p align="left">Вменяемость тесно связана с добросовестностью. Способность понимать значение своих действий, о которой говорится в определении вменяемости, есть не что иное, как осознание сущности действий и предвидение их последствий. Способность же руководить своими действиями - это возможность совершения волевых актов, то есть способность заставлять свое тело совершать определенное действие из множества возможных. Таким образом, вменяемость - это минимальные способности среднего человека осознавать свои действия (и их последствия) и руководить ими. При решении вопроса о наличии в действиях лица небрежности выясняется, мог ли средний вменяемый человек осознавать данные действия и предвидеть их последствия. Осознание действий рассматривается при этом с точки зрения учета интересов других субъектов: если человек вменяем, то он может средне предвидеть вред для других лиц от своих действий. Когда в законе, в формулировке определения виновности, говорится «должен был предвидеть», то имеется в виду, что средний абстрактный человек был способен на это. Добросовестный человек предвидит вредные последствия своих действий не хуже минимально обязательного уровня для вменяемого человека и воздерживается от их совершения.

Объективное право создается людьми для согласования интересов членов общества. Оно заставляет каждого человека, действующего в своих интересах, учитывать интересы других лиц. Нормы объективного права описывают поведение абстрактных людей, обладающих нормальными (средними) психическими качествами. Минимальный уровень этих качеств есть вменяемость. Поэтому негативные последствия несоблюдения правовых норм наступают лишь для людей, психика которых соответствует хотя бы минимальному уровню вменяемости.

Нереализация способностей осознания и предвидения, являющихся элементами вменяемости, так же как и знание об интересах других лиц, но действие без их учета, влечет различные предусмотренные законодательством последствия для действующего субъекта. Если лицо не предвидит или игнорирует предвидение вредных последствий своих действий для другого лица, оно отягощает свою совесть и принимает на себя риск возможных негативных правовых последствий. Поэтому такие психические действия принято называть недобросовестностью. Сказанное можно выразить в коротком правиле: вменяемость позволяет знать, а знание обязывает учитывать интересы других лиц.

Теперь ответим на вопрос о том, почему понятия «добросовестность» и «недобросовестность» используются главным образом в гражданском праве, а их сущность обсуждается в цивилистической науке.

Санкцией за совершение гражданского правонарушения является возложение на одно частное лицо обязанности предоставить другому частному лицу имущественный эквивалент причиненного вреда. Гражданско-правовая ответственность реализуется в форме движения имущества от ответственного лица к потерпевшему, что позволяет определять размер санкции в каждом конкретном случае самими субъектами правоотношений или судом. Равенство санкции причиненному вреду делает возможным использование в гражданском праве механизма установления ответственности в форме единой для любого гражданского правонарушения обязанности возмещения убытков.

В отраслях публичной ответственности такой возможности нет, потому что, во-первых, вред, причиненный обществу действиями, запрещенными уголовным или административным законодательством, невозможно установить в каждом конкретном случае с такой точностью, как эквивалент имущественного вреда, причиненного гражданским правонарушением, а во-вторых, публичная ответственность предусматривает различные виды санкций в отличие от единого имущественного возмещения в механизме гражданско-правовой ответственности. Определение как количественных, так и качественных параметров мер публичной ответственности не может быть полностью предоставлено суду. Поэтому в законах, устанавливающих публичную ответственность, предусматривается индивидуальная санкция для каждого правонарушения.

Этими различиями и обусловлено то, что в отраслях публичного права не используется понятие «недобросовестность». В них любые запрещенные законом действия, влекущие нежелательные для других лиц последствия, которые субъект должен осознавать, подпадают под категорию виновного правонарушения. Добросовестность в отраслях публичной ответственности всегда называется виновностью, так как механизм установления негативных последствий здесь таков: запрет конкретного действия плюс специальная санкция за его совершение. Места для использования понятия «недобросовестность» не остается.

Учение о составе гражданского правонарушения было заимствовано из теории публичной ответственности, в которой оно разработано более детально. Вследствие этого в гражданском праве термин «виновность» стал использоваться по аналогии с теорией публичной ответственности для обозначения психического отношения к действиям, за которые наступает договорная или деликтная ответственность. А ответственность эта установлена в законе в виде качественно единой (имущественного возмещения) и количественно определенной (эквивалентной размеру причиненного вреда) санкции для каждого конкретного правонарушения.

