Лицевая экспрессия как средство невербального общения

Лицевая экспрессия как средство невербального общения

Российский государственный гуманитарный университет

Самостоятельная работа по курсу «Психология эмоций»

Тема: «Лицевая экспрессия как средство невербального общения»

Студентки ИП-II-982

Гуриной А.И.

Преподаватель:

к. м. н. Коновалов В.Ю.

Москва, 1999

У. Эко в своей работе «Отсутствующая структура: введение в

семиологию» называет мимику (т.е. лицевую экспрессию) и пантомимику

специфическим кодом (прасемикой), который является одним из важнейших

факторов коммуникации[1]. Прасемика является абсолютно специфическим

видом кода, т.к. с одной стороны она конвенционна (как и любой язык), а с

другой стороны абсолютно натуральна (спонтанные мимические реакции и

жестикуляция при переживании эмоций).

Некоторые «недоразумения» в работах исследователей лицевой экспрессии

заключаются в том, что описывается только какая-либо часть функций лицевой

экспрессии, т.е. очень часто не разделяются выражение эмоций и изображение

эмоций. И хотя оба этих процесса являются средствами невербального

общения, в мимических реакциях они проявляются по-разному.

Исследования мимического выражения эмоций начались еще более 100 лет

назад. Одной из первых была работа Ч. Дарвина «Выражение эмоций у человека

и у животного» (1872). Гипотеза Дарвина заключалась в том, что мимические

движения образовались из полезных действий, т.е. то, что сейчас является

мимическим выражением эмоций ранее являлось реакцией с определенным

приспособительным значением. Непосредственно мимические движения

представляют собой либо ослабленную форму этих полезных движений

(например, оскаливание зубов при страхе – остаточное явление

оборонительной реакции), либо их противоположность (например, ослабление

лицевых мимических мышц при улыбке является противоположностью их же

напряжения при враждебных чувствах), либо прямое выражение эмоций

(например, дрожь представляет собой следствие напряжения мышц при

мобилизации организма перед нападением). Дарвин утверждает, что мимические

реакции являются врожденными и находятся в тесной взаимосвязи с видом

животного[2]. Похожих взглядов придерживался Дж. Б. Уотсон: по его мнению

эмоциональные реакции являются инстинктивными или условно-

рефлекторными[3].

Как пишет С.Г. Геллерштейн, разницы между мимикой взрослого человека

и ребенка нет никакой, за исключением ее большего разнообразия у взрослых.

У всех людей при выражении одних и тех же эмоций задействованы одни и те

же группы мышц, следовательно мимические реакции являются врожденными.

Если у ребенка нет каких-либо мимических реакций, то причиной этого

является лишь то, что он не испытывает таких эмоций.

Но если считать, что мимические реакции являются полностью

врожденными, то из этого следует, что каждый человек должен безошибочно

«считывать» эмоции по мимике другого человека. Это утверждение было

опровергнуто экспериментами Боринга и Титченера, в которых испытуемым

предъявлялись карточки со схемами мимических отображений эмоций. Испытуемые

испытывали большие затруднения в классификации этих схем, мнения

оценивающих обнаружили довольно большие расхождения. К таким

экспериментальными исследованиями, направленным на проявление у испытуемого

спонтанных эмоциональных реакций, относятся эксперименты Лэндиса. Чтобы

вызвать спонтанные отрицательные эмоции, за спиной испытуемого неожиданно

раздавался выстрел или экспериментатор приказывал испытуемому отрезать

голову живой крысе. Затем по фотографиям, сделанным во время эксперимента,

анализировались смещения групп лицевых мышц. В результате выяснилось, что

найти «типичную» для всех людей мимику страха, гнева и других эмоций

невозможно. Но также было установлено, что у каждого испытуемого есть

некоторый характерный для него набор мимических реакций, повторяющихся в

различных ситуациях. Результаты данного исследования противоречат данным,

полученным в других экспериментах. Последующие эксперименты Лендиса были

направлены на то, чтобы объяснить эти противоречия. Лендис просил

испытуемых изобразить некоторые эмоции, которые они ранее испытывали в

эксперименте. Оказалось, что мимическая имитация эмоций соответствует

общепринятым формам экспрессии, но совершенно не совпадает с естественными

проявлениями тех же самых эмоций, испытанных в эксперименте.

Я. Рейковский называет такую мимику конвенционной. Этим термином я

буду пользоваться в работе. Исследования Лендиса доказывают необходимость

различения непроизвольных мимических реакций, которые по определению И.М.

