Представительство по российскому гражданскому праву

Представительство по российскому гражданскому праву

Содержание

• Введение
• Глава 1. Представительство и его гражданско-правовое регулирование
• 1.1 Правовая природа полномочия представителя
• 1.2 Форма уполномочия
• Глава 2. Виды представительства и доверенностей
• 2.1 Виды доверенностей
• 2.2 Виды представительства в гражданском праве
• 2.3 Основания возникновения представительства и полномочия поверенного
• 2.4 Защита прав доверителя
• Заключение
• Библиографический список
• Введение
• Актуальность исследования проблемы правового регулирования отношений представительства в настоящее время обусловлена рядом факторов социально-экономического, правоприменительного, нормативно-правового и доктринального порядка.
• Рынок является местом встречи основных субъектов экономических отношений: производителя, потребителя и их представителей. Немаловажную роль играет представитель и в обыденной жизни граждан. Потребность в представителе возникает не только тогда, когда сам представляемый не может лично осуществлять свои права и обязанности в силу закона (например, из-за отсутствия дееспособности) или конкретных обстоятельств (из-за болезни, занятости). Во многих случаях к услугам представителя прибегают, чтобы воспользоваться специальными знаниями представителя, сэкономить время и т.д.
• Деятельность большинства юридических лиц немыслима без постоянного или хотя бы эпизодического обращения к представительству. Расширение области использования представительства упрощает гражданские отношения. В этих условиях роль института представительства возрастает. Несмотря на закрепление представительства в нормах права, отсутствует единство методологической основы определения представительства. Поэтому теоретическое осмысление его положений имеет важное значение для формирования стабильной, единообразной судебной практики применения норм права о представительстве.
• Значительную актуальность проблеме придает и сегодняшнее состояние гражданского законодательства. В настоящее время оно, как известно, существенным образом обновилось.
• Степень разработанности проблемы. Институт представительства привлек в свое время внимание М.М. Агаркова, С.С. Алексеева, В.К. Андреева, М.И. Брагинского, В.В. Витрянского, В.П. Грибанова, О.С. Иоффе, O.A. Красавчикова, Е.Л. Невзгодиной, И.Б. Новицкого, И.С. Перетерского, В.А. Рясенцева, Г.А. Свердлыка, А.П. Сергеева, К.И. Скловского, Ю.К. Толстого, P.O. Халфиной, Б.Б. Черепахина, а также других ученых-цивилистов и специалистов в области теории права. В работе использованы достижения русской цивилистики, представленные в научных исследованиях таких ученых, как А.О. Гордон, A.A. Евецкий, Л.Н. Казанцев, Д.И. Мейер, Н.О. Нерсесов, В.М. Хвостов, П.П. Цитович, Г.Ф. Шершеневич и др. Анализ юридических категорий осуществляется с привлечением идей зарубежных ученых: Р. Иеринга, X. Кетца, Ф. Савиньи, К. Цвайгерта, Л. Эннекцеруса.
• Объект исследования. Объектом научного осмысления настоящей теоретической разработки являются отношения представительства в российском гражданском праве.
• Предмет исследования. Предмет исследования составляет комплекс проблем правового регулирования отношений представительства, представленного нормативно-правовыми, правосубъектными и индивидуальными правовыми формами его функционирования, положения догмы российской цивилистики о сущности представительства, а также практика применения норм гражданско-правового института представительства.
• Целями исследования является обоснование ряда теоретических выводов, связанных с представительством как гражданским правоотношением, а также разработка научных рекомендаций по совершенствованию как нормотворческой, так и правоприменительной деятельности.
• Для достижения указанных целей автор поставил следующие задачи:
• - обосновать существование в гражданском праве института представительства;
• - определить состав и место института представительства в системе российского гражданского права;
• - обосновать юридическую природу представительства;
• - выявить признаки и сформулировать определение представительства вообще и коммерческого представительства в частности;
• - определить и исследовать юридико-фактические основания возникновения правоотношений представительства;
• - решить вопросы, связанные с соотношением воли и волеизъявления представителя и представляемого при совершении сделок.
• Методологическую основу исследования составили общенаучные и частно-научные методы познания: диалектический, формально-логический, исторический, структурно-функциональный, сравнительно-правовой.
• Структура работы: дипломная работа состоит из введения, двух глав, заключения, библиографического списка и приложения.