В то же время в гражданско-правовых отношениях имеет место немало случаев совершения действий, которые не являются нарушением обязательства или деликтом, но для которых тем не менее целесообразно установление негативных юридических последствий, если эти действия совершаются с осознанием вероятности причинения вреда другому лицу или неоправданным непредвидением ее. Такие действия не подпадают под правила об ответственности, но затрагивают интересы других лиц и поэтому требуют закрепления в законе специальных последствий их совершения. В этих случаях и возникает необходимость использования понятия «недобросовестность», которое, будучи более широким, чем виновность, охватывает эти действия.

Таким образом, в гражданском праве, в силу специфики механизма гражданско-правовой ответственности, не все недобросовестные действия покрываются понятием виновности. Именно поэтому в данной отрасли права имеется необходимость применения наряду с категорией виновности понятия недобросовестности. Оно используется в этих случаях в узком смысле, обозначая лишь те недобросовестные действия, которые не охватываются понятием «виновность». Понятие «недобросовестность» в широком смысле включает понятие «недобросовестность» в узком смысле и понятие «виновность».

Надо отметить, что из-за недостаточной разработанности теории субъективной стороны правонарушения, а именно того, что до сих пор не было четко выяснено соотношение понятий виновности, недобросовестности и «знания или возможности знания», в законодательстве в некоторых случаях говорится о вине или умысле применительно к действиям, последствие которых для субъекта не является ни договорной, ни деликтной ответственностью. При этом не правы авторы, утверждающие, что согласно гражданскому законодательству все права и обязанности должны осуществляться добросовестно [32, с. 49].

Требование добросовестности не может быть установлено для любых действий субъектов гражданского права. Недобросовестными, как было показано выше, являются указанные в законе вредоносные действия, в процессе совершения которых лицо не выполняет обязанности предвидения вреда для другого лица либо игнорирует такое предвидение. Обязанность предвидения и знания предусматривается в законе наряду с общей обязанностью предвидения любого вреда от нарушения обязательства или деликта.

Если бы в гражданском праве было установлено правило о том, что любое субъективное право должно осуществляться добросовестно, то действующий субъект был бы обязан осознавать и предвидеть любые неблагоприятные для других лиц последствия своих действий. Такое требование выполнить невозможно. Кроме того, последствия недобросовестных действий должны быть обязательно специально указаны в законе. В противном случае остается без ответа вопрос о том, какие негативные последствия должны наступать для лица, действующего недобросовестно.

Термин «добросовестность» применен в этих законах для установления запрета злоупотребления полномочиями. К включению в названные законы требования осуществлять права «разумно и добросовестно» их создателей, вероятно, подвигла неопределенность понятия «злоупотребление гражданскими правами». Их авторы решили, по-видимому, отсутствие определения понятия «злоупотребление гражданскими правами» компенсировать введением дополнительных ограничений некоторых прав, установив для них требования добросовестности и разумности. Такое использование термина «добросовестность» является следствием влияния зарубежного законодательства. Как уже было отмечено, в некоторых странах предпринимались попытки использовать эти категории для запрета злоупотребления гражданскими правами: гражданские кодексы Швейцарии, Японии и Греции содержат правило об обязанности добросовестного осуществления гражданских прав. При этом определение понятия «добросовестность» в законодательствах этих стран отсутствует, так же как и определение понятия «злоупотребление гражданскими правами».

Использование понятия «добросовестность» для запрета злоупотребления гражданскими правами нельзя признать правильным, даже если отвлечься от данного нами определения. Для обозначения юридической категории должен использоваться один термин. Наличие в законодательстве двух терминов, обозначающих одно и то же понятие, крайне нежелательно, так как это неизбежно влечет путаницу в понимании и применении закона. Тем более недопустимо дублирование неопределенных понятий (причем не в научной литературе, а в текстах нормативных актов), так как это не только осложняет решение правовых проблем (в данном случае проблемы злоупотребления гражданскими правами), но и делает право менее устойчивым.

