Психология социального конфликта

мотивационного ядра конфликта. Каждая из них содержит определенные варианты

устремлений. В силу этого каждая из них может быть источником напряжения,

раскола, возникновения новых конфликтных ситуаций и усугубления стародавних

конфликтов.

Предложенная схема не исчерпывает собой всех возможных вариантов

классификации конфликта. В нее не включена характеристика самого субъекта

действия или конфликтующей стороны. Используя схематику, предложенную Н.

Смелсером, можно выстроить следующий ряд уровней конфликтующих сторон,

поднимаясь от простых к все более сложным субъектам действия:

1. Межиндивидуальные конфликты.

2. Межгрупповые конфликты, при этом в числе групп можно выделить:

а) группы интересов,

б) группы этно-национального характера,

в) группы, объединенные общностью положения.

3. Конфликты между ассоциациями (партиями).

4. Внутри и межинституциональные конфликты.

5. Конфликты между секторами общественного разделения труда.

6. Конфликты между государственными образованиями.

7. Конфликт между культурами или типами культур.

Важно обратить внимание на то, что каждый из субъектов действия

может выступать стороной конфликта, при этом применительно к данному

субъекту конфликт может развертываться во всех сферах его жизнедеятельности

и со всей полнотой мотивации или с включением всей совокупности его

движущих сил.

Рассмотрим более подробно наиболее существенные проблемы детерминации

конфликта через выстроенную систему движущих сил.

2.2. Конфликт потребностей.

(Конфликт по поводу жизненных средств).

Современная ситуация в мире выдвигает проблему ресурсов или

жизненных потребностей на одно из первых мест. Как известно, имеются

различные оценки состояния экономических и демографических ресурсов как

применительно к миру в целом, так и применительно к его отдельным регионам,

странам и народам. Эти оценки распадаются, как правило, на две крайние

группы - алармистские и оптимистические. Каждая из этих крайних позиций

пытается воздействовать на сложившуюся ситуацию таким образом, чтобы

предоставить аргументы в пользу своей точки зрения определенным

политическим силам и группировкам и оказать влияние на состояние

общественного мнения. Это, разумеется, не означает, что проблем не

существует на самом деле. В полемике по вопросам экологии рассматриваются

действительно существенные вопросы, решение которых связано с обеспечением

перспектив жизнедеятельности с соответствующих общественных групп и

человечества в целом. Для России наиболее существенными проблемами

экологического порядка оказываются загрязнение атмосферы и водных массивов,

истощение почвы, нарушение экологического равновесия в ряде регионов страны

в результате индустриализации и химизации народного хозяйства. Огромный

ущерб жизненным интересам населения бывшего Советского Союза нанесла

Чернобыльская авария. Как выяснилось через некоторое время после этой

аварии, на территории России имеется целый ряд районов, пораженных

радиоактивным излучением и практически непригодных для жизни. Однако

применение средств контроля радиационной обстановки не развито. Население в

целом, за исключением сравнительно узких привилегированных групп, не имеет

доступа к информации по этим вопросам.

Конфликты по поводу потребностей могут быть подразделены на два

типа: во-первых, конфликт из-за реальной или кажущейся ограниченности

ресурсов; во-вторых, из-за соотношения краткосрочных и долгосрочных

потребностей. Несомненно, что к числу наиболее существенных долгосрочных

потребностей всего человечества относится освоение околоземного

космического

пространства. Однако реализация соответствующих программ - дело чрезвычайно

дорогостоящее. В условиях кризиса это дополнительная нагрузка на бюджет, в

связи с чем появляются аргументы против развертывания соответствующих

программ. Примерно таким же образом обстоит дело и с вопросами

финансирования фундаментальных научных исследований, которые не могут дать

непосредственной отдачи в краткосрочной перспективе. Однако свертывание

этих программ означает некоторый выигрыш с точки зрения ближайшей

перспективы и проигрыш в долгосрочном варианте.

