Особенности судебно-психологической экспертизы

В ст. 22 УК России, введенного в действие с 1 января 1997 г., учитывается также и ограниченная способность вменяемого лица осознавать фактический характер и общественную опасность своих действий (бездействия) либо руководить ими вследствие психического расстройства. Правовые последствия анализируемой ограниченной способности являются сложными, состоящими по меньшей мере из двух элементов Шишков С.Н., Сафуанов Ф.С. Влияние психических аномалий на способность быть субъектом уголовной ответственности и субъектом отбывания наказания // Государство и право. 1994. № 2. С. 82-90.. Первый из них - учет ограниченной вменяемости при назначении наказания - относится прежде всего к способности быть субъектом уголовной ответственности и выражается, в частности, в квалификации ограниченной вменяемости в качестве обстоятельства, смягчающего ответственность. Второй элемент обозначен в УК России как сочетание применения наказания с принудительными мерами медицинского характера, т.е. учитывается и способность человека быть субъектом отбывания наказания. Осужденный с психическими аномалиями нуждается в применении дополнительных медико-психологических мер не только и не столько потому, что в прошлом, в момент совершения преступления имеющиеся психические расстройства ограничивали его способность к осознанию и руководству своими поступками (а именно к этому сводятся критерии ограниченной вменяемости), а скорее потому, что ко времени отбывания наказания его психические отклонения будут затруднять применение «обычных», стандартных исправительных мер, препятствуя тем самым достижению целей наказания. Поэтому не случайно в названии ст. 22 УК России не упоминается понятие «ограниченной вменяемости» - данная статья регулирует вопросы уголовной ответственности лиц с психическими расстройствами, не исключающими вменяемости. Очевидно, что для решения этих вопросов необходимы специальные познания в области судебной психиатрии.

Вместе с тем, существуют факторы, которые не сводятся к болезненным психическим расстройствам, не являются в строгом смысле психопатологическими (как этого требует медицинский критерий ограниченной вменяемости), но в то же время могут также обусловить у человека, совершившего правонарушение, ограничение способности к полноценному произвольному и осознанному контролю своих действий. Анализом этих факторов и занимается судебно-психологическая экспертиза.

Рассмотрим, какие же психологические факторы, не достигающие психопатологического уровня, могут ограничивать способность обвиняемого к осознанию и регуляции своего поведения.

В практике экспертизы не часто, но встречаются случаи, когда без наличия болезненного психического расстройства человек, совершающий противоправное действие, не может в полной мере понимать значение своих поступков и нормально их контролировать. Такого рода случаи освоены практикой судебно-психологической и психолого-психиатрической экспертизы, в рамках которых судебно-следственные органы часто задают вопрос о существенном влиянии личностных особенностей обвиняемого на его поведение при совершении инкриминируемых ему деяний. В настоящее время не существует психологических теорий, которые бы отрицали, что поступки человека определяются взаимодействием личностных и ситуационных факторов. А предметом экспертного исследования судебного психолога являются только те особенности психики, которые имеют юридическое значение и влекут за собой определенные правовые последствия. С этой точки, зрения судебно-психологическое экспертное заключение о том, что индивидуально-психологические особенности обвиняемого оказывают существенное влияние на его поведение (а не просто отражаются в поведении), является оправданным только в том случае, когда они ограничивают его способность к смысловой оценке и волевому контролю своих противоправных поступков, т.е. способность в полной мере осознавать значение своих действий или руководить ими. С юридической точки зрения, экспертное признание такого влияния существенным, т.е. ограничивающим произвольность поведения, его подконтрольность и осознанность, может быть значимым для решения вопросов об индивидуализации уголовной ответственности и наказания.

Рассмотрим следующий пример, Б-ра осужден за убийство двух лиц, совершенное в состоянии аффекта при следующих обстоятельствах. 1 января 2002 года Б-ра, проезжая на автомашине мимо дома 12 по ул. Калинина г. Кызыла, увидел свою жену, входившую во второй подъезд дома вместе с двумя мужчинами и женщиной. Войдя следом за женой в подъезд, Б-ра увидел, что она на площадке третьего этажа обнимается и целуется с незнакомым ему О-ном, после чего они зашли в квартиру. Поднявшись следом за ними, войдя в квартиру, Б-ра выломал дверь ванной и нанес находившейся там жене удары рукой по лицу, стал предъявлять ей претензии по поводу нахождения ее с посторонними мужчинами.