При решении вопроса о добросовестности или недобросовестности субъекта в некоторых случаях рассматриваются действия, которые совершались без участия того, кто их оспаривает, например приобретение имущества у третьего лица. Для истца является довольно затруднительным приводить в подобных случаях доказательства недобросовестности действий ответчика, ведь доказывание добросовестности или недобросовестность действий - это представление доказательств того, при каких обстоятельствах совершались действия и какой информацией при этом должно было располагать действующее лицо. Субъект, оспаривающий добросовестность другого лица, не всегда обладает такими сведениями.

Поэтому, например, некоторые российские цивилисты высказывались и высказываются в пользу установления для таких случаев презумпции недобросовестности. В.А. Дозорцев говорил, что презумпция добросовестности «предполагает существование лица, на котором лежит бремя опровержения этой презумпции. Таким лицом может быть только истец, собственник вещи, который зачастую не располагает и не может располагать никакими данными о способе и об условиях приобретения вещи ответчиком. Напротив, ответчик располагает необходимыми данными. Поэтому обстоятельствам рассматриваемого иска соответствует противоположная презумпция. Бремя доказывания своей добросовестности лежит на владельце, приобретателе вещи» [33, с. 192].

Мы полагаем, что установление презумпции недобросовестности, хотя бы для добросовестного приобретателя и преждепользователя, вряд ли упростит и сделает более справедливым процесс доказывания добросовестности или недобросовестности. Ведь не будет достаточным доказательством добросовестности приобретателя вещи его объяснение в суде о том, что данная вещь была куплена им такого-то числа, на таком-то рынке у человека средних лет, среднего роста, одетого в серый пиджак. Следовательно, ответчик, который ничего не сможет добавить к такому рассказу о приобретении вещи, будет считаться недобросовестным и вещь у него будет отобрана. Каждый приобретатель вещи или преждепользователь тогда будет вынужден собирать доказательства своей добросовестности на случай ее оспаривания. Нам представляется, что такой порядок был бы еще более несправедливым, чем презумпция добросовестности.

О разумности в гражданском законодательстве идет речь значительно чаще, чем о добросовестности. Когда в законе говорится о разумной цене товара или разумных расходах, конечно, не имеется в виду, что цена или расходы обладают разумом. Разумными следует считать действия, которые совершил бы человек, обладающий нормальным, средним уровнем интеллекта, знаний и жизненного опыта. Абстрактная личность, обладающая такими качествами, может быть названа разумным человеком. Юридически значимым качеством, критерием правомерности актов психической (разумное предвидение, разумное понимание) или физической (разумные меры, разумное ведение дел) деятельности реального субъекта в предусмотренных законом случаях, является их соответствие возможному поведению разумного человека в конкретной ситуации.

Еще сравнительно недавно принцип разумности использовался только в законодательстве отдельных зарубежных государств - Великобритании, США и др. [34, с. 26-27; 35, с. 21]. В России упоминания о данной категории можно было встретить в основном в трудах по философии, которая первой выдвинула идею о «разуме, господствующем в мире» [36, с. 111].

В словаре русского языка существительное «разумность» определяется как свойство, т.е. признак, качество, характерное для кого-нибудь, чего-нибудь [37, с. 634; 38, с. 173]. В истории философии понятие свойства представляет собой способность вещи определенным образом соотноситься с другими вещами, т.е. как-то воздействовать на них и реагировать на воздействие с их стороны. Свойства неотделимы от вещи, но проявляются только во взаимодействии с другими вещами [39, с. 16].

Под разумной ценой и разумными расходами следует понимать такие цену и расходы, которые готов заплатить или понести разумный человек. Разумный срок - это время, необходимое разумному человеку для совершения действия (осуществления права или исполнения обязанности) в конкретном случае. Разумными являются действия, которые совершило бы в данной ситуации большинство людей. А эти действия в основной массе стремятся к средней величине.

Однако уровень интеллекта, знаний и опыта абстрактного среднего человека не является одинаковым для всех случаев. Для элементарных действий он ниже, чем для сложных, требующих образования и специальных навыков. Например, действия среднего покупателя отличаются от действий среднего директора магазина. Последний осуществляет управленческие функции, что предполагает наличие у него правовых и экономических знаний, а также опыта управления торговыми предприятиями.

