качестве иллюстрации взаимодействия обозначенных факторов рассмотрим фрагмент воздействия на процесс принятия решения факторов, связанных с правосознанием. Принято выделять несколько уровней правосознания: общественное, родовое (профессиональное), групповое (например, правосознание следователей), индивидуальное. Последнее формируется под воздействием предыдущих, но не всегда адекватно им. На правосознание воздействуют политические, философские, моральные и другие взгляды, которые также могут быть общественными, родовыми, групповыми, индивидуальными. Причем их влияние необходимо рассматривать не в отдельности, а в единстве, в котором проявляется целостность состояния общественного сознания, См.: Уледов А.К. Структура общественного сознания. - М., 1968. - С. 320. а равно целостность индивидуального сознания и его взаимосвязи с общественным. Наряду с факторами, формирующими индивидуальное правосознание, принято выделять его структуру, состоящую, по мнению Ю.М. Грошевого, из следующих элементов: а) познавательный, содержанием которого является система знаний о праве; б) оценочный, куда входит система оценок и убеждений справедливости или несправедливости правовых запретов, эффективности правовых предписаний и др.; в) волевой, выступающий как осознанность юридических прав и обязанностей, возложенных на субъекта, готовность к осуществлению правомочий в соответствии с целями и зада-чами своей деятельности; г) поведенческий, регулирующий избирательность поведения при осуществлении профессиональных функций, а также профессиональную систему правил поведения; д) элементы социально-правовой психологии. См.: Грошевой Ю.М. Проблемы формирования судейского убеждения в уголовном судопроизводстве. - Харьков, 1975. - С. 68. Правосознание (общее, профессиональное, индивидуальное) оказывает не только прямое, но и опосредованное воздействие на формирование усмотрения следователя. В частности, правосознание является одной из основ формирования убеждения следователя, а последнее также влияет на выбор поведения. Но убеждение формируется под воздействием и иных факторов. Не менее значимы здесь уровень знаний о событии преступления, информационный аспект, т.е. интерпретация смыслового содержания доказательств, с точки зрения их качественной определенности и доказательственной ценности и др.

Сложность в определении механизма формирования усмотрения следователя состоит еще и в том, что каждый из факторов, оказывающих влияние на выбор поведения, имеет свой механизм образования, свою структуру, которые до конца не исследованы. Например, в философской литературе процесс формирования убеждения передается формулой «познано - понято - пережито - принято как истина». См.: Малышев Ю.Г. О структуре убеждения как философско-социологической ка-тегории // Научные труды ИИНХ. - Иркутск, 1967. - Вып. 4(1). - С. 231. Но такое мнение разделяется не всеми. Так, В.Ф. Бохан вносит в эту формулу некоторые дополнения: «познано - понято -пережито - принято как истина - подготовлено решение», См.: Бохан В.Ф. Формирование убеждения суда. - Минск, 1973. - С. 24. рассматривая ее составные части в качестве элементов судейского убеждения. Н.Л. Гранат и Ю.Н. Погибко считают, что приведенная выше формула должна иметь выражение «познал - определил ценность - принял как истину - принял решение». См.: Гранат Н.Л., Погибко Ю.Н. Внутреннее убеждение в структуре криминали-стического мышления // Вопросы борьбы с преступностью. - М., 1973. - Вып. 17. - С. 125 - 143. Ю.М. Грошевой отмечает, что и эта концепция имеет уязвимые места, механически переносит социологическую структуру убеждения на убеждение как процессуальную категорию. «В буквальном понимании названной формулы выходит, что в основе судейского решения лежит только убеждение, чем умаляется роль закона, профессионального правосознания, социальной позиции судьи, наконец, установленной в судебном разбирательстве совокупности доказательств в механизме принятия решения. В такой постановке вопроса - это явная гиперболизация роли судейского убеждения в уголовном судопроизводстве. ... Иными словами, приведенные выше формулы отрывают познавательные элементы от элементов психологических и этических в структуре судейского убеждения, которые всегда выступают в диалектической взаимосвязи и взаимозависимости». Грошевой ЮМ. Указ. соч. - С. 31 - 32. В связи с этим автор намечает свои этапы формирования убеждения: а) предварительное изучение материалов уголовного дела с целью решения вопроса, о предании обвиняемого суду, б) планирование судебного разбирательства и выдвижение судебных версий, в) проверка материалов предварительного следствия в судебном заседании, г) судебные прения и сопоставление своих оценок с оценками обвинения и защиты и, наконец, д) окончательное формирование убеждение судьи в совещательной комнате при выработке коллективного убеждения.

Рассуждая о борьбе человечества за познание истины, американский писатель-фантаст Реймонд Ф. Джоунс отмечал: «Надо устанавливать себе какие-то пределы. Нужно признать, что у твоих возможностей есть граница, иначе можно потратить всю жизнь, пытаясь открыть секрет, как стать невидимкой или беспрепятственно пройти через кирпичную стену». Джоунс Р.Ф. Уровень шума // Американская фантастика: Сборник / Пер. с англ. - М., 1988. - С. 299. Согласимся с этим мнением. Надеемся, что нам удалось сформировать представление по рассматриваемому вопросу.

