Когда люди утрверждают первичность существования чего-то по сравнению с идеей этого нечто, на них лежит груз необходимости объяснить, что же это нечто, о существовании которого они говорят на первом месте. Если это не существует в виде идеи первично, то как же это произведено? Если сказать, что нечто возникает как-то само по себе, или без какой-то изначальной идеи этого. Возникает ряд сравнительных вопросов? Например: как сам по себе может сложиться скажем телевизор, современный самолет, компьютер или корабль? Аристотель говорил: “Если бы искусство кораблестроения принадлежало дереву, мы имели бы корабли по природе (естественно)”. Экзистенциалистические наклонности предполагают отсутствие Бога или по крайней мере умного Бога, который продумывает Свое творение, имея план для каждого его элемента и общий план. Бог-безумец, не знающий что делает Его левая рука, когда Он действует правой, более соответствует этому способу представления о жизни. Здесь принятие начальной позиции - просто дело вкуса, но, боюсь, иные вкусы иногда связаны с материализмом или по крайней мере с Богохульством. Бог верующего экзистенциалиста, если такой возможен, похож для меня скорее на сумасшедшего демона. Обычно концепции о Боге развитых религий гораздо более рафинированны. Ошибаются ли все эти религии? Может и так, но может что ошибаются экзистенциалисты.

В жизни многих людей есть много страданий и несчастий, но религии обычно говорят, что те имеют причину и потому устранимы в принципе. Религии предлагают свои методы устранения тех. Правы ли они? Для экзистенциалиста все это заблуждения, иллюзии. Однако я не слышал никогда ни об одном святом или освобожденном от страданий экзистенциалисте, тогда как слышал и читал о сотнях просветленных и блаженных разных религий. Теории первых очевидно не привели своих создателей к тому, к чему привели вторых теории, созданные ими. Что же лучше с практической точки зрения? С теоретической у первой позиции тоже есть серьезные проблемы, которых у второй нет.

Некоторых беспокоит то, что религии догматичны, некоторые думают, что догматичен и рационализм, но, по правде, догматична любая система, включая экзистенциализм, так как любая доктрина по необходимости базируется на начальном принципе, который принимается аксиоматично. (См. мою статью О начальных принципах. ) Дело не в том иметь догму или не иметь, а в том, какую догму считать наиболее приемлемой и почему.

Знать или быть?

В этом вопросе обычно проводится грань между экзистенциализмом и другими формами мышления. Однако интересно рассмотреть, на каких уровнях понимается проблема и в зависимости от этого, существует ли эта проблема.

Если, взглянув на нашу жизнь и мышление, мы хотим усмотреть в ней наиболее общее, фундаментальное, универсальное, то мы приходим к некоему высшему единству, которое нельзя опредлять ни словом бытие, ни словом знание, или сознание, ни каким-то другим словом, несущим некоторую особенность смысла, т.е. то, что отделяет этот смысл слова от другого смысла, другого слова (или иногда даже того же слова). Это просто природа самого различия, на любом даже тончайшем уровне. Если наблюдается различие, это предполагает рассеченность Единого. Но, говоря о жизни или бытии в его самой основе, общности, тотальности, или о сознании в той же его фундаментальной и универсальной эпостаси, мы не можем ни там, ни здесь позволить себе идеи различия, разделенности, иного смысла. Таким образом противоставлять те категории или даже спорить о самом их существовании является логической бессмысленностью и не помогает нам ни в каком смысле. Древние и средневековые философы просто принимали, что оба понятия на уровне или в отношении к Основному, Первому принципу (как называл его Платон и Аристотель вслед за ним), на уровне Одного (как называл это Плотин и неоплатоники), Бога (как называли это Августин и другие христьянские мыслители), оба эти понятия, сознания и бытия просто неотделимы; и в каком смысле бытие предшествует сознанию в таком и сознание предшествует бытию, потому что пред- и после- там еще не началось, а существует то, и знаем мы то абсолютно, постоянно, неизменно. Говорили: “Для Бога Знание и Существование суть одно и тоже”, - или “Бытие не имеет отношения к Богу, как и не-бытие”, - или, - “Он обладает сверх-бытием”, - или, - “ Бог непознаваем”, - или, - “ Богопознание - долг души” и т.д и т.п. Все идеи и слова об Универсальном Источнике, как принадлежащие подклассу Бытие, так и подклассу Сознание, как только замечается некая “подклассовость” или какое-либо различие, перестают быть адэкватными той идее. Следовательно, если возникает или продолжается спор о Едином, Источнике или другом слове-идее фундаментальности, этот спор уже происходит о другом, и потому полностью бессмыслен. В этом значении можно сказать: “Логика тут ломается”, - но, если к этому еще что-то добавляется, например: “А остается Бытие, со-бытие, Высшее Бытие и т.д.” это как раз использование того, что только-что было названо сломанным и потому неприемлемым, неприменимым. Нам всегда хочется говорить даже когда мы говорим, что "говорить не надо", или "говорить бессмысленно", или "говорить нельзя", "разговор не помогает" … Мы всегда, утопая в водах разговоров и понятий о логике, сознании, бытии, существовании, хотим всеже поднять над водой руку и пальцами показать стрижено , а не брито.

