Диплом: Нематериальные блага и их защита, моральный вред

нарушения этого абсолютного личного неимущественного права, принадлежащего

человеку с момента рождения, не отчуждаемому и непередаваемому иным способом.

Как и любое иное право, право на идентификацию национальной принадлежности в

случае его нарушения должно обеспечиваться средствами правовой защиты со

стороны государства.

Нарушение авторских прав. Личные и неимущественные права авторов

произведений науки, литературы и искусства являются одним из видов личных

неимущественных прав, принадлежащих гражданину в силу закона, неотчуждаемых и

непередаваемых иным способом. Вопрос об эффективной защите и охране этих прав,

нарушение которых причиняет авторам значительные нравственные страдания

(моральный вред), не утрачивает свою актуальность и в настоящее время.

Нарушение прав потребителей и иных прав граждан. Любое неправомерное

действие причиняет страдания лицу в отношении которого они совершены. Однако,

не любой моральный вред подлежит возмещению. Гражданский кодекс РФ существенно

сузил область применения такого способа защиты гражданских прав, как

компенсация морального вреда. В соответствии со статьей 151 ГК РФ, моральный

вред возмещается, если он причинен действиями, нарушающими личные

неимущественные права гражданина или посягающие на принадлежащие ему другие

нематериальные блага. При причинении морального вреда другими действиями он

подлежит компенсации в случаях, предусмотренных законом. В настоящее время

единственным законом, предусматривающим компенсацию морального вреда в случае

нарушения имущественных прав гражданина, является Закон РФ «О защите прав

потребителей». Статья 13 которого устанавливает, что «Моральный вред,

причиненный потребителю вследствие нарушения изготовителем (исполнителем,

продавцом) его прав предусмотренных законодательством о защите прав

потребителей, подлежит возмещению причинителя вреда при наличии его вины.

Защита нематериальных благ при нарушении трудовых прав. Реалии

сегодняшнего дня не позволяют считать проблему защиты трудовых прав граждан

утратившей свою актуальность. Вхождение экономики в новые условия и появление

большого количества субъектов хозяйственной деятельности различных

организационно-правовых форм усилило напряженность на рынке труда, и, хотя

количество нарушений трудовых прав работников в результате незаконных действий

работодателей возросло, они далеко не всегда прибегают к судебной защите своих

нарушенных прав. Такая ситуация обусловлена рядом причин, среди которых следует

назвать нежелание вступать в конфликт с работодателем по поводу отдельных

нарушений трудового договора из-за боязни потерять рабочее место, неуверенность

работника в реальной исполнимости судебного решения, а зачастую –

неосведомленность работника о своих правах и способах их защиты. Между тем

нормы трудового законодательства обязательны для предприятия и организаций

любых форм собственности; гражданское законодательство с 3 августа 1992 года

предусматривает возможность компенсации в денежной форме морального вреда

(физических и нравственных страданий), причиненного правонарушением. Этот

способ гражданско-правовой защиты применим и в случаях нарушения трудовых прав.

Право свободного передвижения, выбора места пребывания и жительства

обеспечивается тем, что только сам гражданин может решить по своему личному

усмотрению, где и как долго ему проживать, какие места посещать, где будет

находиться его постоянное или временное место жительства. Он может свободно

перемещаться внутри страны, покидать ее пределы и возвращаться вновь. Свобода

передвижения предполагает не только изменение места жительства и пребывания, но

и оседлость, неизменность места жительства (нахождения) гражданина в пределах

государства (его части), если постоянное пребывание в этом месте соответствует

воле и желанию самого гражданина.

Право на имя – наиболее существенное из прав, индивидуализирующих

личность гражданина. Русское официальное имя состоит из фамилии, имени,

отчества и подтверждается официально выданным документом: паспортом,

свидетельством о рождении, другими документами удостоверяющими личность

гражданина. Родившемуся ребенку уже в течении месяца должно быть присвоено

определенное имя, достоверно записанное в актовых записях и в свидетельстве о

рождении. Неправильная (с ошибкой составленная) запись имени подлежит в

установленном законом порядке. Присвоение чужого имени пресекается различными,

в том числе гражданско-правовыми средствами. На ряду с правом на имя, данное

при рождении гражданину предоставлено право на его перемену, например, в случае

неблагозвучности имени, желание гражданина, обоснованного уважительными

причинами, изменить фамилию, имя или отчество. Родителям ребенка

предоставляется право на выбор имени и, если имя ребенку дано без учета

пожеланий родителей, актовая запись должна быть исправлена по заявлению

родителей, поданному в пределах установленного срока в органы загса. Способом

защиты можно признать и правило в соответствии с которым может быть изменено

имя ребенка в связи с тем, что в быту он известен под другим именем. Широкое

применение гражданско-правовые способы защиты права на имя находят в случаях,

когда присвоение чужого имени, использование его с искажением причиняет его

носителю нравственные страдания, а возможно и имущественный вред.

Глава 3. Компенсация морального вреда.

3.1. Право на компенсацию

морального вреда

При различных обстоятельствах человек претерпевает страдания, в том числе и в

результате неправомерных действий других лиц, но это не озна­чает, что во

всех случаях он приобретает право на компенсацию мораль­ного вреда. Оно

возникает при наличии предусмотренных законом усло­вии, или оснований

ответственности, за причинение морального вреда.

Обязательство по компенсации морального вреда в общем случае воз­никает при

наличии одновременно следующих условий:

1. Претерпевание морального вреда.

2. Неправомерное действие причинителя вреда.

3. Причинная связь между неправомерным действием и моральным вредом.

4. Вина причинителя вреда.

Рассмотрим более подробно каждое из этих условий. Первым являет­ся наличие

морального вреда, то есть негативных изменений в психичес­кой сфере человека,

выражающихся в претерпевании последним физичес­ких и нравственных страданий.

Одной из важнейших особенностей морального вреда является то, что сами

негативные изменения происходят в сознании потерпевшего и фор­ма, в которой

они выражаются вовне (если они вообще находят доступ­ное внешнему восприятию

выражение), имеет сильную зависимость от особенностей психики субъекта.

Например, слезотечение является одной из наиболее распространенных реакций на

причинение боли, состояние горя, но факт слезотечения может явиться только

косвенным доказатель­ством самого факта причинения морального вреда, но не

размера такого вреда. Законодатель обоснованно устанавливает только

неправомерные действия в качестве условия ответственности за причинение

морального вреда. Должен действовать принцип «презумпции морального вреда»

со­держание которого можно сформулировать следующим образом: «Любое

физическое лицо, в отношении которого совершено неправомерное дея­ние

(действие или бездействие), признается претерпевшим моральный вред, если

совершивший деяние не докажет обратное». Это существенно упрощает позицию

потерпевшего. В то же время совершивший деяние может опровергнуть эту

презумпцию. Например, клеветник вправе ссы­латься на неспособность

потерпевшего осознавать позорящий характер распространяемых о нем сведений

(допустим, вследствие слабоумия) и, .доказав это обстоятельство, будет

освобожден от ответственности за при­чинение морального вреда.

