аписи городского права, особенно ранние, включают в себя довольно узкий круг вопросов, не покрывая собой значительную часть повседневной жизни и деятельности горожан. Она, таким образом, должна была остаться и оставалась в ведении обычая. В документах разного рода и даже в самих городских законодательствах достаточно часто встречаются упоминания о существующих обычаях, не сошедших в городские кодексы, но тем не менее вполне уважавшихся и действовавших. Таковы указания в португальских королевских законах 14 века на то, что «поныне существует в некоторых городах», обычай, согласно которому дело об изнасиловании должно было быть возбуждено самой пострадавшей и сразу же после совершения преступления: женщина бросалась к первому попавшемуся на глаза; или в тулузской грамоте начала 13 века: «и существует такой обычай в этом городе Тулуза, что никакой тулузец не может покупать кого-нибудь, проживающего в Тулузе» Черниловский З.М. Хрестоматия по истории государства и права зарубежных стран / Ред. 3.. Черниловского. - М.: 1984.. Несомненно, значительная их часть могла и не быть упомянутой в документах ввиду обыденности таких явлений, отсутствия нужды в особой фиксации на них внимания законодателя, редкости использования и т.п. Таким образом, и с точки зрения формы бытования (письменной и устной), и с точки зрения правовой традиции городские нормы были далеки от единства.

И то и другое, особенно последнее, предполагает, кроме всего прочего, столкновение разнородных концепций философии права, если возможно приложить этот поздний термин к средневековой эпохе, - т.е. осознания, пусть и в своеобразной форме, природы, природы права и закона и их места в мире в отношении с человеком.

В каком то смысле это же можно сказать и о субъекте права, действовавшего в городе. Долгое время городские хартии и статуты не знают специального термина для определения жителей города. Значительное число памятников обозначат своего адресата либо как homines, incolas, populatores, populus, «мужчины и женщины» и т.д., либо описательно: «те, кто живет, и будет жить в этом месте» и другими подобными выражениями. С одной стороны, это свидетельствует о том, что право - и законодательство как его конкретное воплощение - не вычленяло жителей города в качестве особой страны, не говоря уже о сословии, современного ему общества; с другой -подобные термины покрывали социально разнородные группы, изначально составляющие городское население. Это естественно и закономерно, кроме всего прочего, потому, что первые такие документы должны были давать и давали наиболее общие, удовлетворяющие всему городу установления. Таким образом, они исходно подразумевали, что субъект права с социальной точки зрения, в социальном аспекте имеет достаточно расплывчатый характер и привязан прежде всего к месту, территории проживания, точно так же, как и его конкретное воплощение - горожане в широком смысле слова - были в это время связаны скорее этой общностью проживания, чем другими видами отношений. Эта пространственная привязанность права города отчетливо выразилась в восприятии немецкими горожанами городских стен как пределов и гарантии целостности своего правового поля, и когда император во время торжественного въезда возвращал в город преступника, по сути, он имел право возвратить его на территорию города, а не в городскую общину. Столь же показательна грамота тулузского консулата 13 века, согласно которой в пределах не только самого города, но и его округи все зависимые освобождались от любых обязательств по отношению к своим сеньорам, пока они пребывали на ее территории.

Позднейшие уточнения в отношении субъекта права имели своим следствием либо отсечение, изъятие части населения города из ведения данного права (как, например, запрещение проживать внутри города знати во многих городах Португалии и Германии), либо признание дробности права и прав внутри города, когда каждая социальная группа имела свои нормы хотя бы в некоторых сферах права (pedites и milites в кастильских городах, горожане и рыцари в южнофранцузских). Если же мы имеем в виду не городскую общину как совокупность равноправных лиц, возникающую относительно поздно и далеко не везде, а город как единый организм в пределах городских стен (или общей площади), нам придется говорить о сочетании разных систем права, поскольку внутри города могли уживаться иноэтичные и иноконфессиональные общины, не говоря уже о привилегированных слоях общества, клириках, монахах. Не будем забывать также и о том, что общегородское право дополнялось правовыми нормами, действовавшими внутри общностей самого разного рода от ремесленных цехов до религиозных братств и от оборонительных объединений до купеческих товариществ, хотя не от всех из них до нас дошли письменно зафиксированные установления.

Включенность в окружавший и пронизывавший город мир создавала нередко двусмысленные ситуации, которые право в лице законодателей пыталось разрешить, иногда достаточно своеобразным способом. Один из подобных случаев - реакция городского совета и консулов Тулузы на материальный ущерб, нанесенный рыцарями крестоносцами во время Альбигойских войн. Консулы приняли постановление, согласно которому весь ущерб жителям Тулузы должен быть возмещен, и наоборот, рыцари не имеют права ничего требовать от тулузцев. Совершенно очевидна полная нереальность этого решения. Тем не менее оно было принято, ибо тяжелая ситуация требовала правовой оценки и принципиально, и превентивно, «на всякий случай».

Установление совершенно другого типа, но тоже связанное с военными действиями против города, было включено в фуэро Паленсии (1180). Паленсия, как и все пиренейские города, имела разнородную социальную структуру: значительную часть городской общности составляли кабальеро. Это и поставило перед создателями фуэро вопрос об отношении к тем, кто служит вне города «другим» сеньорам. Фуэро не только допускает это, но и учитывает возможность столкновения интересов города и синьора. Представим слово документу: «а если его господин будет в состоянии войны... против людей Паленсии,.. вне стен со своим господином пусть воюет против Паленсии весь день... и когда захочет, пусть спокойно и безопасно идет к себе домой; и из награбленного и добычи, которую там со своим господином возьмет, часть, которую получит оттуда, пусть отдаст своим согоражанам». Текст не требует особого комментария - в нем очевидно стремление примирить и законодательство оформить вступающие из принадлежности к городскому сообществу.

2.2 Парижский регистр профессий: панорама стандартов
Одним из типов правовых памятников, сопутствующих истории человечества, являются акты, регулирующие профессиональную деятельность. К их числу относятся документы, регламентирующие внутренний распорядок учреждения, без которых не способна существовать ни одна организация: уставы, положения и др. Если специальность связана с соблюдением правил, нарушение которых может повлечь социально опасные последствия, кодекс профессионального поведения фиксируется на государственном уровне. Таковы, например, воинские уставы. Различные нормативные акты общегосударственного значения, юридически направляющие разные виды профессиональной активности, созданы для ряда ответственных служб: они имеются у правоохранительных органов, в гражданской авиации, на морском и речном флоте, у таможенников, дипломатов и т. д Киселёва Л. И., Любнинкая А. Д. Регистры ремесел и торговли города Парижа / Пер. Л. И. Киселевой; Под ред. А. Д. Люблинской //Средние века: Выпуск X. - М.: 1957..