Проблема ориентации на ближайшие и отдаленные цели является

общечеловеческой и вечной проблемой. Она касается не только человечества в

целом, но и жизнедеятельности любых сообществ, социальных институтов,

социальных групп, жизненных потребностей любой семьи и каждого отдельного

индивида. Во всех структурах человеческого взаимодействия эта проблема

возникает вновь и вновь, решается и вновь перерешается. Примеры,

иллюстрирующие значение этой проблемы, могут быть приведены из самых разных

областей. Так, каждая семья в современном обществе самостоятельно решает

вопрос о количестве детей, т. е. о продолжении своей жизни в потомстве. При

этом семейная политика призвана учитывать с помощью семейного планирования

«качество» будущих новых членов семьи - их здоровье, уровень образования,

характер жилищных условий и т.д. Все это связано с долгосрочными

потребностями воспроизводства на индивидуальном уровне. Выбор в пользу этих

потребностей, несомненно, означает определенный ущерб текущему

благосостоянию семьи. В кризисных условиях ущерб этот может быть весьма

существенным. Совокупный результат решений, принимаемых на индивидуально-

семейном уровне, может стать и становится подчас важнейшим фактором

неблагоприятной демографической ситуации для населения данной страны или

данной этнической группы. Так, с 1993 г. в России наблюдается тенденция

превышения смертности над рождаемостью, зафиксированная в социальной

статистике и в семейно-демографических обследованиях населения.

Следующая линия конфликта, связанного с динамикой потребностей, проходит

через формы и способы организации совместной жизни людей. Сами эти способы

неверно представлять в качестве некоторой внешней силы по отношению к

данному сообществу. Случаи навязывания политического строя имеют место в

истории, но лишь в редких случаях они оказывают определяющее воздействие на

потребности людей. По большей части эти формы совместной жизни

вырабатываются обществом и являются существенной характеристикой народного

образа жизни. В современной политологической литературе

принято деление политических систем на четыре группы: либеральные,

демократические, авторитарные и тоталитарные. Каждый из вариантов

политической системы опирается на определенную сумму стереотипов

политического поведения, которые и составляют потребности определенного

рода.

Современная Россия рассматривается преимущественно как общество

переходного типа - при этом имеется в виду, что переход осуществляется от

тоталитаризма к политической демократии. В дальнейших разделах книги

будет более подробно проанализирован вопрос об изменении в системе

политической власти в российском обществе. Сейчас важно обратить внимание

на то, что тоталитарный политический режим с самого начала своего

возникновения опирался на определенные стереотипы массового сознания, на

широко распространенные предрассудки, превращавшиеся в привычки и в своего

рода политические потребности. Тоталитаризм, сталинский политический режим,

начиная с конца 30-х гг., аккумулировал в себе худшие политические

умонастроения и привычки. Он опирался на зависть, трактовавшуюся как

требование справедливости, на доминирование враждебности, истолкованной в

качестве здорового классового инстинкта, на некритическое восприятие

власти, истолкованное как единодушие в ее поддержке, на политический сыск,

доносительство и тайну, трактовавшиеся в качестве высших проявлений

государственной лояльности и чувства общественного долга. Иными словами,

любая здоровая человеческая потребность деформировалась безраздельным

господством тоталитарной власти и превращалась в свою противоположность. В

этом и заключался феномен политического отчуждения - в формировании

псевдопотребностей, поощрявшихся политическим режимом. При этом государство

могло облекать любую низость и подлость, любое предательство в

благородную и даже жертвенную мотивацию. В этом заключался главный

нравственный парадокс сталинского политического режима, который оказывается

трудно преодолеваемым массовым политическим сознанием.

Новые политические потребности - потребность участия в

политической жизни - складываются с большим трудом. Главный вопрос здесь

заключается в формировании нового нравственно целостного отношения к

власти, которая сама по себе далека от демократического идеала. Конфликт

между нравственностью и политической практикой сегодняшнего дня оказывается

глубинным конфликтом, развивающимся на уровне жизненных потребностей

человека. Этот конфликт не сразу дается массовому сознанию, как бы отступая

на второй план по сравнению с жесткой борьбой политических интересов,

разыгрывающихся на поверхности.