2.3. Сфера усмотрения следователя

В том, что усмотрение не может быть произвольным, сомнений не возникает ни у одного исследователя, занимающегося настоящей проблемой. «Усмотрение, осуществляемое в силу права, - отмечает А. Барак, - никогда не абсолютно». Барак А. Судейское усмотрение. - М., 1999. - С. 28. Более того, ученые и практики настаивают на существовании его ограничений. Значение пределов усмотрения точно и лаконично обозначил судья Уильям Дуглас, сказав: «Право достигло своего апогея, когда оно освободило человека от неограниченного усмотрения любого правителя, любого гражданского или военного чиновника, любого бюрократа. Когда усмотрение абсолютное, человек всегда страдал... Абсолютное усмотрение - безжалостный хозяин. Оно больше разрушает свободу, чем любое из других изобретений человека». См.: United States v. Wuntferlich, 342 U.S. 98, 101 (1951).

Как отмечалось ранее, усмотрения нет там, где выбор заключается между законной и незаконной возможностью. Мы не можем согласиться с высказыванием А.Б. Ярославского о том, что «негативные стороны усмотрения в деятельности следователя проявляются по причинам: 1) искаженного характера оценочной деятельности следователя; 2) пренебрежения следователя соблюдением процессуальной формы при проведении расследования; 3) способности следователя принимать решения по делу (промежуточные или окончательные) вопреки закону и служебному долгу, под воздействием местных влияний или заинтересованных лиц». Ярославский А.Б. Усмотрение следователя при расследовании уголовных дел: Автореф. дис... канд. юрид. наук. - Волгоград, 2000. - С. 18, 19. Представляется, что в данном случае речь идет не о негативных сторонах усмотрения, а о проявлениях (или причинах) произвола в деятельности следователя. Указанные обстоятельства, несомненно, влияют на выбор поведения правоприменителя, но пределы (границы) усмотрения должны определяться не физическим критерием возможности осуществления выбора, а юридическим критерием законности исполнения.

Возникает сложный вопрос: как определить законность вариантов решения, из которых следователь производит свой выбор. Конечно, для этого недостаточно, чтобы правоприменитель субъективно верил в то, что соответствующая альтернатива законна. Каков же тогда тест на законность варианта решения? «Это не легкое дело. У нас нет правовой лакмусовой бумажки, по которой можно было бы вычислить законность юридической возможности. Право не создало точных инструментов или передовых лабораторных приборов для решения того, что разрешено и что запрещено, что законно и что незаконно». Барак А. Указ. соч. -С.11.

Между тем рассматриваемый вопрос достаточно актуален. Ему посвящено значительное число исследований. См., напр.: Боннер АЛ. Законность и справедливость в правоприменительной дея-тельности. - М„ 1992. - 320 с; Кобликов А.С. Законность - конституционный прин-цип советского уголовного судопроизводства. - М, 1979. - 199 с; Гранат Н.Л.Правовые и нравственно-психологические основы обеспечения законности на пред-варительном следствии: Автореф. дис... д-ра юрид. наук. - М., 1992. - 31 с.; Калиновский К.Б. Законность и типы уголовного процесса: Автореф. дис... канд. юрид. наук. - СПб., 1999.-21 с; и др. Вопросы законности были предметом обсуждения в рамках крупного события мирового значения - на X Конгрессе ООН по предупреждению преступности и обращению с правонарушителями. См.: Квашис В. Преступность и правосудие: ответы на вызовы XXI века // Рос. юстиция. - 2000. - № 9. - С. 34 - 37.

Понятие «законность» было сформулировано, как отмечает В.Н. Дубовицкий, буржуазными юристами. Дубовицкий В.Н. Законность и усмотрение в советском государственном управлении. - Минск, 1984.- С. 14. Первоначально в теоретических публикациях этот термин по мере утверждения принципа «верховенства закона» звучал у правоведов как «закономерность», т.е. любое действие, любой акт должны быть основаны (измерены) на законе. См.: Одарченко А.Н. О пределах административного усмотрения // Право и жизнь. -1925.-№6.-С.5-6. Позже научные воззрения на данную категорию различным образом трансформировались, при этом полного единодушия во мнениях не достигалось. Необходимо учитывать и многоаспектность рассматриваемого понятия. В частности, законность определяется и как метод государственного руководства обществом, и как принцип деятельности государственных органов, общественных организаций, должностных лиц и граждан, и как правовой режим, и как средство обеспечения и охраны общественных и личных интересов. Си.: Дубовицкий В.Н. Указ. соч. - С. 79.

