В последние годы, в связи с кризисной социально-экономической обстановкой в нашей стране, уровень морали и культуры неминуемо падает, и сильнее всего это сказывается на молодом поколении. У подавляющего большинства детей Российской Федерации уровень правовой культуры крайне низок. Это приводит к большому количеству правонарушений, совершаемых детьми, причем, количество тяжких преступлений динамически растет. Существующий принцип гласит, что незнание закона не освобождает от ответственности, а большинство правонарушений, совершается детьми и подростками именно по незнанию закона. Дети не задумываются о последующей ответственности, т. к. ничего о ней не знают. Другой стороной проблемы является и то, что дети не знают своих прав и как их защищать. Это приводит к тому, что они защищают их любыми известными способами, кроме правовых.

Перед обществом, взрослой частью, встает объективная задача заняться формированием правосознания у детей с малых лет. Для решения этого должна быть создана система государственной поддержки и профилактики, которая разъясняла бы на доступном уровне ребенку его права и обязанности. Соблюдение прав человека начинается с соблюдения прав ребенка. Отсутствие должного внимания со стороны государства к проблеме детей вполне можно квалифицировать как несоблюдение Россией отдельных положений Всеобщей декларации прав человека и Конвенции о правах ребенка. Все более актуально становится проблема создания в России ювенальной юстиции, хотя более понятным и точным является термин «юстиция, обеспечивающая защиту прав, свобод и законных интересов несовершеннолетних».

К сожалению, даже среди наиболее квалифицированных ученых и специалистов в области разработки законодательства о совершеннолетних все еще нет единого мнения о том, что же такое ювенальная юстиция и насколько она необходима в России. Поэтому тема данной работы и актуальна.

При подготовке работы были поставлены следующие цели:

· рассмотреть систему права и основные тенденции правосудия по отношению к детям и несовершеннолетним до зарождения ювенальной юстиции;

· изучить этапы становления ювенальной юстиции в странах Запада и США - родины ювенального правосудия;

· проанализировать развитие правосудия по делам несовершеннолетних в странах Запада в наше время;

· изучить систему международного права в области защиты несовершеннолетних;

· изучить ювенальную юстицию дореволюционной России;

· рассмотреть организационно-правовой механизм профилактики преступности среди несовершеннолетних в современной России;

· изучить опыт становления российской ювенальной юстиции;

· проанализировать соответствие российских правовых принципов правосудия в отношении несовершеннолетних международным правовым нормам.

В этой связи поставлена задача изучить Конституцию РФ, отраслевое законодательство, посвященное правонарушениям несовершеннолетних - Уголовный Кодекс РФ, Уголовно-процессуальный Кодекс РФ, различные нормативные акты, в том числе Федеральный Закон «Об основах системы профилактики безнадзорности и правонарушений несовершеннолетних».

Работа состоит из двух глав.

В первой главе рассматривается история возникновения и развития ювенальной юстиции, как российской, так и зарубежной; изучается правосудие в отношении несовершеннолетних в римском праве, средневековом праве, дореволюционной России, США и Западной Европе XIX века.

Во второй главе анализируется западная ювенальная юстиция наших дней, современное российское законодательство в отношении несовершеннолетних, анализируются пути развития ювенальной юстиции.

В заключении подводятся итоги и делаются выводы по теме работы.

1. История возникновения и развития ювенальной юстиции

1.1 Зарождение ювенальной юстиции

Знание истории предмета исследования дает в руки ключ к раскрытию его сущности и перспектив развития. Это особенно актуально для ювенальной юстиции. Без знания её истории очень трудно почувствовать её специфику: почему ювенальной юстиции не было и почему она возникла? Почему ювенальная юстиция отклоняется от общих процессуальных канонов и, несмотря на это, считается эффективной? Почему, наконец, именно ювенальную юстицию считают прообразом правосудия будущего?

Историческое прошлое несовершеннолетних правонарушителей можно назвать жестоким и несправедливым. Такая оценка касается нескольких эпох жизни человека - от античного мира и средневековья до середины XIX в. Меч правосудия был по отношению к несовершеннолетним карающим, об этом можно судить по содержанию некоторых историко-правовых источников и следующих моментов общего плана:

· в юриспруденции тех времен не существовало правового понятия детства как особо защищаемого периода жизни человека;

· как следствие этого, в правовых актах не обнаруживается юридических правил специальной защиты детей и подростков в судах и после освобождения из них. Можно даже предположить, что юристов древности, средневековья и «раннего» капитализма дети-преступники как самостоятельная демографическая группа не интересовали.

