Синдром коровьего бешенства или губчатая энцефалопатия крупного рогатого скота

Синдром коровьего бешенства или губчатая энцефалопатия крупного рогатого скота

Московский Государственный Университет Прикладной Биотехнологии

Кафедра КМ, САПР и ИГ

Курсовая работа

на тему:

"Губкообразная энцефалопатия крупного рогатого скота"

Выполнил студент

Ветеринарно-санитарного

факультета группы ВII-12

Берлин И.Н.

Проверил: доц. Федотов А.В.

Москва 2001

План

I. Введение

II. Материал и методы исследования

III. Материалы собственного исследования

а) История открытия прионов

б) Что такое прион?

в) Губкообразная энцефалопатия КРС

г) Патологическая диагностика губкообразной энцефалопатии

д) Губкообразная энцефалопатия КРС: опасность для человека

IV. Обсуждение

V. Заключение

VI. Список литературы

I. Введение

В своей курсовой работе я попытался осветить одно из заболеваний

группы трансмиссивных (передаваемых) губкообразных энцефалопатий -

трансмиссивную губкообразную энцефалопатию крупного рогатого скота. Выбор

данной темы обусловлен не только практическим интересом к болезни животных

и человека, но и крайне малой изученностью по сравнению с другими

заболеваниями. За время исследования болезней группы трансмиссивных

губкообразных энцефалопатий (первое заболевание данной группы - скрепи,

было зарегистрировано в 1732г.) ученые накопили немало опытных данных, но к

разгадке природы заболеваний человечество подошло лишь в конце ХХв.

II. Материалы и методы исследования

Для своей курсовой работы я отбирал официальные документы, научные

статьи и публикации из таких источников, как Министерство сельского

хозяйства и продовольствия РФ (Минсельхозпрод), Российская академия

сельскохозяйственных наук, Российское агентство новостей "Информнаука"

(http://informnaura.ru), Центральная научная сельскохозяйственная

библиотека. Для поиска материалов в глобальной информационной сети Internet

я использовал поисковые системы Апорт! (http://www.aport.ru), Google

(http://www.google.com), базу данных "Ветеринарное законодательство"

(http://www.agrolink.ru/base_gvc/vetzac/start.html), а также внутренние

поисковые системы сайтов Минсельхозпрода (http://www.aris.ru) и журнала

Nature (http://www.nature.com).

В своей курсовой работе я использовал материалы пресс-конференции,

организованной 24 января в Центральном доме журналиста агентством

"Информнаука". Тема: "Губкообразная энцефалопатия крупного рогатого скота,

и передача ее человеку через мясо больных животных".

III. Материалы собственного исследования

а) История открытия прионов

Многие вирусы, давно и хорошо известные как возбудители острых

инфекционных заболеваний, способны при определенных условиях вызывать в

организме людей и животных медленный инфекционный процесс. И в мире

бактерий, и в мире вирусов до сих пор продолжают появляться новые

фигуранты. На их "черном" счету - болезнь легионеров, лихорадка Эбола,

лихорадка Марбург, СПИД и, наконец, "болезнь бешеной коровы", чье

необычное название обошло все газеты мира...

В конце ХVII века голландский торговец сукнами Антоний Ван Левенгук,

увлекаясь шлифовкой увеличительных стекол, изготовил линзы с 150-300-

кратным увеличением и случайно в капле воды впервые увидел новый, неведомый

дотоле мир микроорганизмов. Однако прошло еще немало времени, прежде чем

все увеличивающиеся отряды охотников за микробами начали открывать

возбудителей инфекционных болезней человека и животных.

В самый разгар эры "великих бактериологических открытий", в 1892г.,

русский физиолог Дмитрий Ивановский докладывает в Санкт-Петербурге

результаты своих исследований болезни табака и показывает, что возбудитель

табачной мозаики проходит через бактериальные фильтры, то есть фильтры,

которые задерживают бактерии. Так было положено начало новой эре "великих

вирусологических открытий".

Как это ни покажется странным, но новые вирусные болезни стали

известны ученым не только благодаря открытию новых вирусов. Выявилась

способность уже известных вирусов вызывать в различных условиях разные

формы инфекционного процесса - от бессимптомного до клинически ярко

выраженного.