Специфика дел о клевете в аспекте возмещения морального вреда (так же как и

дел о защите чести и достоинства) заключается в том, что поро­чащий характер

распространяемых сведений является обязательным эле­ментом состава

правонарушения, и в то же время именно это обязывает презюмировать наличие у

потерпевшего морального вреда, причиненно­го их распространением. Следует

заметить, что презумпция морального вреда прямо не следует из российского

законодательства. Скорее наобо­рот, так как гражданское процессуальное

законодательство в ч.1 ст. 50 ГПК РСФСР предусматривает: каждая сторона

должна доказать те обсто­ятельства, на которые она ссылается как на основание

своих требований и возражений. Поскольку для доказывания факта причинения

вреда (в отличие от доказывания вины) гражданское законодательство не

устанав­ливает каких-либо особых правил, принцип ст. 50 ГПК должен

приме­няться и полном объеме. Таким образом, в соответствии с российским

за­конодательством потерпевший должен был бы доказать факт причинения ему

морального вреда для вынесения судебного решения о возмещении в его пользу.

Обзор практики российских судов показывает, что они фактичес­ки применяют

презумпцию морального вреда, установив факт соверше­ния неправомерного

действия, предполагают моральный вред причинен­ным, рассматривая далее вопрос

о размере его компенсации в денежной форме. Такая практика даже при

сегод­няшнем состоянии гражданского законодательства не может быть при­знана

не имеющей законных основании. В соответствии со ст. 49 ГПК средствами

доказывания в гражданском процессе являются: объяснения сторон и третьих лиц,

показания свидетели, письменные доказательства, вещественные доказательства,

заключения эксперта. Объяснение истца о том, что он претерпел физические или

нравственные страдания, являет­ся прямым доказательством факта причинения

морального вреда. Причем прямых доказательств противоположного ответчик

представить не может. Показания свидетелей могут являться лишь косвенными

доказательства­ми причинения морального вреда (например свидетель видел, как

потер­певший плакал, слышал, как потерпевший стонал и т. п.). Заключения

эксперта также могут являться косвенными доказательствами причинения

морального вреда.

Анализ судебных решений показывает, что суды фактически применя­ют презумпцию

морального вреда, и этот подход представляется правиль­ным. Однако следовало

бы закрепить это законодательно. В настоящее время суды должны

руководствоваться при рассмотрении дел, связанных с компенсацией морального

вреда, Постановлением Пленума Верховно­го Суда № 10 от 20 декабря 1994 г.

«Суду необходимо также выяснить, чем подтверждается факт причинения

потерпевшему нравственных или фи­зических страданий, при каких

обстоятельствах и какими действиями (бездействием) они нанесены, степень вины

причинителя вреда, какие нравственные или физические страдания перенесены

потерпевшим, в ка­кой сумме или иной материальной форме он оценивает их

компенсацию и другие обстоятельства, имеющие значение для разрешения

конкретно­го спора». Здесь суд определил предмет доказывали:; по спорам,

связан­ным с компенсацией морального вреда.

Рассмотрим второе условие ответственности за причинение морально­го вреда —

противоправность. Противоправность деянии заключается в их противоречии

нормам объективного права. Учитывая недостаточную юридическую грамотность

населения, можно предположить, что по мно­гих случаях правонарушитель избегает

ответственности за причинение -морального вреда только потому, что

потерпевший не в состоянии квали­фицировать происшедшее как правонарушение и не

предъявляет соответ­ствующий иск. Например, далеко не всегда пресекаются

незаконные дей­ствия административных органов, связанные с отказом в

предоставлении информации, которую, согласно закону, они обязаны предоставлять

лю­бому заинтересованному лицу. Так, например, согласно п. 2 ст. 24

Кон­ституции РФ, «органы государственной власти и органы местного

само­управления, их должностные лица обязаны обеспечить каждому возмож­ность

ознакомления с документами и материалами, непосредственно зат­рагивающими его

права и свободы, если иное не предусмотрено законом»,

Необходимым признаком действий, совершение которых порождает право

потерпевшего на компенсацию морального вреда, является наруше­ние ими

неимущественных прав и благ гражданина. Поскольку такие пра­ва и блага не

отчуждаемы и не передаваемы иным способом, они не мо­гут являться предметом

сделок, в связи с чем обязательства из причине­ния морального вреда в

большинстве случаев возникают при отсутствии между сторонами гражданско-

правовых договорных отношений. Между тем возможны случаи, когда и при наличии

таких отношений возникает право на компенсацию морального вреда — например,

если в процессе исполнения авторского договора об издании произведения

издатель нарушает личные неимущественные права автора (право автора на имя

или на неприкосновенность произведения). В новом ГК РФ законодатель, поместив

ст. 151 в раздел I «Общие положе­ния», переместил акцент на вид нарушаемых

неправомерным действием , прав, установив тем самым принцип неограниченной

(т. е. не требующей специального установления в нормативных актах) защиты

личных неиму­щественных прав и благ путем компенсации морального вреда и

ограни­ченной (в вышеуказанном смысле) защиты этим способом имуществен­ных

прав.

Если неправомерное действие нарушает имущественные права граж­данина, то,

хотя бы такое действие и причинило моральный вред, право на его компенсацию

возникает только в случаях, специально предусмот­ренных законом. Единственным

примером такого закона в российском законодательстве является Закон РФ «О

защите прав потребителей» от 7 февраля 1992 г., где в ст. 13 указывается, что

моральный вред, причи­ненный потребителю вследствие нарушения изготовителем

(исполните­лем, продавцом) его прав, предусмотренных законодательством о

защи­те прав потребителей, подлежит возмещению причинителем вреда при наличии

его пилы. Таким образом, при нарушении имущественных прав гражданина

моральный пред возмещению в настоящее время не подле­жит, за исключением

отношений, регулируемых Законом РФ «О защите прав потребителей»

Третье условие ответственности за причинение морального вреда — причинная связь

между противоправным действием и моральным вредом. Противоправное действие

должно быть необходимым условием наступ­ления негативных последствий в виде

физических или нравственных страданий. Таким образом, содержание причинной

связи заключается в том, что совершенное неправомерное деяние должно быть

главной при­чиной, влекущей причинение морального вреда. Наличие причинной

свя­зи не всегда легко установить. Так, в случае возмещения морального вре­да,

причиненного повреждением здоровья в виде специфического забо­левания,

вызванного неблагоприятным воздействием окружающей среды, требуется прежде

всего установить наличие причинной связи между забо­леванием и неблагоприятным

воздействием. Для этого, как отмечалось в литературе, «необходимо решить

следующие частные проблемы: устано­вить вредное вещество, вызвавшее заболевание

или иное расстройство здоровья, и медицинские аспекты его действия; определить

возможные пути и момент проникновения его в организм; определить

принадлеж­ность этого вещества какому-то источнику эмиссии»

[28].