В ряде случаев государство издает особые законы о некоторых видах профессиональной деятельности. Подобными правовыми установлениями являются, в частности, российский Федеральный закон "О библиотечном деле", взаимодополняющие документы по смежным отраслям - архивному делу, журналистике, книгоизданию. Наиболее общие вопросы взаимоотношений трудящихся и работодателей регулируются трудовыми кодексами.

Зачатки профессионального регулирования появились в глубокой древности. Однако в юридических сводах государств Древнего Востока, в законах Древней Греции и Древнего Рима оно присутствует от случая к случаю - как правило, в связи с конкретными потребностями государства. Самостоятельного интереса для законодателя сфера профессиональной активности долгое время не представляла. Соответствующие правовые документы возникали в самих сообществах профессионалов (прежде всего в среде ремесленников и купечества). Они оказывались необходимыми для установления четких взаимоотношений производителей разнообразной продукции с потребителями и между собой. Наличие некоторого свода правил, первоначально - устного, позднее - письменного, являлось чрезвычайно важным фактором консолидации и развития любой отрасли хозяйства.

Известно, что письменные статуты имелись уже у ремесленных коллегий императорского Рима. Однако эпохой расцвета профессионального правотворчества ремесленников и торговцев стало Средневековье. Свойственное этой исторической эпохе отношение к человеку прежде всего как к представителю определенного социального слоя (феодалов, купцов, ремесленников, свободных или зависимых крестьян и т. д.), обязанному чтить и соблюдать установленные правила и обычаи, давало мощный импульс попыткам регламентации любых жизненных проявлений: церемоний приветствия и режима работы, порядка церковной литургии и одеяний представителей разных сословий.

В ремесленных и торговых объединениях (в Западной Европе чаще всего именовавшихся "цехами") подобное скрупулезное регулирование часто диктовалось самой технологией производства; в других случаях действовали иные соображения, хорошо понятные современникам (стремление ограничить конкуренцию между мастерами, забота о качестве продукции и интересах потребителя, фискальные и прочие потребности). Уставы цехов являлись в основном продуктами их собственного творчества, но государство признавало за ними юридическую силу. Естественным продолжением развития этой сферы права стало объединение отдельных уставов в кодексы, иногда получавшие более высокий юридический статус.

В первый раз это произошло в X в. в Константинополе, где был создан свод установлений о ремесленных и торговых коллегиях - знаменитая константинопольская "Книга эпарха". На Западе наиболее известным и важным памятником такого рода является парижская "Книга ремесел" Этьена Буало.

"Книга ремесел" относится к середине XIII в. и фиксирует порядки, сложившиеся в парижских цехах. Она содержит статуты (то есть уставы или положения) ста различных цехов. Столь дробная дифференциация ремесел была возможна только в таком огромном городе, как Париж. Статуты, как правило, действовавшие на протяжении ряда десятилетий, были между 1261 и 1270 гг. сведены воедино по инициативе парижского прево (главного королевского администратора) Этьена Буало. Думается, здесь не обошлось и без прямого указания короля Людовика IX Святого, прославившегося в истории Франции унификацией законодательства страны. В любом случае, объясняя причину составления "Книги ремесел", Этьен Буало ставит на первое место интересы казны ("Мы опасаемся, не понес бы король ущерба"). Кроме того, составитель предполагает, что при отсутствии законов "...будут в Париже изготовляться и продаваться плохие изделия, и дурные обычаи там укоренятся".

Положения "Книги ремесел" являлись обязательными для исполнения в столице, за их нарушение полагался штраф, часто - весьма значительный.

В "Книге ремесел" регламентируется деятельность многих профессий, в том числе - связанных с историей письменности и книжного дела. В частности, речь идет о профессиях изготовителей табличек для письма, застежек для книг, художников. Конечно, "Книга ремесел" не могла охватить все многообразие профессиональных групп, существовавших в середине XIII в. в столице Франции. Поэтому, например, могли позабыть об изготовителях переплетов, еще не выделившихся в особую ремесленную коллегию. Иной, вероятно, была причина отсутствия в "Книге ремесел" профессии переписчиков книг, - их многочисленная корпорация имела совершенно особый статус и подчинялась Парижскому университету, регламентировавшему ее работу и заодно осуществлявшему цензуру. Писцы, занимавшиеся деловой документацией, имелись в штате государственных и церковных учреждений: они, однако, не образовывали отдельного цеха. Известно, впрочем, что именно в XIII в. в Париже появились писцы, составлявшие особые деловые тексты по заказу желающих, - так называемые публичные нотарии.

Возвращаясь к "Книге ремесел" Этьена Буало, обратим внимание на официально зарегистрированное неравенство членов цеха, повсеместно включавшего полноправных мастеров, подмастерьев и учеников. Для того чтобы стать мастером, человеку требовалась высокая профессиональная квалификация, подтвержденная коллегами. Приведем пример из статута изготовителей застежек для книг:

"Никто не может быть парижским мастером-ремесленником, если он не пробыл в цехе восемь лет или больше. Если кто-либо из подмастерьев или мастеров пришел в Париж, чтобы работать в этом цехе <...> полагается, чтобы он доказал перед мастерами цеха, что он работал по парижским обычаям и кутюмам, а именно, что он проучился восемь или девять лет до того, как стал работать в этом ремесле". В данном случае в стаж работы в цехе, необходимый для получения звания мастера, включается время ученичества. В иных цехах фиксируется и стаж самостоятельной работы: "Никакая ткачиха шелка не может быть мастерицей в цехе прежде, чем она не проработает в нем один год и один день после того, как она прошла срок обучения, чтобы она приобрела больше умения в деле своего ремесла " Ревуненкова Н. В. К истории свободного ремесла в городах Южной ФранцииXIII-XV вв. // Средние века: Сб. Вып. XXI. / Н. В. Равуненская - М.: 1962..

Кроме соответствующего уровня мастерства, будущему полноправному члену цеха требовалась некоторая сумма денег (чтобы открыть собственную мастерскую), которую он мог заработать у своего бывшего учителя или у любого другого мастера. В большинстве цехов, если у человека был необходимый капитал, он имел право сразу стать мастером, минуя статус подмастерья. Однако заработать необходимую сумму было, как правило, непросто, и многие ремесленники годами ходили в подмастерьях (их число в мастерской не ограничивалось). "Каждый мастер, - указывает "Книга ремесел", - имеет право взять столько рабочих, сколько ему будет угодно". Понятно, что многолетние, или, как говорили тогда, вечные подмастерья по существу являлись профессиональными наемными работниками - предшественниками пролетариев.

Но если подмастерье имел достаточно средств, чтобы сделаться мастером, он должен был пройти через определенную процедуру, прежде всего поклясться соблюдать уставы своего цеха. Статут парижских красильщиков начинается словами: "Каждый, кто хочет быть в Париже красильщиком ... может им быть свободно, лишь бы он знал ремесло, имел средства и работал по обычаям и кутюмам цеха, которые таковы..." (Далее идет список обязательных для красильщика правил.)

