьесу «Кража», сборник очерков «Путешествие на «Снарке», и четыре томика коротких рассказов. Эти вещи не имели большого успеха. Бретт сообщил, что короткие рассказы не расходятся – рынок заполонили десятки довольно сносных подделок тем рассказам, которыми Джек прославился.

Максимилиан не мог больше посылать ему авансы, порой составлявшие пять тысяч долларов и выше. В 1912 году после десяти лет сотрудничества Джек расстался с Бреттом и подписывает контракт с компанией «Век».

Новое издательство выпустило его серию «Смок Белью», сборник «Рожденная в ночи» и повесть «Лютый зверь», но отказалось финансировать три месяца работы над романом «Джон Ячменное зерно». За три года это было первое произведение, сулившее автору блестящий успех. С большим трудом Джек добился издания «Джона Ячменное зерно».

После этого он вернулся к Максимилиану.

21 августа Дом Волка был закончен и наступил день уборки. Электрики завершили проводку, закончили работу плотники и водопроводчики. На другой день бригада рабочих поможет Джеку и Чармиан переехать в новый дом.

Около двух часов ночи, Джек был разбужен соседом-фермером, ворвавшимся с криком:

Дом Волка горит!

Джек прибежал туда через несколько минут, перед ним бушевал адский огонь, горели все части дома одновременно.

На заре, когда от дома остался лишь каменный каркас он спокойно произнес начальнику рабочих:

Форни, завтра начнем строить заново.

Он так и не выстроил Дом Волка заново, что-то в его сердце безвозвратно погибло в ту ночь.

В поджоге подозревали многих.

Четыре дня Джек пролежал в своей комнате в постели. Его разом одолели все болезни, какие он только испытал. Уверенный, что поджог совершил кто-то, кого он приютил и обогрел, Джек боролся с чувством жгучего отвращения.

У него внезапно открылись глаза на многое, чего он раньше не замечал или не удостаивал вниманием. Он заметно постарел в эти дни. Писатель вошел в обычную колею, но теперь, объезжая ранчо, он видел, что рабочие стараются увильнуть от работы, стараются содрать с него побольше, а сделать поменьше. Теперь он увидел всю фальшь, которой был окружен в эти годы. Но было еще одно пробуждение – самое жестокое. Он увидел, что Чармиан в свои сорок три года все еще ребенок, целиком поглощенный ребяческими забавами. И все же 1913 год оказался для него самым плодотворным. его творчество достигло зенита. В журналах вышли четыре его романа, среди них – «Алая чума», повествующая о том, как человечество возвратилось к первобытной жизни, когда чума уничтожила современную цивилизацию. Отдельными изданиями вышли: сборник рассказов «Рожденная в ночи», романы «Джон Ячменное зерно», и «Лунная Долина».

Вскоре он начинает восьмой и последний крупный роман «Межзвездный скиталец».

Работа принесла долгожданное облегчение. Физические и душевные недуги отошли на второй план.

Здоровье его расшатывалось все сильнее, участились приступы депрессии. Мозг, создавший сорок одну книгу за четырнадцать лет начал уставать, терять свою хватку.

В это время разорвалась его духовная связь с Чармиан. Джек мечется, ищет связи с женщинами.

Пил он и раньше, но это никогда не превышало разумные пределы, теперь же он начал пить помногу, заглушая боль. Теперь виски стало ему необходимо. Болезнь заставляла его пить, пьянство усугубляло болезнь. Теперь кварта шотландского валила его с ног. Люди видели его пьяным вдребезги. Все горше он разочаровывался в друзьях, с которыми приходилось вести дела. Биржевая авантюра, лотерейный билет, игральная фишка всегда приносили ему несчастье.

В феврале 1915 года он отправляется на Гавайи. Там он оправился настолько, что мог взяться за новый роман «Джерри-островитянин». Это была последняя вспышка, все, что осталось от пламенного духа. К лету роман был закончен. Получилась хорошая вещь.

Джек вернулся в Гленн-Элен. Он по-прежнему запил. Его болезнь стала принимать острую форму, но отказаться от виски не было сил. Ранчо было единственное, что приносило еще покой и радость.

Он скрывался в стенах кабинета, получал сердитые, разочарованные письма от почитателей и последователей. Они бросали в огонь номера журнала, в котором появилась «Маленькая хозяйка большого дома». «Вернитесь на землю!»- взывали они.

