ринятие в 2005 году новых Правил внутреннего распорядка вызвало ряд трудностей в их трактовке со стороны администрации СИЗО. Так, хотя согласно п.1 приложение № 2 к Правилам "подозреваемые и обвиняемые могут иметь при себе, хранить, получать в посылках, передачах и приобретать по безналичному расчету продукты питания, кроме требующих тепловой обработки, скоропортящихся с истекшим сроком хранения, а также дрожжей, алкогольных напитков и пива. Перечень продуктов питания может быть ограничен по предписанию санитарно-эпидемиологической службы. Общий вес продуктов питания, которые подозреваемый или обвиняемый может хранить при себе, не должен превышать 50 кг. ", при посещении ИЗ 77/5 было обнаружено, что вывешенными в комнатах приема передач правилами не предусмотрен прием таких продуктов питания, как мандарины и иные фрукты, вафли и иные кондитерские изделия, картофельное пюре, вермишель и иные продукты быстрого приготовления, соль и т.д., так как в перечне был указаны не продукты питания, запрещенные к передаче, а продукты, которые можно было передавать.

В том же ИЗ 77/5 был установлен запрет на получение несовершеннолетними в посылках и передачах спортивных костюмов, что являлось дискриминацией по возрасту. При этом администрация СИЗО, по видимому, исходила из нормы приложения № 2 к правилам о том, что спортивный костюм могут получать осужденные, кроме получившие одежду установленного образца. Между тем, Правила не устанавливают какие группы заключенных должны получить одежду установленного образца.

Среди других рекомендаций для СИЗО -5 г. Москвы участники посещения отметили, что

Следует увеличить количество сидячих мест для посетителей;

Выдержки из ПВР СИЗО необходимо снабдить ссылками на источник.

Переполнение в СИЗО. Плохие условия содержания. Жестокое обращение при доставке для производства судебно - следственных действий.

Несмотря на то, что, как отмечалось выше, наметилось некоторое улучшение ситуации, переполнение жилых помещений по-прежнему остается острой проблемой, особенно в СИЗО. Жалобы на переполненность и плохие условия содержания заключенных в следственных изоляторах тюремного типа продолжают поступать в массовом порядке.

Приводим один из примеров. Шарохимов Ш.Ш., содержащийся в СИЗО 77/1 (Матросская тишина) г. Москвы пишет: "За продолжительное время, что я здесь нахожусь, в отношении меня систематически допускаются правонарушения со стороны работников СИЗО 77/1. В камере на 12 человек содержаться 40 человек, на одной койке спят в три смены, естественно нормального сна быть не может. В камере очень душно. Бельё нам не меняют, поэтому приходится стирать в камере, от чего воздух становится ещё хуже. Подследственные болеют очень часто кожными заболеваниями, чесоткой. Распространен туберкулез. Медицинская передача бюрократическим аппаратом СИЗО фактически запрещена и медицинского обслуживания здесь кроме осмотра нет. Так что при утрате здоровья восстановить его негде и подобное содержание не дает мне возможности правильно осуществить свою защиту от предъявленных мне обвинений. Питание также не соответствует действующим правилам, а качество пищи не соответствует санитарным нормам. Передачи продуктовые принимаются в течении 2-х суток. В передаче действуют надуманные противозаконные ограничения в ассортименте не принимаемых продуктов. А если передача принимается без ограничений, то оплачивается через магазин СИЗО и по очень завышенным ценам. Продукты в магазине просроченные, и некачественные, мало того, их доставляют в течении 2 - 3-х недель. Начальник СИЗО не выполняет закон в котором говорится, что передача должна быть вручена в течении суток. Это не только нарушение моих моральных прав, эта ситуация доставляет мне как физические, так и моральные страдания, что в силу действия Европейской Конвенции определяется как применение пыток, что запрещено любыми правовыми международными нормами. Также в камерах часто производятся несанкционированные обыски, как в ночное, так и в дневное время суток без присутствия оперативного работника. В результате чего возникают конфликтные ситуации между арестантами и работниками СИЗО. Сами понимаете, что при разрешении конфликтной ситуации, работники СИЗО всегда оказываются правы, а я водворяюсь в карцер без какого-либо разбирательства, так как начальник СИЗО подписывает любое написанное постановление о водворении в карцер. В карцере на стенах “шуба", что ещё больше провоцирует заболевание туберкулеза легких. Также там очень много крыс и другой кровососущей живности, что способствует развитию кожных, гнойных заболеваний на теле. Лечения от которых, не знают даже местные врачи. Также имеет место быть применение спецсредств и применение необоснованно грубой физической силы со стороны работников СИЗО".