В марте 1954г. в Лондонском университете исландский профессор Бьёрн

Сигурдсон прочитал цикл лекций под общим названием "Наблюдения за тремя

медленными инфекциями овец". Эти лекции и их необычное название имели

довольно продолжительную предысторию.

В 1933г. исландские фермеры в целях развития на острове

каракулеводства закупили в Германии большую партию овец. В Гамбурге

животных погрузили на корабль и отправили в Исландию. Овцы выглядели

совершенно здоровыми. Однако спустя несколько лет в различных районах

острова на разных фермах среди привезенных овец начали регистрироваться

случаи заболеваний, которые нередко носили массовый характер. Болезнь

приносила большие убытки. Фермеры были очень обеспокоены, они никогда не

встречались с такими болезнями овец. Не встречались с ними и исландские

ветеринары.

Фермеры обратились за помощью в Институт экспериментальной патологии в

городе Рейкьявике. Долгие годы, исследуя загадочные заболевания, Б.

Сигурдсон подметил четыре их главных отличия: необычно продолжительный

(месяцы и годы) инкубационный период, медленно прогрессирующий характер

течения, необычность поражения органов и тканей и неизбежный смертельный

исход. Заболев, ни одно животное не выживало.

Итак, медленные инфекции обнаружены у овец. Но, может быть, такие необычные

инфекции только у овец и встречаются? Так стоит ли о них столько говорить?

Спустя три года в глухих горных районах острова Новая Гвинея

американец Карлтон Гайдушек описывает новое заболевание среди папуасов-

каннибалов, известное теперь в мировой литературе под названием "куру".

Болезнь характеризуется многолетним (до 30 лет!) инкубационным периодом,

многомесячным медленно прогрессирующим течением, поражением только

головного мозга и обязательным смертельным исходом. Значит, медленные

инфекции встречаются не только у животных, но и у людей! Что же является их

причиной? Энергичные поиски в этом направлении вскоре принесли свои плоды.

В 1960 году Б. Сигурдсон обнаруживает, что одну из типичных медленных

инфекций овец - висну, вызывает... вирус, оказавшийся весьма сходным по

многим характеристикам с представителями группы хорошо известных

онкорновирусов. Это открытие, конечно же, способствовало укреплению

представления о том, что и все другие медленные инфекции человека и

животных должны являться вирусными заболеваниями, и в большой мере

стимулировало поиски именно в этом направлении. А поиски, между тем,

приносили новые находки.

Спустя несколько лет еще более ошеломляющим оказалось открытие у,

казалось бы, давно и хорошо знакомых нам "домашних" вирусов кори и краснухи

способности вызывать медленный инфекционный процесс у детей и подростков.

Здесь было чему удивляться. В самом деле, ведь практически все дети

переносят корь, однако лишь в редких случаях, спустя несколько лет, у

некоторых из них может развиться медленная коревая инфекция, известная под

названием "подострый склерозирующий панэнцефалит".

Наиболее ранним признаком болезни служат общее недомогание, утрата

аппетита, постепенная потеря веса, жалобы на головокружение и головные

боли. Вскоре появляется повышенная раздражительность и необыкновенная

забывчивость, что, естественно, начинает сказываться на учебе: ребенок

становится плаксивым, а позднее и вовсе неспособным усваивать новое.

Болезнь прогрессирует: снижается интеллект, расстраивается речь, изменяется

письмо, плохо воспринимается и не запоминается школьный материал.

Нарушается двигательная способность, слабеет мышечная сила, ухудшается

зрение вплоть до слепоты. Через несколько месяцев наступает смерть.

Выяснилось, что развитие медленной коревой инфекции с наибольшей

вероятностью возникнет у тех детей, которые перенесли корь в самом раннем

возрасте - до одного года.

Весьма сходную картину дает вирус краснухи. Достаточно безобидный для

взрослых и детей, этот вирус в высшей степени опасен для организма плода. В

результате заражения беременной вирус краснухи легко проникает через

плаценту в ткани плода, где, активно размножаясь, вызывает грубые и

зачастую несовместимые с жизнью нарушения в органах и тканях. Это приводит

к развитию тяжелых уродств и последующей гибели плода или новорожденного.