Ответственность за причинение морального вреда в общем случае воз­никает при

наличии вины причинителя вреда — это четвертое условие. Вина, т. е.

психическое отношение причинителя вреда к своим противо­правным действиям и

их последствиям, может проявляться в форме умыс­ла и неосторожности. Под

умыслом понимается предвидение вредных последствий противоправного поведения

и желания (прямой умысел) или сознательное допущение их наступления

(косвенный умысел). Следует заметить, что правильное определение вида умысла

является существен­ным для определения размера компенсации за причиненный

моральный вред. Что касается неосторожности, она может выражаться в виде

само­надеянности или небрежности. Различие между этими видами неосторож­ности

заключается в следующем: в случае самонадеянности правонаруши­тель предвидит

возможные вредные последствия своего противоправно­го поведения, но

легкомысленно рассчитывает их предотвратить, в то же время в случае

небрежности он не предвидит этих последствий, хотя дол­жен и может их

предвидеть. Хотя гражданское законодательство не под­разделяет неосторожность

на ее виды, оно предусматривает наступление разных правовых последствий в

зависимости от формы неосторожности — простой или грубой неосторожности.

Законодательство не всегда определяет вину в качестве необходимого условия

ответственности за причинение морального вреда. Статья 1100 Г'К РФ

устанавливает, что компенсация морального вреда осуществляет­ся независимо от

вины причинителя вреда, когда вред причинен жизни или здоровью гражданина

источником повышенной опасности; вред при­чинен гражданину в результате его

незаконного осуждения, незаконного привлечения к уголовной ответственности,

незаконного применения в качестве меры пресечения заключения под стражу или

подписки о невы­езде, незаконного наложения административного взыскания в

виде аре­ста или исправительных работ; распространением сведений, порочащих

честь, достоинство и деловую репутацию; в иных случаях, предусмотрен­ных

законом. Владельцы источников повышенной опасности солидарно несут

ответственность за вред, причиненный третьим лицам в результате

взаимодействия этих источников (столкновения транспортных средств и т. п.).

Вред, причиненный в результате взаимодействия источников повы­шенной

опасности их владельцам, возмещается на общих основаниях (п. 3 ст. 1079 ГК

РФ). Из этого следует, что выплата компенсации морального вреда пострадавшему

владельцу источника повышенной опасности может быть возложена только на

другого виновного владельца повышенной опасности. Следует иметь в виду, что

под источником повышенной опас­ности понимается деятельность граждан н

юридических лиц, связанная с повышенной опасностью для окружающих:

использование транспортных средств, механизмов, электрической энергии

высокого напряжения, атомной энергии, взрывчатых веществ, сильнодействующих

ядов и т. п.; осуществление строительной и иной связанной с нею деятельности

и др.

3. 2. Оценка компенсации морального вреда.

Про­блема отсутствия точно сформулированных критериев оценки размера

ком­пенсации морального вреда и общего метода количественной оценки разме­ра

компенсации порождала сложности. Эта ситуация усугубляется как отсут­ствием

каких-либо значимых рекомендаций или разъяснений Верховного Суда по этому

вопросу, так и введением в действие с 1 марта 1996 г. ч. II Гражданского

кодекса РФ (далее ГКРФ), где в ст. 1099—1101 были установ­лены дополнительные

требования, подлежащие учету судами при опреде­лении размеры компенсации.

Единственное пока посвященное вопросам компенсации морального вреда

Постановление Пленума Верховного Суда РФ «Некоторые вопросы применения

законодательства о компенсации морального вреда» от 20 декабря 1994 г. не

содержит указании, позволя­ющих суду обоснованно определять размер

компенсации при разрешении конкретного дела. При исследовании этой темы

автором обсуждался с су­дьями вопрос о проблемах, возникающих у них при

рассмотрении дел, связанных с компенсацией морального вреда. Судьи в

подавляющем большинстве сообщали, что они «не любят» дела о компенсации вреда

и чувствуют себя нелепо, так как вынуждены либо пассивно и немотивиро­ванно

следовать за требованиями истцов или столь же немотивированно отклоняться от

этих требований и присуждать иные суммы компенсации. Основную причину такого

положения судьи видят в отсутствии общей методологии и базиса для определения

размера компенсации. Поэтому одной из основных целей настоящей работы

является проведение анали­за установленных в ГК РФ критериев оценки размера

компенсации мо­рального вреда и предложение общего метода применения

указанных критериев в судебной практике при определении размера компенсации.

В ст. 151 ГК РФ законодатель установил ряд критериев, которые дол­жны

учитываться судом при определении размера компенсации мораль­ного вреда:

- степень вины нарушителя;

- степень физических и нравственных страдании, связанных с

инди­видуальными особенностями лица, которому причинен вред;

- иные заслуживающие внимания обстоятельства.

С введением в действие ч. II ГК РФ эти критерии были дополнены критериями,

установленными в ст. 1101 ГКРФ:

- характер физических и нравственных страданий, который должен

оцениваться с учетом фактических обстоятельств, при которых был при­чинен

моральный вред, и индивидуальных особенностей потерпевшего;

- требования разумности и справедливости.

Поскольку из содержания ст. 1099 ГК РФ следует, что размер компен­сации

морального вреда должен определяться по правилам ст. 151,1101 ГК РФ,

рассмотрим, какие критерии оценки размера компенсации опреде­ляются

совокупным применением этих норм.

Одним из критериев является, как было указано выше, степень вины причинителя

вреда в случаях, когда вина является основанием возмещения вреда. Перечень

случаев, когда вина не является основанием ответствен­ности, указан в ст.

1100 ГК РФ.

Следующими критериями являются степень и характер физических и нравственных

страданий потерпевшего, которые, как следует из анализиру­емых норм, должны

приниматься во внимание во взаимосвязи с рядом других обстоятельств. Так,

законодатель предписывает учитывать степень страданий, связанных с

индивидуальными особенностями потерпевшего (ст. 151 ГК РФ). Такая формулировка

может дать основания для предпо­ложения, что возможно причинение неправомерным

деянием иных, не связанных с индивидуальными особенностями потерпевшего

страдании, но их степень не следует учитывать при определении размера

компенса­ции, однако подобный вывод вряд ли следует считать соответствующим

действительным намерениям законодателя. Под степенью страдании сле­дует

понимать глубину страданий («глубина страданий» — возможно, не очень хорошее

сочетание, но именно в таком смысле мы говорим, испы­тывая, например, боль, —

«слабая боль», «терпимая боль», «сильная боль», «нестерпимая боль», что

определяет, насколько глубоко мы при этом стра­даем). При этом глубина

страданий человека зависит в основном от вида того неимущественного блага,

которому причиняется вред, и степени его умаления, а индивидуальные особенности

потерпевшего могут повышать или понижать эту глубину (степень). Поэтому во

внимание должны при­ниматься как «средняя» глубина страданий (презюмируемый

моральный вред, как мы назовем ее ниже), так и обусловленное индивидуальными

особенностями потерпевшего отклонение от нее, что даст возможность суду учесть

действительный моральный вред и определить соответствую­щий ему размер

компенсации. Таким образом, индивидуальные особен­ности потерпевшего в смысле

ст. 151, 1101 ГК РФ — это подлежащее доказыванию обстоятельство, которое суд

должен устанавливать предусмот­ренными процессуальным законодательством

способами и принимать во внимание для оценки действительной глубины (степени)

