Преступная группа отличалась от соисполнительства и сложного соучастия повышенной степенью согласованности действий, обусловленной предварительными усилиями организованного характера - совместная разработка плана, руководство совместными действиями в ходе осуществления преступления и т.д.

Под преступной организацией теория и правоприменительная практика понимала - устойчивое объединение двух или более лиц, организовавшихся для совместной преступной деятельности. УК были известны два вида преступных организаций: антисоветская организация и банда. Верховный суд СССР неоднократно подчеркивал, что банда - это вооруженная, устойчивая группа лиц, объединившихся для совершения нападений на государственные и общественные предприятия, учреждения, организации.

Что касается ответственности, то статья 39 УК РСФСР 1960 г. предписывала: наказание каждому из соучастников должно назначаться с учетом степени и характера участия в совершении преступления.

При назначении наказания соучастникам суд должен был также иметь ввиду, возможность эксцесса исполнителя- это совершение исполнителем какого-либо деяния, которое выходит за рамки сговора с остальными соучастниками.

Не могли также вменяться в вину и учитываться при назначении наказания соучастникам такие отягчающие вину обстоятельства, которые касались только отдельных соучастников.

В ст. 18, 19 УК РСФСР было сказано об укрывательстве и недонесении, как о формах прикосновенности к преступлению, причем ответственность за них предусматривалась в специальных статьях Особенной части (ст.ст.881 , 882,189,190.).

В дореволюционном уголовном законе не было дано понятия соучастия.

В советском уголовном праве был продолжен поиск приемлемого законодательного определения соучастия. В ст. 17 УК РСФСР 1960 г. под соучастием понималось умышленное совместное участие двух или более лиц в совершении преступления. Похоже, что в основе своей приведенное определение соучастия устраивало теорию уголовного права. Разногласия возникали только в связи с местом, которое должен занимать термин “умышленное” в нем. Большинство ученых считали наиболее приемлемым нахождение его перед термином “совместное”, поскольку подобное помогает распространить умышленность не только на само деяние, но и на совместность как таковую: “Положение закона о том, что соучастие-это умышленное совместное совершение преступления, делает ненужной ссылку на то, что и сами преступления, совершаемые в соучастии, должны быть умышленными”[10, c.16]. Некоторые предлагали переместить данный термин и определять им лишь совершение преступления. На этой основе делали и законодательное предположение: “Соучастием является совместное участие двух или более лиц в совершении одного и того же умышленного преступления”[10, c.16], исключая, тем самым, возможность соучастия в неосторожном преступлении и излишнюю объективизацию понятия совместности. Сторонники приведенной точки зрения не выполнили поставленной перед собой задачи, поскольку, отделяя термин «умышленное» от совместности, они делали возможной неосторожную совместность, в частности в умышленном преступлении, и в то же время способствовали закреплению представления о совместности как сугубо объективной категории.

Проблемы, пытаясь решить, законодатель издал УК РФ 1996г., где ст. 32 определяла соучастие как умышленное совместное участие двух или более лиц в совершении умышленного преступления.

Таким образом, соучастие - один из древнейших институтов уголовного права, упоминаемый во всех крупнейших законодательных актах. “Нападение скопом” упоминали Русская Правда, Судные грамоты, Соборное Уложение. “Которые, подлинно вспомогали или советом или делом вступались” несли наказание наравне с организатором согласно Артикулу воинскому. Уложение о наказаниях уголовных и исправительных 1845 г. Содержало целую главу “О соучастии в преступлении”. Уголовное право советского периода широко применяло сам термин “соучастие” и рассматривало его содержание.

2.Понятие соучастия в преступлении по современному Российскому законодательству

2.1 Виды соучастия

Преступление может быть совершено одним лицом или несколькими действующими совместно лицами. Во втором случае подобное совершение преступления, при наличии условий, предусмотренных в законе, образует соучастие в преступлении. Нормы уголовного права, регламентирующие основания и пределы уголовной ответственности за соучастие в преступлении, образуют институт соучастия.

В науке уголовного права соучастие в преступлении является одной из наиболее сложных проблем, которая охватывает законодательную регламентацию уголовной ответственности лиц, непосредственно или опосредованно участвующих в совершении преступления, практику применения законодательства и совокупность теоретических воззрений на соучастие. Учение о соучастии в российском уголовном праве вызывало и продолжает вызывать нескончаемые споры. Несмотря на то, что в последние десятилетия проведено множество исследований, посвященных вопросам соучастия, проблема далека от разрешения. Институт соучастия, таким образом, среди других институтов уголовного права является лидером по числу неразрешенных вопросов.