В современной отечественной теории права наиболее распространенным является понимание законности как неуклонного исполнения законов и соответствующих им иных правовых актов органами государства, должностными лицами, гражданами и общественными организациями. См.: Юридический энциклопедический словарь. - 2-е изд., доп. - М., 1987. - С. 129. Такая формулировка представляется в высшей степени обобщенной и не дает возможности правоприменителю определить законность решения в конкретных жизненных обстоятельствах. Имеются попытки обстоятельного исследования рассматриваемого понятия. Так, И.М. Зайцев приходит к выводу, что законность - это «совокупность средств, обеспечивающих правильное отношение общества к действующему законодательству, уважение к праву», это «не собственно правовое явление, а социально-правовое начало в жизни общества». См.: Зайцев И.М. Сущность хозяйственных споров. - Саратов, 1974. - С. 151 - 152. Иное понимание термина «законность» предложено А.Т. Боннером: «Понятие законность дает представление о правовой действительности, взятой под углом зрения практического осуществления права, идейно-политических основ правовой системы, ее связи с основополагающими общественно-политическими институтами, с политическим режимом данного общества». Боннер А.Т. Указ. соч. - С. 5.

Значительная доля дискуссий посвящена вопросу соотношения понятий «законность» и «справедливость».

В теории уголовного процесса также предпринимались попытки «при-землить» рассматриваемое понятие к деятельности по осуществлению судопроизводства. Однако они не всегда, на наш взгляд, были удачными. В частности, И.Ф. Демидов отмечает, что главное проявление принципа законности в уголовном процессе состоит в требовании, обращенном к органам расследования, прокурору и суду, все свои решения принимать при наличии достаточных оснований. См.: Демидов И.Ф. Принципы советского уголовного процесса // Курс советского уголовного процесса: (Общая часть). - М., 1989. - С. 150. Но такое понимание законности также не вносит необходимой ясности. Более детальное изучение рассматриваемых вопросов процессуалистами позволило предложить критерии (требования), которые свидетельствуют о законности каждого следственного, прокурорского и судебного акта. Так, Ю.Н. Белозеров и В.В. Рябоконь считают, что процессуальный акт может быть признан законным только тогда, когда отвечает следующим условиям: а) вынесение такого акта предусмотрено уголовно-процессуальным законодательством; б) он вынесен компетентным органом либо лицом; в) он постановлен при наличии к тому условий, предусмотренных законом; г) его вынесению предшествовало производство необходимых процессуальных действий; д) он обличен в установленную законом процессуальную форму - постановление; ж) он содержит необходимые реквизиты. См.: Белозеров Ю.Н., Рябоконъ В.В. Законность и обоснованность возбуждения уголовных дел органами внутренних дел. - М., 1988. - С. 8.

Представляется, что такие требования могут быть уместными при формальной оценке законности решения следователя, но они не лишены изъянов. Один простой пример. В некоторых случаях следователи выносят постановление о производстве следственного эксперимента. Делается это по разным причинам, но в основном для организационного обеспечения производства данного следственного действия (например, выделения необходимого автотранспорта, блокирования определенного участка дороги и т.п.). Если законность такого постановления рассматривать исходя из критериев, предложенных Ю.Н. Белозеровым и В.В. Рябоконем, то его явно нельзя признать допустимым, поскольку УПК не предполагает вынесение подобного постановления (не содержалось такого указания и в УПК РСФСР), а значит, не предусматривает условий, не устанавливает его форму и необходимые реквизиты. Аналогично можно рассуждать и об одном из наиболее распространенном в стадии возбуждения уголовного дела процессуальном действии - получении объяснений. УПК РСФСР не устанавливал ни порядка вызова граждан для дачи объяснений, ни процедуры их получения, ни форму, ни реквизиты такого документа, как объяснение. УПК РФ вообще не упоминает о получении объяснения как средстве (способе) проверки информации о преступлении. Список подобных ситуаций можно продолжать достаточно долго.

Предложенные условия не рассчитаны на применение следователем усмотрения. Что означает «вынесение такого акта предусмотрено уголовно-процессуальным законодательством», «он постановлен при наличии к тому условий, предусмотренных законом»? На наш взгляд, такие формулировки являются относительными. Должно ли присутствовать прямое предписание закона о выполнении данного акта или он может быть «выведен» из смысла, духа закона? Ответ на этот вопрос меняет многое в оценке законности правоприменительного акта.

А. Барак выдвигает следующую концепцию понимания законности: су-ществуют возможности, которые каждый знающий юрист может легко опре-делить как законные, и существуют другие возможные решения, которые лю-бой юрист немедленно отвергнет как незаконные. Между этими двумя полю-сами находятся возможности, в оценке степени, законности которых знающие юристы могут не сойтись. Опираясь на стандарт «знающих» юристов, автор предлагает его в качестве критерия для определения законности возможностей. При этом делает оговорку: сообщество юристов - есть профессиональная точка зрения коллектива юристов в отдельном государстве. Вариант законен, если сообщество юристов считает его таковым и если оно реагирует на выбор этого варианта без ощущения шока и недоверия. Но сам ученый здесь, же признает, что указанный стандарт неточен. Между двумя полюсами есть ряд ситуаций, в оценке которых само сообщество юристов разделяется: такие ситуации нельзя назвать незаконными так же, как о них нельзя сказать, что они законны. Разумеется, и термин «сообщество юристов» тоже неточен. См.: Барак А. Указ. соч. - С. 15 - 19.