После этого Б-ра, избегая конфликта, предложил жене выйти, сам из квартиры ушел и сел в машину. Через некоторое время О-н и С-н подошли к машине, предложили Б-ре выйти из нее. О-н сказал Б-ре, что его жена хороша в постели, после чего началась драка, в ходе которой Б-ра подобрал выпавший у О-на или С-на малогабаритный пистолет "ИЖ-74" калибра 5,45 мм и в состоянии сильного душевного волнения, внезапно возникшего и вызванного тяжким оскорблением со стороны О-на, с целью лишения жизни произвел выстрелы в область головы и груди потерпевших.

В приговоре указано, что высказывание О-на о достоинствах жены Б-ры в постели суд расценил как тяжкое оскорбление Б-ра. Этот вывод суда основан на показаниях Б-ры в судебном следствии, ранее он об этом не говорил, в том числе и при проведении в отношении него судебно-психиатрической и судебно-психологической экспертиз. В актах экспертиз эксперты в одном случае указали в качестве действия, вызвавшего аффект, "грубое поведение", а в другом - само "появление" потерпевших возле машины.

Между тем согласно ст. 107 УК РФ необходимо, чтобы сильное душевное волнение было вызвано насилием, издевательством или тяжким оскорблением со стороны потерпевшего либо иными противоправными или аморальными действиями (бездействием) потерпевшего, а равно длительной психотравмирующей ситуацией, возникшей в связи с систематическим противоправным или аморальным поведением потерпевшего.

В актах экспертиз ни одно из этих обстоятельств не указано, а что подразумевается под "грубым поведением" и "появлением" как последней каплей, повлекшей аффективную вспышку, суд не исследовал несмотря на то, что эти формулировки ставят под сомнение обоснованность заключений.

Суд не исследовал причину изменения Б-рой показаний, поскольку ранее, в том числе и при проведении экспертиз, он не говорил о том, что его оскорбили. Вместо этого суд безмотивно признал достоверными показания Б-ры в судебном заседании, указав в приговоре, что О-н тяжко оскорбил Б-ру.

Судом не установлен мотив убийства потерпевшего С-на, который не оскорблял Б-ру. Описательная часть приговора не содержит описания телесных повреждений потерпевших, лишь указано, что Б-ра произвел выстрелы в область головы и грудной клетки О-на и С-на. Между тем на теле С-на обнаружены огнестрельные пулевые ранения, в том числе и в области спины.

Также не установлено время совершения преступления, хотя это обстоятельство существенно влияет на вывод о наличии или отсутствии аффекта у Б-ры. Вывод суда о том, что потерпевшие были обнаружены во втором и четвертом подъезде дома 12, не соответствует содержанию протоколов, из которых следует, что они обнаружены в подъездах домов 12 и 14.

Вывод суда о том, что пистолет выпал у потерпевших, а не был у Б-ры, как было предъявлено обвинением, основан на показаниях Б-ры и его жены, безмотивно признанных достоверными. Между тем в своих первоначальных показаниях жена Б-ры о пистолете ничего не говорила.

Суд кассационной инстанции приговор отменил, направил дело на новое рассмотрение со стадии судебного разбирательства. Определение Судебной коллегии по уголовным делам Верховного Суда РФ от 07.05.2003 по делу № 92-о02-32. Обзор кассационной практики судебной коллегии по уголовным делам Верховного Суда Российской Федерации (ошибки, допущенные судами при рассмотрении уголовных дел, повлекшие отмену приговоров в кассационном порядке. / Под ред. С.Ю. Карасева, З.Т. Киселева. Подготовлен для системы КонсультантПлюс. 2003.

Юридической основой проведения судебно-психологической экспертизы эмоциональных состояний обвиняемого являются ст. ст. 107 и 113 УК Российской Федерации, которые содержат понятие аффекта (сильного душевного волнения), являющегося одним из компонентов квалификации аффективных преступлений. В основе отграничения сильного душевного волнения от обычного (трудно представить себе преступление, совершенное вменяемым лицом, не сопровождающееся каким-либо эмоциональным напряжением, т.е. душевным волнением) или, иными словами, аффекта (включающего физиологический, кумулятивный аффекты, аффект на фоне простого алкогольного опьянения и эмоциональные реакции и состояния, оказывающие существенное влияние на сознание и поведение), от эмоциональных реакций, не достигающих глубины аффекта, лежит снижение возможности регуляции своих действий вследствие частичного аффектогенного сужения сознания, т.е. в конечном счете все то же ограничение способности к осознанию значения своих действий или руководства ими. При установлении судом иных признаков (умышленный характер преступных действий, наличие противоправных действий потерпевшего) он может осуществить переквалификацию преступления на те статьи УК России, которые предусматривают существенное смягчение мер наказания. (ст. 107, ст. 113 УК России).