Такой взгляд на секундарные правомочия в целом и на полномочие в частности вызвал многочисленные критические замечания по причине непринятия лежащей в его основе концепции динамической правоспособности. Можно также добавить, что динамическое понимание правоспособности подразумевает существование двух ее видов: абстрактной правоспособности (возможность иметь права и обязанности в принципе) и конкретной (возможность иметь права и обязанности в связи с обладанием конкретным имуществом), что ведет к размыванию единого понятия правоспособности и невозможности ее отграничения от субъективных прав.

Попытку решить проблему секундарных правомочий и полномочия представителя через теорию юридических фактов предпринял О.С. Иоффе. Он указывал, что между правоспособностью и субъективными правами никаких других промежуточных звеньев, кроме юридических фактов, не существует. К числу юридических фактов относятся как события, так и действия, включая такие действия, возможность совершения которых обусловливается уже сложившимися или складывающимися отношениями. Поэтому не существует и никаких секундарных правомочий - процесс формирования субъективного права ведет к появлению субъективного права, отнюдь не предвосхищая его секундарными правомочиями. Основываясь на таком подходе к секундарным правомочиям, О.С. Иоффе определил полномочие представителя как "юридический факт, определяющий границы присоединения к правоспособности представляемого дееспособности представителя".

Следует согласиться с О.С. Иоффе, что полномочие можно отнести к юридическим фактам. Однако этого явно не достаточно для объяснения сути полномочия. Выступая одним из элементов юридического состава, порождающего эффект представительства, полномочие в то же время является возможностью совершения определенных действий, правовую природу которой и необходимо исследовать. Например, то обстоятельство, что субъективные права могут выступать юридическим фактом, не является основанием для определения их правовой природы как вида юридического факта.

Вызывает также сомнение приемлемость отнесения секундарных правомочий и полномочия представителя к самостоятельным субъективным правам. Полномочие в этом случае обычно определяют как субъективное право представителя осуществлять юридические действия от имени представляемого.

Сторонники данного подхода, в первую очередь, пытаются обосновать наличие обязанности, корреспондирующей секундарному правомочию. Одни ученые конструируют такую обязанность в рамках относительных правоотношений. Так, в работах, посвященных общим вопросам секундарных правомочий, выделяют такую обязанность, противостоящую секундарному правомочию, как обязанность не препятствовать (А.В. Мицкевич) либо обязанность квазипретерпевания (А.В. Власова), а в работах, посвященных полномочию представителя, - обязанность представляемого принять на себя все последствия (Е.Л. Невзгодина) либо обязанность представляемого признать юридические последствия волеизъявления представителя (А.А. Кузьмишин).

Думается, что таких обязанностей не существует. Обязанное лицо в принципе не может препятствовать, не может не принять или не признать все последствия действий управомоченного лица. Суть секундарных правомочий в том и заключается, что совершенные на их основе действия вызывают наступление последствий "автоматически". Физическое же воздействие на обладателя секундарного правомочия в целях недопущения его реализации нарушает не секундарное правомочие, а личную свободу его обладателя. Поэтому не случайно, что даже сторонники выделения противостоящей полномочию обязанности указывают, что "категория "обязанность" здесь не укладывается в рамки традиционных видов обязанности как необходимости совершить определенные действия либо воздержаться от таковых, к тому же такая обязанность практически не может быть нарушена".