физических или нравственных страданий и определения соответствующего размера

ком­пенсации. Итак, упоминание законодателем степени страданий, связан­ной с

индивидуальными особенностями потерпевшего, предполагает на­личие некоей

средней глубины страданий, но об ее учете законодатель не делает специального

указания, поскольку наличие страданий, т. е. мо­рального вреда — это

необходимое условие возникновения нрава на ком­пенсацию морального вреда

вообще, и законодатель делает акцент на те критерии, которые позволяют

определить размер компенсации примени­тельно к конкретному делу.

Таким образом, необходимым критерием размера компенсации во всех случаях

будет средняя глубина страдании, или презюмируемый моральный вред для

определенного вида правонарушения.

Презюмируемый моральный вред — это страдания, которые, по обще­му

представлению, должен испытывать (т.е. не может не испытывать) «средний»,

«нормально» реагирующий на совершение в отношении него противоправного деяния

человек. По существу, презюмируемый мораль­ный вред отражает в себе

общественную оценку противоправного деяния. Так, например, если по

телевидению сообщается информация о совершен­ном преступлении против личности

или ином правонарушении, умаляющем принадлежащие человеку личные

неимущественные блага, то у каждого че­ловека, составляющего неопределенно

большую телевизионную аудиторию, сложится представление о глубине страданий

(моральном вреде), перенесен­ных потерпевшим. Поскольку в данном случае для

подавляющего большин­ства аудитории потерпевший представляет собой

абстрактную личность, в основе выносимого каждым составляющим аудиторию лицом

суждения бу­дут лежать его предположения о той глубине страданий, которую

само это лицо перенесло бы в случае совершения в отношении него

соответствующего противоправного деяния. Разумеется, оценки отдельно взятых

лиц несколько различались бы, однако усредненная оценка имела бы наиболее

объектив­ный характер. Оценка глубины страданий такой аудиторией выражалась

бы в качественных критериях (сильные, не очень сильные, незначительные и т.

и. страдания), но если бы каждому при этом был задан вопрос: «Какая сумма

денежных средств должна быть выплачена потерпевшему для полно­го сглаживания

перенесенных страданий?», то среднее значение названных в ответах сумм

следовало бы считать наиболее справедливой количественной оценкой размера

компенсации презюмируемого морального вреда. Он мог бы явиться основой для

определения размера компенсации действительного мо­рального вреда путем учета

всех особенностей конкретного случая. Однако проведение массовых опросов в

целях выявления размера компенсации презюмируемого морального вреда вряд ли

возможно и целесообразно, поэто­му в настоящей работе предлагается иной метод

оценки размера компенса­ции, на чем более подробно мы остановимся ниже.

Перейдем к анализу критерия «характер физических и нравственных страданий»

Вряд ли под характером страдании может пониматься что-либо иное, чем их вид.

Для целен компенсации морального вреда законо­датель подразделил страдания

как общее понятие на нравственные и фи­зические страдания. Исходя из

требования оценивать при определении размера компенсации характер физических

и нравственных страданий, можно предположить, что законодатель намерен

поставить размер ком­пенсации в зависимость от видов как физических, так и

нравственных страданий. Под видами физических страдании можно понимать боль,

уду­шье. тошноту, головокружение, зуд и другие болезненные симптомы

(ощущения), под видами нравственных страдании — страх, горе, стыд,

беспокой­ство, унижение и другие негативные эмоции. Характер физических и

нрав­ственных страдании в таком понимании можно было бы учитывать и

оце­нивать, если бы законодатель оказался в состоянии установить некую

ко­личественную соотносительность между их вышеперечисленными

разно­видностями. Однако не представляется возможным и целесообразным ни

теоретически, ни практически ввести какое-либо объективное соотноше­ние между

тошнотой и удушьем, зудом и головокружением, страхом и го­рем, стыдом и

унижением. По нашему мнению, «учитывать» характер фи­зических страданий можно

лишь принятием во внимание тех нравствен­ных страданий, которые могут

оказаться с ним сопряжены (например, ощущение удушья может сопровождаться

негативной эмоцией в виде страха за свою жизнь). Поэтому, на наш взгляд, для

определения разме­ра компенсации следует учитывать не вид (характер)

нравственных или физических страданий, а характер и значимость тех

нематериальных благ, которым причинен вред, поскольку именно их характер и

значимость для человека и определяют величину причиненного морального вреда.

Метод и принципы такого учета будут рассмотрены ниже.

Упоминание в ст. 1101 ГК РФ об оценке характера физических и нрав­ственных

страданий с учетом фактических обстоятельств, при которых был причинен

моральный вред, не привносит чего-либо существенно нового по сравнению со ст.

151 ГК РФ, поскольку фактически дублирует установ­ленное в ней требование

учета всех заслуживающих внимания обстоя­тельств, связанных с причинением

морального вреда. Сравнительный ана­лиз этих норм показывает, что учитывать в

целях определения размера ком­пенсации следует не все фактические

обстоятельства, при которых был при­чинен моральный вред, а только

заслуживающие внимания для определения размера компенсации. Их перечень

дифференцируется в зависимости от вида неимущественных благ, затронутых

правонарушением.

Далее рассмотрим указанные в ст. 1101 ГК РФ совершенно новые (по сравнению с

ранее действовавшим законодательством) критерии — тре­бования разумности и

справедливости. На первый взгляд это кажется не­сколько необычным и даже

странным, будучи применено к отдельному институту гражданского права —

компенсации морального вреда, так как трудно предположить, что законодатель

не предъявляет подобного требо­вания к судебному решению по любому делу.

Анализ ст. 1101 ГК РФ г ча­сти требовании разумности и справедливости

целесообразно проводить с учетом п. 2 ст. 6 ГК РФ, устанавливающего правила

применения аналогии права. Согласно этой норме, при невозможности

использования ана­логии закона права и обязанности сторон определяются,

исходя из общих начал и смысла гражданского законодательства (аналогия права)

и требо­ваний добросовестности, разумности и справедливости. В принципе, эти

понятия, «каучуковые», как они метко названы в юридической литерату­ре,

представляют собой своего рода «опору», которой суд мог воспользо­ваться в

случае пробела в законе, а также для того, чтобы дать больший простор

судейскому усмотрению при решении конкретного дела. Не слу­чайно, компенсация

морального вреда оказалась единственным гражданско-правовым институтом

(понятие разумности содержится также в ст. 10 ГК РФ, но имеет там иное

содержание), где законодатель специально предписал учитывать требования

разумности и справедливости при опре­делении размера компенсации морального

вреда. Какой же смысл вкла­дывает законодатель в эти понятия в данном случае?