· соответственно жестокость суда к несовершеннолетним проявлялась в том, что они, если совершали противоправные поступки, в своем правовом положении приравнивались к взрослым преступникам. Современный юрист поймет, что одинаковое наказание 9-летнему ребенку и взрослому бьет сильнее ребенка.

И все же нельзя утверждать категорически и однозначно, что римское право, более поздние правовые акты средневековья и тем более законодательство XVIII-XIX вв. вообще не оставило нам никаких юридических свидетельств того, что существовали попытки оградить несовершеннолетних от жестокой кары за совершенное деяние. Чтобы убедиться в обратном, необходимо вспомнить некоторые положения римского права. Начнем с норм гражданского права. Это обусловлено тем, что судебная защита несовершеннолетних исторически возникла в гражданском, а не в уголовном праве.

В Дигестах императора Юстиниана (VI в н. э.) в книге четвертой, есть титул IV, озаглавленный «О лицах, недостигших 25 лет». В п. 1 титула приводится высказывание Доминициа Ульпиана, римского юриста, префекта претория: «Следую естественной справедливости, претор установил этот эдикт, путем которого он предоставил защиту юным, так как всем известно, что у лиц этого возраста рассудительность является шаткой и непрочной и подвержена возможностям многих обманов; этим эдиктом претор обещал и помощь и защиту против обмана…»11 Дигесты Юстиниана: Избр. фрагменты / Пер. и примеч. И.С. Перетерского. М., 1984. С.89.

Далее идет по тексту эдикта, из которого ясно, что защиту лиц в возрасте до 25 лет осуществляют их попечители и речь идет главным образом о сделках с имуществом. В титуле IV есть еще несколько пунктов, где подробно рассматриваются разные случаи совершения этими лицами сделок и указывается, когда им должна быть оказана защита, а когда - нет. Упоминаются и правонарушения. Пожалуй, ближе к современному пониманию будет высказывание того же Ульпиана, где он отвечает на вопрос, нужно ли оказывать помощь малолетнему, если он умышленно совершил правонарушение. «И нужно признать, - отвечает Ульпиан, - что при правонарушениях не следует приходить несовершеннолетним на помощь и таковая не оказывается. Ибо если он совершил воровство или противоправно причинил ущерб, помощь не оказывается» Дигесты Юстиниана: Избр. фрагменты / Пер. и примеч. И.С. Перетерского. М., 1984. С.90..

Римское право оставило нам еще одно свидетельство защиты детей государством - это доктрина государства-отца (parens patriae). Государство объявляется высшим опекунов ребенка. В истории ювенальной юстиции она констатировалось (декларировалась) не один раз.

Если говорить о том, что оставил нам античный мир и средневековье о преступлениях несовершеннолетних и об ответственности за это перед судом, то в законах речь шла только о наказаниях детей и подростков. Процессуальный статус стал интересовать юристов значительно позднее.

В законах XII таблиц был впервые сформирован принцип прощения наказания. Он относился главным образом к несовершеннолетним и в некоторых последующих работах, трактовавших содержание упомянутого закона, формулировался как прощение, оправданное несовершеннолетием.

В законах XII таблиц речь шла о неназначении наказания при наличии следующих двух условий:

1) когда совершивший преступление не понимал характера преступного акта;

2) когда сам преступный акт не был доведен до конца.

Этот принцип в течение длительного времени был распространен в странах, воспринявших римское право.

Жестокость, игнорирование детства как естественного состояния человеческой личности более всего характерно для средневековых правовых актов. Известные швейцарские исследователи преступности несовершеннолетних Морис и Энрика Вейяр-Цибульские по результатам своих многолетних исследований истории борьбы с преступностью несовершеннолетних свидетельствуют, что частым было применение смертной казни к детям младшего возраста. К ним применялись все виды и иных наказаний, как к взрослым преступникам, содержание в одних с ними тюрьмах, непонятные детям процессуальные действия (приведение к присяге) и недопустимые (пытки).

И хотя во многих законодательных актах того времени («Швабское зеркало» - сборник германских законов XII в.; «Каролина» - уголовно-судебное уложение короля Карла V, XVI в.) нашло отражение упомянутого прощения наказания, в самих законах были оговорки, позволяющие этот принцип обойти.

