Психология конфликтов

имеющие дело с шизоидной личностью, зачастую не знают, как получить от нее

какую-нибудь эмоциональную реакцию. Личности, постоянно укрывающиеся в

собственном внутреннем мире, испытывают терпение тех, кто их любит,

сопротивляясь общению на эмоциональном уровне.

Главное достоинство изоляции как защитного механизма состоит в том,

что, позволяя психологическое бегство от реальности, она почти не требует

ее искажения. Человек, полагающийся на изоляцию, находит успокоение не в

понимании мира, а в удалении от него. Благодаря этому, он может быть

чрезвычайно восприимчив, нередко к большому изумлению тех, кто махнул на

него рукой как на тупого и пассивного. И, несмотря на отсутствие склонности

к выражению собственных чувств, такой человек бывает очень восприимчив к

чувствам других. На здоровом конце шизоидной оси мы находим людей,

выдающихся своей креативностью: художников, писателей, ученых-теоретиков,

философов, религиозных мистиков и других высокоталантливых созерцателей

жизни, чье свойство находится в стороне от стереотипов, дает им способности

к уникальному неординарному видению.

Отрицание.

Еще один способ справляться с неприятностями — отказ принять их

существование. Это психологическая защита, которая известна в нескольких,

довольно различных формах. Самая примитивная форма — это грубая регуляция

сенсорных и перцептивных функций с помощью снижений чувствительности к

некоторым избирательным стимулам или событиям.

Прообразом примитивной формы отрицания служит сон как

психофизиологический процесс, способствующий снятию общего утомления и

эмоциональной напряженности. В целом отрицание включает способности к

интрапсихическому повышению порогов обнаружения сигнала, что приводит к

снижению объема поступающей сенсорной информации, имеющей для человека

отрицательный смысл. В этом случае отрицание работает как защитный фильтр:

призванный не допустить сенсорную информацию на уровень когнитивной

обработки, действуя по принципу «Слушаю, но не слышу, смотрю, но не вижу».

В современных исследованиях по психологии и психофизиологии эта форма

отрицания известна под названием перцептивной защиты, интенсивно изучаемой

в России Э.А. Констадиевым и его учениками. Действуя как сенсорный фильтр,

перцептивная защита естественным образом искажает информацию о ситуации и

субъекте и тем самым формирует неадекватный «Я-образ» и образ среды.

Более сложная форма отрицания опирается на более или менее полноценный

образ среды, но при этом вносит помехи и ошибки в процесс переработки

поступившей информации, так переструктурируя ее, что даже потенциально

травмирующие аспекты становятся неузнаваемыми субъектом. Это свойство

интеллектуальныхпроцессов не позволяет человеку обладать объективными

сведениями о степени опасности событий, не позволяет ему сформировать

правильный прогноз событий. В целом, отрицание даже в этой, более точной и

современной форме снижает интеллектуальные возможности человека в угоду

благодушию и оптимизму.

По мнению некоторых конфликтологов, отрицание во всех своих

проявлениях контролирует чувство, проявляющееся в ситуации

принятия/отвержения социального окружения и себя самого, сдвигая критерии

поведения в сторону некритичной оценки. Очевидно, что эти довольно сложные

чувства в максимальной степени проявляются в межличностном общении людей и

в социальных отношениях, происходящих на базе мотивации общения,

самоутверждения и достижения цели.

Регулируя эмоции в процессе реализации этих важнейших мотиваций,

отрицание формирует определенный склад характера и стиль поведения,

характеризующийся эгоцентризмом и общительностью, которые кажутся

несовместимыми. Эта парадоксальная ситуация разрешается через отсутствие

отрицательных форм проявления личности в социальных взаимодействиях. Обычно

люди с доминирующей психологической защитой в виде отрицания настроены

оптимистично и дружелюбно по отношению к своему окружению, что делает их

хорошими коммуникаторами. Однако сниженная самокритичность и склонность к

завышению самооценки порождает и внутренние, и внешние конфликты. В случае,

если человек не агрессивен, то доминирующей формой будут внутренние

конфликты, разрешить которые невозможно из-за искажения образа

действительности, в том числе собственного «Я». В целом отрицание тормозит

интеллектуальное развитие и личностный рост, при доминирующей форме

отрицания способствует формированию истероидной психопатии и истерического

невроза со всеми психосоматическими проявлениями.