Очевидно, прежде всего принималось по внимание, что нет инструментов для

точною измере­ния абсолютной глубины страданий человека, а также оснований

для выра­жения их глубины в деньгах. Лишь компенсация за перенесенные

страдания может быть выражена в деньгах, т. е. своеобразный штраф,

взыскиваемый с причинителя вреда в пользу потерпевшего и предназначенный для

сглажи­вания негативного воздействия на психику потерпевшего перенесенных и

связи с правонарушением страданий. Поскольку глубина страданий не под­дается

точному измерению, а в деньгах неизмерима в принципе, то невоз­можно говорить

о какой-либо эквивалентности глубины страданий размеру компенсации. Однако

разумно и справедливо предположить, что большей глубине с градации должен

соответствовать больший размер компенсации, и наоборот, т. е. ее размер

должен быть адекватен перенесенным страданиям.

Неразумно и несправедливо было бы присудить при прочих равных об­стоятельствах

(равной степени вины причинителя вреда, отсутствии существенных индивидуальных

особенностей потерпевшего и других заслужива­ющих внимания обстоятельств)

компенсацию лицу, перенесшему страдания в связи с нарушением его личного

неимущественного права на неприкосно­венность произведения, в размере равном

или большем, чем размер компен­сации, присужденной лицу, перенесшему страдания

в связи с нарушением его личною неимущественного права на здоровье,

выразившемся в утрате зрения или слуха (обобщение судебной практики позволяет

сделать вывод о том, подобные случаи нередки), причем такая ситуация будет

одинако­во неразумной и несправедливой независимо от того, одним и тем же или

разными судебными составами вынесены такие решения. Поэтому требова­ние о

соблюдении разумных и справедливых соотношении присуждаемых по разным делам

размеров компенсации морального вреда следует рассматри­вать как обращенное к

суду. Если бы на территории РФ действовал один су­дебный состав,

рассматривающий все иски, связанные с компенсацией мо­рального вреда,

требование разумности и справедливости могло бы быть до­статочно легко

выполнимо. Вынося свое первое решение о компенсации морального вреда, судебный

состав тем самым установил бы для себя опре­деленный неписаный базисный уровень

размера компенсации, опираясь на него, выполнял бы требования разумности и

справедливости при вынесении всех последующих решений. Однако, как известно,

такая гипотетическая ситуация в действительности недостижима, так как в России

действует боль­шое количество судов и еще большее — судебных составов.

Следовательно, требование разумности и справедливости применительно к

определению размера компенсации морального вреда следует считать обращенным не

только к конкретному судебному составу, но и к судебной системе в целом.

Поэтому должны существовать писаные, единые для всех судов базисный

уровень размера компенсации и методика определения ее окончательного размера;

придерживаясь их, конкретный судебный состав сможет определять размер

компенсации так, как предписывает закон, т. е. с учетом требований разумности и

справедливости. Поскольку законодатель отказался от норма­тивного установления

базисного уровня и методики определения размера компенсации (ибо обозначенные

законодателем критерии, и силу их «каучуковости», совершенно не помогают суду

обосновать хотя бы для самого себя указываемый в решении размер компенсации) и,

таким образом, предоста­вил этот вопрос усмотрению суда, то этим судом следует

считать Верховный Суд РФ, который должен, в порядке обеспечения единообразного

примене­ния законов при осуществлении правосудия, предложить судам общий

под­ход к определению размера компенсации морального вреда, оставляя при этом

достаточный простор усмотрению суда при решении конкретных дел.

3. 3. Компенсация морального вреда и исковая давность

Пленум Вер­ховного Суда ГФ в Постановлении № 10 от 20 декабря 1994 г. (далее

— Постановление) отметил, что «на требования о компенсации морального вреда

исковая давность не распространяется, поскольку они вытекают из нарушения

личных неимущественных прав и других нематериальных благ», основываясь на

положениях п. 2 ст. 43 Основ гражданского, законодательства Союза ССР и

республик (далее — Основ) по правоотноше­ниям, возникшим после 3 августа 1992

г., и п. 1 ст. 208 ГК РФ по право­отношениям. возникшим после 1 января 1995

г. Верховный суд РФ почти дословно воспроизвел формулировку п. 2 ст. 43 Основ

о нераспростране­нии исковой давности «на требования, вытекающие из нарушения

лич­ных неимущественных прав...». Ст. 208 ГК РФ в соответствующей части

сформулирована несколько по-иному. В ней устанавливается, что исковая

давность не распространяется «на требования о защите личных неимуще­ственных

прав и других нематериальных благ...». Рассмотрим отдельно для Основ и ГК РФ,

позволяют ли упомянутые нормы этих актов прийти к иным выводам относительно

применения исковой давности к требованиям о воз­мещении (Основы) и

компенсации (ГК РФ) морального вреда.

Исходя из перечисленных в ст. 6 Основ способов защиты гражданских прав из

нарушения личных неимущественных прав могут вытекать следу­ющие требования: о

признании права (например, права авторства); о вос­становлении положения,

существовавшего до нарушения права (специальный случай — восстановление

чести, достоинства и деловой репутации путем опровержения порочащих сведений

в соответствии со ст. 7 Основ), и пресечения действий, нарушающих право или

создающих угрозу его нарушения; признания недействительным несоответствующего

законода­тельству ненормативного акта органа государственного управления,

на­рушающего личные неимущественные права; возмещение морального вреда и

вреда, причиненного жизни и здоровью — эти способы прямо не предусмотрены в

ст. 6 Основ, но по смыслу этой нормы их следует счи­тать одними из иных

способов, предусмотренных законодательными актами.

Итак, возмещение вреда — это одно из требований, которые могут вы­текать из

нарушения личных неимущественных прав. Моральный вред и вред, причиненный

жизни и здоровью, являются разновидностями не­имущественного вреда. Вернемся

к п. 2 ст. 43 Основ. Среди требований, на которые не распространяется исковая

давность, в этой норме указаны и требования о возмещении вреда, причиненного

жизни и здоровью гражданина. Но ведь это требование вытекает из нарушения

личных неимуще­ственных прав, а законодатель во втором абзаце п. 2 ст. 43

Основ уже пре­дусмотрел неприменимость исковой давности к таким требованиям.

По­чему же он повторяет это еще раз?