Более того, оказалось, что длительно присутствуя в организме внешне

здорового новорожденного, такой вирус способен, спустя много месяцев или

даже лет, вызвать у ребенка развитие прогрессирующего краснушного

панэнцефалита. Эта медленная вирусная инфекция характеризуется в течение

второго десятилетия жизни комплексом постепенно прогрессирующих нарушений

двигательной и умственной функции с неизбежным смертельным исходом.

Два эти примера свидетельствуют о существовании реальных возможностей,

когда просто "недруг" может превратиться в абсолютно смертельного врага!

За короткое время вирусологи накопили огромный фактический материал,

показывающий, что очень многие вирусы, давно и хорошо известные как

возбудители острых инфекционных заболеваний, способны при определенных

условиях вызывать в организме людей и животных медленный инфекционный

процесс. К вирусам кори и краснухи вскоре добавились вирусы герпеса,

клещевого энцефалита, лимфоцитарного хориоменингита, бешенства, африканской

лихорадки свиней, инфекционной анемии лошадей, вирусы семейства папова,

гриппа, иммунодефицита человека и другие. В настоящее время известно уже

около 30 медленных вирусных инфекций, причина которых твердо установлена.

Но вот на что хотелось бы обратить особое внимание. Начиная с первого

сообщения Б. Сигурдсона, постепенно, но неуклонно среди все

увеличивающегося числа медленных инфекций накапливались сведения об особой

группе заболеваний человека и животных, при которых картина поражения

организма существенно отличалась выраженным своеобразием. А именно: при

этих болезнях патологические изменения наблюдаются только в центральной

нервной системе. В чем они выражаются?

[pic]

Без признаков воспаления в головном и иногда спинном мозге

обнаруживаются признаки гибели нервных клеток и их отростков. В мозговой

ткани образуются вакуоли, количество которых постепенно увеличивается. На

основе таких первично-дегенеративных процессов (без признаков воспаления!)

в головном и иногда спинном мозге медленно и постепенно развивается картина

формирования так называемого "губкообразного состояния" - мозговая ткань на

гистологических срезах выглядит как губка из-за огромного количества

вакуолей (рис.1 и 2).

[pic]

рис.1 Губкообразные изменения рис.2. Губкообразные

изменения

в коре головного мозга пациента, в мозге мыши, больной

скрепи

погибшего от куру

Кроме того, в мозговой ткани могут образовываться и накапливаться

амилоидные бляшки и, что не менее характерно, разрастается глиозная ткань

мозга. И больше ничего! Ни иммунологических проявлений, ни признаков

воспаления.

Подобное своеобразие патологии определило название всей этой

удивительной группы страданий - "трансмиссивные губкообразные

энцефалопатии". Именно трансмиссивность губкообразных изменений только в

мозговой ткани и есть их уникальный отличительный признак. Заметим в

скобках, что губкообразная энцефалопатия может иногда развиваться у

боксеров, но она не трансмиссивна, то есть её невозможно передать,

например, лабораторным животным.

Теперь зададимся вопросом: кто же вызывает эти особенные медленные

инфекции? Наверное, тоже вирусы? Вот только обнаружить их никак не удается.

Десятки лет в различных лабораториях мира исследователи пытались выяснить

причину этих загадочных трансмиссивных губкообразных энцефалопатий, но все

их усилия заканчивались неудачами!

Знаменитый К. Гайдушек еще в 50-х годах развернул настоящий госпиталь в

поселении людоедов на острове Новая Гвинея, стремясь всесторонне

исследовать куру и постараться выяснить причину этого смертельного

заболевания. Поиски, надо сказать, велись с завидным упорством: мозгом

людей, умерших от куру, заражали десятки разнообразных образцов клеточных

культур, различных лабораторных животных, начиная от мышей и кончая

обезьянами, но все попытки были тщетными. Лишь спустя несколько лет

ученому, получившему за эти работы Нобелевскую премию, удалось на шимпанзе

доказать инфекционную природу куру и не более того! А возбудитель куру,

впрочем, как и других трансмиссивных губкообразных энцефалопатий человека и

животных, оставался загадкой. Тогда еще никто даже и не предполагал, что

многолетние поиски вирусов-возбудителей трансмиссивных губкообразных

энцефалопатий есть не что иное, как тяжелое, но безрезультатное движение по

ложному пути...