Большинство из нас до некоторой степени прибегают к отрицанию с

достойной целью: сделать жизнь менее неприятной, и у многих людей есть свои

конкретные области, где эта защита преобладает над остальными. В

чрезвычайных обстоятельствах способность к отрицанию опасности для жизни на

уровне эмоций может оказаться спасительной.

Самый очевидный пример психопатологии, обусловленный использованием

отрицания, — мания. Пребывая в маниакальном состоянии, люди могут в

невероятной степени отрицать свои физические потребности, потребности в

сне, финансовые затруднения, личные слабости и даже свою смертность. В то

время, как депрессия делает совершенно невозможным игнорировать болезненных

фактов жизни, мания придает им психологическую незначимость. Люди, для

которых отрицание служит, основной защитой, маниакальны по своему

характеру. Но их все же относят к гипоманиакальным личностям, в отличие от

переживающих настоящие маниакальные эпизоды.

Эта категория была охарактеризована также словом «циклотимия»

(чередования эмоций), поскольку в ней наблюдается тенденция чередования

маниакальных и депрессивных настроений, обычно не достигающих клиничности.

Аналитики рассматривают эти перепады как результат периодических

использований отрицания, за которыми каждый раз следует неизбежный «обвал»,

когда у человека вследствие маниакального состояния наступает истощение.

Наличие ничем не модифицированного отрицания у взрослого человека

является поводом для беспокойства. Согласно Фрейду, отрицание наиболее

типично для маленьких детей и индивидуумов более старшего возраста со

сниженным интеллектом, хотя люди зрелые и нормально развитые тоже могут

иногда использовать отрицание в сильно травмирующих ситуациях.

Всемогущий контроль

. Ощущение того, что человек способен влиять на мир. Это обычно

проявляется у маленького ребенка. На инфантильной стадии первичного

всемогущества, или грандиозности, фантазия обладания контролем под миром

нормальна. В конце концов, по мере взросления, ребенок примиряется с тем

неприятным фактом, что ни один человек не обладает неограниченными

возможностями.

Некоторый здоровый остаток этого инфантильного ощущения всемогущества

сохраняется во всех нас и поддерживает чувство компетентности жизненной

эффективности. Если личность эффективно осуществляет свои намерения, то у

нее возникает ответственное «пиковое чувство». Всякий, испытавший когда-

либо ощущение «близкой удачи» и вслед за ним выигрыш в некой азартной игре,

знает чувство всемогущественнейшего контроля. Эта убежденность в своем

абсолютном всемогуществе порой играет мощную позитивную роль

самоактуализирующегося вымысла.

У некоторых людей потребность испытывать чувство всемогущественного

контроля и интерпретировать происходящее с ними, как обусловленное их

собственной неограниченной властью совершенно непреодолима. Если личность

организуется вокруг поиска и переживания удовольствия от ощущения, что она

может эффективно проявлять и использовать собственное всемогущество, в

связи с чем, все этические и практические соображения отходят на второй

план, существуют основания рассматривать эту личность как психопатическую

(ее еще называют социопатической и антисоциальной).

«Перешагивать через других» — вот основное занятие и источник

удовольствия для индивидов, в личности которых преобладает

всемогущественный контроль. Их часто можно встретить там, где необходимы

хитрость, любовь к возбуждению, опасность и готовность подчинить все

интересы главной цели — проявить свое влияние.

Примитивная идеализация (и обесценивание)

Тезис Ференци о постоянном замещении примитивных фантазий собственного

всемогущества примитивными фантазиями о всемогуществе заботящегося лица по-

прежнему важен в психологии.