Более того, если быть последовательным, то обязанность представляемого принять на себя все юридические последствия действует не только в отношении представителя, но и в отношении третьих лиц. Но эта связь с третьими лицами отличается от абсолютных отношений тем, что на стороне неопределенного круга третьих лиц выступают не обязанные лица, а уполномоченные. К тому же круг этих лиц может быть сведен до одного субъекта (выдана доверенность для представительства перед конкретным третьим лицом). Такая структура правовых связей никак не вписывается в субъективное право.

Не решает проблему и попытка рассмотреть обязанность, противостоящую секундарным правомочиям и полномочию представителя в плоскости абсолютных правоотношений, - обязанность неопределенного круга лиц воздержаться от нарушения (в отношении секундарных правомочий - Ю.К. Толстой, в отношении полномочия - С.Н. Братусь, Е.Н. Гендзехадзе). Если право собственности, например, можно нарушить путем присвоения чужой вещи, исключительное право - путем опубликования чужого произведения, то, как уже указывалось, секундарные правомочия, предоставляющие возможность совершить юридическое действие, нарушить нельзя: присвоить себе эти правомочия не может никто.

В ситуации, когда лицо необоснованно не хочет вступать в юридические отношения с представителем, оно препятствует осуществлению прав именно представляемого.

Целый ряд возражений вызывает также подход тех ученых, которые рассматривают правопреобразовательные полномочия как дробные части субъективных прав. Сторонники такого подхода считают, что обязанность противостоит не конкретному секундарному полномочию, а субъективному праву в целом, составной частью которого является секундарное правомочие. Но полномочие может существовать не только в рамках классического правоотношения, но и вне его. К тому же существование правообразовательных секундарных правомочий вне правоотношения свидетельствует в пользу необходимости рассмотрения всех секундарных правомочий в составе единой группы правомочий, имеющих одинаковую юридическую природу и существующих вне субъективных прав.

Когда же указывают, что секундарным правомочиям и полномочию не противостоит чья-либо обязанность, то категория субъективного права и вовсе лишается всякого смысла. Следует присоединиться к обоснованной в юридической литературе позиции, что всякому субъективному праву всегда соответствует обязанность.

На то, что полномочие не является субъективным правом, так как полномочию не соответствует чья-либо обязанность, полномочие нельзя нарушить как субъективное право и полномочие не порождает права на иск, указывал еще В.А. Рясенцев. В современной литературе ряд дополнительных убедительных аргументов против признания полномочия субъективным правом был высказан К.И. Скловским: полномочие, в отличие от субъективного права, не может быть передано ни в порядке цессии, ни в порядке традиции, что подтверждается правилами о передоверии, в соответствии с которыми передоверие полномочий не прекращает полномочий у представителя; субъективное право является мерой возможного поведения, а границы полномочия в отдельных случаях установить практически невозможно (полномочия законного представителя практически совпадают в объеме с правоспособностью представляемого); ГК РФ не рассматривает выход за пределы полномочия в качестве правонарушения, такие действия создают права и обязанности из совершенной представителем сделки для него лично (п. 1 ст. 183).

К этим аргументам можно также добавить, что полномочие, в отличие от других субъективных прав, реализуется не в интересах его обладателя (представителя), а в интересах лица, предоставившего полномочие (представляемого). Но, согласно господствующей в доктрине гражданского права позиции, субъективное право и интерес неразделимы, независимо от рассмотрения интереса как необходимого элемента субъективного права либо как предпосылки и цели субъективного права.

Таким образом, при последовательном сопоставлении секундарных правомочий и полномочия представителя с правоспособностью и субъективными гражданскими правами неизбежен вывод о необоснованности их причисления к указанным категориям, об их самостоятельной правовой природе.

Поэтому можно полностью согласиться с мнением М.И. Брагинского об отнесении полномочия представителя к секундарным правомочиям, которым противостоит не обязанность другой стороны, а связанность.