Учитывались и нравственные качества будущего члена цеха. Например, пункт статута гласил; "Ни один пуговичник не имеет права начать ремесло пуговичника, не поклявшись перед парижским прево в своей верности ". Клятву от кандидата принимали выбранные из мастеров должностные лица (в различных цехах они назывались по-разному: "присяжные", "старшины", "прюдомы"), в обязанности которым вменялось отсеивать морально несостоятельных претендентов. Конечно, данная норма приобретала особенную актуальность для цехов, где использовались дорогостоящие материалы, принадлежащие заказчику. В качестве примера приведем ограничения, существовавшие для будущего полировщика мечей;

"Если четыре прюдома увидят, что кто-либо хочет приступить к ремеслу, кто недостаточно благоразумен и состоятелен, имеет плохую славу или подозреваем в какой-нибудь подлости, они не должны допустить его к клятве и должны сообщить о нем парижскому прево, и парижский прево может запретить этому человеку приступить к. упомянутому ремеслу ... если человек не выставит поручителя в честности. Так установили и приказали прюдомы цеха на основании опыта, ибо богатые люди несли убытки, а цех позорился из-за того, что некие нечестные и нехорошие люди приступали к этому ремеслу, брали изделия у людей и убегали вместе с вещами, полученными для обработки" Антология мировой правовой мысли: В 6 т. Т И. Европа V-XVII вв. - М.: 1999..

Профессиональная порядочность и честность являются лейтмотивами "Книги ремесел", поскольку все ремесленные и торговые сообщества Парижа были заинтересованы в своей безупречной репутации перед государством и потребителями. Строгие правила существовали и для учеников самых различных цехов Полянский Ф. Я. Очерки социально-экономической политики цехов в городах Западной Европы в XIII-XV вв. / Ф. В. Полянский. - М.: 1952..

За приобретение учеником профессиональных навыков в той или иной области производства, конечно, следует заплатить мастеру. Но почему обучающийся в течение девяти лет платить не обязан? Потому что мастер успел подготовить из него профессионала за первые восемь лет; работая в его мастерской еще год, молодой специалист наверняка принесет хозяину немалый доход.

Сроки обучения различным ремеслам неодинаковы: от двух лет (у поваров) до двенадцати (у изготовителей коралловых четок).

Количество учеников, которых может взять ремесленник, часто регламентируется и почти всегда невелико (один-два человека), что позволяет обеспечить качественную" подготовку профессионалов. Статуты некоторых цехов отмечают, впрочем, что в число разрешенных учеников не включаются собственные дети мастера: он может обучать их своему ремеслу в любом количестве и независимо от прочих учеников.

Уставы цехов разумны и ориентированы на целесообразность. Поэтому в некоторых случаях численность учеников не регулируется, поскольку избыток последних не влияет на качество подготовки. Например, у торговцев зерном, другими продуктами питания, кожаными изделиями учениками обычно становились дети и подростки, которые питались (а если были не местными, то и жили) с семьей мастера. Но обучение длилось в течение долгого времени, и в семейном положении подмастерья могли произойти изменения.

Об условиях обучения мастер и ученик чаще всего договаривались Устно, но уже в описываемое время появляется тенденция к заключению письменных соглашений. Так, правила парижских прядильщиц шелка гласят: "Мастерица обязана сделать запись договора и сохранять запись так, чтобы, если возникнет спор между сторонами, можно было бы этим установить истину".

Статуты парижских цехов достаточно подробно регламентируют условия труда мастеров, подмастерьев и учеников. Достаточно обратиться к характерной статье того же статута прядильщиц: "Никто из этого цеха не может и не должен работать в праздничные дни, когда весь город празднует". Соответственно ведут себя и другие ремесленники.

В некоторых цехах устанавливались точные размеры оплаты труда подмастерьев. В статуте цеха портных сказано:

"Подмастерье, работающий у портного поштучно, не может требовать другой заработной платы, кроме как справедливой оплаты, которая установлена издавна".

Многие парижские цехи запрещали работу в ночное время - не для уменьшения продолжительности рабочего дня, а для повышения качества продукции. Приведем одно из свидетельств: "Парижские булавочники установили для выгоды и развития ремесла, что каждый должен оставлять работу в повечерье во всякое время года".

Следует отметить, что статуты цехов средневекового Парижа решали много важных задач: ограничения конкуренции, обеспечения уплаты налогов в казну, регламентации взаимных прав и обязанностей работников мастерских и т. д., но особое место занимали меры по достижению высокого качества продукции. Поэтому можно было бы сказать, что "Книга ремесел" Этьена Буало ориентирована на потребителя. В действительности добросовестное отношение к труду каждого ремесленника совпадало и с позицией власти в лице парижского прево: в гармоничном обществе каждый должен хорошо и ответственно выполнять свои обязанности, не допуская недобросовестности или обмана.

Высокие требования к качеству продукции предъявлялись и к мастерам - изготовителям табличек для письма, или цер, известных со времени античности.

В "Книге ремесел" Этьена Буало записано: "Никто из изготовителей табличек не может делать таблички, из которых одна была бы из самшита, а другая из бука, и не может употреблять вместе с самшитом другие сорта дерева, если они не более драгоценны, чем самшит..."

Обратим внимание на менее экзотическую, но всем знакомую профессию повара. В "Книге ремесел" целенаправленно проявляется забота о клиентах: "Никто не может более трех дней хранить жареное мясо, предназначенное для продажи и покупки, если оно недостаточно посолено, под угрозой штрафа...", "...никто не может делать сосиски из иного мяса, кроме свинины, и чтобы мясо свиней, из которого они сделаны, было свежим...", И, наконец, "...всякое продаваемое мясо должно быть сварено, посолено и приготовлено достаточно хорошо, а тот, у кого в пище обнаружатся недостатки, уплатит королю и присяжным штраф всякий раз, сколько бы раз он ни был уличен, а пища будет уничтожена ".

Историки, изучавшие средневековую систему торгово-ремесленных корпораций, часто говорили о мелочной регламентации цеховых уставов как сдерживающем факторе развития производства. Данная оценка утвердилась в школьных и вузовских учебниках. Для более позднего времени, когда иные формы производства (в первую очередь мануфактура) стали вытеснять традиционные ремесла, названные характеристики частично справедливы.

Однако если внимательно прочитать средневековые цеховые статуты, можно прийти к закономерному выводу о практичности и разумности подавляющего большинства зафиксированных в них правил. Статуты производят впечатление глубоко продуманных правовых актов, опираясь на которые мастера были способны работать с пользой для себя, для своих подмастерьев и учеников, своей корпорации и своего города. Парижская "Книга ремесел" Этьена Буало - модель организации производства в благополучном средневековом городе, каким и являлся Париж Бородин О. Р. Памятники истории права. / О. Р. Бородин. - М.: 2003. - С. 123..