Одним из них является вопрос об определении понятия соучастия. По этому поводу существует большое количество различных мнений. Так, А. Жиряев давал следующее определение “стечению преступников”: “Под стечением преступников разумеется такое нескольких лиц к одному и тому же преступлению отношение, вследствие которого каждое из них является или заведомо участвовавшим в его совершении, или уже учинившем другое какое-либо противозаконное деяние, но по поводу и в интересах первого” [19, c.15].

Афиногенов С.В., анализируя мнение Н.О. Власьева высказанное по поводу проблемы, в дополнение к этому писал: “Так как в понятие участие в преступлении входит вспомоществование ему, участие в его произведении, то понятие покровительства, то есть споспешествование наступает уже за окончанием преступления и развития его последствий, при том заранее не обусловленное в понятие участия не может войти”[10, c.18].Таким образом, к середине ХIХ в. уже наметились очертания соучастия, его границы.

И все же, с позиции существовавшей доктрины, в определение соучастия только как умышленной деятельности в умышленном преступлении более последовательны те авторы, которые термин «умышленное» в определении соучастие повторяют дважды, характеризуя и совместность, и преступление: умышленное совместное участие двух или более лиц в совершении преступления.

Ранее существовавшее законодательное определение дополнено тем, что термин «умышленное» повторен в нем два раза: применительно к совместному участию и к преступлению. Законодатель сделал так, чтобы абсолютно полно реализовать доктрину умышленного соучастия и пресечь какую-либо возможность неосторожного соучастия. До настоящего времени в учении о соучастии ведутся дискуссии о приемлемости неосторожного соучастия. Несмотря на всю спорность проблемы, победителем в этой дискуссии стала доктрина умышленного соучастия, которая и закреплена в ст.32 УК РФ 1996 г. Согласно этому определению соучастие невозможно как при неосторожном участии в умышленном преступлении, так и при умышленном участии в неосторожном преступлении. Такая дифференциация психического отношения, предложенная в русском уголовном праве еще в конце ХIХ в. Н.С.Таганцевым и его единомышленниками, предполагает различное психическое отношение к различным преступлениям, либо различное психическое отношение к собственно поведению и его результату. Применительно к соучастию она проблематична и может иметь место только тогда, когда собственно участие можно вывести за пределы совершения преступления, что едва ли возможно.

Соучастие в преступлении рассматривается в отечественном уголовном праве как особая форма совершения преступления, которая характеризуется более высокой степенью общественной опасности.

Определение соучастия дано в ст.32 УК РФ. В соответствии с законом им признается умышленное совместное участие двух или более лиц в совершении умышленного преступления.

В теории уголовного права существует несколько точек зрения по вопросу влияния соучастия на степень общественной опасности совершенного преступления. М.Д Шаргородский утверждал, что соучастие и не усиливает и не ослабляет степень общественной опасности. А.А. Пионтковский, позиции которого придерживается большинство криминалистов, считал, что соучастие “обычно”, “при определенных условиях”, повышает общественную опасность преступления. М.А. Шнейдер полагал, что соучастие во всех случаях является более опасной формой преступления. Последняя позиция представляется наиболее приемлемой, так как:

1. Соучастие создает у преступников ощущение психологического превосходства. Ведь человек идет на объединение с другим человеком только тогда, когда это ему необходимо для того, чтобы успешно решать задачи, стоящие перед ним.

2. Совместная деятельность возбуждает у соучастников «производительную энергию». В данном случае речь идет о том, что общественный контакт при производстве работ вызывает соревнование и своеобразное возбуждение жизненной энергии, увеличивающее индивидуальную производительность отдельных лиц[36, c. 143]. При этом комбинируются не просто силы, но и их качественные особенности. «При одновременном действии однородных сил компенсируются их недостатки и увеличиваются преимущества, что приводит к более мощной общей силе. Так, пятеро людей, занятых поисками потерянной вещи, найдут ее с большей вероятностью, чем один человек, которому дано на это в пять, раз больше времени»[36, c. 144].

3. Совместная преступная деятельность характеризуется и более высокой степенью психологического давления на жертв и работников правоохранительных органов. Это снижает интенсивность сопротивления лица, подвергнутого нападению нескольких преступников, усложняет решение задач, стоящих перед правоохранительными органами.