Карательный оттенок был у статьи CL-XIV «Каролины», где о несовершеннолетних ворах было сказано следующее: «Если вор или воровка будут в возрасте менее четырнадцати лет, от роду, они независимо от каких-либо иных оснований не могут быть осуждены на смертную казнь, а должны быть подвергнуты… телесным наказаниям по усмотрению (суда) и должны дать вечную клятву». Казалось бы, несовершеннолетний защищен законом от смертной казни. Но нет, вслед за приведенным текстом следует продолжение: «Но если вор по своему возрасту приближается к четырнадцати годам и кража значительна или же обнаруженные при том отягчающие обстоятельства (насильственная кража, или кража, совершенная в третий раз) столь опасны, что злостность может восполнить недостаток возраста, то судья и шеффены должны вопросить… ответа, должно ли подвергнуть такого малолетнего вора имущественным или телесным наказаниям или смертной казни Каролина: Уголовно-судебное уложение Карла V. Алма-Аты, 1967. С. 114-115..

Дальнейшее развитие уголовного права и правосудия давало все больше отклонений от принципа прощения наказания, когда речь шла о несовершеннолетних. Это было отражением мрачной эпохи средневекового правосудия.

Отсутствие специальной правовой защиты несовершеннолетних можно обнаружить в законах многих стран в начале и даже в середине XIX в. Действующие законы устанавливали равную для детей и взрослых ответственность и наказание, одинаковую для всех лиц, представших перед судом, судебную процедуру.

Завершая знакомство с тяжелым историческим прошлым несовершеннолетних в орбите правосудия, отметим главное.

Исторические предшественники-юристы не учитывали того, что дети и подростки нуждаются в повышенной юридической защите своих прав в силу возраста.

Игнорирование этого важного фактора привело к тому, что и римское право, и более поздние историко-правовые памятники средневековья, и даже законы Нового времени предусматривали весьма ограниченную защиту для детей перед законом и судом. Происходило это потому, что детей во все времена, предшествующие созданию ювенальной юстиции, рассматривали как неполноценных физически и психически, но взрослых.

1.2 Создание судов для несовершеннолетних в зарубежных странах

Вторая половина XIX в. знаменовала собой постепенное, но неукоснительное изменение указанного традиционного отношения к несовершеннолетним правонарушителям. Поворот правосудия не был случайным, его готовила сама история ювенальной юстиции. Но необходим был особый импульс, чтобы стало ясно, что без специального правосудия для несовершеннолетних борьба с детской и юношеской преступностью обречена на неуспех.

Импульс возник в виде небывалого роста преступности несовершеннолетних в самом конце XIX в. Достижения технического прогресса породили определенные новшества в экономической сфере, изменившие привычные условия жизни общества. Европа конца XIX в-начала XX вв. была буквально наводнена толпами юных бродяг и правонарушителей. Существующие в то время средства борьбы с преступностью можно оценить как неэффективные, а применительно к несовершеннолетним - как провоцирующие новые преступления.

2 июля 1899 г. в Чикаго (штат Иллинойс) на основании «Закона о детях покинутых, беспризорных и преступных и о присмотре за ними» был утвержден первый в мире суд по делам несовершеннолетних.

Принятие Закона и создание ювенального суда было инициировано женщинами-реформаторами Люси Флауэр из Чикагского женского клуба и Джулией Латроп из общественной организации «Халл Хауз».

Необходимо отметить, что название Закона достаточно точно отражает переворот в понимании проблем преступности несовершеннолетних, который произошел в конце XIX в.

Этому предшествовала длительная история работы с подростками: в XIX в. организовывались приюты, а затем начали создаваться и повсеместно использоваться так называемые «реформатории» (исправительные заведения для несовершеннолетних). Одновременно развивалась система попечительского присмотра, которая постепенно стала приоритетной в работе с детьми-правонарушителями и детьми группы риска.

XIX век был временем крупных социальных и промышленных преобразований в Соединенных Штатах. Создавалась крупная промышленность, сельское население перетекало в города. «В ответ на связанные с этим проблемы бедности, преступности, неустроенности, безработицы возникло движение за благополучие детей, которое сосредоточило свои усилия на защите несовершеннолетних от нездорового, развращающего влияния городской жизни… На начальном этапе участники движения «За спасение детей» ставили перед собой задачу установить в американском обществе светскую разновидность нравственности… Они видели свою миссию в исправлении нарушителей закона, а также возлагали на себя обязанность учить беспризорников, бродяг и пьяниц более пристойному образу жизни»».