Однако признание полномочия представителя секундарным правомочием еще не в полной мере раскрывает его правовую природу. Для этого необходимо, во-первых, рассмотреть особенности полномочия по сравнению с другими секундарными правомочиями и, во-вторых, установить место полномочия в общей системе секундарных правомочий.

Полномочие по сравнению с другими секундарными правомочиями характеризуется следующими особенностями.

Полномочие нельзя отнести ни к правообразовательным секундарным правомочиям, ни к правопреобразовательным. Полномочие одновременно может быть направлено как на возникновение правоотношения (т.е. быть правообразовательным правомочием), так и на изменение и прекращение правоотношения (т.е. быть правопреобразовательным правомочием).

Полномочие может существовать как вне правоотношения, так и наряду с ним (пример первой ситуации - выдача доверенности до заключения договора поручения (ст. 185 ГК РФ), второй - выдача доверенности на основании договора поручения (ст. 975 ГК РФ)). В то время как остальные секундарные правомочия либо являются предпосылками возникновения правоотношения, либо входят в уже существующее правоотношение.

Полномочие является основанием для совершения любых юридических действий. Другие секундарные правомочия обычно рассматриваются как основания односторонне-обязывающих сделок. Полномочие является основанием для совершения как односторонних сделок, так и многосторонних. Полномочие дает представителю возможность не только возложить на представляемого обязанность, но и предоставить ему право. Полномочие позволяет совершать представителю не только сделки, но и определенные юридические поступки.

Полномочие может включать в себя возможность наделить таким же полномочием другое лицо (право передоверия). Иные секундарные правомочия такую возможность не предоставляют.

Полномочие может осуществляться исключительно в интересах представляемого, но не представителя. Все другие секундарные правомочия осуществляются в интересах их обладателей.

Реализация полномочия не влечет никаких изменений в правовой сфере представителя, а оказывает воздействие только на правовую сферу представляемого. Осуществление иных секундарных правомочий влечет правовые последствия непосредственно для уполномоченного лица.

Полномочие имеет особую значимость для третьих лиц.

При рассмотрении секундарных правомочий четко прослеживается структура межсубъектных связей между обладателем секундарного правомочия и связанным этим правомочием лицом (лицами). При рассмотрении полномочия такой четкой структуры нет.

Так, Б.Б. Черепахин, полагая, что полномочие является относительным субъективным правом, тем не менее отмечает, что при осуществлении правоотношения представительства определенное правомочие приобретает всякое или определенное третье лицо, которое обеспечивает для третьих лиц распространение последствий совершенной с ними сделки непосредственно на представляемого. В.А. Белов понимает под полномочием систему двух субъективных прав представителя, одно из которых является абсолютным, другое - относительным. Видимо, отсутствие четкой структуры межсубъектных связей в отношениях представительства и послужило основанием для некоторых представителей германской цивилистики утверждать, что помимо относительных и абсолютных прав существует также такой вид субъективных прав, как права на установление или изменение права, под которыми понимается правовая власть, в силу которой изменение права, т.е. установление, прекращение или изменение субъективных прав, может быть осуществлено либо самим субъектом, либо наступает в его интересах и помимо его воли.

Действительно при реализации полномочия и представитель, и третьи лица в равной степени заинтересованы, что права и обязанности возникнут в лице представляемого, а не представителя. Думается все же, что полномочие - это правовая связь между представителем и представляемым, так как полномочие "связывает" именно представляемого, делает "зависимой" от действий представителя юридическую сферу представляемого, а не третьих лиц. К тому же полномочие гарантирует представляемому, что он приобретает права и обязанности только в результате действий представителя, совершенных в рамках полномочия. Интересы третьих лиц обеспечивает правовая стабильность внутренней связи между представителем и представляемым (аналогичным образом субарендатор, арендующий имущество, должен быть уверен в наличии соответствующего права у арендатора). Тот факт, что третьи лица заинтересованы в действительности полномочия представителя, свидетельствует об особой значимости полномочия для третьих лиц, но не о наличии правовой связи между представляемым и третьими лицами. Здесь можно говорить о неком специфическом, достаточно сильном "отраженном действии" полномочия. Что и отличает полномочие от других секундарных прав.