На основании вышеуказанных обстоятельств можно сказать, что совместная преступная деятельность во всех случаях ее проявления представляет повышенную общественную опасность.

На основании законодательного определения соучастия (ст.32 УК РФ.), и исходя из сущности данного явления можно выделить признаки, характеризующие совместную преступную деятельность. К ним относятся: 1) участие в преступлении двух или более лиц; 2) совместность их деятельности и 3) совместность их умысла в умышленном преступлении. Первые два признака образуют объективную сторону соучастия, а третий - субъективную.

Объективный признак - «совместное участие».

Попытки найти признак, который выражал бы объединяющий характер соучастия, имели место еще в середине ХIХ в. Так. А. Жиряев писал: «В действовании заодно содержится как бы круговая порука, на основании коей произведенное одним должно быть приписано и другому»[19,c.37]. Н.С.Таганцев создал теорию солидарной ответственности, базирующуюся на причинной связи, общности вины и соглашения соединяющихся лиц, при этом солидарная ответственность объявляется признаком соучастия[63 c. 643]. Критикуя такой подход и будучи солидарным, с Г. Колоколовым из отношения нескольких лиц к единичному результату, который каждый из виновных своим положительным действием обуславливает[32, c. 645].

Согласно господствующей точке зрения совместность участия признается объективным признаком преступления. Объективность совместности должна базироваться на каких-то объективных факторах, установление которых должно в конечном итоге способствовать определению совместности. Все существующие в теории современного уголовного права позиции по данному вопросу можно свести к следующему: объективными основаниями совместности служат: функциональная связь поведения всех соучастников, общий для всех участников результат и объективная связь между деянием соучастников и преступным результатом.

Первым основанием совместности выступает функциональная связь общественно опасного деяния участников, под которой понимается взаимная обусловленность поведения каждого соучастника поведением других соучастников и которая включает в себя, во-первых, отдельные акты поведения отдельных соучастников (законодатель отражает это в термине «участие») и, во-вторых, объединение функций всех соучастников благодаря тому, что каждый соучастник выполняет свои функции в интересах других соучастников.

Под участием понимают специфическую деятельность двух или более лиц, которая определяется особенностями поведения соучастника каждого вида[17, c. 22].

Функциональная связь, выражается в согласовании каждым лицом своих действий с поведением других соучастников довольно сложна.

Прежде всего, необходимо отметить, что действия организатора, подстрекателя и пособника могут воздействовать на поведение исполнителя, либо создавая его, либо руководя им, либо помогая ему исполнять преступления. Однако этой простейшей формой функциональная связь не ограничивается. В принципе вполне возможна организация подстрекательства исполнения, когда организатор «выходит» на исполнителя не непосредственно, а через подстрекателя; нельзя исключить и подстрекательство к организации преступления; вполне вероятна функциональная связь между организатором или подстрекателем и пособником, когда организуется пособничество, либо подстрекается пособник; можно предположить и организацию подстрекательства к пособничеству в исполнении.

Во всех указанных вариантах поведение каждого участника взаимосвязано с поведением других участников, взаимно обусловлено ими. При этом иногда существует всеобщая функциональная связь, которая определяет действия всех имеющихся в конкретном преступлении участников. Но иногда возможна и групповая функциональная связь (организатор - исполнитель и подстрекатель - пособник - исполнитель и т.д.).

В каждом из вариантов имеется «цепь» связей различной длины: от самой короткой (организатор-исполнитель, подстрекатель-исполнитель, пособник-исполнитель) до самой длинной (организация подстрекательства к пособничеству в исполнении). По общему правилу, чем длиннее «цепь», чем дальше функция участника от результата, тем менее опасно поведение участника. Означает ли это, что в указанной четырехзвенной «цепи» действия организатора настолько мало общественно опасны, что их можно освободить от уголовной ответственности? Едва ли. По-видимому, только степенью удаленности соучастника от преступного результата определять возможность его уголовной ответственности нельзя, требуется наличие каких-то дополнительных условий для решения проблемы уголовной ответственности соучастников, хотя степень удаленности от результата при наличии других условий может сыграть определенную роль.

Вторым основанием совместности служит общий результат. Поскольку на сегодня это господствующая и, пожалуй, в целом приемлемая позиция, то нужно разобраться в вопросе о том, что же собой представляет общий результат. При всей кажущейся простоте он довольно сложен. Поскольку соучастие возможно не только в преступлениях с материальными диспозициями, где обязательным признаком выступает наличие общественно опасного вреда, но и в преступлениях с формальными и усеченными диспозициями, которые признанны оконченными при совершении определенных действий или бездействия, и вред находится за пределами оконченного преступления (изнасилование, заражение болезнью, неоказание помощи, разбой и т.п.). Но в таком случае общий результат как признак соучастия, должен иметь место и в последнего вида преступлениях, где вред отсутствует.