Считаем необходимым отметить, что предложенная идея не нова. Еще в Институциях Гая (наиболее известном учебнике римского частного права) приводились следующие положения: «Ответы правоведов - это мнения юристов, которым позволено было устанавливать и творить право. Если мнения этих лиц сходятся, то приобретает силу закона то, в чем они согласны. Если же мнения юристов не согласны между собой, то судье предоставляется право следовать тому мнению, которое он считает самым лучшим». Хрестоматия по всеобщей истории государства и права / Под ред. К.И. Батыра и Е.В. Поликарповой. - М., 1996. - Т. 1. - С. 90. Оригинальная точка зрения, в чем-то созвучная с рассматриваемой концепцией о сфере законности, излагалась в конце XIX в. русским теоретиком права П.В. Виноградовым. В частности, кроме традиционно выделяемых источников права (обычай, прецедент, юридический акт), он называл еще один - справедливость. По мнению автора, справедливость выполняет ряд функций. Во-первых, способствует реализации права в условиях индивидуализации дел. Во-вторых, восполняет имеющиеся в праве пробелы и, в-третьих, исправляет «слишком суровые последствия юридических норм». В то же время справедливость неотделима от сложной и отвечающей своей цели правовой системы. Поэтому сущность ее проявляется в том, что дело должно разрешаться в согласии с той нормой, которую правоприменитель установил бы сам, если бы он был законодателем, и при этом он должен был бы следовать взглядам, установленным юриспруденцией. См.: Виноградов П.Г. Очерки по теории права. - М., 1915. - С. 130 - 144. Высказывая свои суждения о справедливости, автор отмечает, что этим понятием оперировали юристы и законодатель еще с древних времен.

Достоинство предложенного А. Бараком подхода состоит в том, что здесь определяются не критерии законности, а ее сфера (В определении автора - зона). Свобода выбора требует, чтобы существовала область, в которой управомоченное лицо могло бы свободно выбирать между разными вариантами решений. Размер этой области выбора может варьироваться. Для этого существуют пределы - «пограничные столбы», которые очерчивают сферу законности. С одной стороны, предел усмотрения, наверное, может быть только односторонний - ведь не бывает слишком законных решений. А там, где нет возможности выбирать, где надо действовать только в строгом соответствии с законом, например, в сфере абсолютно определенных правовых предписаний, там нет усмотрения. Но, с другой стороны, категория «пределы» предполагает множественность, потому что в сфере законности всегда действует несколько ограничений.

Понимание сферы законности, предложенное А. Бараком, для практического работника, на наш взгляд, выглядит несколько абстрактно, хотя выполняет роль ориентира. Этот критерий имеет целью побудить следователя осознавать основные взгляды на законность в обществе, в котором он живет и действует. В этом смысле можно говорить о влиянии общественного правового сознания или одной из его форм - правосознания профессиональной общности людей (в нашем случае - юристов) на деятельность следователя. Значение такого влияния достаточно велико. Оно может иметь положительные и отрицательные стороны, которые мы рассмотрим позже.

Между тем, осуществляя производство по делу, следователь в большей степени ориентируется не на сообщество юристов, а на мнение отдельных из них - начальника следственного отдела, прокурора, адвоката, судьи (суда). Иначе и быть не может, поскольку уголовное судопроизводство у нас осуществляется коллегиально. В теории уголовного процесса принято распространять принцип коллегиальности только на один из этапов деятельности - рассмотрение дел судами. Действительно, в стадиях судебного разбирательства, кассационного, надзорного производства, возобновления дел по вновь открывшимся обстоятельствам действие данного принципа проявляется наглядно, поскольку решения в этих стадиях принимаются группой людей при их одновременном совещании, высказывании мнений.