А вот отрывок из обращения гражданки Германии г-жи Грубер Людмилы Ивановны, сын которой находится в учреждении ИЗ-77/2 ("Бутырка"): "Уже неоднократно наша семья и адвокаты обращались в органы Генеральной прокуратуры по поводу бесчеловечной перевозки нашего сына из тюрьмы в суд и обратно. Перевозка длится по 3-4 часа в один конец, герметически закрытый кузов без света (дневного) и набит до отказа другими заключенными. Несмотря на гарантии Генеральной Прокуратуры, данные при экстрадиции нашего сына правительству Германии, продолжается дальнейшее физическое и моральное унижение нашего сына и всей нашей семьи. В апреле 2004 года наш сын, Глущенко Антон Юрьевич, был экстрадирован из Германии по просьбе Генеральной Прокуратуры в Москву". То есть даже обязательства, данные Российской Федерацией на высоком международном уровне, не соблюдаются. Таковы условия содержания в тюрьмах Москвы. В регионах, нередко, дело обстоит еще хуже. Хотя что такое "еще хуже" - трудно представить.

По-прежнему в российских СИЗО нередко нарушается право заключенных на непрерывный, восьмичасовой сон. Сотрудники изоляторов поднимают (готовя к суду или этапу) заключенных на 2-3 часа раньше установленного распорядком дня времени подъема. Служебная целесообразность и личные интересы в ряде случаев явно превалируют над нормами федерального законодательства. По этой же причине системными являются следующие нарушения - сокращение времени прогулок, отсутствие горячего питания (или полное его отсутствие) при доставке в суд, неоказание медицинской помощи нуждающимся.

Ввиду закрытости от общества оперативные сотрудники СИЗО нередко злоупотребляют служебным положением. Перевод из камеры в камеру того или иного заключенного часто происходит без всяких на то объективных причин. Например, известны случаи, когда заключенных переводили в другую камеру по 30 - 40 раз в месяц! Никакими режимно - оперативными соображениями подобные издевательства объяснить невозможно. Зато доподлинно известны истинные причины таких блужданий. Это и попытки (далеко небезуспешные) оказать психологическое давление на то или иное лицо с целью вынудить его дать нужные показания или усмирить непокорного: ведь каждый раз в новой камере осужденный вынужден объяснять сокамерникам, почему его направили в эту камеру. Оперативные работники не могут не знать: перевод из камеры в камеру - это сильнейший психологический стресс. Практикуются подобные переводы также и для собственного обогащения. Схема такова. Вначале заключенный осуществляет за свой счет ремонт камеры, максимально ее благоустраивает. А спустя какое-то время всех находящихся в ней "разбрасывают" по другим камерам. И в обустроенную камеру оперативный сотрудник "заселяет" тех, кто имеет возможность его отблагодарить. Что, впрочем, не мешает последнему повторить, спустя какое-то время, эту операцию, разрывая негласный контракт с теми, кто уже заплатил ему.

Подчиненные оперативников - младший инспекторский состав - не отстают от своих коллег. Например иногда имеет место такая форма вымогательства. При поступлении арестованного в СИЗО он попадает в так называемую сборку - сборное отделение учреждения где должен пройти дактиласкопирование, медосмотр и т.д. В том числе проводится обыск его личных вещей на предмет возможного обнаружения запрещенных предметов (в этом случае в очередной раз тюремщиками демонстрируется недоверие к своим коллегам-милиционерам, обязанным также производить подобный обыск доставляемых в ИВС и отправляемых из них в СИЗО). Под надуманными предлогами (якобы не положено, истек срок хранения и т.д.) у людей, находящихся в стрессовом, в связи с арестом, состоянии и не способных в связи с этим к какому-либо противодействию изымаются даже разрешенные к хранению предметы.

Таким образом нормы закона, направленные на то, чтобы обеспечивать лишь тайну следствия и защиту потерпевшего, используются сотрудниками СИЗО в собственных целях. Пользуясь ими по своему усмотрению, оперативники добиваются полной и абсолютной закрытости этих учреждений от гражданского общества. При этом по СИЗО чуть ли не свободно ходят мобильные телефоны, наркотики, иные запрещенные предметы, однако представители стороны защиты, семьи и гражданского общества испытывают намного больше трудностей для общения с подозреваемыми и обвиняемыми, чем преступный мир.