Естественно возникает вопрос о соотношении общего результата и общественно опасного вреда. Ведь действия всех соучастников функционально связаны не ради самой связи, а для достижения нужного каждому участнику результата, который един для всех соучастников. Именно поэтому каждый соучастник вне зависимости от выполняемых функций и от степени полученного личного удовлетворения (дохода) отвечает за причиненный или реально возможный в данных конкретных условиях общий результат.

По правилу, отсутствие общего для всех участников результата влечет за собой непризнание деятельности соучастием. Однако иногда в судебной практике встречаются дела, достаточно спорные в плане наличия соучастия. Так, представляется, правильна и точка зрения П.Ф.Тельнова с дракой в ресторане, когда один субъект имел намерение причинить побои жертве, а второй - убить жертву,[34, c. 31] и соглашается с умыслом на различные последствия, отсутствием соучастия и различной квалификацией (хулиганство и убийство) содеянного. Но не все здесь так просто. Ведь умысел на убийство у субъекта возник не сразу, скорее всего вначале у него был умысел на избиение потерпевшего; и подключение второго к преступной деятельности. На этом этапе, вне всякого сомнения, создавало соучастие в избиении - в причинении побоев; позже умысел одного виновного внезапно изменился (до убийства), и на этом этапе соучастие прекратило свое существование. Факт различной квалификации содеянного при этом не исключает соучастия, да и сам П.Ф. Тельнов признает возможность соучастия при посягательстве на различные объекты, поскольку имеет место фактическая принадлежность к одному событию.

Итак, наличие общего (конкретизированного или не конкретизированного) результата является обязательным признаком соучастия. Отсюда и следуемый вывод - при наличии общего результата соучастие признается оконченным преступлением, его не достижение приводит к неоконченному преступлению.

Последним основанием совместности признается наличие объективной связи между поведением каждого участника и общим результатом. Эта проблема достаточно сложна до сих пор, хотя ей посвящено немалое место в работах специалистов. Вне всякого сомнения, иные соучастники (организатор, подстрекатель, пособник) могут влиять в направлении общего результата только через исполнителя, выделением лишь своих функций они никогда не могут достичь его. Отсюда объективная связь между поведением каждого соучастника и преступным результатом вроде бы достаточно очевидна: поскольку исполнитель причиняет вред, значит, причиняют его и иные соучастники, то есть связь всегда причинная. Поэтому представляется верной точка зрения Пионтковского А.А., что в соучастии действия всех лиц сливаются воедино и подобное исключает признание только одного лица причинителем вреда[25, c. 127] Данная позиция не нова, она базируется на соучастии - круговой поруке и исключает, в общем, ответственность каждого соучастника за им содеянное.

В.А.Григорьев пытается обосновать наличие только причинной связи при соучастии следующим: «Если бы для совершения соучастниками преступления не нужны были действия организаторов или подстрекателей, то таких видов соучастников и не существовало бы вообще. Они появляются там и тогда, где и когда без их участия невозможно или затруднено совершение преступления. А следовательно между их действиями и наступившим преступным результатом существует причинная связь.»[17, c. 12]

Проблема выделения объективной связи каждого участника с преступным результатом не должна скрываться за общей причиной, так как при установлении ответственности соучастника суд обязан выполнить требование закона (ч.1 ст.67 УК РФ) и учесть степень участия каждого, под чем понимается выполненная им роль, своеобразие его функций, его вклад в общий результат, специфику его объективной связи с общим результатом, то есть все то, что имеет отношение к его личному участию в достижении общего результата.

Таким образом, можно сделать вывод, что рассмотренные три фактора (функциональная связь, общий результат и объективная связь между деянием и результатом) в достаточной мере характеризуют совместность, которая включает в себя: 1) сами действия соучастников, их специфику и взаимосвязанность; 2) результат действий соучастников; 3) объективную связь между действиями соучастников и результатом.

Наличие нескольких лиц теснейшим образом связано с совместностью: нет и не может быть совместности без участия нескольких лиц. При этом возникает два вопроса: что представляет собой наличие нескольких лиц и какого рода субъекты могут составлять нескольких лиц в плане соучастия.