На наш взгляд, сущность принципа коллегиальности может быть истолкована шире. Несмотря на предоставленную следователю процессуальную самостоятельность, его решение, например, о направлении уголовного дела с обвинительным заключением в суд, не является единоличным. Согласно п. 1 ч. 1 ст. 221 УПК РФ обвинительное заключение должно быть утверждено прокурором. Причем, рассматривая поступившее к нему дело, прокурор может не согласиться с мнением следователя и возвратить дело для дополнительного расследования, изменить обвинение, составить новое обвинительное заключение и т.п. (ст. 221 УПК РФ). По сложившейся повсеместно практике вопрос о направлении следователем дела в суд согласовывается с начальником следственного отдела, который на обвинительном заключении ставит свою резолюцию. Такую практику нельзя признать противоречащей закону. Она базировалась на полномочиях начальника следственного отдела, вытекавших из ст. 127 УПК РСФСР (а ныне предполагается положениями ст. 39 УПК РФ), требованиях ведомственных нормативных актов. Таким образом, в принятии решения о направлении уголовного дела с обвинительным заключением в суд участвуют, как минимум, три субъекта: следователь, начальник следственного отдела, прокурор. Значит, и решение об этом должно имено-ваться коллегиальным, исходя из семантики данного слова. См.: Ожегов СИ. и Шведова Н.Ю. Толковый словарь русского языка. - 4-е изд. - М., 1997. - С. 283.

Другое дело, что коллегиальность на предварительном следствии не выражена так ярко, как в судебных стадиях. Но это не должно умалять ее значения. Коллегиальностью пронизана вся деятельность следователя. Она может проявляться посредством контрольных и надзорных функций со стороны начальника следственного отдела и прокурора, дачи ими указаний о направлении расследования и производстве отдельных следственных действий, согласовании и санкционировании отдельных решений следователя и т.п. При этом, следует признать, что принимаемые решения носят коллективный характер. В отдельных случаях круг субъектов, участвующих в принятии решения, может быть более широким. Так, при прекращении уголовного дела в порядке ст. ст. 25, 26 УПК РФ необходимо учитывать мнение потерпевшего, обвиняемого; при возбуждении уголовного дела в отношении отдельных категорий лиц следует получать согласие соответствующих государственных органов (ст. 448 УПК РФ). Свой вклад в выбор решения может внести и защитник путем принесения ходатайств или жалоб. Подробнее об этом см.: Свиридов М.К. Отношения следователя и защитника в процессе собирания доказательств // Правовые проблемы укрепления российской госу-дарственности. - Томск, 2000. - С. 170 - 172. Поэтому, осуществляя выбор варианта поведения, следователь не только согласует его с иными субъектами, но и как инициатор принятия конкретного решения ориентируется на возможную реакцию, мнение этих лиц, в том числе и на их понимание законности. В этом смысле рассматриваемая коллегиальность выполняет функцию обеспечения законности правоприменительного акта.

Мнение юристов для следователя может проявляться и через складывающуюся правоприменительную практику, т.е. ориентиром для него станет то, что не осуждается в реальной (конкретной) правовой действительности. Здесь мы опять выходим на уровень общественного правового сознания, а поэтому вынуждены обратиться к общетеоретическим положениям и, в частности, затронуть вопрос о современных подходах к пониманию права в отечественной юридической науке, что, несомненно, сказывается и на правоприменительной практике.

Десятилетия дискуссий о праве выявили три основных подхода к опреде-лению этого понятия: а) нормативный; б) социологический; в) философский. См., напр.: Кожевников В.В. Современные подходы к пониманию права. - Омск, 1999. -С. 6-18.

С точки зрения нормативного подхода, право - это система юридических норм, изданных государством и взятых под его защиту. Здесь оно отождествляется с законом (право - это нормы, изложенные в законах и подзаконных нормативных актах). Указанный подход долгие годы существовал в качестве базового в развитии советской юридической науки и практики. Не отвергнут он и сейчас. Основные его постулаты: примат государства над правом; примат нормы права над правоотношением, а также объективного права над субъективным; отсутствие возможности обсуждать в процессе реализации права, правильно ли по существу решение законодателя, насколько такие решения достигают поставленной цели, проводятся ли они вообще в жизнь.

Нормативисты всегда подвергались и подвергаются критике за апологетику созданного государством позитивного (положительного, объективного) права, в котором не всегда присутствуют начала разума, морали и иных ценностей. См.: Венгеров А.В. Теория государства и права: Учебник для юридических вузов. - М., 1998.- С. 393. Однако нормативный подход к правопониманию имеет и положительные аспекты. Он в большей, чем какой-либо другой, степени подчеркивает те определяющее свойство права - нормативность, что органически связано с формальной определенностью права; косвенно ориентирует на необходимость возведения в закон надлежащей (справедливой) воли, на подзаконное нормативное регулирование общественных отношений в ходе юридической практики. См.: Общая теория права и государства / Под ред. В.В. Лазарева. - М., 1994. - С. 86. Историческое происхождение социальных норм (правил) поведения как объективно четких регуляторов общественных отношений имеет большую социальную ценность. «Парадигма, которая вырастает из нормативистской теории, охватывает широкий спектр правовых реалий: от приоритетов в подготовке качественных законопроектов, установления процедуры их обсуждения, принятия до идеалов законности, использования только правовых норм в решении споров, рассмотрении уголовных дел и иных правовых действиях. Идея закона, выраженная в разных формах, - это центральное звено нормати-вистской теории». Венгеров А.В. Указ. соч. - С. 392. Нормативное понимание - самое пригодное для отражения инструментальной роли права. Определение его как совокупности охраняемых государством норм позволяет исполнителям правовых предписаний знакомиться с содержанием и сознательно избирать вариант своего поведения. См.: Кожевников В.В. Указ. соч. - С. 8.