Третья сфера конфликта на уровне потребностей связана с выработкой

баланса рационально осмысленных и эмотивных стремлений, в которых

проявляются подчас подсознательные сферы мотивации. Здесь мы также

сталкиваемся с общечеловеческими свойствами. Конфликт рационального и

эмоционального пронизывает все структуры человеческой жизни. Он лежит в

основе разделения между собой высших сфер духовной деятельности - науки и

искусства, которые пытаются найти компромисс между собой при помощи

философии и религиозного сознания. В современной кризисной ситуации

эмоциональное начало в человеческом поведении - вполне необходимая

составляющая мотивации - все больше отходит от соединения с мотивацией,

основанной на способности человека к познанию и мышлению. Оно как бы

отгораживается от рациональных импульсов искусственно создаваемой стеной и

становится все в большей мере основанием для иррациональной мотивации, для

немотивированного поведения, которое не хочет сообразовываться с

требованиями разума, тут и там ставя его под сомнение. Наблюдается

повсеместное обращение к суевериям, к силам и соображениям потустороннего

характера, к возвышению непосредственного чувства, интуиции над разумом.

Эта тенденция ведет к примитивизации культуры, к обоснованию быстрой

реакции на ситуацию. Она стимулирует, таким образом, насилие, которое

выступает в качестве реакции на непосредственные чувства.

Уровень сложности процессов, переживаемых в критических ситуациях

и свойственных социальному кризису, превосходит те схемы рационального

объяснения действия и поступков людей, которые работали ранее и которые

исключали из поля зрения массового сознания не желательные события, факты,

тенденции, отношения. Кризис сознания, таким образом, следует рассматривать

не как кризис рациональности вообще, а как кризис определенных ограниченных

форм рациональности, задававших приемлемые формы интерпретации социальных

отношений. Рациональность, как заметил еще М. Бобер, органически связана с

проблемой власти в обществе. Она призвана упорядочить существующие способы

господства и подчинения и предложить людям определенные варианты мышления,

оправдывающие их законопослушание.

Естественно, что с изменением типа власти, который происходит в

настоящее время в России, меняется и тип рациональности. Становление нового

типа - это процесс не столько социализации, сколько процесс выработки новых

форм культуры, основанной на иных ценностных характеристиках и параметрах.

Рассмотрение конфликта потребностей в трех взаимодействующих между

собой и все же самостоятельных сферах жизнедеятельности человека и общества

показывает, что потребности нельзя сводить лишь к сумме внешних требований,

проистекающих из социальных и экономических условий. Они представляют собой

определенные стержневые линии организации всей системы взаимодействия в

социуме. Они проявляются в массовых привычках и навыках культуры, которые

усваиваются людьми в ходе их социализации, индивидуального развития,

воспитания.

Вместе с тем проблема определения приоритетности тех или иных

потребностей остается важнейшей проблемой социально-политического

характера. Ни одно государство, ни одна политическая партия не может в

своей практической политике закрывать глаза на потребностные, по сути дела

сущностные конфликты, которые связаны не только с определенными вариантами

использования ресурсов, но и с выбором определенных вариантов развития

самой культуры.

Исследование конфликта в сфере удовлетворения потребностей людей

(питание, жилье, медицинское обслуживание, соотношение заработной платы и

цен, пенсионное обслуживание, семейная политика, решение экологических

проблем) предполагает пересмотр нормативистского подхода, длительное время

доминировавшего при разработке основных проблем социальной политики. Суть

этого подхода состояла в определении некоторого среднедушевого показателя

обеспечения жизненных потребностей (на пример, научно обоснованного метража

жилой площади на человека или научно обоснованных нормативов потребления

мяса, овощей и так далее) и сравнения с этим показателем достигнутого на

этот год показателя реального потребления опять же в среднедушевом

измерении.

Этот подход был положен в основу социальной статистики. По сути дела он

исходил из уравнительной трактовки потребностей. Он не учитывал реальных

механизмов распределения и потребления как составляющих компонентов общего

экономического процесса.

Теоретическая модель удовлетворения потребностей населения и реальный

процесс находились в вопиющем противоречии друг с другом. Согласно

теоретической модели в экономике должен был действовать принцип

материальной заинтересованности работника в результате своего труда,

однако, на практике преимущества в области потребления доставались тем

слоям общества, которые контролировали процесс распределения жизненных

благ. Именно на этой основе формировалась теневая экономика как результат

сращивания торговой мафии с партийно-бюрократическими структурами. Этот

слой в большей мере овладевал механизмами присвоения общественного

богатства и становился стержнем номенклатуры, обеспечивающей себе наиболее

высокий жизненный уровень, основанный на использовании гласных и негласных

привилегий.