По самому факту наличия двух или более лиц проблем в уголовном праве, как правило, не возникает, поскольку соучастие и возникло как институт уголовного права в связи с совершением преступления несколькими лицами, стечением нескольких лиц в одном преступлении. Отсюда и наличие нескольких лиц выступает количественным признаком соучастия. Максимум соучастников может охватывать и единицы, и десятки и сотни (например, при массовых беспорядках) лиц. По поводу минимального количества соучастников в правоприменительной практике, нормативной базе и теории, существует точка зрения, согласно которой в преступной организации должно быть не менее трех человек. На это обратил внимание А.В. Шеслер и подверг данное положение критике[36, c. 8]. Присоединяясь к указанной критике, следует отметить, что объективных оснований для сужения круга соучастников в преступной организации нет, и уголовный закон однозначно говорит о двух лицах как минимуме соучастников (ст.32 УК), все остальные предложения носят надуманный, бездоказательный характер.

Относительно второго вопроса можно констатировать, что в теории уголовного права общепризнанно считать соучастниками только субъектов преступления, то есть лиц, достигших установленного законом возраста и признанных вменяемыми. Лишь совместная деятельность субъектов преступления создает соучастие. Иная совместная деятельность не является таковым, поскольку другой участник не осознавал общественно опасного характера как лично своих, так и совместных действий и последствий содеянного и не мог осознавать. Неслучайно в подобных ситуациях деяние субъекта расценивается как опосредованное исполнение преступления вне зависимости от воли субъекта в совершении преступления. Кроме того, никогда не субъект не может быть признан, например, пособником в преступлении. Это- аксиома. И, может быть, не следовало бы касаться данного вопроса вообще в связи с его очевидностью, если бы не позиция, которую заняли судебная практика и некоторые представители науки уголовного права.

Так, если посмотреть на групповые преступления с такой стороны, что в группу объединены лица в возрасте 10-12 лет, организатор взрослый; у лиц есть оружие, группа устойчивая. При наличии таких водных данных вроде бы есть все основания признать указанную группу бандой, а действия организатора квалифицировать по ст. 209 УК РФ. Подобный вывод вполне оправдан и позиций Пленума, и с точки зрения ученых, поддерживающих ее. Однако здравый смысл подсказывает, признание такой группы бандой, поскольку отсутствуют надлежащие субъекты. Общепризнано в теории уголовного права, что лица, достигшие 14 лет и участвующие в банде, отвечают за конкретно совершенные преступления, субъектами которых они являются. Думается, не станут с этим спорить и сторонники критикуемой точки зрения.

Но они подготовили для себя запасные позиции: «Группа в уголовном праве выступает в нескольких качествах, она не исчерпывается только соучастием в преступлении, и это не может не влиять на практику квалификации дел данной категории»[15, c. 25] Иными словами, есть устойчивая вооруженная организованная группа лиц как банда и есть устойчивая вооруженная группа как способ совершения преступления. При этом банда остается соучастием. Тогда нужно определить место в уголовном законе второй вооруженной группы. Пока этого места нет. Формулировать вместе в одной норме группу-соучастие и группу - несоучастие явно не целесообразно в силу их различной общественной опасности и, соответственно, наказуемости. Во-первых, для него характерно стечение в одном преступлении нескольких физических лиц. Во-вторых, юридическими признаками субъекта преступления обладает лишь один из них. В- третьих, надлежащий субъект сам выполняет преступления своими поступками, дополнительно используя в процессе его совершения усилия лиц, не подлежащих уголовной ответственности по иным предусмотренным законом основаниям[15,c.21]. На этой базе, по мнению автора, создается групповое исполнение преступления и разновидность множественности участников. Однако очевидность подхода не снимает вопросов, на которые, похоже, невозможно ответить. Подобное решение не отвечает на вопрос, в качестве кого выступают участники анализируемой группы: исполнителей, подстрекателей, организаторов, пособников? Сторонники критикуемой позиции скорее назовут их исполнителями, поскольку речь идет о групповом исполнении. И вновь происходит размывание понятия исполнение, которое начнет включать в себя исполнителя - субъекта преступления, и исполнителя не субъекта преступления. Кроме того, ученые не замечают пикантности создаваемой ситуации: они поддерживают выше приведенное Постановление Пленума Верховоного суда, но говоря о случаях, когда все детали «исполняют» преступления, тогда как в постановление говорится об организаторе такого исполнения, то есть о соучастнике. Как разрешить данное противоречие? С позицией Р.Р. Галиакбарова и других ученых здесь нет группового исполнения, так как отсутствует третий указанный признак. Означает ли это, что групповое исполнение возможно и из одних несубьектов? Если да, то признаваемый Р.Р. Галиакбаровым третий признак группового исполнения нужно признать некоренным. Если нет, то нужно признать, что указанные ученые не сняли проблемы. Возвращаясь к заданному вопросу о том, в качестве кого выступают участники группы- способа совершения преступления, можно сказать, что несубьекты не выполняют никаких из указанных ролей, новые термины-наименования их едва ли следует внедрять в уголовное право, поскольку речь идет о несубьектах.