Появление социологического направления понимания права в юриспруденции знаменовало ее выход за пределы изучения текста правовых норм. Наука обратилась к проблеме реализации норм, их претворению в реальные общественные отношения. Представители социологического подхода под правом понимают правоотношения в действии, а поэтому призывают к открытому судейскому правотворчеству. Отсюда тезис: «Право следует искать не в нормах, а в самой жизни». Уподобление писаного закона сосуду, который еще следует заполнить, - вот постулат социологического направления и, в частности, реалистической теории права в США, суть которой - недоверие к закону и к законности. «Наполнять» законы правом призваны судьи и администраторы. См.: Кожевников В.В. Указ. соч. - С. 9 - 11.

С учетом этого право трактуется как «вид деятельности, состоящей в создании и применении общеобязательных норм и ненормативных (индивидуальных) юридических средств при обеспеченности государственным принуждением, направленной на урегулирование производственной, обменной и иной взаимосвязанной деятельности людей для достижения необходимого результата». Пугинский Б.И., Сафиуллин Д.Н. Правовая экономика: (Проблемы становления). - М, 1991. - С. 22.

Несмотря на определенные удобства такого понимания для рассмотрения вопросов, связанных с усмотрением следователя, нельзя не согласиться с мнением о том, что этот подход менее предпочтителен, поскольку, скорее, дестабилизирует правовой порядок, а не укрепляет его, вносит неопределенность в отношения субъектов правового общения. См.: Теория права и государства / Под ред. В.В. Лазарева. - С. 92 - 93. Подобные последствия мы ощутили на себе. Это и решение юридических дел в пользу экономически и политически сильного, в ущерб слабым, малообеспеченным; это и опасность некомпетентного решения, а то и откровенного произвола со стороны нечистоплотных должностных лиц, включая работников милиции.

Философский подход основывается на теории естественного права. С позиции естественно-правовой школы (Гроций, Гоббс, Монтескье и др.), различие между правом и законом - это различие между позитивным (писаным) и естественным (неписаным) правом. Основная идея заключается в том, что все люди равны от рождения и поэтому имеют одинаковые права. С.С. Алексеев подчеркивал, что основная ценность подхода к правовым явлениям с позиции естественного права заключается в том, что таким путем можно выйти из замкнутого круга одних лишь юридических явлений и непосредственно с ними связанных феноменов (этики, религии) и увидеть основы права. Причем такие основы, которые действительно имеют для законов, правосудия, всех юридических явлений определяющее значение. См.: Алексеев С.С. Философия права. - М., 1997. - С. 17.

Критическое замечание в адрес естественно-правовой теории, на которой строится философский подход к ее пониманию, может состоять в том, что не всегда представления о праве как справедливом или несправедливом можно объективировать в правовой действительности. См.: Кожевников В.В. Указ. соч. - С. 14. В связи с этим С.С. Алексеев обращал внимание на то, что естественно-правовые требования и прообразы норм, при всей их важности, имеют и негативные стороны. Они самым непосредственным образом выражаются в морали, обычаях, религиозных и иных идеологических положениях и в этом качестве не конкретизированы в достаточной степени, не обладают строгой определенностью по содержанию, нередко понимаются по-разному, произвольно, сообразно представлениям и идеологическому настрою тех или иных лиц и, вообще, по самой своей сути не предназначены для непосредственной регламентации поведения людей. Между тем в реальных жизненных ситуациях как раз и возможны (в силу отмеченных особенностей естественного права) случаи прямого насилия, произвола, облагораживаемые ссылками на некое естественное право - действительное, вольно толкуемое или иллюзорное. См.: Алексеев С.С. Указ. соч. - С. 27, 28.

Нами рассмотрены лишь основные воззрения на понимание права. Знакомство с ними показало, что наряду с недостатками в каждом подходе имеется много ценного. Произведенный экскурс позволяет вновь вернуться к пониманию сферы законности в усмотрении следователя, но уже на ином, более высоком уровне. И, самое главное, позволяет внести некоторую ясность в соотношение законного и целесообразного, законного и этически допустимого, писаного закона и естественного права и т.п.