Шло время, и постепенно накапливались косвенные сведения, если не о

природе, то во всяком случае о некоторых свойствах загадочных возбудителей

этих загадочных заболеваний. Вирусологи считали, что это вирус: не

размножается (в отличие от бактерий) на искусственных питательных средах,

не виден в световом микроскопе (правда, и в электронном тоже не виден),

проходит через бактериальные фильтры. Что еще нужно?

Но будем объективны и признаем, что в то же самое время накапливались

и не совсем обычные сведения. Так, например, стало известно, что зараженная

мозговая ткань не теряет своей инфекционности после облучения

ультрафиолетовым светом. А ведь ультрафиолетовые лампы, широко применяемые

для стерилизации воздуха в операционных и лабораториях, называются

"бактерицидными", хотя правильнее было бы называть их и "вирусоцидными",

так как под действием ультрафиолетовых лучей погибают не только бактерии,

но и вирусы.

Возбудитель легко противостоял переваривающему действию некоторых

весьма активных ферментов. Еще более удивительной оказалась устойчивость

возбудителей трансмиссивных губкообразных энцефалопатий к рентгеновым

лучам, убивающим, как известно, вообще все живое. И, наконец, совсем

непонятна повышенная устойчивость инфекционного материала к нагреванию -

инфекционность сохранялась даже после 15-минутного кипячения. Здесь было

над чем задуматься. И, как всегда в таких случаях, появлялись

предположения, гипотезы, одна другой фантастичнее.

Неизвестно, чем бы это все закончилось, если бы в 1982г. молодой

американский биохимик из Сан-Франциско Стэнли Прузинер не подошел к решению

этой проблемы как биохимик. Он взял мозговую ткань зараженных хомяков (в

мозге которых накапливается наибольшая концентрация инфекционного агента) и

постепенно начал её чистить, одновременно строго следя за сохранением

инфекционной способности.

Оказалось, что инфекционность связана с низкомолекулярным белком, не

содержащим никакой нуклеиновой кислоты. Это было открытие нового класса

инфекционных агентов, принципиально отличающихся от простейших, бактерий,

вирусов и даже вироидов. Все известные доныне инфекционные агенты, к какому

бы классу они ни относились, обязательно содержат одну из двух нуклеиновых

кислот, а иногда и обе одновременно. И даже простейшие из них - вироиды,

которые в противоположность вирусным частицам и вовсе лишены белковой

оболочки, - и те представлены изолированной молекулой рибонуклеиновой

кислоты, обладающей инфекционностью.

В чем же загадка инфекционного белка, открытого С. Прузинером? Он

лишен нуклеиновых кислот, но одновременно, как выяснилось, обладает

свойствами, не наблюдающимися у других возбудителей инфекционных

заболеваний. Грандиозность этого открытия была такова, что сразу его даже

не смогли по достоинству оценить. Лишь в 1997г., через 15 лет, С. Прузинер

получил Нобелевскую премию "за открытие прионов" (обнаруженный им белок он

назвал "инфекционный прионный белок ").

б) Что такое прион?

Прионы представляют собой беспрецедентный класс инфекционных агентов,

составленных только из измененных белковых молекул хозяина. Прионы не

содержат нуклеиновых кислот и, таким образом, отличаются от всех известных

микроорганизмов, таких как бактерии, грибки, вирусы и вирусоподобные

частицы. После многократных пассажей в культуре было доказано, что

патогенные прион-протеины, способные к трансмиссии, являются мутантами

клеточной изоформы нормального прион-протеина. К настоящему времени

установлено 18 различных мутаций человеческого гена PrP, которые связаны с

различными прионовыми болезнями.