По прежнему много жалоб связано с осуществлением перевозки подозреваемых и обвиняемых из СИЗО в суд. Автомашины для перевозки не утеплены и в зимних условиях люди замерзают и простывают. Летом же в таких металлических коробках наоборот жарко. Людей набивают в эти машины, как сельдей в бочку. Можно привести выдержку из обращения исполнительного директора ООД "За права человека" Л.А. Пономарева к Генеральному прокурору РФ В.В. Устинову по поводу сфальсифицированного уголовного дела в отношении гражданки Изаровой М.Ф., где, в частности, указывается и на нарушения при ее этапировании: "…для проведения наркологической экспертизы в Москве администрацией следственного изолятора была незаконно выдана арестованная Изарова М.Л., которая на протяжении нескольких часов находилась в необорудованном для перевозки людей автотранспорте. В виду этого состояние здоровья Изаровой М.Л. вызывает опасение ввиду обострившейся гипертонической болезни после многочасовой поездки…".

Сделаем выводы:

В основе правового статуса заключенных под стражу лежит запрет и признание неправомерным обращение с ними как с виновными. Следовательно, если предварительное заключение не наказание, считаю возможным предложить более широкое использование личных средств следственно-арестованных для их удовлетворительного содержания в следственных изоляторах. Историческое развитие и влияние факторов экономического и социально-политического характера позволяют отметить обусловленность современного состояния исследуемого правового института и объективную необходимость использования предварительного заключения под стражу в системе мер пресечения; в области исполнения предварительного заключения под стражу использование разрешительного принципа правового регулирования считаю необходимым, а что касается смещения центра тяжести на общедозволительный тип правового регулирования, то нужно признать, что на сегодняшнем этапе развития увеличение зоны действия этого принципа выглядело бы искусственным и привело бы к нарушению интересов безопасности общества и отдельной личности. При реализации и определении системы гарантий прав, законных интересов и обязанностей заключенных должен учитываться ряд принципов, которые необходимо закрепить на уровне закона. В их числе: принцип презумпции невиновности, отсылка к закону и соразмерность или запрет чрезмерных ограничений. В СИЗО устанавливается режим, обеспечивающий соблюдение прав подозреваемых и обвиняемых, исполнение ими своих обязанностей, их изоляцию, а также решение задач, предусмотренных Уголовно-процессуальным кодексом Российской Федерации. Режим представляет собой регламентируемые Федеральным законом, настоящими Правилами и другими нормативными правовыми актами Российской Федерации порядок и условия содержания под стражей лиц, подозреваемых и обвиняемых в совершении преступлений. Обеспечение режима в СИЗО, поддержание в них внутреннего распорядка возлагается на администрацию СИЗО, а также на их сотрудников, которые несут установленную законом и ведомственными нормативными актами ответственность за неисполнение или ненадлежащее исполнение служебных обязанностей.

2. Способы защиты прав лиц содержащихся в СИЗО
2.1 Внесудебные способы защиты
Руководство и персонал Пермского СИЗО сменились почти полностью после трагических событий прошлого года когда четверо заключенных захватили в одном из помещений СИЗО около шестидесяти человек, которые почти двенадцать часов находились в положении заложников и были освобождены с помощью бойцов спецназа. В ходе операции один из нападавших преступников был убит, а несколько человек из числа заложников получили огнестрельные ранения.

Как и ожидалось, новое руководство СИЗО резко ужесточило режим содержания заключенных, ограничило их контакты с родственниками, свело до минимума получение продовольственных передач и практически запретило получение с воли медикаментов и средств личной гигиены арестованных. Особую заботу новое руководство службы исправительных дел внутренних дел и служба реабилитации областного УВД проявило и в отношении адвокатов, к которым, по словам очевидцев, стали применяться меры особого контроля: обыски личных вещей, изъятие записей по материалам уголовных дел, что значительно затруднило профессиональную деятельность адвокатов и поставило под удар право арестованных на полноценную защиту.

"У нас, вот, видите установили порядки такие, что у адвокатов все отбирают. Я не знаю, почему и отчего приходится так делать. Это началось уже с пол года назад. Здесь проверка, там, тут и вот идешь, полчаса стоишь тут, больше даже - время уходит".

Известный екатеринбургский адвокат Таисия Абрамова, участвующая в громком процессе по делу Андрея Овчинникова, напрямую связывает резкое ухудшение ситуации в СИЗО №1 г. Екатеринбурга с именем нового начальника службы областного УВД Ивана Жаркова, который долгие годы прослужил в 13-ой колонии на территории Нижнего Тагила и к настоящему времени перевел в Екатеринбург большинство своих подчиненных.