Один из возможных ответов на этот вопрос — потому что в отноше­нии требования

о возмещении вреда, причиненного жизни или здоровью гражданина, законодатель

предусматривает специальные правила о неприменении исковой давности. Он

вводит здесь ограниченное неприменение исковой давности: требования,

предъявленные по истечении трех лет с момента возникновения права на

возмещение такого вреда, удовлет­воряются за прошлое время не более чем за

три гола, предшествовавшие предъявлению иска. По существу, это означает, что

исковая давность при­меняется к этим требованиям в той их части, которая

находится за пре­делами общего давностного срока. Законодатель учитывает

здесь перма­нентно проявляющийся результат неправомерного действия и

предостав­ляет потерпевшему возможность в любой момент устранить в

ограниченных тремя годами пределах негативные последствия нарушения его

неимущественных прав. Но этой цели законодатель мог бы достигнуть, например,

следующим изложением первого и второго абзацев п. 2 ст. 43 Основ: «Исковая

давность не распространяется на: требования о защите личных неимущественных

прав и других нематериальных благ, кроме случаев, предусмотренных законом.

Однако требования о возмещении вреда, причиненного жизни и здоровью,

предъявленные по истечении срока давности, удовлетворяются не более чем за

три года, предшествовавшие предъявлению иска.» Однако законодатель выделяет

требования о возмещении причиненного жизни и здоровью вреда в самостоятельный

абзац. Более того, этот абзац не следует непосредственно за абзацем о

требованиях, вытекающих из нарушения личных неимущественных прав. Напротив,

эти абзацы разделены абзацем о требованиях вкладчиков к банку о выдаче

вкладов, т.е. требованиях, вытекающих из нарушения сугубо имущественных прав.

В свете изложенного более обоснованным представляется другой ответ: во втором

абзаце п. 2 ст. 43 Основ законодатель не включает требо­вания о возмещении

неимущественного вреда в состав тех требований, вытекающих из нарушения

личных неимущественных прав, на которые не распространяется исковая давность.

В упомянутом абзаце имеются в виду лишь те требования, которые направлены на

восстановление личных неимущественных прав. Отсюда следует, что на требования

о возмещении морального вреда исковая давность должна распространяться. На

особен­ностях применения исковой давности к требованиям о компенсации

мо­рального вреда мы остановимся ниже.

Завершая рассмотрение вопроса о применимости исковой давности к требованиям о

возмещении морального вреда в аспекте п. 2 ст. 43 Основ, обратим внимание,

что Постановление принималось 20.12.94, т. е. в пе­риод окончания действия

Основ ГЗ, и Пленум Верховного суда РФ, формулируя Постановление,

ориентировался уже только на новый ГК РФ. Так, указывая на неприменимость

исковой давности к требованиям о компенсации морального вреда (кстати, Пленум

упоминает лишь компен­сацию, но не возмещение морального вреда), Пленум

обосновывает это неприменимостью исковой давности к требованиям, вытекающим

из на­рушения личных неимущественных прав и других нематериальных благ. Но

это могло обосновывать лишь неприменение исковой данности к тре­бованиям о

компенсации морального вреда, причиненного нарушением именно неимущественных

прав и других нематериальных благ (хотя про­веденный выше анализ показывает,

что обратный вывод в большей сте­пени соответствует намерениям законодателя),

в то время как в Постанов­лении указывается на неприменимость исковой

давности к требованиям о компенсации морального вреда вообще, без

дифференциации основа­ний возникновения таких требований.

Но ведь ст. 131 Основ позволяла применять принцип генерального де­ликта в

отношении возмещения морального вреда, и лишь ст. 151 ГК РФ сузила деликтную

область до действий, противоправно умаляющих лич­ные неимущественные права и

иные нематериальные блага, неисчерпывающий перечень которых приведен в ст.

150 ГК РФ. За пределами упо­мянутой области ст. 151 и 1099 ГК РФ

устанавливают принцип сингуляр­ного деликта. т. е. компенсация морального

вреда при нарушении иных прав возможна лишь в случаях, специально

предусмотренных законом (например. Закон РФ «О защите прав потребителей» от 7

февраля 1992 г., Федеральный закон РФ «Об основах туристской деятельности в

Россий­ской Федерации» от 24 ноября 1996 г.). Под иными (т. е. отличными от

упомянутых в ст. 150 ГК РФ) правами следует понимать, во-первых,

иму­щественные права и, во-вторых, неимущественные права, не имеющие

признаков, свойственных личным неимущественным правам, упомяну­тым в ст. 150

ГК РФ (например, неимущественные права акционеров, установленные Федеральным

Законом РФ «Об акционерных обществах» от 26 декабря 1995 г.). Таким образом,

в период действия Основ компен­сация морального вреда была возможна при

внедоговорном нарушении как неимущественных, так и имущественных прав, и в

последнем случае исковая давность к требованиям о компенсации морального

вреда приме­нима со всей очевидностью, поскольку такие требования явно не

охваты­ваются п. 2 ст. 43 Основ. Такая же ситуация имеет место и с

требования­ми о компенсации морального вреда, причиненного нарушением

имуще­ственных прав потребителей — ст. 208 ГК РФ не дает никаких оснований

для неприменения исковой давности к таким требованиям. Перейдем к анализу ст.

208 ГК РФ.

Эта норма во многом сходна с п. 2 ст. 43 Основ, и основная часть

про­веденного выше в отношении п. 2 ст. 43 Основ анализа применима так­же к

ст. 208 ГК РФ. Пожалуй, основное различие в аспекте рассматрива­емого вопроса

состоит в тексте вторых абзацев этих норм: ст. 43 Основ говорит о

требованиях, вытекающих из нарушения личных неимуще­ственных прав, а ст. 208

ГК РФ — о требованиях о защите личных неиму­щественных прав и других

нематериальных благ. Но это различие пред­ставляется несущественным. Более

значимым, на наш взгляд, могло бы оказаться то, что с принятием нового

Гражданского кодекса такой способ защиты гражданских прав, как возмещение

морального вреда, прекратил свое существование, и ему на смену пришел новый

способ — компенса­ция морального вреда (ст. 12, 151 ГК РФ). Возмещение

морального вре­да в ГК РФ не упоминается. Исходя из общих принципов

толкования нормативных актов, следует применять принцип презумпции

значимос­ти тех изменений в устоявшейся терминологии, которые законодатель

считает необходимым ввести. Напомним, что институт возмещения мо­рального

вреда просуществовал в законодательстве, сначала в союзном, а затем в

российском около 5 лет, появившись впервые в Законе СССР «О печати и других

средствах массовой информации» от 12 июня 1990 г. и прекратив свое

существование с 1 января 1995 г. — даты введения в дей­ствие первой части ГК

РФ.