Прион-протеин (PrP) представляет собой сиалогликопротеид с

молекулярной массой 33000-35000 дальтон, кодируемый единственным геном,

расположенным у человека в 20 хромосоме. Он состоит у человека

приблизительно из 254 аминокислот, включая 22-членный N-терминальный

сигнальный пептид. Прион PrP-с найден у всех млекопитающих. Его жизненный

полупериод составляет несколько часов, но он хорошо сохраняется в течение

развития. Прионы очень устойчивы к различным физико-химическим воздействиям

(табл. 1).

Таблица 1 Характеристика устойчивости прионов к различным воздействиям

|Ошибка!|Дозы |Эффект |

|Закладк| |воздействия |

|а не | | |

|определ| | |

|ена.Реа| | |

|ктивы | | |

|Физико-| | |

|химичес| | |

|кое | | |

|воздейс| | |

|твие | | |

|NH2OH |0,1-0,5 мM |Устойчив |

|Псорале|10-500 мг/мл |Устойчив |

|н | | |

|Фенол |100% |Инактивация |

|SDS |1-10% |Инактивация |

|Zn2+ |2 мM |Устойчив |

|Мочевин|3-8 M |Инактивация |

|а | | |

|Сода |1N в течение 1 |Инактивация |

| |часа при 20°C | |

|Гипохло|2,5% в течение |Инактивация |

|рид |1 часа при 20°C| |

|натрия | | |

|Обработ| | |

|ка | | |

|фермент| | |

|ами | | |

|ДНK-аза|0,1-100 мг/мл |Устойчив |

|A | | |

|ДНK-аза|100 мг/мл |Устойчив |

|Протеин|100 мг/мл |Инактивация |

|аза K | | |

|Трипсин|100 мг/мл |Инактивация |

|Физичес| | |

|кое | | |

|воздейс| | |

|твие | | |

|Автокла|136°C в течение|Инактивация |

|вирован|18 минут | |

|ие | | |

|Сухой |160°C в течение|Инактивация |

|жар |24 часов | |

|УФ |Сильные дозы |Устойчив |

Прионы устойчивы к кипячению в течение 30-60 мин, высушиванию до 2

лет, замораживанию в 3 раза больше, чем известные вирусы, химической

обработке спиртами, формальдегидом, кислотами, к УФ-облучению, гамма-

излучению, гидролизу ферментами. Наиболее эффективные воздействия

оказываются в дозах, которые денатурируют практически все белки. Иначе

говоря, из всего живого прион погибает последним.

PrP-с входит в состав наружных клеточных мембран, связан с внешней

поверхностью клеток якорем гликолипида и участвует в эндоцитозе и

катаболизме клеток. Несмотря на то, что самый высокий уровень концентрации

PrP выявлен в нейронах, его могут синтезировать и многие другие клетки

организма. Роль нормального прион-протеина (PrP) у здоровых индивидуумов

еще до конца неизвестна. Прион-протеин необходим для нормальной

синаптической функции. Предполагается, что прионы принимают участие в

межклеточном узнавании и клеточной активации. Некоторые считают, что их

функцией является подавление возрастных процессов и поэтому прионовые

болезни сходны по своим клиническим и морфологическим характеристикам с

геронтологическими заболеваниями.

Установлено также, что клеточный прионный белок поддерживает так

называемые "циркадианные ритмы" (от латинских слов "circa" - около и "dies"

- день), то есть околосуточные ритмы активности и покоя в клетках, тканях,

органах и в организме в целом. Те, кто совершал дальние перелеты (например,

из Москвы на Дальний Восток или в Вашингтон), хорошо знают: перелетев из

одного часового пояса в другой, трудно войти в новый ритм. Клеточный

прионный белок играет роль своеобразного успокоителя, с определенной

(околосуточной) периодичностью тормозя активность клеток, тканей и

организма в целом. В этом нетрудно убедиться, если искусственным образом

(такие опыты уже есть) снизить или вовсе лишить, к примеру, мышку,

способности вырабатывать в организме нормальный прионный белок. Спустя

некоторое время, у нее резко сокращается период сна, а затем животное и

вовсе погибает от развившейся бессонницы.