В заключение укажем, что цеховые ремесленные статуты Средневековья представляют собой первые в истории комплексные образцы законодательства о труде. Именно в них берут начало стандартизация и нормирование как направления юриспруденции.

Не менее важно следующее обстоятельство: в процессе введения уставов ремесленных объединений в сферу публичного права юридические своды различных стран (такие, как "Книга ремесел") превращали профессиональные корпорации в юридических лиц, имеющих полномочия регламентировать профессиональную деятельность людей и защищать их в ходе этой деятельности. Именно здесь находится отправная точка формирования мирового профсоюзного законодательства Нового и Новейшего времени.

2.3 Торговое право средневековой Европы
Особую роль в формировании городского права сыграло право торговое. Это заставляет нас сказать о нем подробнее.

Нормы, регулировавшие взаимоотношения между торговцами и купцами, их положение в «гражданском быту» и их отношения с другими лицами - не купцами, сложились еще в древности в торговое право. В сущности, оно было частью гражданского права, но отличалось большей подвижностью, оперативностью и привязанностью к обычаю. Кроме того, что немаловажно, оно опиралось на принципы добровольности и добросовестности соглашений.

Характерной чертой и средневекового торгового права было то, что оно вырастало из практики. В этот период оно существует, прежде всего, в форме обычая - usus, consuetude mercatorum. Однако оно не только отражало сиюминутные потребности купеческой деятельности, но и чутко реагировало на изменявшуюся конъюнктуру отношений в обществе в целом, вводя новые нормы и изменяя старые. Корецкий В. М. Хрестоматия памятников феодального государства и права стран Европы/Под ред. В. М. Корецкого. - М.: 1961.

В тех областях Западной Европы, где торговые отношения не только сохранились с римских времен, но оставались во многом определяющими и в эпоху средневековья - я это, прежде всего средиземноморское побережье: Италия, Южная Франция, Каталония, - торговое право нередко ложилось в основу или сливалось с городским правом. В Северной Италии в статуты городских коммун с начала 13 века входили законодательные положения, характерные для юридических отношений в сфере торговли. В других местах складывалась особая группа норм. Понятие торгового права как особого типа формируется с конца 13 века. Характерно, однако, что употреблявшийся для его обозначения термин - ius mercatorum - исходит не из объекта права и не из типа правовых отношений, а из субъекта права, что подчеркивает ограниченность его компетенции особой группой лиц. Хорошей иллюстрацией этого положения является известный казус, имевший место в Англии в 13 веке, когда наследники отказывались платить кредиторам усопшего, поскольку долговые обязательства заключались на основе купеческого права, а к концу жизни усопший приобрел рыцарский статус.

Казалось бы, в том, что было сказано, - видимое противоречие: мы привыкли считать обычное право достаточно неподвижным, не разработанным формально и архаичным, и связь с ним торгового не могла обеспечить тому необходимый уровень, в том числе и уровень юридической техники. Не будем забывать, однако, что речь идет о купеческом обычае, то есть во - первых, не фиксированном письменно и потому достаточно гибком, и, во -- вторых, с самого начала воспринявшем римскую практику отношений. Недостаточная разработанность обычного права с точки зрения понятий и институтов, присущих торговым отношениям, начала ощущаться, тем не менее, довольно рано, приблизительно с 11 века, и активно восполнялась за счет заимствований из римского права. Такая двойная основа торгового права стала причиной относительно медленного его развития и сохранения внутренней противоречивости.

Если рассматривать становление торгового права в конкретной обстановке средневековой Западной Европы, то надо обратить внимание на юридическое положение горожан в целом и купечества в частности. В юридическом сознании средневековья горожане долгое время не выделялись в особую группу ни терминологически, ни, по сути. Активизация торговли и появление купечества имели результатом возникновение социальной группы, которая не была юридически оформлена, а ее деятельность требовала особого правового осмысления. В то же время юридическое пространство в средневековом государстве и обществе было поделено между институтами, феодальными по существу, которые препятствовали укреплению обычаев, присущих торговым отношениям. Включение выделившейся группы на новом уровне в феодальный социум было возможно лишь через признание ее правового статуса как общности, то есть через получение особых прав и привилегий. Именно так, в такой форме купцы могли претендовать на свое поле в юридическом пространстве общества.

Завоевание этого поля было длительным процессом и происходило в разных регионах по-разному. Общими его фактами были создание купеческих сообществ - корпораций, получивших юридическое подтверждение своих «свобод» и пользовавшихся своим особым правом, и оформление ярмарки как временного и физического пространства, где властвовало купеческое право. И то, и другое делалось через феодальные институты и само имело выраженные черты феодальною права. К ним можно отнести самое его природу привилегии, т.е. изъятие из «общего» состояния; локальность, т.е. пространственную ограниченность; но и временную, ибо их право давалось купцам на срок работы ярмарки; наконец, непосредственную связанность права с тем или иным государем - покровителем ярмарки. С другой стороны, деятельность купцов проходила в постоянных встречах - - столкновениях с феодальными правами - проезда и провоза, взимания пошлин, с правом ведения частных войн и т.д. Огромный документальный материал, дошедший до нас от классического средневековья, показывает, как часто не только купеческое право (т.е. то, что казалось отношений группы и государства, власти) не ставились ни во что обладателями подобных - феодальных прав. В то же время мы хорошо знаем и о многочисленных ситуациях защиты прав и привилегий купцов феодальными сеньорами как хранителями справедливости и правосудия.

Торговое право отвоевывало свое место под солнцем, вступая в подчас нелегкие отношения с другими обладателями юрисдикции и с иными правовыми системами. Непростыми были отношения его творцов с носителями церковной юрисдикции. С одной стороны, церковь, провозгласив Божий мир, тем самым несомненно вольно или невольно покровительствовала городам вообще и торговле и купцам в особенности; церковное право, издревле впитавшее в себя многие нормы позднего римского, могло стать для права купеческого источником новых веяний. С другой стороны, осуждение церковью самого понятия прибыли и соблазна наживы, якобы свойственного торговле, стало источником постоянных противоречии и столкновений церкви и купечества как социальной группы.

Светское право, не будучи враждебным по отношению к купечеству, торговле, торговому праву, далеко не сразу смогло ответить на его запросы, ибо, вырастая из обычного, обладало рядом черт, противных купеческому праву: оно осознавало ценность в первую очередь недвижимости и концентрировало внимание на ней, в то время как движимое имущество и сделки относительно него не вызывали особого интереса; светское право этого времени, как правило, содержало относительно мало установлений, имевших касательство к обязательственному праву, да и понятийный аппарат его был мало разработан и плохо пригоден для разнообразия торговых сделок. Еще большие трудности испытывало купечество в сфере отправления правосудия, ибо судебная процедура отличалась формализмом и растянутостью, на суде фигурировали, наряду с письменными, доказательства иного рода, в том числе и Божий суд. Разорванность права вела к тому, что купец как чужак, пришлец и другой земли, отказывался заведомо в неравном с местными жителями положении.