Учитывая, что понятие «разумный» является традиционным для англо-американского права, в данной главе мы будем иногда отмечать подходы английской юридической науки к толкованию этой категории и случаям ее применения. В англо-американском праве понятие «разумный человек» (reasonable man) используется очень широко и определяется как «обычный гражданин, иногда называемый «человеком из автобуса». В российской юридической литературе на целесообразность использования для определения понятия «разумность» критерия «средний человек» указывает М.И. Брагинский [40, с. 101].

В отличие от добросовестности, являющейся характеристикой совести человека, отягощенной или не отягощенной знанием о возможном причинении вреда другому лицу, разумность характеризует объективную сторону его действий. При решении вопроса о разумности оцениваемые действия сравниваются с эталонными действиями среднего человека. И если оказывается, что они менее полезны или более вредны для указанного в законе лица (чаще всего им является контрагент в обязательственном правоотношении), чем действия в той же ситуации разумного человека, значит, требование разумности соблюдено не было.

На первый взгляд может показаться странным, что слово «разумность», которое в обычном смысле обозначает интеллектуальную деятельность человека, как юридическое понятие характеризует объективную сторону его действий. Дело в том, что, оценивая разумность действий, мы не рассматриваем интеллектуальный или волевой элемент реальных действий конкретного субъекта. В этом случае проверяется возможность совершения определенных действий не конкретным лицом, а средним человеком. Мы говорим, что нормальный человек, желая совершить определенное действие (осуществить право или исполнить обязанность), был способен сделать это в конкретных условиях. При этом не имеет значения, знал ли конкретный субъект о последствиях своих действий, желал или не желал их наступления. Существенным является лишь то, что нормальный (средний) человек мог совершить в данной ситуации определенные действия. Таким образом, разумность характеризует интеллектуальные и нравственные качества лица опосредованно, через сравнение его поведения с возможным поведением среднего человека.

В отличие от недобросовестных действий, которые влекут специальные предусмотренные в законе негативные для субъекта последствия, не являющиеся договорной или деликтной ответственностью, совершение неразумных действий является нарушением обязательства или деликтом и влечет договорную или внедоговорную ответственность. Каких-либо специфических последствий за неразумность закон не устанавливает.

В гражданском законодательстве советского периода понятие «разумность» не использовалось. Основным фактором, позволявшим обходиться без него, было то, что регулирование экономических отношений осуществлялось тогда с применением централизованного планирования. Это обеспечивало большую по сравнению с рыночной экономикой предсказуемость и определенность наиболее важных имущественных отношений.

Категории «добросовестность» и «разумность» взаимосвязаны. Когда в законе говорится «мог и должен был знать» или «мог и должен был предвидеть», имеется в виду, что разумный (средний) человек в данной ситуации был способен на это. Таким образом, для законодательного закрепления правила о самой легкой форме вины - небрежности всегда используется сравнение действий субъекта с действиями разумного человека. Вывод о том, что субъект «должен был знать», делается на основании того, что средний человек, принимая решения, оказавшись в конкретной ситуации, знал бы об определенных обстоятельствах. При этом разумность является критерием как небрежности, так и виновности в целом, потому что границей между виновностью и невиновностью является граница между невиновностью и небрежностью.

В качестве средства установления правила об ответственности, то есть критерия субъективной стороны правонарушения, понятие разумности будет использоваться всегда, имея при этом общеправовое значение. Как критерий правомерности объективных (физических) действий оно используется в специальных случаях, детальному анализу которых и посвящена настоящая глава.

Тем самым, понятиями «добросовестность» и «недобросовестность» обозначается проявляемое в процессе совершения действий психическое отношение лица к предвидимому вреду или возможности его предвидения, имеющейся у среднего вменяемого (разумного) человека. Однако юридические последствия для участников гражданских правоотношений имеет не только разумное осознание ими противоправности своих действий и предвидение вреда, наступающего в результате их совершения, но и разумное осознание и предвидение иных обстоятельств, которые могут зависеть, а могут и не зависеть от их действий.

Следовательно, среднее понимание и предвидение (психическая разумность), являющиеся элементами конструкции добросовестности, могут иметь и самостоятельное правовое значение.