Одним из способов, которым человек может уберечь себя от подавляющих

случаев, в конфликтной ситуации, является вера в то, что кто-то, какая-то

благодетельная всемогущая сила обеспечивает защиту. Фактически, этим

способом является желание верить в то, что люди, правящие миром, мудры и

более могущественны, чем обычные, подверженные ошибкам и слабостям

человеческие существа, живет в сознании большинства и дает знать о себе

большей или меньшей сокрушенностью всякий раз, когда события показывают

нам, что это лишь желание, а не реальность.

Все склонны к идеализации и потому несут в себе остатки потребности

приписывать себе достоинства и власть людей, от которых эмоционально

зависят. Нормальная идеализация является существенным компонентом зрелых

отношений между людьми. И появляющаяся на протяжении жизни тенденция де

идеализировать или обесценивать тех, к кому мы питали детскую

привязанность, представляется нормальной и важной частью процесса сепарации

— индивидуации. У некоторых людей, однако, потребность идеализировать

остается более или менее неизменной с младенчества. Их поведение

обнаруживает признаки архаических отчаянных усилий противопоставить

внутреннему дискомфорту в конфликтной ситуации уверенность в том, что кто-

то к кому он привязан, всемогущ, всеведущ и бесконечно благосклонен, и

психологическое слияние с этим сверхъестественным другом обеспечивает им

безопасность и спокойствие в ситуации конфликта. Они надеются также

освободиться от стыда: побочным продуктом идеализации связанной с ней веры

в совершенство является то, что собственные несовершенства переносятся

особенно болезненно; слияние с идеализируемым объектом — естественная в

этих ситуациях защита.

Примитивное обесценивание — это неизбежная оборотная сторона

потребности в идеализации. Поскольку в человеческой жизни нет ничего

совершенно, архаические пути идеализации неизбежно приводят к

разочарованию. Чем сильнее идеализируется объект, тем более радикальное

обесценивание его ожидает; чем больше иллюзий, тем тяжелее переживание их

крушений.

В повседневной жизни аналогией этому процессу та мера ненависти и

гнева, которая может обрушиться на того, кто казался таким многообещающим и

не оправдал ожиданий.

Проекция, интроекция и проективная идентификация

Это психологическая защита, наиболее полно представленная в

подростковом и юношеском возрасте, когда ее роль сводится к ослаблению

интенсивности отрицательных эмоций, возникающих при неприязненных

отношениях с окружающими.

Известно, что любые формы и варианты общения, выступающие в качестве

основного процесса и результата социализации, сопровождаются определенными

эмоциональными реакциями принятия или неприятия окружающих. Юношеский

возраст характеризуется интенсивным формированием новых социальных ролей и

ожиданий, среди которых достаточно много тех, что вызывают активное

сопротивление личности или сопровождаются неудачами.

Хорошо изучены мотивы, побуждающие молодого, еще не опытного в

социальных отношениях человека вступать во взаимодействия со сверстниками и

людьми более старшего возраста. Эти мотивы обслуживают, в основном,

несколько важнейших в этом возрасте мотиваций: общения, самоутверждения,

самореализации. Отсутствие навыков решения жизненных задач естественно

приводит к многочисленным внешним конфликтам, а тревоги за невозможность

достижения своих целей формируют внутренние конфликты, что вместе взятое

требует активного использования психологической защиты.

Эмоциональные реакции реального или вымышленного отвержения имеют ярко

выраженную негативную окраску и обычно сводятся к таким хорошо известным

чувствам, как отвращение и брезгливость. Именно эти сильно действующие

чувства и обслуживаются проекцией.

Проекция по своим психологическим механизмам, представляется довольно

сложной защитой. Ее функционирование включает два взаимосвязанных, но

относительно самостоятельных процесса эмоционально-когнитивной оценки какой-

либо конкретной ситуации и/или определенного события. Один из них —

разделение общей оценки на два компонента, первый из которых положительный,

второй — отрицательный, что возможно во всех неоднозначно воспринимаемых и

трактуемых событиях или амбивалентных переживаниях, в которых можно

выделить как положительный так и отрицательный аспекты. Именно в этих

весьма многочисленных случаях проекция дифференцирует оценку на две

полярные составляющие: хорошую и плохую, добрую и злую, «белую» и «черную».