"Перевели оттуда всю охрану, вплоть до выводящих. Это лица среднеазиатской национальности, которые видимо, наводили порядки в 13-ой колонии среди уже осужденных. И эти же порядки применяются к лицам, находящимся в следственном изоляторе, которые еще не осуждены и может быть не виновны. Но порядки эти же самые распространяются и на этих лиц. Подозревают буквально всех во всех смертных грехах. Систематически нарушается право на защиту: отбираются у адвокатов сумки, это дело многотомное, мне нужно готовиться. Сумку же с тетрадями забирают, а я беру листочек или тетрадку чистой бумаги, ручку и мы все это заново перелопачиваем. Беседуя с подзащитным, вспоминать без тома, без листа дело - это практически очень тяжело. Если бы у Овчинникова не было записей мы вообще бы были просто обезоружены".

С еще более сильным давлением со стороны руководства СИЗО столкнулись журналисты и правозащитники, осуществляющие общественный контроль над пенитарциарными учреждениями области.

Грубым оскорблениям и голословным обвинениям в связях с преступным миром подверглась журналистка газеты "На Смену" Ирина Белоусова, опубликовавшая заявление Андрея Овчинникова, о том, что заключенные живут в нечеловеческих условиях, подвергаются систематическим избиениям и оскорблениям со стороны тюремщиков. Как заявляет Андрей Овчинников, в тюрьме могут вспыхнуть серьезные волнения и на этнической почве, поскольку свыше 60 процентов контролеров являются лицами азиатских национальностей, а заключенные все чаще заявляют о циничных оскорблениях их религиозных чувств: срывание нательных крестов, изъятие библий и икон, невозможность встретится со священниками и т.д.

Как поясняет Таисия Абрамова:

"С точки зрения религии, что вот вы христиане, что мы вас в Афганистане били, в Таджикистане били, в Чечне били, а сейчас в вашей стране будем бить. Это я говорю со слов Овчинникова, а я ему верю. Потому что в этом отношении он парень порядочный и честный".

По мнению екатеринбургских правозащитников, эта информация естественно нуждается в серьезной проверке. Однако попытки журналистов встретится с подсудимыми, несмотря на соответствующее разрешение судьи, наталкиваются на грубое противодействие работников администрации екатеринбургского СИЗО, вплоть до угроз последних применить в представителей прессы табельное оружие.

А все попытки выйти на контакт с руководством прокуратуры и областного УВД наталкиваются на их зловещее молчание или, более того, на угрозы зам. начальника областного УВД Андрея Андреева привлечь журналистку Ирину Белоусову к уголовной ответственности за призывы к массовым беспорядкам в местах заключения.

Возможность обращения с предложениями, заявлениями и жалобами является субъективным правом подозреваемого и обвиняемого. Одновременно это гарантия обеспечения и защиты других субъективных прав и законных интересов подозреваемого и обвиняемого, нарушение которых может стать предметом заявления или жалобы указанных лиц.

Предложения, заявления и жалобы подозреваемых и обвиняемых, независимо от субъекта, кому они адресуются, направляются через администрацию места содержания под стражей. Администрация обязана организовать прием, регистрацию и направление по назначению предложений, заявлений и жалоб подозреваемых и обвиняемых.

Для этого согласно Правилам внутреннего распорядка организуется ежедневный прием предложений, заявлений и жалоб подозреваемых и обвиняемых как в устном, так и в письменном виде. Предложения, заявления и жалобы, поданные в устной форме, записываются в журнал и докладываются лицу, ответственному за их разрешение; изложенные письменно и адресованные администрации следственного изолятора регистрируются в журнале и докладываются начальнику следственного изолятора, который принимает меры по их разрешению. При отсутствии такой возможности подозреваемому или обвиняемому даются соответствующие разъяснения.

Предложения, заявления и жалобы, адресованные прокурору, в суд или органы государственной власти, которые имеют право контроля за местами содержания под стражей, цензуре не подлежат и не позднее следующего за днем подачи предложения, заявления или жалобы рабочего дня направляются адресату в запечатанном пакете.

Иные органы государственной власти, пользующиеся правом контроля за местами содержания под стражей подозреваемых и обвиняемых, различаются в зависимости от вида места содержания. Так, согласно ч.1 ст.38 Закона "Об учреждениях и органах, исполняющих уголовное наказание в виде лишения свободы" контроль за деятельностью уголовно-исполнительной системы Минюста России, включающей в себя следственные изоляторы, осуществляют:

Президент Российской Федерации;

Правительство Российской Федерации;

законодательные (представительные) органы и органы исполнительной власти субъектов Федерации.