В то же время в правовом регулировании имеется потребность оценки с точки зрения средней величины не только психических, но и основанных на них физических действий человека - физической разумности. Поэтому в конструкции многих гражданско-правовых норм используется критерий разумных действий: разумного выбора цены, разумных мер и т.д. Такие нормы обязывают субъекта помимо среднего осознания своих действий и предвидения вреда, наступающего в результате их совершения, соблюдать требование о том, чтобы эти действия были «не хуже средних». И если в силу требования о психической разумности лицо должно «осознавать и предвидеть не хуже среднего человека», то при наличии требования физической разумности оно обязано еще и «действовать не хуже среднего добросовестного человека», не допуская не только духовной, но и физической лени, некомпетентности и чрезмерного риска.

Когда в законе (ст. 428, 451 ГК) или в теории ответственности говорится о разумном «предвидении» и «понимании» (разумности психических действий), то имеются в виду действия среднего человека. В отличие от этого понятие «разумные физические действия» означает действия не просто среднего, но еще и добросовестного человека. Ведь средний человек может совершать средние действия и даже действия лучше средних для другого лица. Однако он же может совершать действия и хуже средних, причиняя вред другому лицу. Поэтому разумными физическими действиями следует считать не любые действия среднего человека, а лишь те, которые совершаются добросовестно, - средние действия субъекта, не желающего вреда контрагенту и предпринимающего все возможные усилия для его предвидения и недопущения.

Итак, для определения разумности мы используем понятие «добросовестность». Разумные психические действия отличаются от разумных физических действий тем, что они не затрагивают интересов других людей, а следовательно, не содержат нравственной окраски. Минимальное ожидаемое осознание собственных действий и предвидение их последствий присущи любому человеку, независимо от его моральных качеств. Оценивать такие средние действия с точки зрения доброй или недоброй совести нет необходимости. Таким образом, разумные психические действия - это действия среднего человека, а разумные физические действия - это действия добросовестного среднего человека.

Вместе с тем в отдельных случаях в законе могут быть описаны конкретные устоявшиеся составы недобросовестных и неразумных действий, представляющие собой конкретные гражданские правонарушения. Таковыми, например, в сфере предпринимательской деятельности являются любые действия, подпадающие под признаки недобросовестной конкуренции.

Нецелесообразность, а во многих случаях невозможность нормативного закрепления точных границ субъективных прав и обязанностей участников гражданских правоотношений делают необходимым использование механизма «плавающей» границы меры дозволенного или должного поведения. Эту границу и устанавливает требование разумности физических действий.

Осуществление любого действия предполагает выбор модели поведения до его начала, а также текущий выбор моделей поведения - корректировку первоначальной модели в процессе ее реализации. Требование разумности обязывает субъекта выбирать действие и осуществлять его так, чтобы оно при нормальном развитии причинно-следственных связей имело по крайней мере минимально обязательную полезность (полезную эффективность) для кредитора в обязательственном правоотношении либо иного названного в законе лица.

Как говорилось выше, разумным является добросовестное действие среднего человека. Добросовестность предполагает проявление по крайней мере минимальной полезной эффективности психической деятельности. Следовательно, физические действия (осуществление прав и обязанностей) для того, чтобы быть разумными, должны отвечать требованиям минимальной полезной эффективности как физических действий, так и психических процессов.

Совершая любые поступки, человек стремится максимально соблюсти собственные интересы. В то же время различные запреты, содержащие требование добросовестности (или невиновности), заставляют его не совершать действий, влекущих вредные последствия для других лиц. Несмотря на то что в некоторых случаях соблюдение запретов противоречит интересам лица, добросовестный субъект предвидит возможные вредные последствия своих действий и не совершает их. Установленная запретом деликта или специальными запретами, точно описывающими недопустимое поведение, граница между своими и чужими интересами является четкой и без особого труда осознается как субъектами прав и обязанностей, так и судом.

В отличие от механизма воздействия на субъекта норм, точно описывающих меру дозволенного или запрещенного поведения, требование разумности заставляет его взвешивать на весах совести свои и чужие интересы. Разумным является действие, не нарушающее границу интересов другого лица, выявлять которую позволяют накопленные человеком к определенному возрасту знания и способность логического мышления. И если применительно к точно определенным правам и обязанностям требование добросовестности заставляет человека воздерживаться от предвидимого вредоносного действия, модель которого точно описана в законе или договоре, то обязанность разумности заставляет его корректировать свои действия с учетом границы интересов другого лица, не являющейся четкой. Субъект должен совершать действие, минимизируя возможные негативные для другого лица последствия. Границей разумности является действие, справедливо учитывающее интересы обеих сторон: как действующего субъекта, так и того, в чьих интересах установлено требование разумности. Действие, являющееся менее эффективным для другого лица, чем разумное, является неправомерным.