Заключенная в полномочии возможность может реализовываться как достаточно длительный промежуток времени, так и моментально. Секундарные правомочия реализуются моментально, однократно.

Таким образом, полномочие по многим своим характеристикам существенно отличается от иных секундарных прав. Однако разграничение полномочия и секундарных прав представляется неперспективным. Это вынуждает либо относить полномочие к совершенно самостоятельному правовому явлению, либо конструировать для секундарных правомочий и полномочия общую категорию. Конституирующие признаки секундарных правомочий как конкретной правовой возможности - отсутствие корреспондирующей им субъективной обязанности, "автоматизм" наступления юридических последствий в результате их осуществления, "устранение" связанного лица от воздействия на действия лица управомоченного. И полномочие в полной мере соответствует такой характеристике: представитель может совершить от имени представляемого юридическое действие с непосредственным изменением юридической сферы представителя (такая зависимость представляемого от действий представителя "связывает" представляемого). Поэтому особенности полномочия не отделяют его от секундарных правомочий, а выделяют его в составе этой категории.

Основываясь на данном подходе, систему секундарных правомочий можно представить следующим образом: в зависимости от вида совершаемых на основании секундарных правомочий юридических действий и от того, в чьих интересах они осуществляются, секундарные правомочия подразделяются на полномочия представителя (является основанием для совершения любых юридических действий в интересах представителя) и правомочия на совершение односторонне-обязывающих сделок (осуществляются в интересах их обладателей). Последние подразделяются на правообразовательные правомочия и правопреобразовательные.

Отнесение полномочия к виду секундарных прав ставит вопрос о квалификации правовой связи, существующей между представляемым и представителем. Так, М.А. Гурвич, относя секундарные правомочия к субъективным гражданским правам, которым не противостоит чья-либо обязанность, указывал, что правоотношение в традиционном содержании (право - обязанность) не исчерпывает собой всех возможных урегулированных правом связей, и поэтому помимо таких правоотношений (правовое отношение в узком смысле) необходимо также выделять и правоотношения в широком смысле, куда включаются и связи между обладателем секундарного правомочия и связанной им стороной. Однако, исходя из самостоятельной правовой природы секундарных правомочий, более обоснованным представляется иное решение. Так как секундарные правомочия не являются субъективными гражданскими правами, не имеет смысла квалифицировать соответствующую правовую связь как правоотношение: категория правоотношения разрабатывалась и существует как форма субъективных прав и обязанностей. Между обладателем секундарного правомочия и связанным полномочием лицом существует правовая связь.

Отказ от квалификации правовой связи представляемого и представителя в качестве правоотношения может вызвать возражение, что в таком случае сделка (выдача доверенности) не устанавливает, не изменяет и не прекращает правоотношение, что свойственно всем сделкам. Однако еще М.М. Агарков отмечал, что сделка не обязательно должна непосредственно вызывать этот юридический эффект; направленность сделки на установление, изменение или прекращение правоотношения имеется и тогда, когда стороны выразили волю, направленную на определение условий, от которых будет зависеть наступление этого эффекта. Так, выдача представляемым доверенности говорит о направленности его воли на установление, изменение или прекращение правоотношения представителем при совершении им юридического действия от имени представляемого. Даже в том случае, если и действия представителя непосредственно не вызывают установление, изменение или прекращение прав или обязанностей для представляемого (составление акта о недостатках приобретенного товара, признание представителем долга и проч.), эти действия создают юридические предпосылки для таких последствий.

Таким образом, полномочие представителя можно определить как секундарное правомочие, которое предоставляет представителю возможность совершить юридические действия от имени представляемого с непосредственными юридическими последствиями для последнего.