Осознание необходимости создания особого правового режима для купцов появилось довольно рано; так, еще Вестготская правда под грифом «древний» включает закон о том, что «заморские купцы» должны судиться по собственным законам; в раннее средневековье издавались указы, согласно которым купцы освобождались от судебного поединка. В 10 и 11 веках, как показывают дошедшие до нас документы, существовала особая судебная процедура, отличавшаяся быстротой и простотой, которая применялась в тяжбах, возникавших между купцами.

Важную роль в создании купеческого права сыграло складывание и оформление купеческих корпораций. Они создавали горизонтальные связи, которые позволяли более уверенно включаться в вертикально организованную общественную структуру и настаивать на своих правах. Получение корпорацией юридического статуса выводило купеческий слой на принципиальной иной уровень. Теперь, обладая собственной юрисдикцией, они требовали изъятия дел, касавшихся торговли, из ведения светских и церковных судов, издавали свои собственные установления. Те принципы и обычаи, которые издавна были приняты в купеческом сообществе, получали юридическое освещение.

Складывавшееся право ярмарок впитало в себя эти многовековые установления. Оно дало возможность местным купеческим обычаям перерасти в общеевропейское торговое право. Здесь для получения привилегий купцы разных городов объединялись в нации, а те в свою очередь - в universitates, обмениваясь юридическим опытом. Тем не менее, локальные особенности купеческого права всегда сохранялись. Учитывая это, английская Купеческая хартия 1303 года постановляла: «если возникнет спор по поводу контракта, судебное разбирательство должно производиться по праву и обычаям тех ярмарок и городов, где этот контракт был заключен».

Определенная унификация торгового права в значительной степени была обязана деятельности законоведов. Торговля, особенно дальняя, основывалась, естественно, на письменно фиксированных обязательствах. Само закрепление в письменной форме принятых норм общения делало их юридическим фактом. Недаром в 12 веке контракт стал восприниматься как источник права, который не нуждался в иных авторитетах - контрагенты опирались лишь на auctoritatem contracty. Участие же в нем лиц, «опытных, искушенных в праве» - periti iuris, -к которым тем чаще обращались купцы, чем обширнее и обильнее становились контакты с иноземными купцами, создавало относительную правовую однородность, позволявшую общаться купцам из разных мест. Нередко законоведов призывали в качестве судей и купеческие суды. И уже совсем необходимым было использование знатоков права при редактировании корпоративных статутов.

Наиболее ранние ярмарочные привилегии дошли до нас с Шампанских ярмарок. По привилегии 1174 года граф назначал должностных лиц с судебными и полицейскими полномочиями «ratione materiae et personae» - т.е. «по поводу ярмарки и лиц, в ней участвующих». Процедура их суда исходила из нужд купца, прибывшего на ярмарку: он был незамедлительным и не подразумевал апелляции; система доказательств была основана только на клятве и письменных документах. Одной из важных черт этого суда суровость наказаний - должники отвечали телом и имуществом. Отсутствие на суде или на ярмарке не спасало должника - его дело передавалось по месту нахождения его имущества или его самого, и он счрттался «беглецом».

Компетентность суда такого типа и его адекватность потребностям торговли оказались столь явными, что во второй половине 13 века на время ярмарки ее обычаи были признаны выше любых других законов. Таким образом, хотя формально право осуществлялось в рамках графской юрисдикции, было создано юридическое пространство, где купеческое право доминировало.

Однако еще раньше торговое право начало оказывать влияние и на другие сферы правотворчества. Значение торговли в средиземноморских городах и купцов их городских структурах было столь велико, что городские статуты итальянских и южнофранцузских городов довольно быстро впитали в себя нормы купеческого права. Таким образом, «защищенное» юридическое пространство, где нормы купеческого права не были стеснены, расширилось до пределов городских стен. Особенно успешно этот процесс взаимодействия шел в итальянских городах, где с самого начала в торговой практике и теории ее юридического оформления участвовали законоведы, что повышало их юридическую технику.

2.4 Каноническое право средневековой Европы

В наше время большинство людей подразумевает под термином "право" исключительно право государственное, содержание которого определяют законы и подзаконные акты, исходящие от государственной власти. Между тем это лишь один, пусть наиболее развитой из нескольких выработанных человечеством правовых комплексов.

Взаимоотношения стран на мировой арене строятся на базе международного права, опирающегося на принятые в мировом сообществе конвенции, декларации, меморандумы, двусторонние и многосторонние межгосударственные соглашения и договоры.

Существует и частное право, то есть совокупность форм регламентации, официально вводимых для определенных сообществ людей их лидерами или руководителями (феодалами в своих вотчинах, руководящими органами в своих политических партиях или профессиональных организациях и т. п.).

Еще один источник средневекового городского права, представление о котором имеют только специалисты, - право церковное (религиозное, конфессиональное), то есть совокупность внутренних юридических норм различных религиозных объединений. В рамках великих религий - буддизма, ислама, христианства - сформировались целостные разветвленные системы церковного права. В его состав у разных народов входят правила, зафиксированные в священных книгах, провозглашенные высшими конфессиональными авторитетами (в фетвах халифов у мусульман-суннитов, в папских буллах и энцикликах у католиков, в определениях далай-ламы у буддистов, в постановлениях христианских Вселенских и поместных соборов, исламских духовных советов кадиев и улемов, иудейского синедриона и т. д.).

У христиан то или иное положение, принятое церковью в качестве нормы, санкционированной свыше, именуется каноном. Слово "канон" - греческого происхождения; когда-то оно означало "мерило" - отвес, применяемый при работе плотниками; позже получило значение "правило". Этот термин повсеместно употребляется в обиходе христианских Церквей, значительно реже используется применительно к другим религиозным конфессиям. Таким образом, правовые установления христианских церквей представляют собой каноны. Поэтому христианское церковное право принято называть каноническим. Некоторые теоретики указывают, что понятия "церковное право" и "каноническое право" не вполне совпадают, так как в состав первого включаются и светские законы о церкви, а некоторые каноны касаются не только церковных дел. Однако упомянутые тонкости не мешают христианам повсеместно использовать как синонимы сочетания церковное и каноническое право.

Сфера отношений, регулируемых каноническим правом, не всегда одинаково широка. Так, на Западе, где папство, в отличие от православных церквей на Востоке, играет самостоятельную политическую роль, существуют каноны по поводу многих традиционно светских деяний и казусов. Однако в основе любого канонического права всегда лежат нормы, регулирующие жизнь церкви. Церковная организация, иерархические взаимоотношения и наказания для священников и верующих, порядок обрядности и его нарушения, епитимья и отлучение - вот неполный перечень основных сюжетов канонического права. В его состав официально входят и государственные законы о религии, если они канонизированы самой церковью Бородин О. Р. Памятники истории права. / О. Р. Бородин. - М.: 2003. - С. 131..