Эталонные субъекты, поведение которых описывают нормы объективного права, обладают психической разумностью и добросовестностью. Модели их поведения - это разумные психические и физические действия.

Добросовестность идеального (эталонного) человека - это основанная на психической разумности доброжелательность по отношению к другим лицам. Физическая разумность есть проявление психической разумности и добросовестности - добросовестный выбор модели разумного поведения. Таким образом, на психической разумности базируется добросовестность, а на них вместе - физическая разумность. Разумное физическое действие является объективным выражением психического действия - принятия решения.

Добросовестность основывается на психической разумности. Затем добросовестность и психическая разумность, будучи равноценными слагаемыми эталонного сознания, совместно участвуют в выработке решений. Синтез психической разумности и доброй совести дает новое качество психики - добросовестную разумность или эталонное сознание, которое обеспечивает совершение эталонных действий. В этом добросовестно-разумном сознании рождаются решения, выбираются модели поведения в конкретных ситуациях.

В большинстве случаев правила поведения (эталонные модели) являются четкими. Поэтому выбирать справедливую модель поведения не требуется. Эталонному человеку надо лишь добросовестно не совершать того, что запрещено. В ситуациях, регулируемых четкими нормами, добросовестно-разумное сознание решает, как поступить, перебирая модели поведения и останавливаясь на той из них, которая максимально удовлетворяет собственный интерес, не нарушая при этом границ дозволенного. Разумный человек говорит себе «нет», оценивая модели поведения, выходящего за границы правомерности.

В случаях, когда требуется действовать разумно, перебор вариантов поведения идет не путем сравнения их с четким рисунком эталонного поведения, а посредством взвешивания своих и чужих интересов на весах справедливости и выявления границы минимальной эффективности своих действий для другого лица. Обнаружив эту границу, эталонный субъект действует, не выходя за нее.

Большинство людей, совершая поступки, зачастую точно не знает, насколько они соответствуют правовым установлениям. Тем более обычный человек не знает, регулируется ли совершаемое им действие нормами с фиксированными границами или с «плавающими». Однако любой вменяемый человек осознает и предвидит последствия своих действий (в том числе тех, которые причиняют вред другим лицам) до их начала и в процессе совершения, постоянно корректируя их с учетом этого предвидения.

Выяснение наличия в действиях конкретного лица разумности или неразумности - дело юристов, оценивающих его поведение. Юрист, оценивающий вредоносные действия, мысленно накладывает на них рисунок юридических абстракций, изображающий, каким должно быть правомерное поведение в подобных случаях. Абстрактный рисунок разумного поведения изображает действия среднего добросовестного человека, совесть которого не отягощена ленью предвидеть последствия своих действий и недостаточным соблюдением интересов других лиц.

Увидеть, с какой стороны от линий абстрактного рисунка, отделяющих дозволенное от запрещенного, находятся реальные действия, можно лишь после установления всех обстоятельств дела: каким было действие, каковы его последствия и что думал субъект, совершая его, то есть объективной и субъективной сторон поведения. Линию, отделяющую запрещенные психические действия от разрешенных, образует минимально полезная для другого лица эффективность психических процессов. Линию, отделяющую правомерные физические действия от неправомерных, проводит правовая норма, точно описывающая признаки запрещенного действия, либо норма, делающая это с использованием категории «разумность».

Таким образом, процесс взвешивания своего и чужого интересов происходит в сознании эталонного субъекта. Реальный человек может и не осуществлять его. Независимо от этого его действия оцениваются путем их сравнения с моделью эталонного (разумного) поведения.

Под недобросовестной конкуренцией согласно п. 1 ст. 16 Закона Республики Казахстан «О конкуренции» от 25 декабря 2008 г. № 112-IV (далее - Закон о конкуренции) [41] понимаются любые действия в конкуренции, направленные на достижение или предоставление неправомерных преимуществ, а также нарушающие законные права потребителей.