Отдельную проблему аффективных деликтов составляют случаи, когда обвиняемое лицо совершает преступление в состоянии аффекта, возникшего и развившегося в ответ не на противоправные действия потерпевшего, а под влиянием других личностных и ситуативных факторов (исключая состояния наркотического или алкогольного опьянения). Такие ситуации не отражены в статьях УК России, смягчающих ответственность. В действующем уголовном законе дифференцированные меры наказания предусмотрены в явном виде только к матерям, совершившим убийство новорожденного ребенка в условиях психотравмирующей ситуации или в состоянии психического расстройства, не исключающего вменяемости (ст. 106 УК. России). Как показывает практика производства экспертизы, в ряде случаев в психотравмирующих условиях у матерей при родах развивается состояние эмоционального напряжения, существенно ограничивающее их возможность в полной мере осознавать свои действия и регулировать их, и именно в этот период времени они и совершают убийство новорожденного.

Наибольшие сложности вызывает юридическая квалификация «психотравмирующей ситуации». Ни одна ситуация сама по себе не может выступать как фрустрирующая, оказывающая негативное воздействие на психику человека, - ее можно расценить как психотравмирующую только после тщательного анализа взаимодействия личности и ситуации, где решающее значение приобретает то психологическое значение ситуативных воздействий, которое формируется в сознании субъекта. К примеру, требование мужа избавиться от будущего ребенка будет глубоко травмирующим фактором для беременной женщины, желающей родить и воспитать ребенка, а для женщины, страдающей хроническим алкоголизмом и характеризующейся морально-этической деградацией, такая позиция супруга может выступать как нейтральное обстоятельство или даже как подкрепление собственной позиции.

В ситуациях, действительно носящих психотравмирующий характер, фрустрирующие воздействия приводят к накоплению (кумуляции) отрицательных переживаний и обусловливают рост эмоциональной напряженности. В состоянии выраженной эмоциональной напряженности поведение матери определяется во многом аффективной мотивацией, которая снижает ее возможность адекватно оценивать окружающее и свои действия, ограничивает способность контролировать свои поступки и прогнозировать их возможные последствия. Поэтому задачей психолого-психиатрической экспертизы является не определение психотравмирующего характера ситуации, в которой находится мать-детоубийца, а оценка степени выраженности эмоционального состояния, возникновение и развитие которого вызвано психотравмирующими воздействиями, т.е. ответ на следующий вопрос судебно-следственных органов:

«Находилась ли обвиняемая (подсудимая) во время совершения инкриминируемых ей деяний в состоянии эмоционального напряженности, вызванном психотравмирующей ситуацией и оказавшем существенное влияние на ее сознание и поведение?»

Юридическое значение экспертного определения состояния эмоциональной напряженности, возникшего и развившегося в условиях психотравмирующей ситуации, заключается в квалификации ст. 106 УК России в тех случаях, когда убийство совершено в течение одного месяца с момента рождения ребенка (здесь используется уже не судебно-медицинский, а педиатрический критерий определения длительности периода новорожденности. Убийство ребенка, хотя и в условиях психотравмирующей ситуации, но по прошествию указанного срока, подлежит квалификации по ст. 105 УК России. В этом случае психотравмирующая ситуация может быть признана обстоятельством, смягчающим наказание (ч. 2 ст. 61 УК России).

Если влияние личностных и эмоциональных факторов на способность обвиняемого в полной мере осознавать фактический характер и общественную опасность своих действий либо руководить ими устанавливается судебно-психологической экспертизой, исходя из смысла статей Уголовного кодекса, регулирующих эти предметные виды экспертизы, то установление влияния психического недоразвития на ту же способность предусмотрено законом непосредственно в ч. 3 ст. 20 УК России. В этом предметном виде экспертизы вопрос стоит не столько в плоскости определения судом вменяемости-невменяемости обвиняемого, сколько в установлении его возможности быть субъектом уголовной ответственности. При экспертном заключении о наличии у несовершеннолетнего обвиняемого отставания в психическом развитии, не связанного с психическим расстройством, такой несовершеннолетний не подлежит уголовной ответственности, но при условии, что он не мог в полной мере осознавать значения своих действий или осуществлять их волевую регуляцию и контроль.