Сеченова, данному в «Физиологии нервной системы», являются «концом

соответствующего рефлекса, осложненного психическими явлениями»[4], и

«произвольных выразительных действий, возникающих в результате намеренного

сокращения мышц лица» [5]. В доказательство этого Рейковский приводит

результаты эксперимента Гудинаф, которая обнаружила у слепоглухой девочки

десяти лет хорошо сформированные «непроизвольные» мимические схемы почти

всех видов. По наблюдениям других авторов у таких детей плохо формируются

произвольные мимические реакции.

Рейковский выделяет 3 фактора, влияющих на формирование мимического

выражения эмоций:

1. врожденные видотипичные мимические схемы, соответствующие определенным

эмоциональным состояниям;

2. приобретенные, заученные, социализированные способы проявления чувств,

подлежащие произвольному контролю;

3. индивидуальные экспрессивные особенности, придающие видовым и

социальным формам мимического выражения специфические черты,

свойственные только данному индивиду.

К. Изард разработал систему объективного кодирования мимических

проявлений базовых эмоций. Изучив анатомию человеческого лица, он

определил, какие именно мышцы и каким образом участвуют в определенных

экспрессивных изменениях лица. Далее регистрировались начало и конец

изменений в отдельных частях лица (область бровей, область глаз, область

носа и щек, область рта), вызванные конкретным стимулом, и по определенной

формуле устанавливалась эмоция, о которой свидетельствует данное

мимическое изображение. Но эта методика навряд ли валидна в естественных

условиях. Очевидно, что очень малое количество людей, которые имеют

постоянный опыт общения (как вербального, так и невербального) знакомы с

этой методикой.

Если говорить о лицевой экспрессии, как о факторе невербального

общения, то необходимо рассматривать конвенционную мимику и спонтанную

мимику отдельно, хотя вместе они составляют единую систему прасемики.

К. Изард в «Психологии эмоций» приводит подробное описание лицевых

экспрессий для каждой базовой эмоции.

Интерес проявляется «одним единственным мимическим движением в одной

из областей лица – приподнятыми или слегка сведенными бровями,

перемещением взгляда по направлению к объекту, слегка приоткрытым ртом или

поджатием губ» [6]. Проявления этой эмоции редко остаются незамеченными

окружающими. «Ни в каком другом возрасте коммуникационное значение

эмоциональной экспрессии не выступает с большей очевидностью, чем в

детстве[7]». Особенно хорошо оно проявляется в момент общения

новорожденного с матерью, когда выражение эмоции интереса свидетельствует

об удержании ребенком внимания (на матери).

Отвращение: «помимо нахмуренных бровей и сморщенного носа можно

наблюдать приподнятую верхнюю губу и опущенную нижнюю; язык чуть высунут».

При развернутом мимическом выражении страха «брови слегка приподняты

и сведены к переносице, в результате горизонтальные морщины в центре лба

глубже, чем по краям; глаза широко открыты, верхнее веко приподнято; углы

рта резко оттянуты, рот обычно приоткрыт».

Но К. Изард постоянно подчеркивает, что в процессе научения и

социализации человека прототипические выражения базовых эмоций

модифицируются, и поэтому мы их наблюдаем довольно редко. Только в

условиях очень интенсивной стимуляции (см. эксперименты Лендиса) мы

демонстрируем развернутые мимические выражения. Например, Годфруа Ж. в

книге «Что такое психология?» поместил фотографию женщины, которая явно

испытывает какую-то эмоцию. Предлагается определить, какую именно (страх,

удивление, волнение). Но не зная ситуации, вызвавшей эту эмоцию, такое

определение становится практически невозможным[8]. Обычно, чтобы

окружающие могли распознать эмоцию, требуется знание ситуации (контекста),

в которой находится человек, или наличие собственного опыта в сходной

ситуации.

П. Экман установил, что существуют семь основных лицевых выражений –

конфигураций (схем) мимики, выражающих семь эмоций: счастье, удивление,

страх, страдание, гнев, отвращение (презрение) и интерес. Было показано,

что все люди, независимо от национальности и культуры, в которой они

выросли, с достаточной точностью и согласованностью интерпретируют эти

мимические конфигурации как выражение соответствующих эмоций. Так, в

исследовании Тайера и Шиффа испытуемым предъявлялись рисунки [см. рис.

1[9]] лиц, где варьировалось только положение губ и бровей (по мнению

Экмана, изменение именно этих областей несут основную смысловую нагрузку).