К недобросовестной конкуренции относятся следующие действия субъекта предпринимательской деятельности:

1) неправомерное использование товарных знаков, упаковки;

2) неправомерное использование товара другого производителя;

3) копирование внешнего вида изделия;

4) дискредитация субъекта рынка;

5) заведомо ложная, недобросовестная и недостоверная реклама;

6) реализация товара с принудительным ассортиментом;

7) призыв к бойкоту продавца (поставщика);

8) призыв к дискриминации покупателя (поставщика);

9) призыв субъекта рынка к разрыву договора с конкурентом;

10) подкуп работника продавца (поставщика);

11) подкуп работника покупателя;

12) неправомерное использование информации, составляющей коммерческую тайну (п. 2 ст. 16 Закона о конкуренции).

Конкретные факты совершения субъектами действий, относящихся к недобросовестной конкуренции, влекут ответственность субъекта в форме возмещения ущерба, нанесенного конкуренту или потребителю, пресечение недобросовестной деятельности, признание сделок недействительными и т.п.

Принцип законности, добросовестности и разумного осуществления гражданских прав и исполнения обязанностей тесно взаимосвязаны с принципом солидарности интересов и делового сотрудничества субъектов гражданских прав и обязанностей. В соответствии с ним, во-первых, осуществление гражданских прав управомоченным субъектом не должно нарушать права и охраняемые законом интересы других лиц (п. 3 ст. 8 ГК РК);

во-вторых, субъекты, осуществляя гражданские права и исполняя обязанности, должны всячески содействовать друг другу с целью достижения интересующего их результата;

в-третьих, если в результате виновных действий обязанных лиц у управомоченных субъектов, могут возникнуть убытки, то управомоченные субъекты должны предпринимать меры, предотвращающие возможность возникновения убытков или уменьшающие их.

Наиболее ярко принцип солидарности интересов и делового сотрудничества субъектов получает выражение в так называемом институте смешанной ответственности. Если неисполнение или ненадлежащее исполнение обязательств произошло по вине обеих сторон, суд соответственно уменьшает размер ответственности должника (ст. 364 ГК РК).

Принцип солидарности интересов и делового сотрудничества субъектов при осуществлении субъективных прав и исполнении обязанностей имеет и другие проявления. Так, подрядчик обязан использовать предоставленный заказчиком материал экономно и расчетливо (п. 1 ст. 625 ГК РК), предупредить заказчика о непригодности или недоброкачественности предоставленных заказчиком материалов (п. 1 ст. 628 ГК РК); поверенный вправе отступить от указаний доверителя, если по обстоятельствам дела это необходимо в интересах доверителя (п. 2 ст. 847 ГК РК); действия без поручения, иного указания или заранее обещанного согласия заинтересованного лица в целях предотвращения вреда его личности или имуществу, исполнения его обязательства или в его непротивоправных интересах (действия в чужом интересе) должны совершаться исходя из очевидной выгоды или пользы (п. 1 ст. 855 ГК РК) и т.д.

Из сказанного с очевидностью следует, что практическая реализация принципа солидарности интересов и делового сотрудничества субъектов гражданских прав и обязанностей в их действиях по осуществлению прав и исполнению обязанностей означает достижение ими благодаря взаимодействию и взаимопомощи социально-экономического результата, в наибольшей степени соответствующего интересам каждого из них.

Процесс осуществления субъективных гражданских прав и исполнения обязанностей подчинен также принципу осуществления гражданских прав и исполнения обязанностей в соответствии с их социальным назначением. Действие данного принципа весьма своеобразно и заключается в установлении социальных и юридических пределов осуществления субъективных гражданских прав и определении юридических последствий выхода субъектом за эти пределы.

2 Пределы и способы осуществления субъективных гражданских прав

2.1 К вопросу о понятии «злоупотребление правом»

Какова бы ни была степень детализации и конкретизации запретов, они не могут исчерпать всех возможных проявлений социально неприемлемых способов, средств и целей осуществления субъективных гражданских прав. В связи с этим принципиальное правило о необходимости осуществления гражданских прав в соответствии с социальным назначением дополняется принципиальным запретом осуществления гражданских прав исключительно с намерением причинить вред другому лицу, а также злоупотребления правом в иных формах (п. 5 ст. 8 ГК РК). Нарушение данного принципиального запрета в процессе осуществления права является гражданским правонарушением даже при отсутствии специальной нормы, указывающей на неправомерность конкретного действия, имевшего место при осуществлении субъективного права. Поэтому злоупотребление правом - самостоятельная, специфическая форма нарушения принципа осуществления гражданских прав в соответствии с их социальным назначением.