В указанной норме (ч.1 ст.38 приведена в редакции Федерального закона "О внесении изменений и дополнений в законодательные акты Российской Федерации в связи с реформированием уголовно-исполнительной системы" от 21 июля 1998 г) в качестве субъекта контроля не указано Федеральное Собрание в лице двух его палат: Государственной Думы и Совета Федерации. Несомненно, указанные органы государственной власти пользуются правом контроля за местами содержания под стражей и соответственно предложения, заявления и жалобы подозреваемых и обвиняемых, адресованные им, цензуре не подлежат.

Аналогичный порядок установлен в отношении жалоб, направляемых Уполномоченному по правам человека. Согласно ст. 19 Федерального конституционного закона "Об Уполномоченном по правам человека в Российской Федерации" от 26 февраля 1997г. жалобы, направленные Уполномоченному лицами, находящимися в местах принудительного содержания, просмотру администрацией мест принудительного содержания не подлежат и в течение 24 часов направляются Уполномоченному.

Непосредственный контроль за деятельностью мест содержания под стражей осуществляют министерства и ведомства, в организационной структуре которых находятся места содержания под стражей, центральные и территориальные органы управления ими.

Органы местного самоуправления и общественные объединения пользуются правом контроля за местами содержания под стражей только в случаях, установленных федеральным законодательством Российской Федерации.

Не подлежат цензуре администрации предложения, заявления и жалобы подозреваемых и обвиняемых, поданные ими во время посещения мест содержания под стражей должностными лицами, обладающими правом контроля за ними. При этом не имеет значения, поступили ли указанные обращения во время личного приема подозреваемых и обвиняемых либо во время непосредственного ознакомления этих должностных лиц с условиями содержания подозреваемых и обвиняемых.

Согласно ч.4 ст.38 Закона "Об учреждениях и органах, исполняющих наказания в виде лишения свободы" без специального разрешения посещать следственные изоляторы уголовно-исполнительной системы Минюста для осуществления контроля имеют право:

Президент Российской Федерации;

Председатель Правительства Российской Федерации;

Уполномоченный по правам человека Российской Федерации;

президенты, главы органов законодательной и исполнительной власти субъектов Российской Федерации;

члены Совета Федерации и депутаты Государственной Думы Федерального Собрания Российской Федерации, а также депутаты законодательного (представительного) органа субъекта Российской Федерации, уполномоченные на то Государственной Думой или законодательным (представительным) органом субъекта Российской Федерации;

Генеральный прокурор Российской Федерации, а также уполномоченные им прокуроры и прокуроры, осуществляющие надзор за исполнением наказаний на данной территории;

главы органов местного самоуправления в пределах соответствующих территорий.

Предложения, заявления и жалобы, содержащие сведения, которые могут помешать установлению истины по уголовному делу или способствовать совершению преступления, выполненные тайнописью, шифром, содержащие государственную или иную охраняемую законом тайну, адресату не направляются, а передаются лицу или органу, в производстве которых находится уголовное дело.

Подозреваемые и обвиняемые на основании ст.46 и 52 УПК вправе приносить жалобы на действия и решения суда, прокурора, следователя и лица, производящего дознание. Порядок такого обжалования определен нормами уголовно-процессуального законодательства применительно к отдельным следственным действиям либо приговору в целом.

Решения прокурора, следователя и лица, производящего дознание, о применении меры пресечения могут быть обжалованы подозреваемым или обвиняемым в суд. Жалобы на действия и решения суда, лица, производящего дознание, следователя и прокурора направляются не позднее трех дней с момента их подачи. В этот срок не входят праздничные и выходные дни.

Оплата расходов по пересылке предложений, заявлений и жалоб, за исключением кассационных и направленных прокурору, в суд и иные органы государственной власти, пользующиеся правом контроля за местами содержания под стражей, производится за счет отправителя. При отсутствии у подозреваемого или обвиняемого денег на лицевом счету расходы производятся за счет места содержания под стражей, за исключением предложений, заявлений и жалоб, поданных в виде телеграмм.

Согласно действующему законодательству суды, должностные лица органов государственной власти, органов местного самоуправления обязаны дать письменный ответ на предложения, заявления и жалобы граждан. Ответы на обращения подозреваемых и обвиняемых, поступившие в места содержания под стражей, объявляются им под расписку и приобщаются к их личным делам.

Ограничение или временное приостановление права подозреваемых и обвиняемых на направление предложений, заявлений или жалоб не допускаются. Подозреваемые и обвиняемые, водворенные в карцер, направляют предложения, заявления и жалобы в обычном порядке. Не предусмотрено ограничение указанного права подозреваемых и обвиняемых при введении в местах содержания под стражей режима особых условий и карантина.