Прион-протеин (PrP) существует в двух формах:

. в виде нормальной, неинфекционной формы, которая встречается в головном

мозге как в норме, так и у инфицированных больных. Эта форма обозначается

как клеточный прион-протеин, или PrPc;

. изоформа, или PrP-Sc (от "scrapie" — болезнь овец), которая является

патологической, инфекционной формой и накапливается в головном мозге

только у больных людей и животных, страдающих губкообразной

трансмиссивной энцефалопатией.

Классификация. В настоящее время у человека известны две группы

заболеваний, вызываемых прионами:

. губкообразные трансмиссивные энцефалопатии;

. губкообразный миозит с прион-ассоциированными включениями.

Наиболее изученными на сегодняшний день являются губкообразные

трансмиссивные энцефалопатии.

Патогенез прионовых энцефалопатий.

Исходя из установленного факта, что прионовые болезни уникальны с

генетической и инфекционной точки зрения, Прюзинер предложил в 1991г.

современную концепцию патогенеза губкообразных трансмиссивных

энцефалопатий. Суть ее состоит в том, что человек может быть инфицирован

прионами двумя способами:

. наследственная передача по Менделю (аутосомно-доминантный тип

наследования). Однако это не prima facie наследование, а последовательное

через предварительную генную ауторепликацию инфекционного агента

. трансмиссия инфекционного агента алиментарным или ятрогенным путем.

Прионовые заболевания являются одновременно и инфекционными, и

наследственными болезнями. Они могут быть и спорадическими в том смысле,

что имеются случаи, в которых не выявляют никакого известного фактора

риска, хотя наиболее вероятно, что инфекция была приобретена одним из двух

ранее указанных способов. Исходя из современных знаний, трансмиссия

прионовых энцефалопатий определяется тремя факторами: дозой инфекта, путем

инфицирования, видовым барьером.

Доза инфекционного агента, полученная хозяином, зависит от количества

ткани инфекта и его вирулентной способности (инфекционный титр). Но

необходимо всегда помнить, что при повторной экспозиции обязательно

существует риск кумулятивного эффекта.

Путь инфицирования прионами играет важную роль в развитии заболевания

и имеет свою определенную иерархию. По степени значимости пути

инфицирования можно распределить в такой последовательности:

. интрацеребральный

. интравенозный

. интраперитонеальный

. подкожный

. оральный

В качестве примера зависимости от дозы и пути поступления инфекта

служат эксперименты, которые показали, что доза, необходимая для заражения

прионами мышей при оральном пути должна быть в 200 000 раз выше, чем при

интрацеребральном.

При попадании инфекционного прионного белка в здоровый организм в нем

начинается следующее (рис.3): в результате соединения одной молекулы

инфекционного прионного белка (РrРSс) с одной молекулой клеточного

(нормального) прионного белка (РrРС) в молекуле последнего происходят

пространственные изменения. А именно: две из четырех спирально завитых

структур в молекуле клеточного прионного белка (А) вытягиваются. Именно это

пространственное изменение приводит к тому, что молекула такого белка

становится инфекционной: РrРSс + РrРС = 2 РrРSс и так далее...

[pic]

рис.3. Размножение прионов в клетках

Таким образом, в отличие от всех известных инфекционных агентов,

инфекционный прионный белок не синтезируется заново, а накапливается

исключительно за счет превращения нормального клеточного белка в

инфекционный.

Видовой барьер.

Трансмиссия прионовых губкообразных энцефалитов у лабораторных и диких

животных длительное время является предметом многочисленных исследований.

Замечено, что при первом проявлении болезни у определенного вида животных

время инкубации очень длительное, тогда как после первого же пассажа новому

хозяину в пределах этого же вида, оно сокращается. В последующих пассажах

оно уменьшается еще больше до тех пор, пока не достигнет стабильного

периода, характерного для данного вида. Эта устойчивость к прионовой

инфекции у различных видов получила название "видовой барьер". Установлено,

что для преодоления видового барьера и распространения заражения внутри

самого вида необходимы очень высокие дозы инфекта. Однако исследователи

обратили внимание на тот факт, что при одинаковой дозе инфекта

трансмиссивность подострых губкообразных энцефалитов в одних случаях

(например, скрепи овец) зависит от источников агента, а в других — сразу и

от вида донора, и от вида реципиента.