Так ли все обстоит на другом, нефундаментальном уровне? Уже ступив в сферу относительного, мы имеем право говорить в терминах относительного. Говоря "субъект первичен по отношению к объекту", или "объект первичен по отношению к субъекту" или что-то в этом роде, мы уже находимся в относительных наблюдениях и отделили себя, свое Я, субъект от объекта. Смотря на субъект, уже предварительно отделенный в нашем уме от другой идеи, смотря на мышление, уже отделенное от созерцания (интуиции), смотря на Бога, уже отделенного от богов или вселенной, или души, мы конечно можем заметить различия, потому-что сами уже их туда привнесли. Но Абсолютный Субъект не допускает никаких отличий (как и никаких разных индивидуальностей). Он есть просто “Одно-без-другого”, он таким образом не отличается от другого-субъекта или Бога, высшего, низшего, или чего-то на том же уровне, там и уровней то нет, там и есть-нет не существует, там и бытия нет, как справедливо заметил Плотин, там есть Бытие-Сознание-Блаженство, как справедливо говорили Индусы, там есть Молчание, Пустота, Высшая Мудрость, так же как и нет Молчания, Пустоты, Высшей мудрости, Бытия. Любая положительная или отрицательная идея может утверждать и отрицать То. Любая доктрина о бытии или знании там является просто возбуждением волн, и сама эта доктрина о возбуждении волн не лучше. Говорить о том, спорить о том, имеет столько же смысла, сколько это отвлекает любого из нас от всех прочих беспокойств в пользу этого беспокойства идеи о Бытии, Сознании, Боге, Душе. Можно говорить, но это не помогает (и помогает, т.к. большое новое беспокойство отвлекает ум от многих мелких беспокойств, и потому может и выбростить ум когда-то за пределы беспокойства, если не продолжится в нем существование нового беспокойства и спора, с собой, другим, Богом, Бытием, Сознанием и другими “волнами Океана”)…