Приюты возникли как следствие реализации этой миссии. Их создание стало реакцией на ситуацию безнадзорности и беспризорности детей, на определенные отклонения в их жизни и поведении (попрошайничество, бездомность, использование для ночлега не предназначенных для этого мест и т.п.). Первые приюты были созданы в 20-х годах XIX века в трех крупных городах - Нью-Йорке, Филадельфии и Бостоне. «Эти заведения имели целью изолировать находящихся в опасности детей от развращающей среды их домов и заведений для взрослых и отчасти заменить им семью и общину». Однако достаточно быстро обнаружилась неэффективность приютов и воспитательных учреждений именно как воспитательных. Скорее, они оказывались временным пристанищем ребенка в экстремальных ситуациях.

В 70-х годах XIX века по почину граждан г. Бостона Кука и Аугустуса была учреждена система попечительского надзора. Кук и Аугустус присутствовали на судебных процессах по делам несовершеннолетних, и если выяснялось, что ребенка можно исправить, просили судью не назначать наказание, а отдать правонарушителя под присмотр Тарасова Е.П. Детские суды за границей // Дети-преступники / Под ред. М.Н. Гернета. М., 1912. С. 430.. Система попечительского надзора - личностно окрашенная забота о ребенка - постепенно приобретала важнейшее значение как способ изменения ребенка и его среды.

Заметим, что сама по себе организация приютов и попечительского надзора, их использование для помощи детям и удовлетворения общественной потребности в особых воспитательных учреждениях еще не означает появления ювенальной юстиции: параллельно с этими учреждениями существовал обычный уголовный суд, к ведению которого относилось реагирование на преступления детей и подростков. Создатели приютов и попечительского надзора в XIX веке в первую очередь имели дело с узким спектром отклоняющегося поведения и жизни подростков, куда подростковая преступность как особый предмет поначалу не входила. Вместе с тем попечение и приюты начали проводить в жизнь особые - реабилитационные - подходы обращения с несовершеннолетними. В соответствии с этими подходами именно общество берет на себя миссию обеспечения позитивной социализации по отношению к тем детям, кто не имеет заботящейся о них семьи. Формы работы по позитивной социализации должны были дать запущенному и заброшенному ребенку то, что другим детям давала семья. Специальные заведения предоставляли такому ребенку отсутствующий кров, включали в определенную среду и помогали восполнить своевременно не приобретенные или утраченные социальные навыки.

Ювенальная юстиция возникла в тот момент, когда попечительские (реабилитационные) схемы обращения с подростками были универсализированы и распространены на подростковую преступность. При этом они заняли то место, которое традиционно занимали карательные способы реагирования на преступления. Переход был связан с переворотом в мышлении, который состоял, в частности, в том, что понятие преступления в его классическом уголовно-правовом варианте (со времен Ч. Беккариа) - как нарушения уголовного закона - перестали относить к криминальным ситуациям с участием подростков. Подобное нарушение оценивалось теперь не как преступление, требующее наказания, а как отклонение, пусть иного вида, чем, к примеру, бродяжничество, но отклонение, вызванное сложившимися социальными обстоятельствами и требующее реабилитационного реагирования, а не тюремного заключения. Одновременно активисты движения искали практические способы некарательного воздействия на подростковую преступность (и не только на нее).

Идеологи движения «За спасение детей» руководствовались общим принципом: носители отклоняющегося поведения должны быть возвращены в русло позитивной социализации, то есть, реабилитированы, а не наказаны. Для рассмотрения дел о несовершеннолетних было введено новое понятие «правонарушитель» (dilinquent), отличающееся от понятия «преступник» (criminal). Возник формальный статус несовершеннолетнего правонарушителя - носителя отклоняющегося поведения, в рамках которого были объединены такие различные группы подростков, как нищенствующие, бродяги (беспризорные в широком смысле - основной контингент приютов), непослушные (недисциплинированные дети) и - собственно нарушители уголовного закона. Все эти группы, чья жизнь или поведение являли собой то или иное «отклонение», и образовали объект деятельности в ювенальной юстиции. В этом понятии - отклоняющегося поведения - оказались включены, сближены и приравнены друг к другу и нарушение уголовного закона, и недисциплинированность, и бродяжничество.