Если обратиться к истории гражданского права, то недооценка роли и значения принципа недопустимости злоупотребления правом в советском праве нашла свое выражение в работах М. М. Агаркова и С. И. Вильнянского, по мнению которых введение в гражданское законодательство данного принципа исключительно в целях борьбы со злоупотреблением НЭПом, была рассчитана на переходный период и потому естественно должна была в дальнейшем утратить свое значение [42, с. 435; 43, с. 267].

В значительной мере такие взгляды были вызваны опасениями того, что закрепление в законе принципа недопустимости злоупотребления правом даст достаточно широкий простор для судейского усмотрения, что может привести на практике к нарушению основного принципа советского гражданского права - принципа социалистической законности, к незаконному ограничению прав социалистических организаций и граждан.

Однако опасения такого рода нельзя было признать убедительными, так как они по существу исходили из неправильной оценки социального значения и социальной природы принципа недопустимости злоупотребления правом в социалистическом обществе и в значительной мере представляли собой лишь справедливую отрицательную реакцию на каучуковое буржуазное законодательство, отдающее решение вопроса о злоупотреблении правом на усмотрение и произвол судейских представителей класса буржуазии.

Поэтому эта позиция не получила поддержки в литературе и в законодательстве советского периода. В период подготовки нового гражданского законодательства СССР неоднократно вносились предложения о закреплении в законодательстве принципа недопустимости злоупотребления правом [44, 45, 46, 47], а Основы гражданского законодательства и гражданские кодексы республик четко регламентировали не только сам принцип, но и отдельные случаи злоупотребления правом, поставив тем самым борьбу со злоупотреблением правом на более широкую правовую основу. При этом важно отметить особенную четкость регламентации подобного рода случаев, что несомненно будет способствовать дальнейшему укреплению принципа социалистической законности в сфере гражданско-правовых отношений.

Такое отношение законодателя к случаям злоупотребления правом было не случайным. Оно было обусловлено как самой природой права, так и тем социальным назначением, которое приобретает борьба со злоупотреблением правом в социалистическом обществе.

Регламентация законом принципа недопустимости злоупотребления правом обусловлена прежде всего самой социальной природой субъективного права. Всякое субъективное право представляет собой социальную ценность лишь постольку, поскольку его можно реализовать, т. е. воспользоваться предоставляемыми данным субъективным правом возможностями для удовлетворения материальных и культурных потребностей управомоченного лица. Предоставляя гражданам и организациям определенные субъективные права, советское гражданское законодательство предоставляет управомоченному субъекту также и необходимую свободу поведения, обеспечивающую превращение этих возможностей в действительность, устанавливает правовые гарантии осуществления этих прав.

Однако как само субъективное право по своему содержанию, так и та свобода, которая гарантируется законом в целях реального осуществления права управомоченным лицом, не могут быть безграничными. Всякое субъективное право, будучи мерой возможного поведения управомоченного лица, имеет определенные границы как по своему содержанию, так и по характеру его осуществления. Границы эти могут быть большими или меньшими, но они существуют всегда. Границы есть неотъемлемое свойство всякого субъективного права, ибо при отсутствии таких границ право превращается в свою противоположность - в произвол и тем самым вообще перестает быть правом [48, с. 68].

На сегодняшний день признание злоупотребления правом в качестве гражданского правонарушения основывается на посылке, что критерием оценки правомерности (неправомерности) поведения субъектов при отсутствии конкретных норм могут служить нормы, закрепляющие общие принципы. Такая посылка корректна и имеет легальную правовую основу. Допуская аналогию права, законодатель в п. 2 ст. 5 ГК РК указал, что гражданские права и обязанности могут возникать из действий граждан и организаций, которые хотя и не предусмотрены законом, но в силу общих начал и смысла гражданского законодательства порождают гражданские права и обязанности. Как видно, законодатель предписывает использовать в качестве критерия признания поведения субъектов юридически значимым - правомерным или неправомерным - общие начала и смысл гражданского законодательства, которые являются не чем иным, как принципами гражданского права.

Страницы: 1, 2, 3