В Риме, а затем и на территории Европы церковь активно занималась брачно-семейным правом, а также надзором за нравственностью. Поэтому в составе западно-европейского канонического права имеется немало установлений по данным предметам, многие из которых сохраняются до сих пор несмотря на наличие в Европе развитого государственного семейного законодательства.

Рассматривая священные тексты в качестве источников права, можно извлекать из них те или иные нормы юридического плана. При этом, однако, крупные христианские конфессии никогда не пытались составить на основе Писания и Предания полный свод правовых установлений, способный заменить собой право государственное. Что же касается церковно-правовой проблематики, то теоретики христианства уже в первые века нашей эры приступили к большой работе по составлению сводов канонического права. К IV в. существовали сборники апостольских правил, представлявшие собой собрания высказывании апостолов и известия об их мнениях по церковно-правовым вопросам. Со времен Первого Вселенского (Никейского) собора (325 г.) к ним добавились соборные правила, количество которых увеличивалось с каждым новым Вселенским собором Иванов А. М. Введение в церковное право: Учебное пособие. Ч. 1. / А. М. Иванов. - Владивосток: 2000..

В ранней Византии были составлены два наиболее авторитетных собрания канонического права. Одно именовалось "Сводом 50 титулов" и было подготовлено в середине VI в. известным богословом, будущим Константинопольским патриархом Иоанном Схоластиком. Оно включало, помимо апостольских и соборных канонов, правила монашеской жизни, написанные знаменитым отцом церкви Василием Великим.

Второе собрание - "Синтагма 14титулов" - появилось в 70-80-е гг. VI в. Оно анонимно, но историки связывают его составление с деятельностью двух константинопольских патриархов - Евтихия и Иоанна Постника.

"Синтагма 14 титулов" была целиком утверждена в Византии как каноническая на Трулльском церковном соборе в 692 г. В дальнейшем оба собрания ("Свод 50 титулов" и "Синтагма 14 титулов") продолжали пополняться за счет новых соборных установлений и выдержек из трудов отцов церкви. К ним стали добавлять также статьи светского законодательства о церкви византийских императоров. Государственный закон по-гречески - "номос". Поэтому новые правовые своды получили наименование "номоканоны" (соединение "номоса" и "канона").

Отметим, что на католическом Западе в такие правовые сборники активно включались папские декреты. Существует сборник, являющийся одной из наиболее знаменитых исторических фальсификаций. Он был составлен при папском дворе в IX столетии, однако официально приписан выдающемуся богослову VI в. Исидору Севильскому. В таком виде собрание почиталось в церкви как каноническое в течение нескольких столетий. Лишь в эпоху Возрождения историк-гуманист Лоренцо Балла разоблачил подделку, и ныне данный памятник известен как "Псевдоисидоровы декреталии".

Католическое каноническое право окончательно сложилось к концу Средневековья. В это время оно было собрано в фундаментальный свод "Corpus juris canonici" ("Корпус канонического права"), используемый по сей день Варьяс М. Ю. Краткий курс церковного права. / М. Ю. Варьянс. - М., 2001..

Очевидно, что эпоха расцвета канонического права как отрасли юриспруденции уже ушла в прошлое. Однако само это право вызывает в наше время не только исторический интерес: оно сохраняется и совершенствуется. На всем протяжении истории право каноническое неизбежно будет сопутствовать христианству. В этой сфере продолжается законотворчество, проводятся правоведческие исследования и, самое главное - до сих пор принимаются юридические решения.

2.5 Великая хартия вольностей как источник парламентаризма
Большие исторические явления иногда выглядят как результат случайных стечений обстоятельств. Так было и с Великой хартией. Появление на свет одного из важнейших юридических памятников в истории Британии было тесно связано с явлениями исторически преходящими: исполненной авантюризма, эгоистической и в то же время крайне неудачной политикой короля Иоанна из династии Плантагенетов, вызвавшей массовое недовольство именно тех слоев общества, которые играли ведущую политическую роль в английском государстве.
Великая хартия вольностей - обширный манифест, состоящий из 63 статей. Она не производит впечатления внутренне цельного документа, так как, очевидно, составлялась в спешке. Значительная часть статей (около 30} гарантирует от имени короля соблюдение тех или иных интересов феодалов, прежде всего - его вассалов: право наследования земельного владения после смерти графа или барона совершеннолетним сыном при условии уплаты особого взноса - "рельефа" (ст. 2); запрещение королю требовать от рыцаря-вассала больше повинностей, чем следует по обычаю (ст. 16); запрещение начальникам замков принуждать рыцарей платить деньги для обеспечения охраны крепостей, если эти рыцари сами готовы нести такую службу (ст. 29), и т. д. Изобилие подобных и еще более специфических статей, регулирующих отношения вассалов и сюзерена, позволяет многим историкам утверждать, что Хартия является вполне обычным памятником феодального права.
Несколько больший интерес представляет статья 12-я Хартии: "Ни щитовые деньги ("средства, которые рыцарь имел право заплатить королю в качестве выкупа вместо личного участия в военном походе), ни воспомоществование (финансовый взнос на конкретные государственные нужды) не должны взиматься в королевстве нашем иначе, как по Общему совету королевства нашего, если это не для выкупа нашего из плена, и не для возведения в рыцари первородного сына нашего, и не для выдачи первым браком замуж дочери нашей первородной; и для этого нужно выдавать умеренное пособие; подобным же образом надлежит поступать и относительно пособий с города Лондона". Хрестоматия по истории государства и права: История государства и права зарубежных стран. Т. 1. Древний Восток. Античный мир. Средние века. - Воронеж: 1999.

Именно данная статья превратила Большой совет в зачаток английского парламента: ведь с его согласия должны были собираться отныне денежные средства по требованию короля.

Статья 14-я Хартии указывает, что названный Большой (в тексте - Общий) совет, собирающийся для решения финансовых вопросов, должен состоять из архиепископов, епископов, аббатов, графов и старших баронов, а также всех прямых вассалов короля, созывать же его следует за сорок дней до заседания, заранее объяснив причину сбора Черниловский З.М. Хрестоматия по истории государства и права зарубежных стран / Ред. 3. М. Черниловского. - М.: 1984..

Для правильного отправления правосудия имела значение 20-я статья: "Свободный человек будет штрафоваться за малый проступок только сообразно роду проступка, причем должно оставаться неприкосновенным его основное имущество; таким же образом будет штрафоваться и купец, и его товар останется неприкосновенным; и виллан (крестьянин) таким же образом будет штрафоваться, и у него останется неприкосновенным его инвентарь, если они подвергнутся штрафу с нашей стороны; и никакой из названных выше штрафов не будет наложен иначе, как на основании клятвенных показаний честных людей из соседей ".

Хартия устанавливает важнейшее правило, по которому общегосударственные судебные дела будут рассматриваться в определенном конкретном месте, а не при дворе короля, то есть там, где он находится в данный момент (ст. 17). Реально местом верховного судилища в средневековой Англии стал Вестминстер. Составители Хартии нашли в этом еще один инструмент для ограничения королевского произвола.