Таким образом, при всем разнообразии психологических непатологических факторов, влияющих на структуру и динамику мотивации противоправного поведения, можно выделить как наиболее обобщенный признак судебно-психологической экспертизы обвиняемых исследование влияния описанных факторов на способность в полной мере осознавать фактический характер и общественную опасность своих действий либо руководить ими. В зависимости от объекта экспертного исследования (совершеннолетние или несовершеннолетние обвиняемые) и выделения основного психологического фактора (личностного, эмоционального или онтогенетического) экспертные выводы психолога будут иметь различное юридическое значение.

Судебный психолог при экспертизе индивидуально-психологических особенностей обвиняемого одновременно реализует два подхода к диагностике личности.

Первый из них предполагает экспериментально-психологическое исследование с применением психодиагностических методов. Основное место среди экспериментальных методов занимают тесты, направленные на изучение различных сторон личности. В каждой конкретной экспертизе могут применяться самые разнообразные методики в зависимости от психологического анализа фабулы уголовного дела. Главным ориентиром для эксперта-психолога является представление о том, какие аспекты, стороны и уровни личности можно диагностировать тем или иным методом. Так, объемные личностные опросники, типа MMPI и 16-факторного личностного опросника Кеттелла используют для определения общей структуры строения личности. Для исследования мотивационной и волевой сферы, выявления особенностей смыслового восприятия и оценки различных ситуаций применяют проективные методы (ТАТ, тест Роршаха), различные варианты репертуарных решеток Келли. Такие методики, как «Уровень притязаний», «Самооценка», «Локус контроля», дают ценную информацию о личностных предпосылках целеобразования, целеполагания, принятия решений. Особенности личностного реагирования на фрустрацию, типичные способы разрешения конфликтных ситуаций исследуются тестом Розенцвейга. Кроме того, применяется направленная клинико-психологическая Гюседа, наблюдение и экспериментальное исследование особенностей познавательной деятельности (мышления, внимания, памяти) испытуемого.

Второй подход основывается на психологическом анализе материалов уголовного дела (а в рамках комплексной психолого-психиатрической экспертизы - и медицинской документации). Естественно, последний подход предъявляет особые требования к источникам информации, предоставляемым судебно-следственными органами в распоряжение экспертов. Из этих источников психолог, как правило, извлекает четыре группы данных о личности обвиняемого.

Первую из них составляют сведения об особенностях развития подэкспертного лица. Важно в уголовном деле отразить весь жизненный путь личности, в первую очередь - особенности раннего психического развития (появление речи, эмоциональные особенности, социальная ситуация развития, стиль родительского воспитания и т.д.), индивидуально-психологические особенности, уровень интеллекта, особенности социального взаимодействия со сверстниками и взрослыми в подростковом возрасте. Эти данные могут содержаться в показаниях родителей, близких родственников, воспитателей дошкольных учреждений, школьных учителей, одноклассников и других свидетелей.

Вторую группу составляют устойчивые, проявляющиеся в разных ситуациях, индивидуальные особенности: система отношений, основные ценностные ориентации, ведущие мотивы, установки, особенности межличностного взаимодействия, черты личности, характера и темперамента. Для диагностики этих особенностей психолог должен иметь в своем распоряжении показания наиболее близких к подэкспертному лиц (родственников, друзей, сослуживцев). В данных показаниях могут быть отражены характеризующие обвиняемого сведения: жизненные устремления, способы достижения им своих целей, характерологические особенности, его отношения со свидетелями, его отношение к работе или учебе, особенности его поведения в быту и на службе, особенности его эмоционального реагирования в конфликтных ситуациях, уровень его интеллектуального развития и т.п. Эти же данные могут содержать и служебные характеристики, которые полезно дополнять неформальными сведениями о подэкспертном, полученными от его непосредственных начальников и коллег по месту работы.

Третью группу данных о личности обвиняемого составляют особенности его самосознания, информацию о которых для психологического анализа эксперт может извлечь из показаний самого обвиняемого, касающихся своей самооценки, его восприятия сложившейся ситуации, оценки своих возможностей и способностей, планов на будущее и пр.