Традиционно "под представительством в частном праве разумеется совершение одним лицом - представителем - от имени другого - принципала - юридической сделки, из которой возникают непосредственно права и обязанности только для этого последнего". При этом Н.О. Нерсесов предлагал отличать представительство, имеющее "юридическое" значение, от фактического соучастия. Цитируя А. Гордона, М.И. Брагинский и В.В. Витрянский также соглашаются, что существо представительства состоит в том, что одно лицо отправляет юридическую деятельность вместо другого, фактически замещая его. Аналогичное понимание представительства сохранено и в ныне действующем гражданском законодательстве: ст. 182 ГК, описывая правоотношение представительства, говорит именно о сделках, совершаемых представителем в силу предоставленного ему полномочия. Одним из оснований возникновения представительства является доверенность.

Согласно п. 1 ст. 185 ГК доверенностью признается письменное уполномочие, выдаваемое одним лицом другому для представительства перед третьими лицами. Однако данное законодательное определение не только не дает понимания о правовом статусе доверенности и о правоотношениях, возникающих при ее выдаче, но и фактически вступает в противоречие со ст. 188 и 189 ГК, в которых под доверенностью понимаются только полномочия, и ст. 182 ГК, в которой доверенность определяется как юридический факт - основание возникновения правоотношений представительства. Возможно, применительно к доверенности законодателем так же, как и к термину "договор", использовано одно слово для обозначения нескольких понятий.

При выдаче доверенности представляемый первоначально осознает потребность в представлении своих интересов и совершении другим лицом от его имени действий, влекущих возникновение, изменение или прекращение у представляемого прав и обязанностей, определяет круг вопросов, которые должен будет решать представитель, т.е. определяет объем его полномочий и реализует свою волю на совершение основного юридического действия и волю по уполномочиванию представителя путем выдачи ему соответствующего документа. Таким образом, со стороны представляемого присутствуют все элементы сделки: имеется мотив, цель, воля на передачу своих субъективных прав представителю и волеизъявление - составление документа, содержащего полномочия представителя. Причем исходя из действующей презумпции содержание волеизъявления соответствует воле лица (в противном случае ставится вопрос о недействительности сделки), но именно с волеизъявлением связываются правовые последствия совершаемого действия.

Как известно, сделки могут быть одно- и двусторонними. Односторонней считается сделка, для совершения которой в соответствии с законом, иными правовыми актами или соглашением сторон необходимо и достаточно выражения воли одной стороны (ст. 154 ГК). Соответственно для определения доверенности как одно- или двусторонней сделки необходимо определить, обязательно ли на совершение этой сделки выражение воли второй стороны - представителя. И что в данном случае будет считаться "действием, направленным на изменение, прекращение или возникновение правоотношений", - составление доверенности или ее выдача (вручение заинтересованным лицам)? Иными словами, с какого момента волеизъявление представляемого можно считать законченным, а сделку - совершенной? На сегодняшний день норм, обязывающих представляемого получить согласие представителя на выдачу ему доверенности, ГК не содержит. Более того, ГК предусматривает лишь возможность прекращения правоотношений представительства, возникших в силу доверенности, к числу которых относится и отказ представителя (ст. 188 ГК). Отношения же представительства могут быть прекращены только в случае, если они уже возникли. Таким образом, исходя из норм ГК применительно к доверенности юридическое значение имеет совокупность воли и волеизъявления представляемого, а не представителя или третьих лиц (п. 1 ст. 185 ГК). Данное обстоятельство позволило многим авторам достаточно однозначно квалифицировать доверенность как одностороннюю сделку. Однако, к сожалению, в литературе не проанализирован вопрос о границах такого волеизъявления: с какого момента оно считается выраженным - с момента, когда прозвучало (или отражено на материальном носителе, т.е. воля отражена в конкретном документе) или когда стало известно заинтересованным лицам (в нашем случае представителю и третьим лицам) и осознано ими.