Спорить однако можно, если мы оказываемся в мире относителього, полного различий, и споры в той сфере могут иметь смысл. Так, говоря “рука отличается от ноги”, или Саша отличается от Вовы или Сережи, мужчина отличается от женщины, ребенок от взрослого, или сначала был представлен план дома, а потом дом бы построен, сначала возникла идея статуи, а потом она сама была высечена, сначало было вдохновение художника, а потом его успешное творчество… мы оказываемся весьма правы. Тут мы можем задавать вопросы и получать на них весьма имеющие смысл ответы, вроде: Откуда возникла мысль создать статую, дворец, корабль? Был ли корабль до создания корабля кораблестроителем? Если был, то где и в каком смысле? Откуда приходит вдохновение? Есть ли музы и для кого? Один может ответить: “Существование корабля первично, а идея корабля в уме кораблестроителя вторична”, - это будет экзистенциалист на относительном плане, а другой скажет: “Сначала была идея, чертеж, знание законов, по которым строить корабль, а потом стал существовать сам корабль», - это будет рационалист (идеалист) на относительном плане. Здесь можно спорить о правоте каждого и смыслах, в которых каждый может быть прав и неправ. В конкретности несложно установить, кто говорит о том, что он знает и делает смысл, а кто, о том, что не знает, и смысла не делает. Здесь на плане относительности, можно кого-то конкретного назвать специалистом, мудрецом, профаном, заурядностью, идиотом, и это суждение может универсально приниматься, и быть непустым. Математика может работать при подсчете денег на банковском счету, при измерении участков земли, принадлежащей одному или другому индивидууму, но она не может работать там, где нет никакого разделения и различия, никаких границ и величин. Но туда и не принадлежит никая конкретная идея, формулировка, слово, брошенные подобно капле воды в океан бесконечности. Один бросил каплю бытие, другой знание, третий существование…Относительно же других ограниченных емкостей капля воды может прибавить к ним или убавить. Капля яда может убить физического человека, а капля лекарства, оживить его временно остановившееся сердце. Идеи о добре и зле, правильном или неправильном мышлении, подходящем или неподходящем названии имеют значение для индивидуумов, и иногда те готовы жить или умиреть за одно или другое слово. Но для Абсолюта, все относительности, все слова, все ограниченные идеи являются всего лишь каплями, возникшими из него же Самого, так или иначе, и они определяют и не определяют Его, возможно в одинаковой мере, которая не имеет для Бесконечного и Безразмерного Абсолюта никакого абсолютного значения.

Находясь в Абсолюте, в принципе все мы всегда обладаем им, сколько бы наше сознание не было отвлечено на относительные представления о мысли или о жизни. Но также, будучи отвлечены на те виды активности, и отождествляя наше сознание с малыми сознаниями, мы всегда и не обладаем Им. Говорят, кто-то решил ту проблему, и его называют Просветленный, Будда, Христос и т.д. Но нерешившие ее, обладают и не обладают Абсолютом. Большинство из нас находится в таком состоянии. Желая по-настоящему обладать тем, чем те великие обладают, мы часто становимся последователями одного из них или даже сразу нескольких. Но берем в руки всегда лишь нить того или иного учения, доктрины об истине, Я-Не-Я, Боге, Пустоте, Всенаполненности, Абсолютном Сознании-Бытии-Блаженстве… Многие, взявшие свои нити в руки, считают их весьма полезными в своей жизни, а другие пытаются спрясть своими усилиями свою нить, свою доктрину, которую тоже будут считать полезной для самих себя или даже для других. Однако ценность доктрин индивидуумов, нереализовших полностью Абсолюта, возможно, и не будет адэкватна ценности тех же у реализовавших Его, и все же эти доктрины, полезные очень или не очень, будут оставаться всего лишь нитями паутины, фундаментально все принадлежавшими Большому Пауку (Абсолюту) и никогда полностью Его не определяющими, хотя может иногда (если они не разорваны) и направляющими паучонка к Нему.

О разорванности же в полном смысле той или иной особой доктрины не в праве судить те, кто сами не бывали в гостях у Паука. Я, например, принадлежу к таким заблудшим паучкам, хотя разорванность или целостность определенной доктрины на видимом мне протяжении пути и может быть легко установлена. Это само по себе и не является гарантией, что допустивший разрыв философ-паучок, не дойдет когда-то к Паку-папе, просто потому что Папа может протянуть ему когда-то, когда Ему вздумается, новую ниточку. Мои критические суждения здесь относятся только к кусочкам конкретных веревочек рассуждений и не предопределяют судьбы других паучков. Этим предопределением занят не я, но Папа-паук, я же просто могу сказать, является ли мне полезным хвататься за разорванную нить, если она действительно разорвана в настоящий момент, но в практическом продвижении в направлении нити я могу и ошибиться, если Папа возьмет и подлотает паутинку, какому-то казавшемуся несчастным и обреченным паучку-философу. Поэтому: Бытие или Сознание в конечном счете зависит от Того Знающего и Живого Бога. Понравится ли Ему наша умственная активность и жизнь или не понравится, поможет ли Он поправить и то и другое или нет, и в какой степени, и определит в конце концов продолжительность нашего блуждания во внешенем мире экзистенциалистических или идеалистических идей и настроений - мы-то в конечном счете не-знаем, а Он знает. “А когда придет это, не известно Сыну, но известно только Отцу”.