Как отмечает П.И. Люблинский, в ведение американских судов для несовершеннолетних начала ХХ века «передаются дела относительно подростков до 17, а иногда до 18 лет, находящихся в состоянии «преступности» (delinquency)… «Делинквентами» назывались в более ранних законах относительно несовершеннолетних: 1) те, которые нарушили закон государства или обязательное постановление местной власти, и 2) те, которые являются неисправимо порочными. Позднейшие законы значительно расширили это понятие, присоединив к нему следующие категории: 1) подростков, сознательно общающихся с ворами и порочными людьми, 2) скрывшихся из дому без ведома родителей или опекунов или без уважительной причины, 3) проводящих время в праздности и преступлениях, 4) сознательно посещающих дома, пользующиеся дурной репутацией, 5) бродящих ночью по улицам, рельсовым путям или около складов, 6) входящих в вагоны без надлежащего права, 7) употребляющие бранные и непристойные выражения, 8) проявляющие безнравственность и бесстыдство» Люблинский П.И. Суды над несовершеннолетними в Америке как воспитательные и социальные центры // Вестник воспитания. Кн. III. М., 1911. С. 96.

Постепенно ювенальная юстиция стала оформляться как особая форма деятельности и знания. Первое время, пока шел процесс утверждения ее статуса и определения «территории» по отношению к традиционному уголовному правосудию, преступность несовершеннолетних привлекала к себе внимание практически и идейно. Затем появилась необходимость в проведении концептуальной границы применения разных подходов. Это «выяснение соотношений» между уголовным правосудием и ювенальной юстицией сопровождалось процессом обоснования и углубления предмета ювенальной юстиции с привлечением социологического и криминологического знания.

Формирование корпуса знаний, обслуживающих ювенальную юстицию, было отчасти обусловлено тем, что развивающиеся криминологические и социологические исследования регулярно обращали внимание на те аспекты жизни подростков, в свете которых их поведение рассматривалось как социально программируемое к антиобщественному исходу. Таким образом, автоматически возникал вопрос: «Зачем же ждать, когда подросток совершит фактическое преступление? Не правильнее ли будет работать с ситуациями тех подростков, кто не совершил никакого уголовного преступления, но чья социализация и психика уже сейчас реально разрушаются, тех, в поведении и жизни которых уже проявляется действие той же самой криминализирующей общество «социальной программы»?

Такой взгляд стал следствием привнесенного из социологических и криминологических исследований осознания, что в ряде случаев поведение подростков (в том числе и преступное) программируется особыми социальными обстоятельствами, причины противоправного поведения стали обнаруживаться в процессах социализации. В 90_е годы XIX века эту идею следующим образом выразил Иллинойский совет общественной благотворительности:

«Ребенок, воспитанный в невежестве и пороке и ставший в результате этого нищим или преступником, в свою очередь, скорее всего, станет родителем преступников».

«…американцы уже не искали в теологических постулатах греховности и врожденной порочности человека объяснения причин преступности. Получили распространение более социологические объяснения, авторы которых видели причины преступности в разрушении семейных устоев, вызванном нестабильностью жизни в Америке в период быстрой индустриализации…. Светский гуманистический характер эпохи проявился в том, что… реформаторы обратили внимание на внешние социальные силы, оказывающие воздействие на ребенка, и попытались установить над ними контроль с целью предупреждения неправомерного поведения несовершеннолетних».

За счет такого понимания обосновывалось объединение в одном понятии детей-правонарушителей и детей группы риска. Появился единый объект деятельности специалистов ювенальной юстиции - дети с отклоняющимся поведением - включающий обе группы. Можно сказать, что ювенальная юстиция получила свое начало и основание через представление о подростке и его взрослении как определяемом окружающей его социальной средой. В частности, семья рассматривалась как важнейшая социальная среда (и сила!), непосредственно формующая подростка в соответствии с социальными нормами.