И, наконец, четвертую, и самую значимую для достижения целей экспертизы, группу данных составляют сведения об актуальном состоянии обвиняемого во время совершения инкриминируемых ему деяний. В данном случае важна информация не только о его поведении и высказываниях, которая может содержаться в показаниях непосредственных очевидцев случившегося, в материалах следственного эксперимента, выхода на место происшествия, но и о динамике субъективных переживаний подэкспертного, особенностях его осмысления ситуации в целом и восприятия действий потерпевшего, свидетелей преступления, особенностях осмысления своих действий, эмоциональных реакций, контроля и прогноза своих действий. Для возможности психологического анализа субъективной стороны поведения обвиняемого в интересующей следствие и суд ситуации в показаниях самого обвиняемого должна быть отражена не только фабула его поведения, но и его чувства, мысли, переживания, сопровождающие его собственные действия, его эмоциональные реакции на действия окружающих, изменения обстановки и т.д.

Выводы эксперта-психолога об индивидуально-психологических особенностях обвиняемого или о его эмоциональном состоянии, или об отставании в психическом развитии, а главное - о мере их влияния на его поведение во время совершения инкриминируемых ему деяний - должны основываться на обобщении данных, полученных как при экспериментальном психодиагностическом обследовании, так и при психологическом анализе материалов уголовного дела.

Таким образом, ограничение способности обвиняемого или подсудимого в полной мере осознавать общественную опасность и фактический характер своих действий либо руководить ими может быть следствием как психопатологических, так и психологических (не достигающих психопатологического уровня) факторов.

Обусловленность ограничения анализируемой юридически значимой способности каким-либо психическим расстройством (медицинским критерием) рассматривается в рамках судебно-психиатрической экспертизы, учитывается судом при назначении наказания и может служить основанием для назначения принудительных мер медицинского характера. В компетенцию судебно-психологической экспертизы входит исследование влияния непатологических психологических факторов на возможность обвиняемого адекватно осознавать и произвольно регулировать свое поведение.

Констатация влияния личностного фактора значима для решения вопросов об индивидуализации уголовной ответственности.

Установление влияния эмоционального фактора важно для квалификации «аффекта» (сильного душевного волнения).

Когда причиной ограничения способности к осознанию и регуляции поведения выступает фактор психического недоразвития (не связанный с психическим расстройством), лицо, совершившее правонарушение, освобождается от уголовной ответственности.

Экспертные выводы психолога о мере влияния названных факторов на поведение обвиняемого во время совершения инкриминируемых ему деяний должны основываться на обобщении данных, полученных как при экспериментальном психодиагностическом обследовании, так и при анализе материалов уголовного дела.

Глава III. Особенности судебно-психологической экспертизы несовершеннолетних обвиняемых (подсудимых)

Проблема преступности несовершеннолетних определенным образом связана с проблемой их психического здоровья. Психический дизонтогенез наблюдается у определенного числа подростков всех стран мира, но с определенными социокультурными вариациями. К сожалению, социальные и экономические изменения, затронувшие Россию в конце XX в., привели к росту невротических и психопатологических явлений как среди взрослых, так и в подростковой среде. Нахождение многих детей в условиях социальной депривации нередко проявляется в подростковом возрасте так называемыми задержками психического развития биосоциокультурного генеза. Внушительными применительно к подросткам остаются и показатели психических заболеваний, связанных с органическими поражениями центральной нервной системы. Количество подростков с различной степенью умственной отсталости, к сожалению, увеличивается. Ситуация усугубляется тем, что значительное число детей зачастую еще до наступления подросткового возраста начинают употреблять алкоголь и наркотики. Достаточно высоким остается число подростков с задержками психического развития, невротическими реакциями, различными психическими отклонениями. По данным Минздрава России на 2002 г., в России было зарегистрировано 2 млн. детей с разными психическими отклонениями См.: электронный ресурс: http://moscow.hrights.ru/deti/data/deti03_03_2002-3.htm..

На нервно-психическое здоровье подростков в значительной степени влияет социальная дезадаптация их семей: злоупотребление родителями алкоголем, конфликтные семейные отношения, распад семей, дефекты воспитания, насилие в семье, гипо- и гиперопека в отношении детей и т.д. Отягощение данных факторов плохой школьной успеваемостью нередко приводит к формированию у подростков девиантного поведения. Подростки с патохарактерологическим формированием личности отличаются высоким уровнем криминогенности, и целый ряд противоправных деяний совершается несовершеннолетними, имеющими различные психические отклонения, что не может не сказаться на специфике доказывания по уголовным делам данной категории. В совершаемых подростками правонарушениях в полной мере проявляются их возрастные и нравственно-психологические особенности См.: Хисматуллин Р.С. Апелляционное производство по делам несовершеннолетних: Монография// Издание БашГУ. - Уфа, 2001. - С. 31..