Болезненно задетый, он в бешенстве отбивался: «Позвольте Вам заявить раз и навсегда, что я чертовски горжусь «Маленькой хозяйкой». Было еще кое-что, о чем знала только Элиза: его мучил страх, что он сойдет с ума. Мозг был слишком истощен, чтобы работать; а между тем Джек был вынужден писать каждый день. Когда-нибудь под тяжким и неустанным гнетом мозг не выдержит – вот чего он боялся. И потом мать – он был убежден, что она не совсем нормальна. И это еще больше пугало его.

Работа стала для него рефлексом, он пил не переставая.

Во вторник 21 ноября 1916 года, он закончил все сборы, чтобы на другой день уехать в Нью-Йорк, и до девяти часов мирно беседовал с Элизой о предстоящих завтра и в ближайшем будущем делах. Элиза проводила его до спальни. В семь утра в комнату влетел преданный слуга Джека – Наката с криком: «Миссис, скорей, хозяин не в себе, вроде бы пьяный!». Элиза побежала на веранду. Одного взгляда было достаточно, чтобы понять, что Джек без сознания. Врач обнаружил, что он давно уже в глубоком обмороке. На полу нашли два пустых флакона с этикетками: морфий и атропин, а на ночном столике – блокнот, исписанный цифрами – вычисление смертельной дозы яда.

Врачи делали все возможное, чтобы вывести организм из интоксикации, но Джек пришел в себя лишь однажды и снова потерял сознание.

Около семи вечера 22 ноября, Джек Лондон умер. Ночью его кремировали, а прах отвезли обратно на Ранчо Красоты.

Выборка из статьи Виля Быкова «Несколько штрихов к портрету».

Версия о самоубийстве Ирвинга Стоуна Джека Лондона в последние голы подверглась обоснованной критике и была литературоведами опровергнута. Наиболее серьезные доводы высказал американский профессор Альфред Шиверс. Перескажем их вкратце.

Сообщая о клочке бумаги, на котором якобы был сделан Лондоном подсчет смертельных доз лекарств, Стоун ссылался на Томпсона, одного из трех врачей, вызванных к умирающему. Шиверсу показалось странным, что врач 21 год хранил эту тайну, и что никто другой этой бумажки не видел. Шиверс, сам в прошлом фармацевт, решил найти ту книгу, по которой Лондон мог подсчитать дозу. В библиотеке Джека Лондона было 36 медицинских книг. В четырех из них есть разделы о морфине, но нигде не указывается смертельная доза, нигде нет малейшего намека, как ее подсчитать. Шиверс обратился к терапевту и двум фармацевтам. Никто из них не знал смертельной дозы и не мог ее посчитать без справочной литературы.

Если современные врачи не в силах определить смертельную дозу морфина, то, как же Лондон, не имеющий медицинского образования, мог ее подсчитать? Пустые ампулы, найденные на полу спальни, по крайней мере, одна, могли пролежать там несколько дней.

Это сокращает порцию лекарства, принятого Лондоном. Кроме того, Лондон принимал морфий почти год, и привычка сильно увеличила действенную дозу. С другой стороны, известна способность морфина накапливаться в организме до опасных пределов. «Вычисления» Лондона, вероятнее всего – запись доз, принятых в течении длительного времени. Он делал их, чтобы избежать опасности отравления или запомнить предыдущую действенную дозу, принесшую ему облегчение.

Если бы Джек Лондон действительно решил покончить с собой, он не выбрал бы такой мучительный (10 – 12 часов агонии) и неверный способ ухода из жизни. Для этого у него всегда был под рукой кольт сорок пятого калибра.

О непредумышленности смерти говорят написанные им накануне письма, приготовления к отъезду и другие факты.

Шиверс приходит к выводу, что смерть была следствием острого уремического отравления, а большая доза морфина только ускорила гибель. Но нельзя исключать вероятность непредумышленного, нечаянного отравления большой дозой лекарства, аккумулировавшегося в организме или просчета больного человека, принимавшего во время ночного приступа новые и новые порции лекарства, пытаясь заглушить жуткие боли. Но нет никаких оснований – это совершенно отвергает Шиверс – для версии о сознательном самоубийстве. Две пустые ампулы, как раз свидетельствуют против этого, ибо они, как и листок с подсчетами, явно срывали маскировку, которая была нужна Джеку Лондону.

В любом случае, было ли то уремическое отравление или отравление морфином, или то и другое вместе, смерть Лондона не было предумышленной. Таким выводом заканчивает

А. Шиверс свою хорошо аргументированную работу.

Список литературы

Ирвинг Стоун - «Моряк в седле» художественная биография Джека Лондона.

Виль Быков – Статьи.