Нейтральные

Счастье

Гнев

Жестокость

Страдание

Согласованность испытуемых была очень велика – опознание эмоций было

почти стопроцентным. Если предъявлялись картинки, где были только брови,

то и в этом случае одна «деталь» лица давала испытуемым возможность

довольно точно определять эмоции. Например, «до предела» поднятые брови

оценивались как выражение сильного недоверия; наполовину поднятые –

удивления; слегка нахмуренные – задумчивости; сильно нахмуренные – гнева.

Восприятие конвенциональной мимической экспрессии настолько точно,

что японскими психологами был предложено довольно интересное применение

данной особенности человеческого восприятия – схематические изображения

лица человека при переживании определенных эмоций в работе АЭС для

скорейшей передачи информации оператору о состоянии системы (выяснилось,

что такой способ более надежный, чем все цифровые, графические и цветовые

способы).

Овладение таким средством невербального общения, как лицевая

экспрессия, требует усвоения общепринятых в данной культуре форм их

выражения, а также понимания индивидуальных проявлений эмоций тех людей, с

которыми человек живет и работает. Казалось бы, невысокая степень

однообразия классификации эмоций по фотографиям свидетельствует об

обратном, но необходимо учитывать, что в естественных условиях наши

суждения об эмоциональном состоянии других людей основываются не только на

мимических изменениях их лиц, но и на пантомимике, вокализации. Кроме

того, мы обычно опираемся на еще один класс данных (едва ли не самый

важный) – данные о ситуации, в которой находится человек. Одно и то же

мимическое выражение в различных ситуациях может идентифицироваться

наблюдателем по-разному, т.е. когда мы говорим, что данный человек

испытывает гнев, то в определенной степени это объясняется тем, что мы

знаем контекст возникновения эмоции и, следовательно, можем ожидать от

него именно эмоции гнева.

При распознавании эмоций оказывается задействованной вся

наличествующая информация о поведении наблюдаемого лица и ситуации, в

которой он находится. Это подтверждают эксперименты, проведенные П.

Экманом. Испытуемым предъявлялись фотографии одного и того же человека в

двух эмоциональных состояниях: 1) в состоянии стресса; 2) в состоянии

разрядки, когда этому человеку объясняли причины его стресса. Испытуемые

должны были соотнести фотографии с этими двумя фазами. Оказалось, что если

на фотографии 2) также запечатлен психолог, проводящий беседу, то

идентификация проходила более успешно. В противном случае правильность

суждений не превышала уровня случайности.

Трудности и ошибки при оценке выражения эмоций объясняются

несколькими причинами. На оценку оказывает влияние прежде всего

собственное состояние наблюдателя. Например, при использовании в

эксперименте Экмана мимической схемы «страдание», испытуемый

(предварительно разгневанный экспериментатором), классифицировал

предъявленную конфигурацию лица как гнев [8, с. 56]. Сильное влияние на

оценку эмоций оказывает внушение. В эксперименте Фернбергера испытуемые

должны были определить эмоции, изображенные на фотографиях, без

предупреждения, а во второй раз с сообщением о том, что они должны

выражать. Результаты эксперимента приводятся Я. Рейковским.

| | |Число испытуемых, |Число испытуемых, |

|Лицо выражало|Внушалась |называвших данную |называвших данную |

| |эмоция |эмоцию до внушения. |эмоцию после |

| | |(%) |внушения. (%) |

|Уныние |Ирония |18 |74 |

|Ужас |Внимание |0 |10 |

|Презрение |Недовольство |4 |77 |

|Отвращение |Пренебрежение |33 |95 |

|Смущение |Почтение |5 |70 |

Как видно из приведенной таблицы внушение оказывает на оценку эмоций

большое влияние, но не со всяким внушением экспериментатора испытуемые

охотно соглашались (ужас/внимание). Это связано с тем, что представленные

диады презрение/недовольство, отвращение/пренебрежение, смущение/почтение

являются близкими по мимическому выражению, а ужас/внимание – диаметрально

противоположны.

Примером внушения посредством ситуации демонстрировалось в

экспериментах Маслоу. Одни испытуемые рассматривали фотографии в изысканно

обставленной комнате, другие в комнате с признаками беспорядка и

запустения. В ходе эксперимента было выявлено, что вторая группа

испытуемых идентифицировала фотографии иначе, чем первая, в основном

приписывая предъявляемым изображениям негативное значение (уныние – гнев;

интерес – смущение и т.д.)

«Понимание языка эмоций требует не только знания общих норм выражения

эмоций, типичных для данного общества. Оно требует еще способности и

готовности анализировать специфический язык окружающих людей и обучаться

ему.