Презумпция о наличии существенных различий между понятиями «возмещение» и

«компенсация» применительно к моральному вреду оп­ровергается, если

проанализировать, какие изменения появились в инсти­туте ответственности за

причинение морального вреда в российском за­конодательстве в связи с

принятием ГК РФ. Содержание самого понятия «моральный вред» не подверглось

изменению — под моральным вредом, так же как и в ст. 131 Основ, законодатель

понимает в ст. 151 ГК РФ фи­зические и нравственные страдания человека.

Изменению подвергся пе­речень неправомерных действий, совершение которых

порождает право гражданина на денежную компенсацию причиненных этими

действиями страданий, а также форма, в которой возмещается (компенсируется)

мо­ральный вред — любая материальная форма возмещения (ст. 131 Основ)

превращается в исключительно денежную форму компенсации морально­го вреда

(ст. 151 ГК РФ).Отметим также, что термин «возмещение» в Ос­новах относился к

любому вреду: имущественному вреду, вреду, причи­ненному жизни и здоровью;

моральному вреду. В Гражданском кодексе РФ законодатель использует термин

«компенсация» лишь применитель­но к моральному вреду; во всех остальных

случаях причинения вреда он использует термин «возмещение». Наконец, в ст. 12

ГК РФ законодатель выделяет компенсацию морального вреда в качестве

специального спосо­ба защиты гражданских прав. Возмещение вреда в качестве

способа защи­ты гражданских прав в ст. 12 ГК РФ прямо не упоминается. Однако

с вве­дением в действие ч. II ГК РФ, где параграф «Компенсация морального

вреда» помещен в главу «Обязательства вследствие причинения мораль­ного

вреда» наряду с нормами о возмещении других видов вреда неопре­деленность

устраняется. Существенных различий между возмещением и компенсацией

морального вреда нет. Очевидно, законодатель хотел изме­нением терминологии

подчеркнуть лишь особый характер этого вида вре­да. Итак, по аналогии с

проведенным выше в отношении ст. 43 Основ анализом можно сделать вывод о том,

что и с позиций ГК на требования о компенсации морального вреда

распространяется исковая давность, при­менение которой должно осуществляться

по общим правилам.

Такой вывод соответствует и основным началам и смыслу гражданс­кого

законодательства. Требование о компенсации морального вреда — это требование

имущественного характера, возникающее в связи с ума­лением личных

неимущественных прав и других нематериальных благ, принадлежащих гражданину.

Компенсация морального вреда представля­ет собой один из видов имущественной

ответственности. Предположение о неприменении к имущественной ответственности

срока исковой давно­сти в данном случае противоречило бы, на наш взгляд,

основным нача­лам и смыслу гражданского законодательства, регулятивная

функция ко­торого направлена на придание устойчивости отношениям,

возникаю­щим в гражданском обороте.

Изъятие, которое законодатель делает в отношении применения сро­ка исковой

давности для требований, вытекающих из причинения вреда жизни и здоровью,

оправдано тем, что в большинстве случаев причинитель вреда знает или должен

знать о самом факте причинения вреда и мо­жет предполагать возможный размер

ответственности. В случае причине­ния морального вреда возникает иная

ситуация. Страдания, физические и нравственные, представляют собой результат

психической деятельнос­ти человека. Эти страдания имеют наибольшую

интенсивность либо в момент умаления принадлежащих лицу нематериальных благ,

либо в мо­мент осознания лицом факта такого умаления. Часто эти моменты

совпа­дают — например, умаление чести лица наступает в момент

распростра­нения о нем порочащих сведений, но нравственные страдания это лицо

претерпит только тогда, когда оно узнает о факте распространения, что может

произойти через определенный, иногда весьма значительный, про­межуток

времени: в тот же момент наступит и умаление достоинства лица, т. е.

собственной оценки лицом своих положительных качеств.

Разумеется, причинитель вреда может предполагать наличие у потер­певшего

определенной психической реакции на факт совершения непра­вомерного действия,

но уровень этой реакции ему может быть известен лишь весьма приблизительно.

Что касается размера компенсации, то о нем причинитель вреда не может иметь

вообще никакого представления, если потерпевший не заявил соответствующего

требования; действительный же размер компенсации может быть определен только

судом (ст. 151, 1101 ГК ГФ). Вряд ли справедливо было бы поставить

причинителя вреда в такое положение когда без ограничения срока он мог бы

подвергнуться наступ­лению ответственности, размер которой он изначально не

мог и не дол­жен был предвидеть. Наконец, если исковая давность действительно

была бы неприменимой к требованиям о компенсации морального вреда в слу­чае

нарушения неимущественных прав и благ (как мы отметили выше, в случае

нарушения иных прав и благ исковая давность применима безус­ловно),

неоправданное промедление с предъявлением соответствующего иска, несомненно,

входит в круг иных заслуживающих внимания обсто­ятельств, в смысле ст. 151,

1101 ГК РФ, которые следует учитывать при определении размера компенсации.

Общий срок исковой давности со­ставляет три года — если в течение этого срока

с момента совершения не­правомерного действия иск не был предъявлен, разумно

и справедливо считать, что страдания отсутствовали, и во взыскании

компенсации мо­рального вреда должно быть отказано.

По общим правилам срок исковой давности начинает течь с момента, когда лицо

узнало или должно было узнать о нарушении своего права (ст. 200 ГК РФ).

Применительно к компенсации морального вреда это означает, что течение срока

исковой давности должно начинаться в момент начала претерпевания страданий,

но не ранее момента осознания потерпевшим причинной связи между

претерпеваемыми страданиями и нарушением его прав. Последнее условие в

особенности существенно при нарушении личных неимущественных прав детей, а

также при причинении вреда здо­ровью, поскольку вышеуказанные моменты могут

не совпадать.

Претерпевание страданий лишает человека психического благополу­чия (полностью

или частично). По нашему мнению, психическое благо­получие — это одно из

нематериальных благ, принадлежащих граждани­ну от рождения, и одновременно

одно из составляющих другого немате­риального блага — здоровья в широком

смысле. Нарушение психическо­го благополучия как результат неправомерных

действий (бездействия) со стороны правонарушителя никогда не наступает само

по себе, но лишь в соединении с нарушением какого-либо иного вида

принадлежащих граж­данину прав или умалением иных благ. Поэтому при

совершении право­нарушения для возникновения права потерпевшего требовать

компенса­ции морального вреда и корреспондирующей этому праву обязанности

правонарушителя выплатить такую компенсацию необходимо наличие причинной

связи между триадой юридических фактов: неправомерное действие (бездействие)

— нарушение неимущественного права или ума­ление иного нематериального блага

— нарушение психического благопо­лучия (возникновение страданий). Между

наступлением этих фактов воз­можно истечение некоторого промежутка времени

(например, между мо­ментом распространения порочащих сведений и моментом

умаления до­стоинства гражданина либо моментом умаления его чести и началом

пре­терпевания страдания по этому поводу). Это обстоятельство следует

учи­тывать при применении правила о моменте начала течения срока иско­вой

давности к требованиям о компенсации морального вреда. Особое внимание должно

уделяться способности потерпевшего осознавать харак­тер совершенного в

отношении него неправомерного действия и его по­следствий, а также взаимную

связь между ними, которая далеко не все­гда бывает очевидной для

потерпевшего.