Российское уголовное законодательство, учитывая международные правовые акты («Пекинские правила», Декларация Организации Объединенных Наций о правах ребенка Минимальные стандартные правила Организации Объединенных Наций, касающиеся отправления правосудия в отношении несовершеннолетних («Пекинские правила»)// Международная защита прав и свобод человека. Сборник документов. - М.,2004. - С. 315-316), опыт зарубежного законодательства в отношении несовершеннолетних, устанавливает минимальный возраст виновной ответственности в 14 лет по двадцати составам преступления. Это достаточно высокий возрастной ценз, если сравнивать с законодательством Швейцарии, Франции, Канады, где правосудие осуществляется в отношении подростков, достигших возраста 12-13 лет. Более того, по новому швейцарскому закону, начиная с возраста 10 лет (вплоть до 18 лет) все подростки будут подвержены одной и той же степени ответственности за содеянное.

Устанавливая минимальный возраст виновной ответственности в 14 лет, законодатель исходил из того, что большинство подростков в этом возрасте уже в достаточной степени способны к осознанно-волевой регуляции своего поведения в ситуациях, вызывающих конфликт с правовыми, социальными, морально-нравственными ценностями, принятыми в данном обществе.

Однако это не означает, что к 14 годам все подростки обладают способностью к осознанно-волевой регуляции своего поведения. Немало несовершеннолетних в силу различных причин (как медицинских, психологических, так и социальных) оказываются не в состоянии в полной мере осознавать фактический характер и общественную опасность своих действий и руководить ими в момент совершения правонарушения. С другой стороны, наступление 14-летнего паспортного возраста не означает того, что автоматически, в одночасье, у подростка появляется способность к осознанию характера и общественной опасности своих действий и способность руководить ими. Многие подростки выявляют указанную способность и в более раннем возрасте (по меньшей мере, в 12-13 лет). Эти обстоятельства обусловливают необходимость использования специальных психологических познаний для решения вопроса о том, является ли несовершеннолетний правонарушитель, достигший минимального возраста уголовной ответственности, субъектом уголовной ответственности.

Если обратиться к расследованию преступлений, в которых участвуют несовершеннолетние (независимо от их процессуального статуса), очевидно, что в ходе предварительного следствия могут быть востребованы, по меньшей мере, шесть видов судебно-психологической экспертизы. Прежде всего, это относится к судебно-психологической экспертизы несовершеннолетних правонарушителей.

Предметом судебно-психологической экспертизы данного вида является способность несовершеннолетнего в полной мере осознавать фактический характер и общественную опасность своих противоправных действий и в полной мере руководить ими в период совершения инкриминируемого ему деяния. Объектом - психическая деятельность несовершеннолетнего, выявляющего признаки отставания в психическом развитии, в момент совершения инкриминируемого ему деяния; психическое состояние, особенности познавательных процессов, эмоционально-волевой сферы, социального интеллекта, индивидуально-типологические и личностные особенности.

Исходя из определения предмета и объекта судебно-психологической экспертизы и учитывая статью 421 УПК России, очевидно, что психологическая экспертиза может быть назначена в случаях, предусмотренных частью 2 указанной статьи, т. е. при наличии данных, свидетельствующих об отставании несовершеннолетнего в психическом развитии, не связанном с психическим расстройством, и для установления способности несовершеннолетнего в полной мере осознавать фактический характер и общественную опасность своих действий (бездействия) либо руководить ими. Следует подчеркнуть, что законодатель не случайно разделяет задачи по установлению имеющих юридическое значение обстоятельств при расследовании преступлений несовершеннолетних.

Так, часть 1 статьи 421 УПК Российской Федерации предполагает, что наличие необходимой информации по всем трем пунктам является достаточным обстоятельством для признания несовершеннолетнего, являющегося субъектом виновной ответственности, способным нести уголовную ответственность. Например, следствием установлено, что несовершеннолетний, совершивший кражу в составе группы: а) достиг 14-летнего возраста; б) проживает в полной семье, в которой родители работают, уделяют формально (по характеристикам из школы и с места жительства) достаточно внимания воспитанию и обучению подростка; сам он обучается в школе, без особого желания и старания, однако классы не дублирует; не выявляет явных признаков инфантильного поведения; на учете у психиатра не состоит; характеризуется как эгоистичный, вспыльчивый, общительный, несколько легкомысленный, подверженный влиянию более старших подростков с асоциальной направленностью личности; в) в состав группы, совершившей правонарушение, входили подростки 16-17 лет, имевшие криминальный опыт, однако подросток, в отношении которого возбуждено уголовное дело, в исследуемый период был достаточно активен, действовал согласованно с другими участниками кражи, в ряде моментов проявлял собственную инициативу См.: Архив Кировского районного суда г.Уфы Республики Башкортостан № 1-25/2004..