В недавно переведенной на русской язык работе Патриции Ханиган прямо поддерживается этот взгляд:

«В детстве и отрочестве человек учится соблюдать социальные нормы: это процесс социализации, посредством которой происходит социальное регулирование… Регулирование в психосоциальном плане осуществляется благодаря совокупности ограничений и связей молодого человека со средой. Привязанность к среде и определенные обязательства по отношению к ней являются мощными регуляторами. Действительно, чем больше молодой человек привязан к своей среде (семья, школа и сверстники), тем легче он согласится выполнять нормы, предписанные этой средой. Чем больше молодой человек привязан к своей среде, тем легче он смирится с навязанными ограничениями и усвоит их. Короче говоря, ограничения (правила), являющиеся законами и социальными нормами, будут соблюдены, приняты и усвоены. В этот момент можно говорить об усвоенных ценностях, о самоконтроле и об умении сдерживать свои желания. Хорошо социализированный индивид (тот, кто выполняет принятую им социальную роль, кто утвердил свое «я», кто привязан к своей среде) владеет средствами, необходимыми для противостояния преступности. У большинства подростков эти механизмы постепенно развиваются. Однако, проблемы, переживаемые в семье, в школе или со сверстниками будут мешать нормальному функционированию механизмов регуляции…».

Социально-реабилитационная работа в ювенальной юстиции проходила под знаком распространения общественного и государственного контроля на социальные силы, формирующие подростка. Она состояла, главным образом, в исключении подростков из одних социальных сред (патологические семьи и уличные группировки) и включении в другие (искусственно создаваемые в виде особых организаций - реформаториев, приютов, клубов и т.п.), где стала бы возможной их позитивная социализация. Суд и использовался для принятия необходимых в том или ином случае властных решений.

Глядя из сегодняшнего дня, можно сказать, что ювенальная юстиция формировалась вокруг осознания эффектов программирующего влияния социальной среды. Основатели ювенальной юстиции поняли, что объективно имеют дело со своеобразными ситуациями, обуславливающими дефекты в социализации молодых людей, их криминальное заражение и тем самым программирующими их будущее. Если детей вовремя не «вынуть» из пагубно действующего на них социального окружения, такая программа наверняка «сработает». В свете этого обстоятельства подобные ситуации рассматривались как криминализирующие общество, и работа с ними новыми средствами (в том числе усилиями по реабилитации) становилась важной миссией ювенальной юстиции. Применение же уголовных наказаний приводило только к ускорению антисоциального исхода, поскольку молодые люди в этом случае попадали в своеобразный «инкубатор преступности».

С этого времени усилия, затрачиваемые на:

· выведение подростков из среды и жизненных обстоятельств, препятствующих их нормальной социализации,

· вовлечение в такие мероприятия и формы общежития, в которых они могли бы формироваться в качестве полноценных членов общества (и вместе с тем локально прервать действие криминализирующих общество процессов),

· конструирование всех необходимых для этого способов и технологий деятельности

стали собственными (не дублируемыми никаким другим институтом) общественно значимыми функциями ювенальной юстиции и одновременно ее проблемно-содержательным полем.

Формирование ювенальной юстиции состояло не просто в издании определенных законов, выделении мест для специальных судей и возникновении должности попечителя. Это был, прежде всего, переворот в мышлении и деятельности, который позволяет говорить о возникновении ювенальной юстиции как новой практики, созданной человечеством в XIX веке. Произошло закрепление новых деятельных связей «суд-попечительство-общественность» в определенной структуре знания, куда входило знание о причинах отклоняющегося поведения детей и знание о способах работы с такими детьми. Историческая роль американского движения «За спасение детей» состоит в том, что оно задало миссию и интеллектуальный контекст новой практики, показало, что можно и нужно отказаться от уголовно-карательного обращения с подростками, и приступило к созданию попечительских (реабилитационных) форм деятельности.

Первые суды для несовершеннолетних восприняли сложившуюся в ХIX веке в различных штатах Америки схему обращения с двумя вышеуказанными группами детей и начали реализовать ее на основе нового юридического статуса детей (делинквенты). В отношении подростков, входивших в эти группы, суд наделялся миссией их социализации, а также широкими полномочиями, и с этих позиций регулировал обращение и надзор над находящимися на иждивении, запущенными и склонными к правонарушениям детьми.

Воспитательная (социально-реабилитационная) направленность ювенальной юстиции определила три ключевых положения, которые регулировали ее деятельность: 1) дети-правонарушители подлежат заботе и попечению, 2) суд берет на себя управление этим процессом, 3) «судебное производство рассматривается скорее как спор об опеке, чем уголовный процесс» Люблинский П.И. Суды для несовершеннолетними в Америке как воспитательные и социальные центры // Вестник воспитания. Кн. III. М., 1911. С. 98..