По этому поводу Н.А. Громов и С.А. Полунин указывают, что условиями законности применения уголовно-процессуальных санкций являются:

компетентность должностных лиц, осуществляющих судопроизводство;

установление фактических обстоятельств, на которых основывается принимаемое решение. После выявления признаков нарушения конкретной правовой нормы управомоченное должностное лицо становится субъектом обязанности по совершению активных действий, направленных на устранение правонарушения или его последствий либо на наказание правонарушителя. Законодатель не имеет возможности строго формализовать ситуации, в которых действуют должностные лица, применяющие санкции, поэтому допускает возможность выбора, некую долю усмотрения. Вместе с тем должно быть принято решение, которое наиболее целесообразно в данном конкретном случае. См.: Громов Н.А., Полунин С.А. Санкции в уголовно-процессуальном праве России. - М., 1998. - С. 100, 101. «Таким образом, - заключают авторы, - предоставленная свобода усмотрения в выборе решения ограничивается, с одной стороны, требованиями законности и обоснованности применяемых мер воздействия, а с другой стороны - их целесообразностью».

Данные суждения в целом заслуживают поддержки, но, на наш взгляд, необходима большая степень конкретизации в соотношении законного и целесообразного. Попытаемся развить высказанную авторами позицию.

Ранее мы отмечали, что усмотрение предполагает выбор одного решения из двух и более альтернатив, каждая из которых законна. Разложим этот процесс на составляющие:

Есть несколько вариантов поведения, которыми может воспользо-ваться следователь. Все они должны быть законны.

Существует один выбранный вариант, который также является законным, но по каким-либо причинам оказавшийся предпочитаемым.

Представляется, что в первом случае законность вариантов должна определяться исходя из закрепления их в законе. Здесь мы - сторонники нормативного подхода к пониманию права и полностью согласны с высказыванием А.В. Венгерова: «Как бы не упрекали юристов в том, что они формалисты, «законники» и вместо того, чтобы учитывать дух закона, они, де, приверженцы буквы закона и потому просто крючкотворы, весь социально-правовой опыт человечества свидетельствует о полезности именно такого подхода к норме права, о приоритете буквы закона над субъективно толкуемым духом закона, о недопустимости подмены, а то и замены целесообразностью законности (пусть рухнет мир, но торжествует закон)». Венгеров А.В. Указ. соч. - С. 434. При этом необходимо учитывать, что право представляет иерархическую систему норм, где верхняя ступенька обусловливает нижнюю, а последняя вытекает из верхней и ей подчиняется. А если верхней ступенью являются конституционные нормы, а далее идут нормы обыкновенного закона и иных нормативно-правовых актов (вплоть до инструкций министерств и ведомств и индивидуальных актов), то принцип соответствия одной нормы другой как раз и означает утверждение строгого режима законности. См.: Кожевников В.В. Указ. соч. - С. 9. В тех же случаях, когда требуется определить законность решения, принятие которого не прописано в праве, возможно тол-кование права или толкование закона, но таким образом, чтобы «выведенный» вариант поведения соответствовал смыслу, духу закона и укладывался в указанную выше иерархию.

Образцом использования такого подхода в настоящее время, по нашему мнению, является деятельность Конституционного Суда Российской Федерации и, в частности, в вопросах координирования уголовно-процессуальных и конституционных норм. Возможно, отдельные решения этого суда являются жесткими, иногда они ломали целые правовые институты, однако Конститу-ционный суд сложно упрекнуть в том, что он поступил незаконно.

Но если в вопросах усмотрения использовать только нормативный подход к пониманию права, то выбор поведения, а соответственно и сфера допустимого, были бы минимальными.

Свобода усмотрения в большей степени проявляется на втором этапе, когда из отобранных законных альтернатив надо избрать одну. Почему следователь отдает ей предпочтение? Для объяснения здесь и пригодятся аргументы социологического и философского понимания права. Следователю необходимо ориентироваться на критерии справедливости, ценности, эффективности, учитывать естественные права человека, т.е., как отмечает А. Барак, действовать разумно.

Предложенная схема применения усмотрения как раз и устанавливает его существенные отличия от произвола. При выборе способа действия следователь не должен выходить за рамки закона, т.е. можно согласиться с утверждением, что усмотрение - это лишь особая форма применения права. См.: Комиссаров А.Л. Судебное усмотрение в советском гражданском процессе II Сов. гос-во и право. - 1969. -№ 4. - С. 50.

По этому поводу С.С. Алексеев отмечал, что достаточно развитое правовое регулирование характеризуется тем, что в нем органически сочетается нормативное и индивидуальное регулирование. Первое - основное, исходное, юридически первичное; второе - дополнительное, зависимое от нормативного, юридически вторичное.

Но опять же, область разумного часто содержит ряд возможностей, и обязанность разумным образом выбирать из разнообразных возможностей не вынуждает правоприменителя делать какой-либо особый выбор; скорее, она открывает перед ним некий простор. «Таким образом, стандарт разумности, примененный в двух подобных случаях, не обязательно приводит к идентичным решениям». См.: Барак А. Указ. соч. - С. 38.

Представляется, что далее рассматривать вопрос о законности на общем уровне становится невозможным. Необходимо перейти на уровень единичного. Только там можно более или менее достоверно определить степень законности, но не законности вообще, а конкретного правоприменительного акта.

Для иллюстрации изложенных выше суждений обратимся к примерам.