Основной результат теневой дифференциации жизненного уровня

состоял не столько в возникновении нового общественного слоя, сколько в

формировании особой предкризисной психологической атмосферы в обществе,

основной особенностью которой было падение престижа квалифицированного

труда во всех областях производственной деятельности, и подавление какой бы

то ни было инициативы.

Именно этот фактор - наряду с милитаризацией экономики - стал

главной причиной падения эффективности производства и вхождения в фазу

экономического кризиса. Связи между производителем и потребителем оказались

разорванными именно в распределительном механизме.

Различные варианты реформирования экономики имеют в виду в качестве

конечной цели восстановление разорванных связей между производством и

потреблением с помощью рыночных отношений, т. е. на основе соотношения

спроса - со стороны потребностей и предложения - со стороны производства.

Если товар не пользуется спросом, то он не должен и производиться, а если

на него возникает и поддерживается спрос, то и производство должно быть

выгодным производителю и расширяться. Однако практическое осуществление

реформы не укладывается в эту вполне ясную схему. В действие при

практических преобразованиях вступает множество опосредствующих факторов,

которые приводят к существенным отклонениям от задуманных программ.

Если обратиться к анализу практики проведения экономической реформы в

1992-1993 гг., то следует отметить следующие наиболее важные тенденции в

развитии потребностей населения.

1) На первом этапе экономической реформы произошло массовое

снижение жизненного уровня, сопровождающееся быстрым ростом дифференциации

социального положения. Богатство, неравенство в имущественном положении

признаются вполне законными, что фиксируется эмпирически в появлении клуба

миллионеров, с одной стороны, и восстановлением профессионального нищенства

(не исключающего нищенства от нужды), с другой. Соответственно и сами

потребности резко дифференцируются. На одном полюсе накапливается спрос на

жизненные блага исключительного характера, на предметы роскоши и атрибуты

комфортной жизни, на другом происходит примитивизация потребностей и

формирования замкнутых циклов потребления, обеспечивающих простое

«выживание».

2) В этих условиях вполне понятно стремление опереться на «средние

слои», которые могли бы обеспечить развитие массового спроса на предметы

жизненной необходимости и задать определенные стандарты потребления,

которые оказались бы «нормальными», то есть не впадающими в крайности

неуемной роскоши и демонстративной нищеты. Однако создание такого слоя

предполагает формирование потребителя, который смог бы обеспечить себе в

основном определенный достаток. Главное препятствие состоит в том, что этот

потребитель должен быть одновременно современным производителем, нормальным

работником с высоко развитой трудовой и производственной мотивацией.

Инициаторы реформы пытаются стимулировать мотивацию через превращение

труженика, работавшего на государство, в собственника, полагая, что

обладание собственностью, в том числе и на средства производства, окажется

главным мотиватором созидательной инициативы. В качестве одного из

важнейших аргументов этих преобразований выступает тезис о том, что

политическая свобода должна опираться на свободу экономическую, то есть на

право свободного распоряжения своей собственностью.

Этот поворот в социальной политике меняет отношение, прежде всего,

к деньгам, которые становятся мерой индивидуального богатства и формируют

новую психологию, центральным пунктом которой является успех в сфере

рыночных отношений.

В результате реформа проникла, прежде всего, в область торговли и

распределительных отношений и почти не задела интересы, связанные с

расширением производства, с новыми инвестициями и новыми технологиями.

Сложнейшей проблемой реформирования российской экономики стала увязка

интересов быстро растущего торгового капитала и капитала производственного.

Важнейшей составляющей российской экономики стал компрадорский капитал,

вывозящий то, что добыто коммерческим предпринимательством, за пределы

страны.

Отказ от государственного вмешательства в ход реформы стал

важнейшим источником криминализации экономической деятельности. Там, где

возникали проблемы с взаиморасчетами в условиях полного паралича судебных

властей, экономического арбитража, органов охраны правопорядка, появлялась

потребность в охране имущественных интересов с помощью вооруженных

группировок, применения насилия и постоянной угрозы насильственной расправы

с должником, нарушителем партнерских отношений в сделке и т.д.

Ввести экономические отношения в русло законности и правопорядка

оказалось более трудной задачей, чем создать эту ситуацию, которая

складывалась как бы стихийно на основе тех принципов, которые были

провозглашены в связи с либерализацией цен и поощрением коммерческого

начала во всей структуре предпринимательской деятельности.