Главными фигурами ювенального суда стали судьи и государственные и общественные попечители. При этом суду поручалось руководство службами попечительского надзора. Обязанности должностных попечителей сводились к:

«1) расследованию состояния и окружающей среды каждого ребенка, представленного в суде;

2) присутствованию на суде для сообщения сведений о несовершеннолетнем и для поддержки его интересов;

3) производству отдельных расследований по поручению суда;

4) принятию на себя попечительского надзора за несовершеннолетним до и после судебного разбирательства» Там же. С. 102..

Ювенальный судья, опираясь на доклад должностного попечителя, принимал необходимые властно-правовые решения. Его деятельность качественно отличалась от работы судьи в обычном уголовном процессе.

Меры, обычно применявшиеся к подросткам, состояли в следующем:

· лечение;

· изоляция ребенка от дурной среды (товарищей, родителей и т.д.);

· возмещение ребенком из карманных денег, если он нанес кому-либо материальный ущерб;

· для менее взрослых детей могла назначаться та или иная поучительная воспитательная мера (например, судья мог поручить ребенку переписать ту или иную книгу, через некоторое время провинившийся должен был явиться к судье и показать переписанную книгу);

· временное помещение в приют.

В случае серьезной испорченности могло быть назначено тюремное заключение.

Роль судьи не ограничивалась только работой с детьми. Важная роль отводилась работе с родителями. Здесь судья мог использовать возможности попечителей и общественности, наложить на родителей штраф, заставить их вносить деньги на содержание ребенка в приюте и принять другие меры, направленные, прежде всего на создание для ребенка нормальных условий жизни в семье и воссоединение родителей и детей.

В распоряжении судьи имелись два должностных попечителя, оплачиваемых государством. Нехватка попечителей частично восполнялась участием благотворительных обществ.

Итак, личностный и заинтересованный подход к ребенку, особая организация помещения, специальная процедура, акцент на помощь, а не наказание (использование разных мер, их набор и сочетание диктуются конкретной ситуацией), опора в реализации назначенных мер на государственных попечителей и общественность, обсуждение с попечителями и родителями назначаемых воспитательных и лечебных мер - вот основные принципы и условия деятельности ювенального судьи.

Важнейшая роль отводилась способу взаимодействия судьи и ребенка. Первый гуманитарный конгресс, посвященный анализу десятилетнего опыта ювенальной юстиции США, в своей резолюции отметил, что органы, которым поручено рассмотрение дел относительно их [несовершеннолетних], в том числе и органы, производящие расследование по таким делам, должны быть избираемы, прежде всего, в зависимости от их способности понимать детей и симпатизировать им и, кроме того, должны иметь специальные познания в области социальных и психологических наук.

Институты ювенальной юстиции как альтернативы уголовному карательному подходу, как способ реагирования на массовые социальные проблемы молодых людей стали сенсацией начала ХХ века и очень быстро завоевали себе сторонников во всем мире. В первые двадцать лет после учреждения чикагского суда национальные системы ювенальной юстиции возникли в Канаде (Закон от 20 июля 1908 г.), в Англии и Уэльсе (август 1905 г.), в Германии (1907-1908 гг.), во Франции (Закон от 22 июля 1912 г. вступил в силу в марте 1914 г.), в Бельгии, Австрии, Испании, Италии, России, Венгрии Румынии, Польше и т. д Тарасова Е.П. Детские суды за границей // Дети-преступники / Под ред. М.Н. Гернета. М., 1912. С. 12. .

1.3 История возникновения российской ювенальной юстиции

У истории ювенальной юстиции в России неординарная судьба, повлиявшая существенным образом на ту модель правосудия, которую мы имеем сейчас.

Необходимо проанализировать длительный послереволюционный путь российской ювенальной юстиции (1917-1959 гг.). Это позволит понять характер действующего правосудия по делам несовершеннолетних.

На какой же правовой базе функционировал первый ювенальный суд в России? В уголовном законодательстве в тот период содержались некоторые охранительные нормы, касающиеся несовершеннолетних, согласно которому судебному преследованию подвергались несовершеннолетние в возрасте с 10 лет (ст. 137 Уложения о наказаниях уголовных и исправительных) Свод законов Российской империи. Т. XV. 1909 г.. Часть 2 этой статьи предусматривала льготный режим уголовной ответственности для несовершеннолетних и в возрасте от 10 до 17 лет, совершивших преступление «без разумения».