Обнаружено, что при различных способах введения патологических прионов

через различные периферические пути, включая брюшную полость, желудок,

инфекционный агент сначала появляется в клетках лимфоретикулярной системы

миндалин, тимуса, лимфатических узлов и, особенно, селезенки. В первую

очередь инфект определяется в B-клеточных зонах.

Авторы показали, что дифференцированные B-лимфоциты принимают участие

в нейроинвазии прионов. Это, по их мнению, может иметь значение для

предупреждения болезни и использовано в терапевтических целях.

При алиментарном заражении прионы в Пейеровых бляшках тонкой кишки

проникают через клеточные мембраны во внутренние структуры лимфоидных

клеток, откуда в дальнейшем они попадают в другие органы иммунной системы:

лимфоузлы, селезенку, миндалины и др. В этих органах возможна частичная

репликация прионов. Предполагается, что дендритные клетки являются

пермиссивными для периферической репродукции прионов. Из органов

иммуногенеза прионы по нервам достигают ближайших аксонов. В области аксона

может происходить их значительная репликация. При достижении критической

концентрации прионы продвигаются по направлению к спинному, а затем

головному мозгу.

После подкожного заражения грызунов прионы выделяются из селезенки (1-

я неделя после заражения), из селезенки и лимфатических узлов (5-13-я

неделя), из спинного мозга (13-17-я неделя) и из головного мозга (17-19-я

неделя). Установлено, что патологические изменения в мозге появляются на 25-

й неделе, а клинические проявления начинают регистрироваться с 34-й недели.

Все пораженные органы содержат до 10 млн. инфекционных единиц на 1 г,

однако в них, за исключением головного мозга, не обнаруживается никаких

патологических изменений. По некоторым данным, максимум инфекционности

достигается к 40-му дню, т.е. задолго до клинического заболевания у внешне

совершенно здорового животного, когда еще нельзя распознать болезнь и

принять меры по профилактике и лечению. Из этого обстоятельства вытекают

трудности ранней диагностики и опасность передачи инфекции с продуктами

питания.

Экспериментально доказано, что репликация прионового агента может

происходить как в нейронах, так и в глиальных элементах. Некоторые авторы

считают, что астроциты и другие глиальные клетки, возможно, играют ключевую

роль в патогенезе прионовой инфекции. Это подтверждается высоким уровнем

цитокинов на поздней стадии заболевания. К тому же на линейных мышах, у

которых инфицированы были только глиальные клетки, получена морфологическая

картина губкообразной энцефалопатии.

Инфицированность органов иммуногенеза подразумевает перенос

инфекционного агента с кровью. Однако ни в инкубационном периоде, ни в

преклинической стадии, ни даже в разгар болезни пока не находят

биологических сдвигов в периферической крови.

После внутрицеребрального внедрения в животный организм прион-протеина PrP-

Sc, он начинает избирательно накапливаться в мозге. Имеются доказательства

существования транспорта PrPC и PrPSc вдоль аксонов. Большинство клеточных

прионов протеина присоединяются к внешней поверхности мембраны клеток

якорем гликопротеидов после прохождения через комплекс Гольджи. Подобно

другим протеинам, изоформа прион протеина PrPSc проходит внутрь клетки

через фиссуры, находящиеся на поверхности клетки. В отличие от клеточной

изоформы прион-протеина PrPSc накапливается в клетке.

Иммуно-электронномикроскопические исследования указывают на то, что

накопление PrPSc происходит в структурах вторичных лизосом, содержащих

фигуры миелина, богатые фосфолипидами. После повреждения лизосом и гибели

клетки прионы заселяют другие клетки. Внутриклеточное накопление PrPSc в

головном мозге проявляется губкообразной дистрофией нейронов, гибелью

нервной клетки и реактивным астроцитозным глиозом, что и определяет

нейроморфологию прионовых заболеваний.

Патоморфология прионовых энцефалопатий.

Нейропатология прионовых болезней человека характеризуется 4

классическими микроскопическими признаками:

. губкообразными изменениями

. потерей нейронов

. астроцитозом

. формированием амилоидных бляшек

Макроскопически во всех случаях прионовых энцефалопатий отмечено

незначительное уменьшение массы головного мозга, в отдельных наблюдениях

отмечена умеренная атрофия извилин, главным образом у лиц с

пролонгированным течением заболевания.