Данное действие проекции — плохо или совсем не осознаваемое —

завершается вторым, заключительным процессом: личностным приписыванием себе

положительного, доброго, светлого акцента и переносом отрицательного,

злого, черного на персону, которая действовала вместе в оцениваемой

конфликтной ситуации. Как правило, человек, на которого проецируются

негативные черты ситуации, уже имеет отрицательный смысл для того, кто

защищает свое «эго» от изменения и/или разрушения, усиливая тем самым свое

враждебное отношение к нему и формируя хорошо известный и также хорошо

описанный в психологической литературе образ врага. Следовательно,

включение проекции в процесс внешнего конфликта способствует не только

сохранению целостности личности, но и усиливает (или формирует) враждебные

агрессивные чувства к кому-либо из окружающих, тем самым играя роль

усилителя внешних конфликтов.

При возникновении внутренних конфликтов проекция служит целям

освобождения «я-концепции» от негативных оценок с помощью процесса

негативных характеристик на кого-либо из окружающих близких людей или тех,

кому эти характеристики свойственны.

Эмоциональная преднастройка, источник которой — различные проявления

действующих социальных стереотипов, делает заранее возможным отрицательные

оценки любых действий противоположной стороны, к которым человек, имеющий в

виде основной психологической защиты проекцию, относится с подозрением.

Вероятно, проекция — это одна из самых конфликтогенных психологических

защит, т.к. активное и стабильное ее использование в качестве ведущей

приводит к формированию таких черт личности, как самолюбие и гордость,

мстительность и обидчивость, враждебность и склонность к ревности. Другими

словами, личность с доминирующей проекцией при возникновении противоречий

склонна к поведению, формирующемуся на основе наиболее конфликтогенных

мотиваций активно оборонительного поведения и самоутверждения. В любой

реальной диспозиции проекция заставляет человека исполнять роль прокурора,

обвиняющего окружающих в своих промахах и неудачах, приписывающего свои

недостатки окружающим по принципу «в чужом глазу соринку видит, в своем

бревна не замечает».

Проекция, по представленности среди защитных механизмов, является

наиболее часто используемой не только в подростковом , но и в юношеском

возрасте, что, вероятно, характеризует ее высокую эффективность, благодаря

отсутствию у субъекта чувства ответственности за свои поступки. Очевидно,

что формирование зрелой и социально полноценной личности с присущей ей

свободой выбора решения в конфликтной ситуации и ответственностью за эти

решения несовместимо с интенсивным использованием проекции в качестве

основной действующей психологической защитой. В связи с этим можно

согласиться с конфликтологами, которые относят ее в разряд примитивных

защит.

Проекцией часто называют механизм неконтролируемого переноса

содержания бессознательного на каких-либо близких и дорогих людей

независимо от эмоционального знака и содержания этого переноса, т.к.

переноситься могут и положительные и отрицательные характеристики личности.

Естественно, что в этом случае человек видит в окружающих только то, что

известно и свойственно ему самому. Это свойство проекции тоже выступает в

роли психологической защиты, превентивно предохраняя (?) от возможных

негативных переживаний. Результат действия проекции в этом случае — это не

только сохранение устойчивых положительных отношений и социальных связей,

но и более важное следствие в виде формирования социальной диспозиции «свой-

чужой», где «свой» — это тот, кто похож на собственную личность, а «чужой»

— не похожий на эту личность. Возможно, проекция в таком контексте включена

в хорошо известный в профессиональной деятельности педагога и психолога

процесс управления поведением других людей.