Не допускается преследование подозреваемых и обвиняемых за обращение с предложениями, заявлениями или жалобами в связи с нарушением их прав и законных интересов. При этом закон запрещает преследование в любой форме: незаконное ограничение прав подозреваемых или обвиняемых, отказ в удовлетворении законной просьбы, необоснованное или незаконное применение мер взыскания и т.д. За указанные действия должностные лица мест содержания под стражей несут ответственность в соответствии с законом. Так, действия должностных лиц, допустивших преследование, могут быть квалифицированы как злоупотребление должностными полномочиями (ст.285 УК) или превышение должностных полномочий (ст.286 УК). Дисциплинарная ответственность должностных лиц и сотрудников мест содержания под стражей за указанные действия наступает в соответствии с нормативными правовыми актами, регулирующими порядок прохождения службы в соответствующих ведомствах.

Сделаем краткие выводы:

2.2 Судебная защита прав
Крайне низок уровень правового самосознания в обществе в целом и органах правосудия в частности. Формален подход судов к решению судеб людей. Уровень судебных решений неудовлетворителен.

Со стороны судебных органов наблюдается прямо-таки тотальное пренебрежение законом. Это особенно просматривается в случае с условно-досрочным освобождением осужденных в исправительных учреждениях. Суды пренебрегают даже мнением администрации учреждений, не идя навстречу ни положительным характеристикам, ни прямым положениям Уголовно-процессуального кодекса. Это рождает весьма существенное социальное напряжение в среде заключенных, совершенно обоснованное неверие в справедливость, озлобленность.

В среде заключенных существует огромная потребность написания всякого рода жалоб, ходатайств, писем. И при этом практически полная правовая неграмотность заключенных. Это отмечают и сами заключенные, и администрация мест лишения свободы. Люди не умеют ни писать жалобы на нарушение своих прав, ни писать запросы по своим делам, не представляют не только как писать, но и куда.

В то же время при проведении Круглых столов в колониях выявились группы осужденных, имеющих способности и желание получить такие знания и помогать своим товарищам по несчастью в правовом отношении. Это касается и прямой помощи в написании различных писем, жалоб и ходатайств и, что наиболее с нашей точки зрения интересно, распространять эти знания среди "населения" колоний, выпуская бюллетени, радиопередачи, содержащие правовую информацию.

Огромной проблемой являются неуставные отношения между заключенными, зачастую поддерживаемые администрацией мест лишения свободы. Еще и для того, чтобы воспрепятствовать этому насилию, необходимо поводить в среде заключенных просветительскую работу в виде правовых и психологических тренингов.

Уровень правовой грамотности и уважения к правам человека среди персонала тоже оставляет желать лучшего. Далеко не у всех работников УИС инициативы ЕС по гуманизации пенитенциарной системы находят положительный отклик. Зачастую они воспринимают их либо враждебно, либо как дополнительную головную боль. Хотя справедливости ради надо отметить, что ситуация по сравнению с пятилетней давностью, когда мы начали работать с ГУИН по Пермскому краю, все же изменилась в лучшую сторону. Это, конечно, связано с продвижением в Россию европейских гражданских ценностей, передачей пенитенциарной системы в ведение Министерства юстиции, началу общественного контроля за системой.

Родственники заключенных, которые приходят на свидания и для передач в приемные СИЗО, испытывают острую потребность в правовой помощи, т.к практически не владеют не только юридическими знаниями и информацией о своих правах, но и элементарными навыками пребывания в их ситуации. Проект поможет ослабить социальное и нервное напряжение, состояние подавленности, страха и растерянности, царящее приемных следственных изоляторов.

Никогда раньше уголовно-исполнительная система в России, и Челябинская область не исключение, не подвергалась общественному контролю. Это было абсолютно невозможным в годы подведомственности ее Министерству внутренних дел. Работая около пяти лет бок о бок с этой системой, мы сами существенно продвинулись к осуществлению такого контроля. В ходе наших предыдущих проектов, а особенно последнего ("Три программы"…), мы смогли пробить брешь в том барьере, который всегда стоял между "зоной" и обществом.

В нашей правозащитной школе обучилось более 200 сотрудников пенитенциарной системы области. Среди этих 200 человек нашлись наши активные единомышленники. Они нашли поддержку и в нас. Знания, полученные у нас на занятиях, помогают им отстаивать и свои собственные права и права их подопечных. Через таких людей нам удается реагировать на вопиющие случаи нарушения прав заключенных, жалобы на которые нам поступают от их родственников. Таких людей немного, но они есть. И чтобы им было легче, необходимо продолжить работу по продвижению знаний о правах человека в среде сотрудников пенитенциарной системы.