Выделение групповых эксцессов не освобождает сторонников этой точки зрения от поисков оптимального возраста состава группы лиц- несоучастия: возможна ли организация группового изнасилования, совершенного лицами в возрасте 4-6 лет? А ведь такое может иметь место при использовании беспомощного состояния потерпевшей либо при «сооисполнении» надлежащего субъекта. Если представить групповое преступления, совершаемые четырехлетними детьми при организаторской деятельности надлежащего субъекта и, думается, все встанет на свои места. Группа при изнасиловании может состоять только из лиц, которые способны причинить существенный вред потерпевшей иного возраста несовершеннолетние сами становятся сами потерпевшими (ст. 134,135 УК РФ).

Субъективный признак - форма вины.

Существующая доктрина соучастия предполагает наличие умышленной вины всех соучастников. Как правило, действия соучастников совершаются с прямым умыслом, когда лица осознают общественно опасный характер содеянного, предвидят возможность наступления общественно опасного общего результата и желают его наступления. С прямым умыслом действуют все виды соучастников. Иногда возможно соучастие с косвенным умыслом, когда лицо осознает общественно опасный характер содеянного, предвидит возможность наступления общего результата и сознательно его допускает. С косвенным умыслом могут совершать действия исполнители и пособники; ни организаторы, ни подстрекатели не могут действовать с косвенным умыслом.

Из подобного понимания вины при соучастии исходят большинство авторов. При этом, например, П.Ф.Тельнов утверждал, что 1,8% случаев соучастия осуществляется с косвенным умыслом, количественно не очень много, но данный факт подтверждает, что судебная практика знает соучастие с косвенным умыслом[34, c. 61], признает его. Однако в теории высказана и иная точка зрения, согласно которой соучастие с косвенным умыслом невозможно. Нужно помнить, что при совершении преступления с косвенным умыслом речь идет о наступлении побочных последствий и о психическом отношении к ним, желаемый результат остается в стороне от уголовно-правового вменения. Схема совершения преступления с косвенным умыслом достаточно проста и заключается в следующем: лицо направляет свои действия на получение желаемого (преступного или не преступного) результата, понимая при этом, что своим поведением оно причинит и побочный результат, который будет иметь место наряду с желаемым, и относится к нему безразлично, потому что важнее всего для него достижение желаемого результата.

При преступности желаемого результата лицо в такой ситуации отвечает за два преступления (совершенные с прямым и косвенным умыслом). Перенося сказанное на соучастие, можно отметить, что общий результат, являющийся для соучастников, действующих с прямым умыслом, и общей единой целью (конечной или промежуточной, но единой), представляет собой побочный нецеленаправленный результат для соучастника, действующего с косвенным умыслом. Такого быть не должно применительно к существующей доктрине соучастия, которая связывает соучастие с целеполагаемым общим результатом, на который направлено поведение всех соучастников. На этой основе Ф.Г. Бурчак вполне обоснованно отрицал возможность соучастия с косвенным умыслом.

Таким образом, несмотря на то, что такая категория как соучастия в преступлении рассматривается с различных позиций и порождает многочисленные споры, тем не менее, закрепленное в ст. 32 УК РФ определение является наиболее полным и помогает практикам осознать, когда та или иная деятельность нескольких лиц является соучастием, когда - прикосновенностью. Именно в данном понятии соучастия заложена основа разграничения уголовно-правовых институтов, пограничных с соучастием. Поэтому не правы те ученые, которые считают, что употребление в данном определении дважды слова «умышленное» излишне, скорее наоборот, это позволяет полно реализовывать доктрину умышленного соучастия и пресечь какую-либо возможность неосторожного соучастия. Согласно закрепленному в законе определению соучастие невозможно как при неосторожном участии в умышленном преступлении, при неосторожном участии в неосторожном преступлении, так и при умышленном участии в неосторожном преступлении. И с этим в полной мере следует согласиться.