Комитет по управлению имуществом города Самары обратился в Арбитражный суд Самарской области с требованием о признании отказа в государственной регистрации права ввиду представления на государственную регистрацию доверенности, не удостоверенной нотариально, незаконным. 26.01.2005 суд отказал в удовлетворении указанного требования, в кассационной инстанции решение суда было оставлено без изменения.

Основанием отказа в государственной регистрации явился абзац 4 пункта 1 статьи 20 Закона о регистрации: документы, представленные на государственную регистрацию прав, по форме не соответствуют требованиям действующего законодательства, в частности, статье 16 Закона о регистрации. Согласно указанной норме права государственная регистрация прав проводится на основании заявления правообладателя, сторон договора или уполномоченного им (ими) на то лица при наличии у него нотариально удостоверенной доверенности, если иное не установлено федеральным законом. Позиция комитета по управлению имуществом города Самары заключалась в применении статьи 185 ГК РФ относительно выдачи доверенности от имени юридического лица за подписью его руководителя или иного лица, уполномоченного на это его учредительными документами, с приложением печати этой организации. Однако указанный довод был признан судом несостоятельным ввиду следующего.

Исходя из положений указанной нормы закона речь идет о форме доверенности. Согласно статье 158 ГК РФ формами совершения сделок признаются устная, простая письменная и нотариальная. В то же время в пункте 5 статьи 185 ГК РФ обозначены реквизиты доверенности. Согласно абзацу 3 пункта 1 статьи 160 ГК РФ скрепление печатью является лишь дополнительным требованием к форме сделки и не может подменять саму форму сделки.

Таким образом, суд установил, что государственная регистрация проводится при наличии у представителя органа государственной власти, органа местного самоуправления нотариально удостоверенной доверенности, и решение государственного регистратора об отказе в государственной регистрации прав при обращении лица с доверенностью, совершенной в простой письменной форме, принято в соответствии с законом.

В случае же представления документов на государственную регистрацию лицом, имеющим право действовать без доверенности от имени юридического лица, должны быть предъявлены учредительные документы юридического лица или копии учредительных документов (статья 16 Закона о регистрации).

В силу неисследованности данного вопроса остается дискуссионным и вопрос о том, что собственно является односторонней сделкой: выдача доверенности, включая и получение ее представителем, или оформление доверенности (составление документа). Хотя применительно к доверенности данный вопрос, на первый взгляд, существенного значения и не имеет (она может быть в любой момент отменена лицом, ее выдавшим, или представитель вправе отказаться от предоставленных ему полномочий), но может иметь значение для самих односторонних сделок, а также в случаях, когда, например, доверитель потерял дееспособность. Можно ли считать совершенной одностороннюю сделку в случае, если лицо оформило доверенность, т.е. изъявило свою волю в письменном документе, но в силу каких-то обстоятельств данный документ не был передан представителю, а лицо впоследствии либо утратило способность общения с миром ввиду заболевания, либо потеряло дееспособность (не в юридическом значении данного термина, при котором доверенность утрачивает свою силу) и представитель получил доверенность уже после указанных обстоятельств и не непосредственно от представляемого или не получил ее вовсе, а действовал без нее, на свой страх и риск, не зная о состоянии представляемого?

Как говорилось ранее, в теории существует презумпция соответствия содержания волеизъявления и воли лица. Сомнение в наличии указанного соответствия ставит под вопрос факт действительности сделки. Юридическое значение имеет именно воля лица, хотя остальные участники гражданских отношений имеют возможность воспринимать лишь его волеизъявление, и в силу данного обстоятельства основную оценку в рассматриваемой ситуации должна получить именно воля лица. Воля лица (представляемого) была направлена на совершение сделки и - в силу невозможности совершения ее самостоятельно - на наделение другого лица полномочиями. То есть в случае с доверенностью как односторонней сделкой воля представляемого на наделение представителя полномочиями не может являться самостоятельной, она опосредует волю на совершение основного юридического действия, на совершение которого и дается доверенность. Таким образом, составив доверенность и даже не передав ее представителю, представляемый засвидетельствовал свою волю на совершение основного юридического действия и на наделение представителя полномочиями. Подобные проявления воли Д.И. Мейер классифицировал как посредственное и непосредственное: в первом случае имеет место проявление воли посредством действия (причем, по его мнению, не имеет особого значения, какое это действие), во втором случае - свидетельствование о существовании воли.