Проекция как психологический механизм безусловно включена в творческий

процесс любого типа как средство действия, так как для того чтобы создать

что-то принципиально новое, необходимо вывести продукцию из

бессознательного либо на уровень сознания в виде идей, либо прямо в

действие с предметами в случае художественного творчества. В том и другом

варианте проекция как необходимый элемент встроена в одну из самых

эффективных психологических защит — в сублимацию

Как защитный механизм, по своей теоретической значимости проекция

следует за подавлением. Проекцией объясняются также социальные предрассудки

и феномен «козла отпущения», поскольку этнические и расовые стереотипы

представляют собой удобную мишень для приписывания кому-то другому своих

негативных личностных характеристик.

Соединение двух самых примитивных защитных процессов, проекции и

интроекции, возможно, оправдано, поскольку они представляют собой две

стороны одной психологической медали. И там и здесь наблюдается

недостаточность психологического разграничения собственной личности и

окружающего мира. Когда эти процессы работают сообща, они объединяются в

единую защиту, называемую проективной идентификацией. Некоторые

конфликтологи выделяют проективную и интроективную идентификацию, однако в

обеих разновидностях на самом деле используются аналогичные процессы.

Проекция — это процесс, в результате которого внутреннее ошибочно

воспринимается как приходящее из вне. В своих благоприятных и зрелых формах

она служит основой симпатии. Поскольку никто не в состоянии проникнуть в

чужую психику, для понимания субъективного мира другого человека мы должны

опираться на способность проецировать собственный опыт. Интуиция, явления

невербального синхронизма и интенсивные переживания мистического единства с

другим человеком или группой связаны с проекцией собственного «я», при

мощной эмоциональной отдаче для обеих сторон.

Проекция в своих пагубных формах несет опасное непонимание и огромный

ущерб межличностным отношениям. В тех случаях, когда спроецированные

позиции серьезно искажают объект или когда спроецированное отношение

состоит из отрицательных и резко негативных частей собственного «я»,

возникают всевозможные проблемы. Кто-то может возмущаться тем, что их

неправильно воспринимают. Если этим людям приписывают, например,

предубежденность, зависть или преследование (эти качества чаще всего

игнорируются у себя и приписываются другим), они платят тем же. Если для

человека проекция является основным способом понимания мира и

приспосабливания к жизни, можно говорить о параноидном характере.

Интроекция — это процесс, в результате которого идущее извне ошибочно

воспринимается как происходящее изнутри. В своих благоприятных формах она

ведет к примитивной идентификации со значимыми другими. Процесс этот столь

тонкий, что кажется таинственным. Однако если его замечаешь, ошибиться

невозможно.

В своих не столь позитивных формах интроекция представляет собой очень

деструктивный процесс. Наиболее известные и впечатляющие примеры интроекции

включают в себя процесс, названный, если учитывать его примитивность,

несколько неудачно — «идентификация с агрессором».

Проективная идентификация — сложное понятие, вызвавшее массу споров в

психоаналитической литературе. Одни исследователи утверждают, что

проективная идентификация качественно не отличается от проекции, в то время

как другие полагали, что введение этой концепции имеет огромное

теоретическое значение. Думается, это понятие укладывается в следующие

рамки: и проекция и интроекция имеют целый континуум форм — от самых

примитивных до самых зрелых. На примитивном конце спектра они слиты,

поскольку в них смешано внутреннее и внешнее. Это смешение и называют

проективной идентификацией.

Однако проективная идентификация используется не только при

отрицательных эмоциях в конфликтных ситуациях. Этот процесс может

проявляться в обыденной жизни множеством тонких и вполне благотворных

действий, без какой-либо психопатологии. Например, когда проецируемое и

интроецируемое соединение вызывает чувство любви, это может объединить

группу благотворной (?). Даже если это содержание негативно, но сам процесс

не обладает качествами неумолимости, интенсивности и незатронутости со

стороны других межличностных процессов более зрелого уровня, он совершенно

не обязательно приводит к пагубным результатам.