Далеко не каждый хочет и может осуществить такой анализ и усвоить

индивидуальные языки эмоций. Это обусловлено разными причинами. Одни

чрезмерно сосредоточенны на собственной личности и поэтому неспособны

замечать и правильно оценивать состояние других людей. У других невнимание

к окружающим связано с чувством собственного превосходства. У третьих такие

затруднения в овладении языком эмоций объясняются чувством тревоги. Это

может быть тревога, связанная с эмоциями других людей (если в прошлом опыте

данного лица они были по преимуществу отрицательными), или тревога,

связанная с собственными эмоциями и побуждающая данное лицо избегать всего

того, что могло бы вызвать у него эмоции; вследствие этого человек не

замечает проявления эмоций у других людей» [7, с. 150].

Не только понимание эмоционального состояния другого человека, но и

выражение своего собственного может вызывать проблемы. Это может быть

связано с тем, что человек не усвоил принятых в обществе форм выражения

эмоций, или со страхом перед утратой самоконтроля (в основном у слишком

эмоциональных людей), или с боязнью общественного порицания.

Существует ошибочное мнение, что степень эмоциональной

экспрессивности (как врожденный фактор зависит от этнической

принадлежности человека), но кросс-культурные исследования (например, М.

Коула (1998)) опровергают это утверждение. Например, китайцы или японцы,

которых считают очень сдержанными в проявлении чувств, могут испытывать и

проявлять очень сильные эмоции, «оплакивая смерть жены или ребенка».

Бедность их лицевой экспрессии обусловлена скорее социальными нормами,

принятыми в данных обществах, чем врожденными факторами.

Степень эмоциональной экспрессивности является одним из основных

факторов организации межличностных отношений. Негативную реакцию

окружающих может вызывать как чрезмерная экспрессивность, так и неумение

показать собственное эмоциональное состояние. Я. Рейковский утверждает,

что овладение своей эмоциональной экспрессией посредством научения

является одной из основных задач и проблем в процессе социализации

человека.

Чрезвычайную важность такого компонента невербального общения, как

лицевая экспрессия, очень хорошо показывают цифры, приведенные Дж.

О’Коннором и Дж. Сеймором во «Введении в нейролингвистическое

программирование: как понимать людей и как оказывать влияние на людей»: в

процессе коммуникации из речи, т.е. вербально, мы получаем только 7%

информации, 54% – из ситуации, а остальную – из прасемики.

Литература:

1. Геллерштейн С.Г. Историческое значение труда Ч. Дарвина «Выражение

эмоций у человека и животных» //Дарвин Ч. Сочинения: в 8 тт. – М., 1953.

Т.5, сс. 416-430

2. Годфруа Ж. Что такое психология?: в 2 тт.–М., 1992. Т.1

3. Дарвин Ч. Выражение эмоций у человека и у животных. // Сочинения: в 8

тт. – М., 1953. Т. 5, сс. 431-480

4. Изард К. Психология эмоций. – Спб, 1999.

5. Крижанская Ю.С., Третьяков В.П. Грамматика общения. – М., 1999. Сс. 49-

51

6. Никифоров А.С. Эмоции в нашей жизни. – М., 1974.

7. Рейковский Я. Экспериментальная психология эмоций. – М., 1979. Сс. 133-

151

8. О’Коннор Дж., Сеймор Дж. Введение в нейролингвистическое

программирование: как понимать людей и как оказывать влияние на людей. –

Челябинск, 1998

9. Пронников В.А., Ладанов И.Д. Язык мимики и жестов. – М., 1998.

10. Уотсон Дж. Б. Психология как наука о поведении. – М., 1998

11. Эко У. Отсутствующая структура: введение в семиологию. – Спб, 1998.

-----------------------

[1] Эко У. Отсутствующая структура: введение в семиологию. – Спб, 1998. Сс.

[2] По Дарвин Ч. Выражение эмоций у человека и у животных. // Сочинения: в

8 тт. – М., 1953. Т. 5, сс. 431-480

[3] Уотсон Дж. Б. Психология как наука о поведении. – М., 1998. Сс. 188-192

[4] Цит. по Геллерштейн С.Г. Историческое значение труда Ч. Дарвина

«Выражение эмоций у человека и животных» //Дарвин Ч. Сочинения: в 8 тт. –

М., 1953. Т.5, с. 420

[5] Рейковский Я. Экспериментальная психология эмоций. – М., 1979. С. 142

[6] Изард К. Психология эмоций. – СПб., 1999. С. 113

[7] Там же. С. 129

[8] Годфруа Ж. Что такое психология?: в 2 тт. – М., 1992. Т. 1, с. 258

[9] Крижанская Ю.С., Третьяков В.П. Грамматика общения.– М., 1999. С. 51