2.3. Конфликт интересов.

Общее между потребностями и интересами состоит в том, что в обоих

случаях мы имеем дело со стремлениями людей, непосредственно

воздействующими на их социальное и экономическое поведение. Однако если

потребности ориентируют поведение людей на обладание теми благами, которые

оказываются жизненно необходимыми или стимулируют жизненно значимые способы

деятельности человека, то интересы - это те стимулы действия, которые

проистекают из взаимного отношения людей друг к другу. Непосредственный

предмет социального интереса - это не само благо как таковое, а те позиции

индивида или социального слоя, которые обеспечивают возможность получения

этого блага. А поскольку эти позиции неравны, постольку интересы в

определенном смысле более конфликтогенны, чем потребности. Как в

повседневной речи, так и в теоретическом анализе интересы гораздо чаще

соединяются с социальным положением, которое фиксирует на определенное

время совокупность возможностей, предоставляемых действующему лицу

обществом. Именно социальное положение очерчивает границы доступного и

возможного для индивида и социальной группы. Через возможное и в принципе

доступное оно воздействует и на формирование реалистических желаний и

стремлений. Положение, отрефлексированное в желаниях, чувствах,

умонастроениях и жизненных планах, превращается в совокупность сложных

стимулов деятельности - в интересы, которые и вы ступают в качестве

непосредственной причины социального поведения.

Со стороны общества на формирование интересов оказывают наибольшее

воздействие институты и системы распределения жизненных благ, сложившиеся в

нем. Так или иначе, через системы распределения решается наиболее

существенная задача организации любой социальной общности: соотнесения

результата деятельности и признания этого результата через вознаграждение.

При этом не следует иметь в виду лишь материальное или финансовое

вознаграждение. Это - лишь частный случай общего социального механизма

мобилизации мотивации деятельности индивидов и социальных групп. В качестве

вознаграждения может использоваться весьма широкий спектр не только

имущественных, но и духовных благ, предоставление которых означает

повышение престижа вознаграждаемого лица или социальной группы за то, что

считается или признается полезным для общества. Денежное вознаграждение в

условиях рыночной экономики выступает в качестве «обобщенного» средства

вознаграждения, поскольку оно предоставляет человеку большую свободу выбора

в расходовании полученных средств. Конкретное благо, получаемое

удовлетворение в рамках этой системы, становится частным делом. В рамках

бюрократической системы гораздо большее значение в качестве средства

вознаграждения имеет, например, продвижение по службе.

Через определенные виды соединения пользы и на грады общество

организует интересы социальных групп, направляя их по некоторым более или

менее стабильным каналам. Интересы поэтому направлены не на абстрактное

общество вообще, а на систему социальных институтов и прежде всего на

институты распределения, которые оказываются главными инструментами

регулирования социального положения. Через эти институты и закрепляется

(воспроизводится) и изменяется совокупность социальных положений в

обществе.

Любые социальные институты, особенно институты распределения, теснейшим

образом связаны с организацией экономической жизни. Но вместе с тем они

имеют продолжение в сфере политических, т.е. властных, отношений. Поэтому и

экономические интересы имеют тенденцию к превращению в интересы

политические. Это происходит в тех случаях, когда напряженность,

возникающая на основе неудовлетворенных экономических притязаний, не

получает разрешения в своей сфере, когда становится очевидным, что

политическая власть направлена на сохранение прежде существовавших

экономических институтов и, прежде всего, институтов распределения,

рассматриваемых в широком смысле слова. С одной стороны, они регулируют

распределение благ, а с другой, - распределение массы населения данного

общества в соответствии с имеющимися в обществе позициями, социальными

ролями, положениями. Институты политической власти имеют более

непосредственное отношение именно к этому второму виду распределения,

скрепляя при помощи права, законодательства, обычая и авторитета социальную

структуру. При этом осуществляется либо интегрирование общества, либо его

расслоение и раскол.