Заключение

При всех различиях конкретных жизненных си­туаций, когда гражданин страдает

из-за неправомерных действий государственных органов и должностных лиц, их

можно разделить на две группы.

Суть одной из них выражается в том, что непра­вомерные действия создают для

истца препятствия на пути осуществления своих законных прав и свобод, из-за

которых он не может заниматься тем, что ему разрешено Конституцией (свободно

и безопасно жить и действовать, распоряжаться своей собствен­ностью,

заниматься предпринимательской деятель­ностью, свободно передвигаться,

осуществлять поли­тические права и т. д.) и при этом чувствовать себя

достойной личностью. В сфере этих отношений, ко­торые называются

регулятивными, наиболее надеж­ным и эффективным средством юридической зашиты

своих прав и свобод является обращение в суд на общих основаниях и в общем

порядке, предусмот­ренных законом «Об обжаловании в суд действии и решений,

нарушающих права и свободы граждан» от 25 февраля 1993 г., который как раз и

предусматри­вает юридический механизм устранения неправомер­ных препятствий,

о которых идет речь.

Другая ситуация характеризуется тем, что свершившееся нарушение прав и свобод

гражданина причинило ему моральный, физический или имущественный вред, но для

дальнейшей жизнедеятельности препятствий не создало. У нас складывается в

результате неправомерного нарушения тайны частной жизни, личной или семейной

тайны, унижение достоинства, неприкосновенности жилища и т.п. Во всех этих

случаях гражданское законодательство предоставляет потерпевшему гражданину

универсальную возможность требовать по суду не только возмещения убытков, но

и денежной компенсации за моральный вред в самом широком значении этого

понятия. За этим законодательством в правовом государстве – большое будущее.

Видимо, оно будет развиваться и совершенствоваться в соответствии с запросами

судебной практики, которая в свою очередь во многом зависит от настойчивости

граждан в защите своих прав.

В связи с этим является весьма актуальной тема дипломной работы

«Нематериальные блага и их защита». В которой были подробно раскрыты

следующие вопросы:

1. В главе 1 были сформулированы основные этапы развития понятия

нематериальные блага, начиная с дореволюционного времени до наших дней .

2. В главе 2 были раскрыты понятия, содержания нематериальных благ и их

виды. Кроме этого произведено деление на блага первого и второго уровней

приобретаемых в силу рождения и в силу закона.

Далее эта глава была посвящена защите нематериальных благ, таких как: Честь,

достоинство и деловая репутация; права на жизнь и здоровье; права на свободу

и личную неприкосновенность, неприкосновенность жилища; права на личную и

семейную тайну; права на идентификацию национальной принадлежности; авторских

прав; прав потребителей и иных прав граждан; трудовых прав; право свободного

передвижения; право на имя.

3. Глава 3 была посвящена компенсации морального вреда в которой были

изложены основные условия по компенсации морального вреда, такие как:

претерпевание морального вреда, неправомерное действие причинителя вреда,

причинная связь между неправомерным действием и моральным вредом и вина

причинителя вреда. Были подробно рассмотрены каждые из этих условий.

Также в этой главе рассматривался вопрос об оценке компенсации морального

вреда и исковая давность.

Список использованной литературы

[1] Гуго Гроций. О праве войны и мира:

Репринт. с изд. 1956 г. – М.: Ладомир, 1994.

[2] Шершеневич Г.Ф. Учебник русского

гражданского права (по изданию 1907 г.). М.: Фирма «СПАРК», 1995. С.402

[3] Там же.

[4] Зейц А. Возмещение морального вреда по

советскому праву // Еженедельник советской юстиции, 1927, №47. С. 1465.

[5] Ведомости Съезда народных депутатов

СССР и Верховного Совета СССР. 1990. №26. Ст. 492.

[6] Ведомости Съезда народных депутатов

СССР и Верховного Совета СССР. 1991. №26. Ст. 733.

[7] Ведомости Съезда народных депутатов

СССР и Верховного Совета СССР. 1992. №10. Ст. 457.

[8] Ведомости Съезда народных депутатов

СССР и Верховного Совета СССР. 1992. №7. Ст. 300.

[9] Ведомости Съезда народных депутатов

СССР и Верховного Совета СССР. 1992. №15. Ст. 766.

[10] Российская газета. 1992. 26 января.

[11] Ведомости Съезда народных депутатов

СССР и Верховного Совета СССР. 1993. №6. Ст. 188.

[12] Собрание законодательства РФ. 1995. №32. Ст. 3301.

[13] Российская газета. 1995. 8 февр.

[14] Комментарий к гражданскому кодексу

РФ, части первой/Отв. ред. О. Н. Садиков. М.: Юринформцентр, 1995. С. 33.

[15] Развитие советского гражданского

права на современном этапе. М., 1986. С. 205

[16] Красавчикова Л. О. Личная жизнь

граждан под охраной закона. М., 1983. С.32-33; Ярошенко К.Б. Жизнь и здоровье

людей под охраной закона. Гражданско-правовая защита личных неимущественных

прав граждан. М., 1990. С. 9-20; Егоров Н. Д. Гражданско-правовое регулирование

общественных отношений. Л., 1988. С. 117; Красавчикова Л. О. Понятие и система

личных неимущественных прав граждан (физических лиц) в гражданском праве РФ.

Екатеринбург. 1994. С. 12 и др.

[17] Бюллетень Верховного суда РФ. 1992. №11; 1994. №3; 1995. №7.

[18] Собрание законодательства РФ. 1995. №31. Ст. 2990.

[19] Поляков С. Свобода мнения и защита

чести. Российская юстиция, 1997, №4. С. 48.

[20] Ведомости Съезда народных депутатов

РФ и Верховного Совета РФ. 1993. №33. Ст.1318.

[21] Ведомости Съезда народных депутатов

РФ и Верховного Совета РФ. 1993. №2. Ст.62.

[22] Бюллетень министерства юстиции РСФСР, 1979, №1-2.

[23] Бюллетени Верховного суда СССР. 1984. №3. С. 23.

[24] Ведомости Верховного Совета РСФСР. 1980. №48. С. 1596.

[25] Ведомости Съезда народных депутатов

РФ и Верховного Совета РФ. 1983. №2. Ст. 62.

[26] Ведомости Съезда народных депутатов

РФ и Верховного Совета РФ. 1983. №33. Ст. 1318.

[27] Российская газета. 1983. 13 мар.

[28] Васильева М. Возмещение вреда,

причиненного здоровью граждан неблагоприятным воздействием природной среды //

Законность. 1997. №7. С. 30.

Страницы: 1, 2, 3