Мы встретились с представителем Уполномоченного по правам человека области и обговорили перспективу совместной работы. Нам организовали встречу с руководством специализированного женского следственного изолятора, на которой мы обсудили проблемы и потребности еще двух целевых групп: заключенных этого СИЗО и его персонала, состоящего из женщин. То же отсутствие знаний о своих правах; неуставные отношения, приобретающие особенно резкий характер в женской среде; существование в атмосфере постоянного стресса. Все это усугубляется отсутствием приемлемых условий для беременных и кормящих заключенных, отсутствием условий для психологической разгрузки персонала изолятора. На переговорах с руководством СИЗО нами было достигнуто взаимопонимание и решение изменить эту ситуацию. Мы получили согласие включить женское СИЗО Свердловской области в наш проект.

Рассмотрим пример из судебной практики, относительно судебной защиты прав лиц содержащихся в СИЗО.

Верховный Суд Российской Федерации рассмотрев в открытом судебном заседании гражданское дело по заявлению Ш. о признании частично недействующим первого абзаца параграфа 23 Правил внутреннего распорядка исправительных учреждений, установил:

Ш., отбывающий наказание по приговору суда в виде лишения свободы, обратился в Верховный Суд Российской Федерации с заявлением об оспаривании первого абзаца параграфа 23 Правил внутреннего распорядка исправительных учреждений и согласованных с Генеральной прокуратурой Российской Федерации (Правила).

В заявлении указано, что оспариваемое предписание Правил ограничивает право на свободу вероисповедания осужденных, водворенных в штрафной изолятор, и не соответствует действующему законодательству. В частности, оспариваемое предписание послужило основанием для изъятия у заявителя, водворенного в штрафной изолятор за нарушение установленного порядка отбывания наказания, принадлежащих ему Библии и нательного крестика с цепочкой.

Представитель Министерства юстиции Российской Федерации требование заявителя не признал, ссылаясь на то, что Правила в оспариваемой части соответствуют действующему законодательству и не нарушают права или свободы осужденных, которые при помещении в штрафной изолятор вправе реализовывать свое право на свободу вероисповедания путем чтения соответствующей литературы из библиотеки исправительного учреждения.

Представитель Генеральной прокуратуры Российской Федерации также не признал требование заявителя, пояснив, что оспариваемое предписание Правил не содержит запрета для осужденных, содержащихся в штрафных изоляторах, пользоваться принадлежащими им предметами религиозного культа и религиозной литературой. Нарушение права заявителя на свободу вероисповедания связано не с незаконностью оспариваемого предписания Правил, а с действиями сотрудника исправительного учреждения.

Заслушав объяснения представителей лиц, участвующих в деле, и изучив материалы дела, суд находит заявление Ш. подлежащим удовлетворению по следующим основаниям.

В соответствии со статьей 28 Конституции Российской Федерации каждому гарантируется свобода совести, свобода вероисповедания, включая право исповедовать индивидуально или совместно с другими любую религию или не исповедовать никакой, свободно выбирать, иметь и распространять религиозные и иные убеждения и действовать в соответствии с ними.

В Конституции Российской Федерации также закреплено, что права и свободы человека и гражданина могут быть ограничены федеральным законом только в той мере, в какой это необходимо в целях защиты основ конституционного строя, нравственности, здоровья, прав и законных интересов других лиц, обеспечения обороны страны и безопасности государства (часть 3 статьи 55).

Первым абзацем параграфа 23 Правил предусмотрено, что осужденным запрещается брать с собой в штрафные изоляторы имеющиеся у них продукты питания и личные вещи, за исключением полотенца, мыла, зубной щетки, зубной пасты (зубного порошка), туалетной бумаги, средств личной гигиены (для женщин), а также выписанных ими газет и журналов.

Вышеприведенная норма, как следует из ее содержания, является императивной и содержит прямой запрет осужденным брать с собой в штрафной изолятор любые личные вещи, кроме непосредственно перечисленных. Среди личных вещей, которые осужденные вправе брать с собой в штрафной изолятор, предметы культа и религиозная литература не названы.

Таким образом, исходя из смысла оспариваемой нормы Правил, осужденный не вправе взять с собой в штрафной изолятор религиозную литературу и предметы культа, в частности, Библию и нательный крестик на цепочке.

Между тем, как сказано выше, свобода вероисповедания относится к числу прав и свобод, гарантированных Конституцией Российской Федерации, и может быть ограничена лишь в целях защиты основ конституционного строя, нравственности, здоровья, прав и законных интересов других лиц, обеспечения обороны страны и безопасности государства и только федеральным законом.