Формирование системы доказательств по уголовному делу в отношении несовершеннолетнего и сами психофизиологические особенности подростка нередко требуют привлечения к процессу доказывания специалистов в области психологии, патопсихологии и психиатрии. С этой целью могут назначаться судебно-психологическая, судебно-психиатрическая и комплексная психолого-психиатрическая экспертиза.

Значимость таких экспертиз в процессе доказывания по уголовному делу в отношении несовершеннолетнего объясняется не только задачами уголовного судопроизводства, но и спецификой реализации материально-правового института уголовной ответственности, а именно: а) необходимостью реализации принципа возрастной вменяемости при привлечении несовершеннолетнего к уголовной ответственности (ч. 3 ст. 20 УК России); б) возможностью реализации принципа ограниченной вменяемости в отношении несовершеннолетнего правонарушителя как смягчающего обстоятельства (ст. 22 УК России); в) возможностью освобождения от уголовной ответственности несовершеннолетних, совершивших общественно-опасные деяния в состоянии невменяемости (ст. 21 УК России); г) необходимостью освобождения несовершеннолетних, у которых психическое расстройство наступило после совершения преступления, от уголовного наказания с применением или без применения к ним принудительных мер медицинского характера (ст. 81 УК России).

Как показывает судебно-следственная практика, следователи затрудняются в построении алгоритма познавательной деятельности по исследованию и применению тех уголовно-правовых конструкций, которые закреплены в УК Российской Федерации применительно к решению вопроса о невменяемости, возрастной невменяемости и ограниченной вменяемости несовершеннолетнего обвиняемого.

Доказательственная деятельность по уголовным делам в отношении несовершеннолетних должна быть направлена в том числе и на: а) определение уровня психического развития, психологических и патопсихологических черт личности несовершеннолетнего обвиняемого или подсудимого, выявление психологических особенностей его предкриминального, криминального и посткриминального поведения; б) выявление психических аномалий и расстройств психической деятельности у несовершеннолетнего подозреваемого, обвиняемого, подсудимого; в) установление обстоятельств, в силу которых уголовное преследование в отношении несовершеннолетнего должно быть прекращено без применения уголовного наказания или принудительных мер воспитательного воздействия; г) выявление нарушений психической деятельности несовершеннолетнего, проявившихся после совершения преступления; д) установление обстоятельств, в силу которых уголовное дело в отношении несовершеннолетнего может быть направлено в суд для применения принудительной меры медицинского характера, а также прекращено в суде с применением или без применения принудительной меры медицинского характера.

Решение данных задач требует проведения экспертных исследований. Статья 196 УПК Российской Федерации в качестве одного из обязательных оснований производства экспертизы называет необходимость установления психического состояния подозреваемого, обвиняемого при наличии сомнений в его вменяемости или способности самостоятельно защищать свои права и законные интересы в уголовном судопроизводстве. При этом в список лиц, психическое состояние которых необходимо установить, неоправданно не включен подсудимый, поскольку нарушения психической деятельности могут проявиться не только на стадии предварительного расследования, но и на стадии судебного разбирательства. Более того, у несовершеннолетних развитие психических отклонений до определенного времени может носить скрытый, не ярко выраженный характер. Проявления отклонений в протекании психических процессов у подростка, особенностях его психической деятельности могут быть спровоцированы той психотравмирующей ситуацией, которой для него является расследование по уголовному делу.

При производстве по уголовному делу в отношении несовершеннолетнего на лицо, производящее расследование, налагается обязанность по установлению целого ряда дополнительных обстоятельств. В частности, в соответствии с ч. 2 ст. 421 УПК России при наличии данных об отставании в психическом развитии, не связанном с психическим расстройством, устанавливается, мог ли несовершеннолетний в полной мере осознавать фактический характер и общественную опасность своих действий (бездействия) либо руководить ими. В следственной и судебной практике для решения данных вопросов в отношении несовершеннолетних подозреваемых, обвиняемых и подсудимых назначаются экспертные исследования.