Таким образом, независимо от буквального толкования ст. 185 ГК, приведенного ранее, следует констатировать, что в том случае, если будет установлено, что на момент составления доверенности представляемый был полностью дееспособен, а соответственно волеизъявление, содержащееся в доверенности, соответствовало его воле, оспорить факт совершения данной односторонней сделки по выдаче доверенности даже при ее неполучении представителем может быть крайне затруднительно. В том же случае, когда доверенность была получена представителем, но посредством другого лица (не непосредственно от представляемого), следует, видимо, говорить о случае донесения чужой воли до адресата, т.е. фактически о посланнике (нунции). Поскольку закон формальных ограничений по способам выдачи доверенности представителю не содержит (в данном случае нунций будет способом донесения воли), а на момент формирования воли и ее изъявления представляемый был полностью дееспособен, также оспорить факт совершения односторонней сделки по выдаче доверенности будет затруднительно.

Некоторым усложнением ситуации может быть случай, при котором представитель исходя из интересов представляемого действовал на свой страх и риск, не зная о том, что перед потерей дееспособности представляемым была оформлена соответствующая доверенность. Можно ли в данном случае говорить об одобрении представляемым действий представителя? Исходя из буквального толкования ст. 183 ГК - нет, поскольку одобрение может иметь место только в отношении совершенных действий, доверенность же в рассматриваемом случае была составлена до их совершения, и представитель действовал исходя из своей воли, а не реализуя волю представляемого. Из изложенного выше также следует, что фактически (до потери дееспособности) представляемый успел совершить одностороннюю сделку. Но так ли это?

Представляется, что для разрешения всех вышеописанных ситуаций абсолютно недостаточно анализа только действий представляемого и характера совершенного им волеизъявления. Очевидно, в данном случае принципиальное значение должна иметь воля представляемого на совершение основного юридического действия (на совершение которого и была составлена доверенность). О наличии данной "основной" воли должны быть оповещены третьи лица (косвенные участники отношений представительства). Так, нормой, закрепленной во втором предложении п. 1 ст. 185 ГК, установлено, что письменное уполномочие может быть представлено не самому представителю, а непосредственно третьим лицам, потенциальным контрагентам, для которых важна именно воля представляемого на совершение основного юридического действия. Аналогичным образом в судебной практике решается вопрос и для некоторых иных односторонних сделок, например зачета: в п. 4 "Обзора практики разрешения споров, связанных с прекращением обязательств зачетом встречных однородных требований" определено, что для прекращения обязательства зачетом заявление о зачете должно быть получено соответствующей стороной. Возможно, односторонние сделки не столь "односторонни", как это кажется на первый взгляд, скорее, на второй стороне находится неопределенный круг лиц, который должен быть оповещен о совершенном юридическом действии, имеющем юридические последствия. Соответственно представитель может и не обладать знанием, что имеется оформленное, но не врученное ему письменное полномочие, но подтверждение полномочий представителя должно быть получено третьими лицами. Только в этом случае волеизъявление представляемого может считаться завершенным, а односторонняя сделка по выдаче доверенности - совершенной. Если же воля представляемого не достигла ведения третьих лиц, то действия представляемого фактически не закончены и не могут быть столь же юридически значимы, сколь доверенность, непосредственно врученная представителю или третьим лицам.

Страницы: 1, 2, 3