Общие положения и принципы исполнения наказаний, порядок и условия исполнения и отбывания наказаний, определение средств исправления осужденных, основы их правового положения урегулированы Уголовно-исполнительным кодексом Российской Федерации (Кодекс).

Статьей 14 Кодекса, касающейся обеспечения свободы совести и свободы вероисповедания осужденных, в частности, установлено, что в учреждениях, исполняющих наказания, осужденным разрешается совершение религиозных обрядов, пользование предметами культа и религиозной литературой (часть 4).

Статья 118 Кодекса об условиях содержания осужденных к лишению свободы в штрафных изоляторах, помещениях камерного типа и одиночных камерах не содержит запрета осужденным брать с собой в штрафной изолятор принадлежащие им религиозную литературу и предметы культа.

На основании изложенного суд приходит к выводу о том, что абзац 1 параграфа 23 Правил в части, препятствующей осужденным брать с собой в штрафные изоляторы принадлежащие им религиозную литературу и предметы культа, не соответствует вышеназванным положениям Конституции Российской Федерации и Уголовно-исполнительного кодекса Российской Федерации.

Ссылка представителя Министерства юстиции Российской Федерации на часть 2 статьи 14 Кодекса, предусматривающую, что при осуществлении права на свободу совести и свободу вероисповедания не должны нарушаться правила внутреннего распорядка учреждения, исполняющего наказания, не может быть принята в подтверждение законности оспариваемой нормы, поскольку данное положение Кодекса в совокупности с частью 1 этой статьи (воспроизводящей статью 28 Конституции Российской Федерации) и нормой части 3 статьи 55 Конституции Российской Федерации не свидетельствует о законодательном ограничении свободы вероисповедания в виде запрета осужденным брать с собой в штрафной изолятор религиозную литературу и предметы культа.

Согласно части 2 статьи 253 ГПК РФ установив, что оспариваемый нормативный правовой акт или его часть противоречит федеральному закону либо другому нормативному правовому акту, имеющим большую юридическую силу, суд признает нормативный правовой акт недействующим полностью или в части со дня его принятия или иного указанного судом времени.

Руководствуясь ст. ст. 191-199, 253 ГПК РФ, Верховный Суд Российской Федерации решил:

Заявление Ш. удовлетворить.

Признать недействующим со дня вступления решения суда в законную силу первый абзац параграфа 23 Правил внутреннего распорядка исправительных учреждений, в части, запрещающей осужденным брать с собой в штрафные изоляторы принадлежащие им религиозную литературу и предметы культа.

Рассмотрим еще один пример из судебной практики.

Судебная коллегия по уголовным делам Краевого Суда Российской Федерации рассмотрела в судебном заседании от 1 декабря 2005 года дело по кассационной жалобе адвоката Р. на постановление судьи Краевого Суда Пермского края по итогам предварительного слушания от 17 июня 2005 года, которым назначено судебное заседание в отношении И., 24 декабря 1972 года рождения, уроженца г. Прокопьевска Кемеровской области, несудимого, обвиняемого в совершении преступлений, предусмотренных ст. ст.210 ч.2, 30 ч.3, 35 ч.4, 228-1 ч.3, 174-1 УК РФ.

Этим же постановлением назначено судебное заседание по данному делу в отношении И., И., К., постановление в отношении которых не обжаловано.

Заслушав доклад судьи Ф., мнение прокурора Ш., полагавшей постановление оставить без изменения, судебная коллегия установила:

И. обвиняется в участии в организованном преступном сообществе для совершения тяжких и особо тяжких преступлений, в покушении на незаконный сбыт наркотических средств, организованной группой, в особо крупном размере, в совершении финансовых операций и других сделок с денежными средствами или иным имуществом, приобретенными им в результате совершения преступления, в крупном размере.

В ходе предварительного следствия И. избрана мера пресечения в виде заключения под стражу.

7 июня 2005 года данное дело направлено заместителем прокурора Пермского края в краевом суде Пермского края для рассмотрения по существу.

Постановлением судьи Краевого Суда Пермского края по итогам предварительного слушания от 17 июня 2005 года по данному делу назначено судебное заседание.

Это постановление обжаловано адвокатом Р.

В кассационной жалобе адвокат Р. в интересах И., утверждает, что судом неправильно истолкованы ст.32 и 152 УПК РФ и принято неправильное решение о подсудности данного дела Суду Пермского края. Не соглашается с принятым судом решением, об оставлении без изменения в отношении И. меры пресечения в виде заключения под стражу. Просит постановление отменить, дело направить на рассмотрение в Кемеровский областной суд, изменить И. меру пресечения на не связанную с содержанием под стражей.

Страницы: 1, 2, 3