Были специальные разъяснения в законе относительно несовершеннолетних, совершивших преступление «с разумением». Их направляли по преимуществу в исправительные заведения для несовершеннолетних. При невозможности поместить их в эти заведения они заключались на срок, определенный судом, но не более чем до достижения 18-летнего возраста, в особые помещения, устроенные для них при тюрьмах или домах при арестованных по приговорам мировых судей.

Дореволюционные русские юристы считали именно модель российской ювенальной юстиции наиболее удачной.

Суд по делам несовершеннолетних в России отличали следующие признаки:

· рассмотрение дел о несовершеннолетних единоличным мировым судьей;

· избрание его, как и всякого мирового судьи, среди населения, проживающего в судебном округе;

· профессиональная подготовка судьи предполагала знание детского психологии, поэтому предпочтительнее были врачи и педагоги;

· достаточно широкая предметная подсудность этого суда (т.е. круг рассматриваемых дел);

· конфиденциальность судебного разбирательства;

· отсутствие формального судебного акта;

· отсутствие формальной судебной процедуры;

· упрощенное судопроизводство, сводившееся в основном к беседе судьи с подростком при участии его попечителя;

· в основном применение в качестве меры воздействия попечительского надзора;

· обжалование решения судов для несовершеннолетних в особое отделение съездов мировых судей (апелляционную инстанцию на решение мировых судей).

В законах России конца XIX в. содержались юридические нормы, предусматривающие уменьшение тяжести уголовного наказания несовершеннолетних. Как уголовное, так и уголовно-процессуальное законодательство содержало положения о повышенной юридической защите несовершеннолетних по сравнению с взрослыми подсудимыми. Вместе с тем значительный объем судейского усмотрения по этим делам (решение вопроса о действиях «с разумением», вынесение приговоров без установленного срока) все же ставило несовершеннолетних в положение лиц, не защищенных законом.

Говоря о правовой базе ювенальной юстиции этого периода, нельзя забывать об одном российском законе (Закон от 2 июля 1897 г. «О малолетних и несовершеннолетних преступниках»), сыгравшем не положительную роль в уголовной политике в отношении несовершеннолетних, тем более что этот закон действовал и в период работы в России судов для несовершеннолетних, вплоть до его отмены в 1918 г.

Этот закон сохранил для подростков наказания в виде заключения в тюрьму, хотя и в специальных для них помещениях. Для несовершеннолетних в возрасте от 17 лет до 21 года (совершеннолетие в дореволюционной России наступало с 21 года) закон предусматривал каторгу и поселение.

Закон был явно реакционный, так он оценивался прогрессивными русскими юристами. Любопытный исторический факт: отмена Закона от 2 июля 1897 г. декретом Советской власти от 17 января 1918 г. приветствовали юристы - и приверженцы либеральных взглядов, и сторонники советской власти.

Автономная российская юстиция перестала существовать по декрету Совнаркома России от 17 января 1918 г. и была заменена другой системой, которая, по мнению создателей, мыслилась более гуманной, более приспособленной к обращению с детьми и подростками.

Преобразования судебной системы начались в январе 1918 г. и были продолжены через два года после этого - в марте 1920 г.

Декрет от 17 января 1918 «О комиссиях о несовершеннолетних» внес существенные изменения в российское правосудие по делам несовершеннолетних: отменил тюремное заключение и суды для несовершеннолетних.

Для тех лет непривычной была ведомственная принадлежность созданных комиссий по делам несовершеннолетних, они находились в ведении Наркомата общественного призрения. Комиссии включали представителей трех ведомств: общественного призрения, просвещения и юстиции. Обязательным членом комиссии был врач.

В компетенции комиссий входило освобождение несовершеннолетних от ответственности или направления их в одно из «убежищ» Наркомата общественного призрения (сообразно характеру деяния).

30 июля 1920 г. была опубликована разработанная Инструкция о работе комиссии о несовершеннолетних. Это медико-психологический и педагогический документ, определяющий деятельность комиссий, отражал общую ориентацию уголовной политики в отношении несовершеннолетних.

Заседание комиссий о несовершеннолетних были публичными, разрешалось присутствие прессы, но было запрещено публиковать фамилии несовершеннолетних.

Справедливости ради надо отметить, что комиссии о несовершеннолетних восприняли опыт судов для несовершеннолетних дореволюционной России в части, касающейся организации социальных служб по изучению личности и условий жизни несовершеннолетних.

Страницы: 1, 2, 3