Расщепление эго

Расщепление эго, обычно называемое просто расщеплением — это еще один

мощный межличностный процесс. Истоки его, как считается, находятся в

довербальном периоде. Нередко у человека наблюдается потребность

приписывать плохие или хорошие валентности всему окружающему миру и тем

самым структурировать свое восприятие. Подобное приписывание — одна из

первичных форм организации опыта. Пока нет константности объекта, не может

быть и амбивалентности, поскольку амбивалентность предполагает наличие

противоположных чувств к постоянному объекту. Вместо этого существует

хорошее или плохое отношение к внешнему объекту.

В повседневной жизни взрослого человека расщепление остается мощным и

привлекательным средством осмысления сложных переживаний, особенно если они

являются наглыми или угрожающими. Социологи могут подтвердить, насколько

импонирует любой неблагополучной группе идея поиска конкретного злодея,

против которого ее «хорошие» члены должны бороться. Мифология нашей

культуры наводнена образами противостояния добра и зла, Бога и дьявола,

демократии и коммунизма, ковбоев и индейцев, одинокого правдолюбца и

ненавистника бюрократии и т.д. Столь же расщепленные образы можно найти в

фольклоре и в организациях верования любого общества.

Механизмы расщепления могут быть очень эффективны в своей защитной

функции тревоги и поддержания самооценки. Конечно, расщепление всегда

влечет за собой испытание, и в этом заключается его опасность.

Обычно расщепление наблюдается, когда человек занимает неамбивалентную

позицию и воспринимает ее противоположность (то, что большинство из нас

воспринимало бы амбивалентным) как нечто совершенно отдельное.

Прекрасно известно, что расщепление может происходить не только

внутренне. Оно может создать (посредством проективной идентификации)

расщепление внешнее, среди окружающих. Близкие люди, друзья, знакомые,

общающиеся с таким человеком, регулярно вступают в споры друг с другом,

поскольку одни из них испытывают сильную склонность к такому человеку,

стремясь помогать ему, а другие чувствуют столь же сильную антипатию,

пытаясь не идти ему навстречу, ставить жесткие границы. Вот одна из причин,

по которой расщепление как защита не вызывает одобрения со стороны

конфликтологов. Люди, использующие ее как привычный способ психологической

защиты, имеют свойство истощать терпение тех, кто о них заботится.

Диссоциация

Диссоциация входит в класс примитивных защит на основании того, что ее

действие глобальным и поразительным образом охватывает всю личность, а

также потому, что многие диссоциированные состояния психотичны по своей

природе. Она сильно отличается от всех описанных выше защит тем. Что

последние представляют собой нормальные способы функционирования и

становятся проблемными, только если человек остается в них слишком долго

или исключает другие пути взаимодействия с реальностью. Диссоциация

отличается следующим: любой из нас способен к диссоциации при определенных

условиях. Но все же большинству достаточно повезло, чтобы никогда не

оставаться в таких условиях.

Диссоциация — это нормальная реакция на травму (травму любого

характера — физическую и/или психологическую; но нельзя сказать, чтобы в

ходе развития обязательно должны быть травмы. Любой из нас, столкнувшись с

катастрофой, большей, чем способен вынести (особенно если она связана с

непереносимой болью или ужасом) может диссоциировать. Об отделении от тела

во время угрожающих жизни бедствий и серьезных хирургических операций

собиралось так мало, что лишь очень скептически настроенные люди могут

полностью игнорировать свидетельства существования диссоциативных

феноменов. Человек, с которым произошло и с перенесшим несчастье или

попавший в сложнейшую конфликтную ситуацию, может диссоциировать (что

обычно и происходит). В юношеском возрасте, подвергнувшись попаданию в

такую ситуацию, человек может научиться диссоциации как привычной реакции

на стресс. В этом случае, если подобные ситуации повторяются и дальше,

происходит клинический процесс: эти люди могут быть диагностированы как

страдающие от характерологического диссоциативного расстройства и названы

множественной личностью.