Великая хартия вольностей гарантирует английской церкви свободу от вмешательства государственной власти и право выбора епископов и аббатов (ст. 1); она впервые предоставляет "все вольности и свободные обычаи" не только Лондону, но и другим городам и крепостям (ст. 13); она вводит в стране единую систему мер и весов (ст. 35); она предоставляет право свободной торговли в Англии иноземному купечеству (ст. 41). Петрушевский Д. М. Памятники истории Англии XI-XIII вв.: Русский и латинский тексты Великой хартии вольностей и других документов / Пер. Д. М. Петрушевского. - М.: 1936.

Но самой знаменитой является, безусловно, 39-я статья Великой хартии. Текст этой статьи и в наше время воспринимается англичанами как первая в европейской истории декларация принципа, согласно которому любой гражданин может быть подвергнут преследованиям со стороны властей только в соответствии с законом по приговору суда. Сомнение вызывает, однако, истолкование понятия "свободный человек". Историки давно подметили, что "свободный человек" должен подчиняться приговору "равных ему", то есть "пэров". Следовательно, и сам он является феодалом. Подтверждение тому можно видеть и в цитированной выше статье 20-й, где "свободный человек" противопоставляется купцу и виллану. Но даже если под этим термином подразумевается лицо, включенное в феодальную иерархию, то пусть не для всех англичан, а хотя бы для таких лиц Великая хартия гарантирует судопроизводство "по закону страны", то есть ставит закон выше королевской воли Пти-Дютайи Ш. Феодальная монархия во Франции и в Англии X-- XIII веков. /Ш. Пти-Дютайи. - СПб.: 2001..

Для того чтобы положения Хартии не нарушались властью, ее составители включили в текст статью 61-ю. Здесь они попытались создать противовес всевластию короля - определить ту силу, которая заставит его соблюдать закон Томсинов В. А. Хрестоматия по истории государства и права зарубежных стран. Древность и средние века/Сост. В. А. Томсинов. - М.: 2001.. Если королевские чиновники или сам король нарушат ее условия, то "нарушение это будет указано четырем баронам из двадцати пяти вышеназванных, и эти четыре барона явятся к нам (напомним, что хартия написана от имени короля), указывая на нарушение, и потребуют, чтобы мы без промедления исправили его..." и наконец, самое замечательное; "...если мы не исправим нарушения... в течение сорока дней, считая с того времени, как было это нарушение указано... то вышеназванные четыре барона докладывают это дело остальным из двадцати пяти баронов, и те двадцать пять баронов совместно с общиною всей земли будут принуждать и теснить нас всеми способами, какими только могут, то есть путем захвата замков, земель, владений и всеми другими способами, какими могут, пока не будет исправлено нарушение... Неприкосновенными остаются лишь наша личность, и личность королевы нашей, и детей наших". Так Великая хартия вольностей предоставила подданным право вооруженного сопротивления отклонившемуся от закона государю.

Но вряд ли можно отрицать, что готовившие документ представители феодальной оппозиции проявили неожиданную для средневековых баронов широту взглядов. Где-то она объясняется воздействием обстоятельств (гарантии Лондону и другим городам, ставшим союзниками баронов в борьбе против Иоанна Безземельного); где-то - практическим здравым смыслом (обеспечение единства мер и весов). Однако если о Великой хартии часто вспоминают до сих пор, то, в основном, потому, что в ней достаточно четко отразились четыре принципа. Во-первых, "свободный человек" (как бы ни истолковывалось это понятие) может быть подвергнут наказанию только по закону. Во-вторых, высшая власть вправе получать денежные дотации от подданных (пусть - только от высшего их слоя) исключительно с их собственного согласия, выраженного на специально созванном форуме. В-третьих, писаный закон ограничивает самого короля и возвышается над ним, не допуская произвола. Наконец, в-четвертых, подданные вправе создать специальный орган для контроля за властью и оказывать ей сопротивление, если она действует вопреки взятым на себя обязательствам Есаян Э. С. Великая хартия вольностей и ее место в истории английского права: Автореф. канд. дис. /Э. С. Есаян. - Тбилиси: 1988..

Все это реально присутствует в Хартии и в эмбриональном виде содержит принципы парламентарной монархии, в направлении которой и стало эволюционировать английское государственное устройство с момента ее принятия.

В заключении данной главы мы можем констатировать, что в значительной части установлений «городского права» долго фиксируют нормы, типичные для общества в целом, либо специфика их имеет местный, а не сущностный характер. Это можно сказать и о таких свойствах городского права, как исключительность применения данного законодательства к жителям данного места (так называемая разорванность права), закрепление в праве автономии данного городского сообщества, особенно в судебной сфере и др. Исследователи средневекового права отмечают, что первые проявления своеобразия норм в городских сводах возникают в связи с регламентацией торговли, затем - организацией ремесла, в то время как иные сферы правоотношений сохраняют традиционную окраску. Лишь в итоге длительной эволюции, и то далеко не везде, городское право приобрело те черты, которые обычно считаются для него специфическими, общими и определяющими.

Не оспаривая их значения и для развития города, и для развития права в целом, напомним, что не следует переоценивать «несредневековость», «нефеодальность» или даже «антифеодальность» и этих черт. Так, положение о равенстве всех перед законом знаменитая aequitas имеет вполне средневековый характер, если учесть, что под «всеми» подразумевались только и исключительно жители данного города определенного статуса, и принцип разорванности, расчлененности права, характерный для средневекового общества, воспроизводился здесь в полной мере, a aequitas лишь своим существованием в качестве общей идеи давала в отдаленном будущем путь новым отношениям.

Другая черта городского права - его светский характер - тоже должна осмысляться достаточно критически. Прежде всего, несмотря на то, что церковь как институт не входила в юрисдикцию города, связь церковного права и суда и городских учреждений этого рода была постоянной и прочной; я имею в виду и принадлежность города церковным сеньорам (и в этих случаях влияние на городской суд и установления), и применение церковью, даже при отсутствии сеньориальной зависимости города от нее, церковных методов воздействия (интердикт, отлучение), и подчиненность - как и везде - дел морально -религиозного свойства церковному суду, и включение в городское законодательство некоторых норм, регламентирующих поведение клириков, живущих в городе, и другие подобные явления. В то же время консулы полагали для себя возможным и необходимым принимать постановления против ересей, а городские суды - рассматривать дела о богохульстве. Кроме того, необходимо учитывать религиозное сознание творцов городского права, закона и суда. Это в свою очередь, невольно накладывало на, казалось бы, светские нормы особый отпечаток, а иногда и деформировало их. В качестве примеров этого можно привести для раннего этапа существование Божьего суда, позже -суда над животными. Подобного рода «поправки» можно было бы сделать и относительно других черт городского права.