Проблема выбора вида экспертизы, проводимой в отношении несовершеннолетнего на предмет установления отставания в психическом развитии и влияния этого отставания на способность несовершеннолетнего в полной мере осознавать фактический характер и общественную опасность инкриминируемых ему деяний и способность руководить ими, достаточна дискуссионна. На практике в отношении несовершеннолетних подозреваемых, обвиняемых и подсудимых назначаются судебно-психологические, судебно-психиатрические и комплексные судебные психолого-психиатрические экспертизы.

Известное Постановление Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 14 февраля 2000 г. также не вносит достаточной ясности в этот вопрос. В частности, в п. 7 указано, что «при наличии данных, свидетельствующих об умственной отсталости несовершеннолетнего подсудимого, в силу статей 195 и 196, части 2 статьи 421 УПК России назначается судебная комплексная психолого-психиатрическая экспертиза для решения вопроса о наличии или отсутствии у несовершеннолетнего отставания в психическом развитии. Указанные вопросы могут быть поставлены на разрешение эксперта-психолога, при этом в обязательном порядке должен быть поставлен вопрос о степени умственной отсталости несовершеннолетнего, интеллектуальное развитие которого не соответствует его возрасту» Постановление Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 14 февраля 2000 г. № 7 (в ред. от 6 февраля 2007 г.) «О судебной практике по делам о преступлениях несовершеннолетних» // БВС. 2000.№ 4; БВС. 2007. № 5.

Очевидно, что допущение Верховным Судом такой вариативности в выборе вида экспертизы не способствует единообразию следственной и судебной практики. Складывается впечатление, что в отношении несовершеннолетнего подозреваемого, обвиняемого или подсудимого может быть проведена любая экспертиза без указания на приоритетность того или иного вида исследования. Неясно также, почему наряду с комплексной психолого-психиатрической и психологической экспертизой в данном Постановлении отдельно не названа судебно-психиатрическая экспертиза, которая в той же судебной практике назначается значительно чаще психологической экспертизы. В результате «анализ правоприменительной практики свидетельствует, что при расследовании уголовных дел о преступлениях, совершенных несовершеннолетними, возникают трудности в части определения оснований назначения и проведения указанных экспертиз» Зимакова Н.С. Основания назначения несовершеннолетним подозреваемым, обвиняемым судебных психиатрических, психологических и комплексных психолого-психиатрических экспертиз // Уголовное судопроизводство: проблемы теории, нормотворчества и правоприменения. Рязань, 2007. С. 89. поскольку фактически неспециалисту сложно провести разграничение данных видов экспертных исследований. Подобного рода сложности приводили к тому, что в течение длительного периода времени в отношении несовершеннолетних подозреваемых, обвиняемых и подсудимых в преобладающем большинстве проводились судебно-психиатрические экспертизы и гораздо реже комплексные судебные психолого-психиатрические экспертизы.

С точки зрения соответствия такой ситуации требованиям советского законодательства это было вполне оправданно. И законодатель, и судебная практика долгое время акцентировали внимание на возможности освобождения от уголовной ответственности несовершеннолетнего с умственной отсталостью без уточнения ее происхождения и причин См.; Постановление Пленума Верховного Суда СССР от 3 декабря 1976 г. № 16 «О практике применения судами законодательства по делам о преступлениях несовершеннолетних и о вовлечении их в преступную и иную антиобщественную деятельность» // Электронный ресурс: http://www.ourcourt.ru/practice/feder23/pr23234.htm.. Однако ситуация со временем претерпела изменения как за счет коррективов, вносимых самой экспертной практикой, так и за счет изменения законодательства.

Следует согласиться с точкой зрения А.П. Гуськовой, подчеркивающей, что «оправданно сегодня... в доказывании обстоятельств уголовного дела в отношении несовершеннолетнего наметился социально-психологический подход. Это очень важно для обеспечения защиты прав несовершеннолетних, которые особенно нуждаются в повышенных мерах защиты, поэтому вопросы правового регулирования психологической деятельности в уголовном судопроизводстве в отношении несовершеннолетних нуждаются в научном исследовании» Гуськова А.П. Значение использования специальных знаний специалистов-психологов в уголовном судопроизводстве России // Избранные труды. Оренбург. 2007. С. 650..

Страницы: 1, 2, 3, 4