Если понятие соучастия не требует, каких либо изменений, то понимание общественной опасности преступления, совершенного в соучастии, необходимо пересмотреть. Уголовный закон отражает повышенную общественную опасность лишь групповых форм соучастия. Однако следует констатировать тот факт, что общественная опасность при соучастии вообще значит выше, чем общественная опасность преступного деяния, совершенного единолично. Поэтому при определении степени общественной опасности следует руководствоваться характером причиненного вреда, его степенью и реальным размером, факторами, характеризующими угрозу причиненного вреда. В отношении отдельных лиц должны учитывается так же интенсивность и целенаправленность преступного поведения; их количество совершенных ими общественно опасных деяний. При анализе признаков соучастия вполне приемлемо выделить в самостоятельный только объективный признак - совместность участия, несмотря на попытки некоторых ученых рассматривать его как обьективно - субьективный признак, а в качестве субъективных признаков- психическое отношение к совместности и субъективные связи. Объективность совместности должна базироваться на объективных факторах, которые способствуют определению совместности. К таким факторам следует отнести: функциональную связь поведения всех соучастников, общий для всех участников результат и объективную связь между деянием и преступным результатом. Совместность участия предполагает наличие двух и более лиц в совершении преступления. При этом данные лица, согласно закону, должны обладать признаками субъекта преступления- то есть достичь возраста уголовной ответственности и быть вменяемыми. Однако на практике встречаются случаи, когда в группе присутствуют так называемые несубьекты преступления. На основе этого можно выделить вопрос о выделении в самостоятельную категорию групповое преступление с признанием его несоучастием. Но с этим нельзя согласится, так как, во-первых, создание такой группы приводит к выделению какой-то туманной группы лиц ( группового эксцесса)- способа совершения преступления; во-вторых, невозможно определить в качестве кого будут выступать участники данной группы.

Вопрос о видах и формах соучастия является предметом для дискуссий на протяжении многих десятилетий и до сих пор он не получил единообразного разрешения.

Говоря о видах и формах соучастия и их разработанности в теории уголовного права, следует остановиться на двух основных проблемах: 1) необходимости выделение видов и форм соучастия и 2) терминологическом размежевании видов и форм соучастия.

По поводу необходимости выделения видов и форм соучастия в законодательстве и теории уголовного права имеют место различные подходы. В ст.11 Уложения о наказаниях было выделено только соучастие с предварительным сговором и без такового. В Особенной части Уложения о наказаниях была отражена еще шайка как квалифицирующий признак (ст. 923, 924, 1633, 1639, 1645). Иной классификации разновидностей соучастия в законе не существовало. Однако теория уголовного права конца ХIХ - ХХ вв. уже пыталась углубить классификацию соучастия. Так, по мнению А. Жиряева, имеется соучастие главного виновника и пособника (простое, элементарное) и сообщество. Первое представляет собой нечто неуловимое, по сути, трудно воспринимаемое. Второе же «по различному способу или поводу соединения нескольких главных виновников в одно преступное сообщество, принимает это последнее вид скопа, или заговора, или шайки». В определенной части подобное было соблюдением российской традиции. При этом под скопом понималось соучастие без предварительного сговора, под заговором - с предварительным соглашением и под шайкой - совершаемое в виде ремесла. Наряду со сказанным он выделял еще и совиновничество как совокупность или стечение нескольких главных виновников при одном и том же преступлении.

Н.Власьев предлагал несколько иную классификацию: сообщничество как случайное соединение нескольких лиц для совершения преступления («в одном исполнении»); заговор при наличии предварительного сговора и организация банды или шайки как формы совершения преступления, соединяющей «в себе случайное сообщничество с заговором» и рассчитанное на повторное совершение преступлений, на определенное время или бессрочно[13, c. 67]. Здесь продолжается та же линия на выделение соучастия без предварительного сговора и с таковым, но остается непонятным - каким образом они могут объединяться и создавать банду или шайку. Автор пытается разграничить их тем, что в сообщничестве нет предварительного сговора, в заговоре он появляется, в шайке возникает единство умысла. Однако это ничего не проясняет, поскольку единство умысла традиционно было связано с соучастием вообще.

Еще менее определенной является классификация, предложенная А.Лохвицким, который выделял соучастие без предварительного сговора, соучастие с предварительным сговором и более опасную степень последнего - шайку.