Статья 28 УПК РФ предусматривает возможность прекращения уголовного преследования в связи с деятельным раскаянием. Следователь вправе прекратить уголовное дело в отношении лица, против которого впервые осуществляется уголовное преследование по подозрению или обвинению в совершении преступления небольшой или средней тяжести, при наличии обстоятельств, указывающих на деятельное раскаяние. Элементы деятельного раскаяния сформулированы в ч. 1 ст. 75 УК России: явка с повинной, способствование раскрытию преступления, возмещение ущерба или заглаживание иным образом вреда, причиненного преступлением.

В теории и на практике неразрешенным является вопрос: достаточно ли для констатации деятельного раскаяния одного из перечисленных в ч. 1 ст. 75 УК действий или необходима их совокупность? Буквальное толкование этой правовой нормы приводит к выводу, что для освобождения лица от уголовной ответственности необходимо выполнение им всех перечисленных в законе действий. К такому выводу пришли многие исследователи. См., напр.: Михайлов В. Признаки деятельного раскаяния // Рос. юстиция. - 1998. - № 4. - С. 5; Николюк В.В., Магомедов А.Ю., Шаламов В.Г. Прекращение уголовного дела в связи с деятельным раскаянием в стадии предварительного расследования. - Омск, 1999. - С. 72; Мухаметова Ю.М. О понятии оснований и условий прекраще-ния уголовного дела в связи с деятельным раскаянием // Подходы к разрешению проблем законотворчества и правоприменения. - Омск, 1997. - Вып. 2. - С. 139. Но есть и полярные, противоположные взгляды. Проанализируем две ситуации.

1. Если исходить из предложенного выше подхода о соотношении законного и разумного при осуществлении усмотрения, то следователю в отдельно взятой ситуации необходимо рассуждать таким образом: «В законе есть перечень условий, и только установленная (доказанная) их совокупность позволит мне сделать выбор в решении вопроса об освобождении обвиняемого от уголовной ответственности». В таких суждениях и проявляется строгий подход к определению законности вариантов (в данном случае их два) решений и использование разумности при выборе одного из них.

2. Ученый или правоприменитель, склонный к социологическому пони-манию права, может рассуждать, например, так: «Наличие всей совокупности означенных в ч. 1 ст. 75 УК обстоятельств желательно, и на практике оно иногда встречается, но было бы нереальным (и вредным) всегда возводить желаемое требование в абсолют». См., напр.: Коломеец В. Явка с повинной: Новая трактовка // Рос. юстиция. - 1997.- № 10.- С. 35. Или несколько мягче: «Если обвиняемый совершил некоторые действия, указывающие на деятельное раскаяние, но другие выполнить не мог по каким-либо причинам (в том числе и объективным), он может быть освобожден от уголовной ответственности».

Какой же из этих ситуаций можно отдать предпочтение?

Первая - достаточно жесткая. Практикой она почти не воспринималась. Исследователи утверждают, что из 260 изученных прекращенных уголовных дел только четыре отвечали этим требованиям. См., напр.: Чувилев А. Освобождение от уголовной ответственности в связи с деятельным раскаянием // Уголовное право. - 1998. - № 2. - С. 13. Вторая ситуация выглядит гибкой, учитывающей большее число жизненных обстоятельств, она в какой-то степени более гуманна и поддерживается правоприменительной практикой.

Но первая ситуация с большей вероятностью обеспечивает строгое соблюдение закона, его единообразие, дает меньший простор для «вольницы» и произвола. Вторая может еще раз подтвердить русскую народную пословицу «закон, что дышло ...». Справедливость при этом может использоваться с учетом узковедомственной и даже личной «целесообразности». Например, прекращение уголовного дела в случаях сомнений в достаточности доказательств для вынесения судебного решения (так называемое отсутствие судебной перспективы). При этом не исключается возможность еще более вольного толкования оснований для прекращения производства по делу. Исследование практики такую опасность подтверждает. Так, в 15% случаев прекращения уголовных дел не соблюдалось условие, согласно которому преступление должно относиться к категории небольшой или средней тяжести; почти во всех прекращенных делах отсутствовали доказательства, подтверждающие деятельное раскаяние; возмещение вреда, причиненного преступлением, имело место только по 40,9% дел. См.: Николюк В.В., Магомедов А.Ю., Шаламов ВТ. Указ. соч. - С. 22, 61, 63. Есть и оборотная сторона медали. Например, суд определил одинаковую меру наказания Б. - инициатору кражи, ранее судимому за такие же преступления, отрицавшему на предварительном следствии свою причастность к краже, и М. - впервые совершившему преступление, чистосердечно раскаявшемуся в содеянном, активно способствовавшему раскрытию преступления (на первом допросе он дал правдивые показания об обстоятельствах совершения преступления, назвал соучастника, изобличал его на очной ставке).

Страницы: 1, 2, 3, 4