Из сказанного выше следует явная укорененность права, функционировавшего в городе, в правовых традициях, общих для всего средневекового общества, его неотрывность от иных форм и сфер правотворчества. Город как бы собирает на своем правовом поле все возможные, существующие к этому времени виды права, вплоть до реципированного римского права. Эта способность к аккумуляции традиций, с одной стороны, имела своим результатом то, что называют «системной целостностью городского права». Под ним подразумевается такое явление, при котором нормативные документы - statuta, leges - изданные властными структурами, естественно надстраивались над обычным правом и оно органично включалось в писаное право, с другой стороны, она вела к так называемой иерархии права в городе. И, пожалуй, эта способность к впитыванию разнородного материала, обусловленная гетерогенным характером самого города как целостного организма, и плавлению его в городское право и была отличительной и определяющей чертой правотворчества в городе.

Заключение
Новые европейские города XI-XII вв. стали первыми ассоциациями в том смысле, что каждый из них держался на общем городском правовом сознании и на своеобразных городских правовых институтах. На практике большинство европейских городов возникало в результате юридического акта, обычно пожалования хартии, причем города не просто возникали, их основывали. Более того, хартия почти неизменно устанавливала основные "вольности" граждан, которые обычно включали значительные права самоуправления. Конечно, правовой характер новых европейских городов был тесно связан с их религиозным характером. Хартии подтверждались религиозными клятвами, а эти клятвы, возобновляемые при смене должностных лиц, включали прежде всего обязательство соблюдать городские законы.

В значительной части установлений «городского права» долго фиксируют нормы, типичные для общества в целом, либо специфика их имеет местный, а не сущностный характер. Это можно сказать и о таких свойствах городского права, как исключительность применения данного законодательства к жителям данного места (так называемая разорванность права), закрепление в праве автономии данного городского сообщества, особенно в судебной сфере и др.

Средневековое городское право оказало огромное влияние на современное законодательство: торговое, гражданское, уголовное, но при этом значительной чертой городского права был ее конституционный характер. Конституционный характер городского права проявлялся в пяти важных аспектах.

1. Городское право в очень многих случаях основывалось на писаных хартиях, устанавливавших и организацию управления, и гражданские права и свободы. Они фактически были первыми новыми писаными конституциями.

2. Система организации управления, установленная хартией (или без оной), была во многих важных своих чертах подобна современным системам конституционного правления: городские власти были ограничены в своих полномочиях, они часто подразделялись на исполнительную, законодательную и судебную отрасли, имевшие определенные ограничительные механизмы по отношению друг к другу, проводились периодические выборы должностных лиц, во многих местах сроки пребывания судей в должности определялись их хорошим поведением или желанием граждан (до отзыва), законы публиковались, Сдавались их собрания.

3. Гражданские права, предоставляемые городским правом, как правило включали рациональную судебную процедуру с вынесением решения равными по положению, а не с доказыванием посредством судебного испытания поединка. Не допускались произвольные аресты и заключение в тюрьму без судебного разбирательства. Приказы о взятии под стражу в обеспечение долга были запрещены. Виды наказаний были ограничены. В теории богатые и бедные должны были быть судимы на равных основаниях. Граждане имели право носить оружие, имели право голоса. Иммигрантам предоставлялись те же права, что и гражданам, после того как они прожили в городе год и один день. Иностранные купцы имели равные права с купцами-гражданами.

4. Гражданские свободы обычно включали освобождение от многих феодальных повинностей и налогов и строгие ограничения королевских прерогатив: король, например, соглашался брать с города фиксированный налог и отказывался от права принудительных займов. А сверх всего, как общий принцип было установлено, что обязательства граждан устанавливаются заранее и что граждане могут сохранять все приобретенное ими, не подлежавшее этим конкретным обязательствам.

5. Конституционное право гражданских прав и свобод включало права и свободы, относящиеся к участию в городском управлении! Это в свою очередь было связано с конституционной теорией, которая никогда не принималась в полном объеме, но и не отвергалась начисто, что политической властью облечено в конечном счете все сообщество граждан.

Список используемой литературы
1. Конституция Российской Федерации принята 12.12.1993 г. [Текст] //Российская газета. -1993. - 25 декабря.

2. Антология мировой правовой мысли: В5т.Т. 2. ЕвропаV-XVIII вв. [Текст] - М.: 1999.

3. Бородин О. Р. Памятники истории права. [Текст] / О. Р. Бородин. - М.: 2003. - 216 с.

4. Броделъ Ф. Материальная цивилизация, экономика и капитализм XV-XVIII вв. Т. 2. Игры обмена. [Текст] / Ф. Бродель. - М.: 1988. - 709 с.

5. Варьяс М. Ю. Краткий курс церковного права. [Текст] / М. Ю. Варьянс. - М.:2001.

6. Вебер М. История хозяйства. Город. [Текст] / М. Вебер. - М.: КАНОН-ПРЕСС-Ц, 2001 - 576 с.

7. Галанза Н. Л. Феодальное государство и право Германии. [Текст] / Н. Л. Галанза. - М., 1963.

8. Есаян Э. С. Великая хартия вольностей и ее место в истории английского права: Автореф. канд. дис. [Текст] /Э. С. Есаян. - Тбилиси: 1988.

9. Иванов А. М. Введение в церковное право: Учебное пособие. Ч. 1. [Текст] / А. М. Иванов. - Владивосток: 2000.

10. История средних веков. [Текст] - М.: Издательство «Высшая школа», 1964. - 708 с.

11. Киселёва Л. И., Любнинкая А. Д. Регистры ремесел и торговли города Парижа [Текст] / Пер. Л. И. Киселевой; Под ред. А. Д. Люблинской //Средние века: Выпуск X. - М.: 1957.

12. Коредский В. М. Саксонское зерцало: Памятник: Комментарии, исследования. [Текст] / Отв. ред. В. М. Коредкий. - М.: 1985.

13. Пти-Дютайи Ш. Феодальная монархия во Франции и в Англии X- XIII веков. [Текст] / Ш. Пти-Дютайи. - СПб., 2001.

14. Томсинов В. А. Хрестоматия по истории государства зарубежных стран. Древность и Средние века [Текст] /Сост. В. А. Томсинов. - М.: 2001.

15. Хрестоматия по истории государства и права: История государства и права зарубежных стран. Т. 1. Древний Восток. Античный мир. Средние века. [Текст] - Воронеж: 1999.

16. Черниловский З. М. Хрестоматия по истории государства и права зарубежных стран [Текст] / Ред. 3. М. Черниловского. - М.: 1984.

17. Черниловский З. М. Всеобщая история государства и права. [Текст] / В. М. Черниловский. - ЮРИСТЪ, 1995. - 575 с.

18. Шершеневич Г.Ф. Учебник торгового права (по изданию 1914 года). [Текст] / Г.Ф Шершеневич. -М.: 1994.

Страницы: 1, 2