Микроскопически прионовая губкообразная энцефалопатия характеризуется

наличием множества овальных вакуолей (спонгиоз) от 1 до 50 микрон в

диаметре в нейропиле серого вещества конечного мозга. Вакуоли могут

выявляться в любом слое коры мозга. Это могут быть отдельные вакуоли или

группы, разделенные на участки. На парафиновых срезах вакуоли выглядят

оптически пустыми, однако в некоторых из них при окраске гематоксилином и

эозином нередко выявляется мелкая зернистость. Вакуоли могут сливаться в

микроцисты (200 микрон и более), в результате чего существенно искажается

цитоархитектоника коры. В цитоплазме больших нейронов коры также может

выявляться вакуолизация.

Помимо коры губкообразные изменения нейропиля и вакуолизация

цитоплазмы нейронов отмечаются по ходу всех полей аммоновых рогов, по ходу

зубчатой фасции, в области подкорковых ядер, таламусе и коре мозжечка.

Вовлечение в патологический процесс мозжечка является наиболее характерным

проявлением этой болезни, хотя степень спонгиоза в нем очень вариабельна.

Слияние вакуолей не характерно для мозжечковых повреждений. Спонгиоз чаще

представлен микровакуолями диаметром 1-50 микрон, расположенными в

молекулярном слое.

Губкообразные изменения постоянно сопровождаются уменьшением числа

нейронов различных отделов коры. В основном страдают нейроны III-VI слоя. В

отдельных сохранившихся нейронах отмечается вакуолизация цитоплазмы,

некоторые нейроны сморщены, гиперхромны. Степень выпадения нейронов

коррелирует с выраженностью губкообразных изменений и соответствует

длительности заболевания. Описанные признаки сочетаются с пролиферацией

клеток астроглии. В пролиферирующих астроцитах обнаружены различные

дистрофические изменения, начиная с вакуолизации цитоплазмы и кончая

появлением тучных форм с последующим клазматодендрозом. Миелиновые волокна

коры остаются неизменными.

При длительном течении заболевания наиболее выражены вакуолизация и

выпадение нейронов, что сопровождается спонгиозным статусом, с широко

распространенной во всех отделах грубой вакуолизацией, полным коллапсом

коры головного мозга в виде нерегулярно искаженного каркаса глиальной ткани

с небольшими вкраплениями сохранившихся нейронов. Вообще, чем дольше длится

течение болезни, тем более явными будут микроскопические изменения. В

базальных ганглиях и таламусе выраженная гибель нейронов может сочетаться с

глиозом и атрофией. В мозжечке наблюдаются резкие дистрофические изменения

вплоть до гибели зернистых клеток и клеток Пуркинье. Сохранившиеся клетки

Пуркинье гиперхромные, набухшие, с явлениями тигролиза и лизисом ядер.

Миелиновые волокна, прилежащие к коре и ядерным группам мозжечка, часто

варикозно вздуты, с явлениями фрагментации. Вместе с тем, необходимо

подчеркнуть, что демиелинизация волокон при всех формах прионовых болезней

не наблюдается.

Одним из морфологических признаков прионовых энцефалопатий является

наличие прион-протеиновых (PrP) бляшек, которые обычно видны как

округленные эозинофильные структуры. Изучение структуры и топографии PrP

бляшек имеет большое как теоретическое, так и практическое значение.

Количество, локализация и даже микроскопические признаки бляшек варьируют

при различных формах и типах прионовых энцефалопатий. Такие бляшки

характерны для болезни Куру. Многие авторы их так и называют Куру-бляшки.

Реже они встречаются при спорадической и семейной болезни Крейтцфельда-

Якоба, но очень часто (более 70%) — при ее новой форме. В единичных

наблюдениях их описывают при семейной фатальной бессоннице.

Очень часто PrP амилоидные бляшки локализуются в клетках зернистого

слоя коры мозжечка, но могут также располагаться в молекулярном слое и в

белом веществе. Они, как правило, окружены бледно-розовым ореолом.

Страницы: 1, 2