Н.С. Таганцев предлагает дифференцировать соучастие на скоп, сговор ( при этом «сговор как бы совмещает в себе понятие скопа, но с известным придатком»), заговор, шайку и на основе объективной стороны соучастия выделить дополнительно виды соучастия: простое соглашение без последствий, соучастие в тесном смысле слова при выполнении лицами определенной роли и третий вид, в котором смешаны первые два. Представленные виды соучастия довольно сложны и мало приемлемы. Между тем автор знает о германской классификации их: совиновничестве (сооисполнительстве) и участии (соучастии с распределением ролей), являющейся более понятной и конкретной, но не поддерживает ее. Очевидным достоинством позиции Таганцева является то, что он видит уже два основания классификации соучастия, существенно различающиеся друг от друга и требующие вычленения двух самостоятельных группировок разновидностей соучастия.

В УК РСФСР 1960 г. вслед за Основами уголовного законодательства Союза ССР и союзных республик 1958 г. отягчающим обстоятельством признается совершение преступления организованной группой (п.2 ст.39 УК РСФСР) или группой лиц (например, ст.117, ч.3, УК РСФСР), что уже на законодательном уровне позволяло обособить две разновидности соучастия. Тем не менее, оставалось неясным, на чем же базируются соответствующие разновидности соучастия, вынесенные в особенную часть, что породило массу различных толкований и возникновение новых функций типа признания группового преступления только соисполнительством, признание группы лиц только соучастием без предварительного сговора и т.д.

И лишь в Федеральном законе «Об изменении и дополнении Уголовного и Уголовно-процессуального кодексов РСФСР» от 1 июня 1994 г. законодатель вновь возвращается к регламентации разновидностей соучастия в рамках понятия его, создается ст.17 УК РСФСР, в которой предусматривает соучастие по предварительному сговору группой лиц и организованную группу, соответственно переносит организованную группу в нормы Особенной части УК РСФСР в виде суперотягчающего обстоятельства.

Таким образом, можно сделать вывод, что законодатель постоянно переходит из стороны в сторону по вопросу понимания разновидностей соучастия, их оформления в Уголовном кодексе.

Столь же непостоянна и невразумительна теория уголовного права, которая, как и законодатель не может пока с достаточной ясностью выделить аксиоматичное и проблематичное в анализируемой проблеме. Таким образом, можно выделить три основных позиции по вопросу о разновидностях соучастия имевшие место в теории. Согласно первой из них существуют только виды соучастия, к которым относятся: 1) соучастие простое (соучастие без предварительного соглашения), 2) соучастие, квалифицированное предварительным соглашением соучастников, и 3) соучастие особого рода (участие в преступном объединении- банде, шайке, организации, заговоре)[35, c. 17]. Следует сначала остановиться на некоторых основных правилах классификации.

Так, можно согласится с мнением В.С.Прохорова, который определял три формы соучастия: простое (сооисполнительство), когда все участники выполняют объективную сторону преступления; сложное (с распределением ролей), когда каждый соучастник выполняет только свойственные ему функции, и преступная организация. Такой же позиции придерживался и П.Ф.Тельнов, но он дополнительно включает в формы соучастия еще преступную группу: простое соучастие, сложное соучастие, преступная группа и преступная организация.

Таким образом, видно, что каждый автор принимает за виды и формы соучастия все, что ему вздумается, словно объективной истины в данном вопросе не существует. Кроме того, снова получается неосновательная классификация, нарушающая формально-логические ее правила. Ведь простое соучастие и сложное соучастие выделяются в зависимости от тех функций, которые выполняют соучастники при совместном совершении преступления: при сооисполнительстве все они выполняют объективную сторону преступления; при совершении преступления с распределением ролей лишь один участник исполняет преступление, другие же осуществляют иные функции. Собственно говоря, если следовать классификации по функциональному признаку, то необходимо выделять не два класса, а три - сооисполнение (все исполнители), соучастие с распределением ролей (у каждого соучастника свои собственные функции) и смешанное соучастие, когда имеется и соисполнение, и распределение ролей. Смешанное соучастие - вовсе не такая редкость в жизни, но почему-то о ней забывают. В то же время преступная группа и преступное сообщество выделяются по степени соорганизованности соучастников, а точнее - по характеру группового объединения. Однако и здесь наблюдается у авторов: что кто-то вводит в классификацию только преступную организацию, кто-то дополняет деление преступной группой.

Страницы: 1, 2, 3