В последние два десятилетия наблюдается буквально взрыв исследований и

клинических сообщений на тему множественной личности и диссоциации

(особенно в социальной психологии и медицине). И везде специалисты

подчеркивают тот факт, что диссоциирующих людей значительно больше, чем

считалось ранее. Не исключено, что стало больше серьезных конфликтных

ситуаций, выход из которых весьма и весьма затруднителен, что порождает

диссоциацию, или же человечество достигло некоего порою массового сознания,

при котором диссоциации являются наиболее оптимальной психологической

защитой, что говорит о страшной конфликтности общества. Но все же

конфликтологи и социальные психологи настоятельно советуют людям

подозревающим у себя регулярное диссоциирование, как можно скорее

обратиться за помощью к профессионалам в области психического здоровья.

Но выгоды диссоциирования в невыносимой конфликтной ситуации очевидны:

диссоциирующийся отключается от страдания, страха, паники и уверенности в

надвигающейся катастрофе. Всякий, кто пережил выход из тела, находясь в

смертельной опасности и неразрешимой конфликтной ситуации, и даже тот. Кто

не имеет такой мощной силы для эмпатии, легко поймет, что лучше быть вне

чувства ожидания предстоящего собственного уничтожения или катастрофы

(любого, еще раз обращаем внимание, катастрофа), чем внутри его.

Эпизодическая или легкая диссоциация может способствовать проявлению

редкого мужества. Огромным недостатком такой защиты является, конечно, ее

тенденция автоматически включаться в условиях, когда на самом деле не

существует риска для жизни, и более точная адаптация к реальной угрозе

нанесла бы значительно меньший урон общему функционированию.

Травмированные люди склонны реагировать на обычный стресс как на

опасность для жизни, немедленно впадая в амнезию или становясь совершенно

другими ко всеобщему смятению. Человек, не имеющий личной травматической

истории, не заподозрит диссоциацию, если его близкий человек внезапно

забудет что-то важное или необъяснимо изменится. Он, скорее, подумает, что

его приятель пребывает в дурном расположении духа, неуравновешен или просто

лгун. Таким образом, тот, кто постоянно прибегает к такой психологической

защите, платит за это высокую цену межличностными отношениями.

В заключении хотелось бы еще раз напомнить, что в данной главе речь

шла о психологических защитных механизмах, квалифицируемых специалистами

как примитивные, или первичные. К ним относят изоляцию, отрицание,

всемогущественный контроль, примитивную идеализацию и обесценивание,

примитивные формы проекции и интроекции, расщепление. Мы включили сюда и

диссоциацию, поскольку в крайней форме она трансформирует идентичность

использующего человека. Мы рассмотрели происхождение каждой из защит в ходе

нормального развития личности, назвали адекватные и дезадекватные действия

каждой из них, указали некоторые личностные типы, связанные с

преимущественным использованием каждой из первичных защит.

Примитивным формам психологических защит посвящено несколько достойных

внимания книг. Обсуждение их можно найти в работах на тему психологического

развития, которые написаны различными авторами. Работы Кляйн «Любовь, грех

и искушение», «Зависть и признательность» многое рассказывают о примитивных

процессах психологических защит.

Психологические защиты высшего (вторичного) уровня

Поскольку любой психологический процесс может быть использован в

качестве защитного механизма, никакой обзор или классификация защит не

может считаться полной. По этой же причине любая селекция защитных операций

из круга существующих возможностей оказывается произвольной. Мы выбрали для

описания высшие ( или, как еще называют в специальной литературе, «зрелые»

или «защиты высшего порядка») защиты, следуя двум критериям:

. Частота, с которой они употребляются в жизни и описываются в

соответствующей литературе,

. Их соотносимость с индивидуальными особенностями характера

исследуемых.

Репрессии (вытеснения)

Одна из наиболее неблагоприятных для полноценного развития человека

психологических защит, описанная З. Фрейдом в качестве основной у

невротической личности. Ведущая ее функция состоит в репрессии остро

возникающего чувства страха, которое при неэффективном действии защиты

легко преобразуется в сильно отрицательно заряженный аффект, формируя

панические реакции.

Чувства, влечения, переживания с помощью вытеснения уходят в

подсознание, формируя там мощный, энергетически заряженный эмоционально-

мотивационный комплекс, который может когда-либо, независимо от сознания

субъекта, вскрыться. Человек, став взрослым, не помнит и не может вспомнить

свои детские влечения, но они, однако, сохраняясь в подсознании, вызывают

«глухую тревогу», ощущение некоей опасности и недоверия по отношению,

прежде всего, к себе (Согласно представлениям З. Фрейда, эта защита

возникает у мальчиков при проявлении сексуального чувства по отношению к

своей матери, что не поощряется отцом и всеми окружающими. Ребенку

запрещают проявлять свое влечение, и открытое его проявление

затормаживается, импульсивные действия прекращаются из-за страха наказания.

Разумеется, в настоящее время психологи связывают данную психологическую

защиту не только и не столько с описанными выше ситуациями).

Вытеснение регулирует чувство страха и испуга, ситуативно возникающее

по поводу каких-либо социально не одобряемых действий и поведения. Образы

ситуации и средовой обстановки, переживаемые чувства прочно забываются, но

долговременная память хранит эту информацию без когнитивной переработки.

Таким образом, с помощью вытеснения аффективно заряженные знания становятся

недоступными для человека. Эта особенность памяти, связанная с трудностями

произвольного оперирования некоторыми специфическими видами информации,

формирует ряд особенностей характера человека и его поведения.

Обычно интенсивно использование вытеснения для блокировки чувства

страха в более старшем возрасте приводит к гипертрофированному чувству

опасности с проявлениями инстинкта самосохранения. Очевидно, что указанная

мотивационная трансформация отражается на чертах личности, делая ее

тревожной, робкой и нерешительной, с заниженной самооценкой и невысоким

уровнем притязаний. Если тенденция развития психологически не

откорректирована. То в дальнейшем это приводит к формированию невроза

(фобического), который плохо поддается лечению.

Описание функционирования вытеснения позволяет отметить, что особые

свойства эмоциональной памяти, лежавшие в основе этой психологической

защиты, проявляются в поведении косвенным образом, не таким явным, как, к

примеру, при действии замещения. Эти свойства замещения некоторым

специалистам дали право отнести вытеснение к защитам интрапсихического

характера, то есть направленными внутрь психики, а не вовне, на социальный

мир.

Наряду с вытеснением в описании способности бессознательного забывания

событий, имеющих отрицательные последствия для субъекта, часто упоминают

подавление (эти процессы вообще-то можно свести в единое понятие). У разных

авторов нет согласия по поводу психофизиологических механизмов этой защиты.

Основное противоречие кроется здесь в степени осознательности этого

феномена избирательной амнезии. Создается впечатление, что включение

подавления происходит более или менее осознанно, когда человек пытается

выбросить вон из головы неугодные и травмирующие его самолюбие переживания.

Но так или иначе, основа этих двух, близким по функциям, по защите

процессов — преобразование вначале осознаваемого эмоционально-когнитивного

содержания психоэмоциональной травмы в полностью неосознаваемую форму

опыта. Это делает данную информацию недостаточно интеллектуально

проработанной, но обладающей способностью бесконтрольно (со стороны

субъекта) сформировать различные, часто удивительные комплексы. Последние,

в ситуациях, имеющих некоторое сходство с теми, в которых был порожден

комплекс, могут проявиться спонтанно и внезапно, что часто приводит к

тяжелым нервно-психическим расстройствам с порождением раздвоения личности,

хорошо известным в клинике шизофрении и некоторых форм невроза.

Репрессия или вытеснение, как психологическая защита является самой

основной из защит высшего порядка. Суть ее, как мы уже упоминали выше,

является мотивированное забывание или игнорирование. Скрытая здесь метафора

напоминает о ранней модели конфликтных ситуаций, содержащей идею о том, что

импульсы и аффекты стремятся высвободится и должны контролироваться

динамической силой. Фрейд писал, что при репрессии нечто просто удаляется

из сознания и удерживается на дистанции от него. Если внутренний расклад

Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6