Естественно, что не всякое расслоение ведет к расколу. Наоборот,

во многих случаях органическая солидарность, о которой писал Дюркгейм,

обеспечивается социальной дифференциацией. Раскол возникает в случае

нелегитимной дифференциации, которая основывается на дисфункциях

распределительных и политических институтов. Социальные интересы в этом

случае не дополняют друг друга, а становятся антагонистическими,

взаимоисключающими. Собственно все социальные революции, радикальные

общественные преобразования порождаются глубинными конфликтами интересов:

деятельность социальных групп в этом случае оказывается разнонаправленной

прежде всего по отношению к наиболее существенным экономическим институтам

- собственности и системам распределения, - а также к средствам и способам

использования политической власти. Низы в этом случае не желают жить по-

старому, а верхи не могут управлять обществом с помощью прежних

политических, экономических и социальных институтов.

С точки зрения психологии конфликта интересы, следовательно,

нельзя сводить только лишь к экономическим отношениям. Они пронизывают все

сферы жизнедеятельности и все жизненные отправления человека, раскрывая их

социальную природу, постоянно демонстрируя, что любой жизненный акт, так

или иначе, затрагивает отношения с другими людьми, с обществом, с

социальными группами. В духовной жизни интересы получают свое завершение,

оформление через формирование определенных стереотипов культуры, через

признание нормальными определенных форм жизнедеятельности людей.

Нежелание жить «по-старому» означает слом старых стереотипов

культурного поведения и формирование новых «образцов», на которые

ориентируется массовое сознание.

Одновременное преобразование экономических, политических и

культурных институтов под напором соответствующих потребностей и интересов

означает по сути дела переструктурирование общества, формирование новых

социальных групп. Но теоретически этот процесс может быть представлен

двояким образом. Первый вариант состоит в том, что возникновение новых

групп происходит в прежнем социальном пространстве. Каркас общества

остается неизменным, а изменяются лишь взаимоотношения групп: тот, кто

занимал очень мало места в прежнем социальном пространстве, стал занимать

больше места, и наоборот. То, что происходит в России сейчас, означает иной

тип изменений. Изменяется сама «кривизна» пространства, изменяется каркас

общества и основы его общественно-политического устройства. Поэтому прежние

схемы социально-политических преобразований не объясняют всей сложности

происходящих перемен.

Меняются не только группы внутри общества, меняется и само общество. И это

проявляется прежде всего в изменении критериев социальных различий, что

связано с изменением ценностных параметров общественной жизни, духовной

культуры, способов организации экономической, социальной, политической

деятельности людей. Преобразования в России не имеют, по-видимому, аналогов

в мировой истории, поэтому их столь сложно объяснить, апеллируя к прошлому

опыту и к теоретическим построениям, обобщающим прежние преобразования.

2.4. Ценностный конфликт.

По отношению к конфликтам, развитие которых побуждается

потребностями и интересами, ценностный конфликт имеет более определенно

выраженный

идеологический характер. Здесь сталкиваются различные, а точнее говоря,

противоположные интерпретации целей общественного развития.

Мы уже видели, что одна из наиболее существенных проблем

переходного общества заключается в стремлении выйти из хаоса. Естественно,

что хаос и порядок понятия относительные. И все же необходимой предпосылкой

порядка является определенный уровень рационализации общественных

отношений, основанный на общем признании некоторой системы ценностей. Речь

идет не о единственной системе ценностей. Признание допустимости светского

мировоззрения не означает требования его полного доминирования, равно как и

наоборот. Современная культура предполагает достаточно широкие рамки

терпимости, то есть возможности общения и совместного действия людей или

групп, приверженных разным системам мировоззрения и различным ценностным

ориентациям. Однако терпимость и взаимное признание пока еще не являются

доминирующими способами взаимоотношений между ценностными установками.

Достаточно часто системы ценностей выступают в качестве самодостаточных

источников мотивации, действующих на основе деления человеческих сообществ

на своих и чужих. Именно в этом случае мы наблюдаем ценностный конфликт.

Различия между своими и чужими, между нами и ими приобретают определяющее

значение и становятся доминирующим фактором индивидуальной и групповой

мотивации.

В российских условиях мы наблюдали на протяжении XX в. мощные

ценностные противостояния эксплуататоров и трудовой массы, белых и красных,

ортодоксальных марксистов и отступников-ревизионистов, демократов и

представителей номенклатуры, сторонников и противников реформ. Все эти

политические противостояния связаны с конфликтами политических интересов.

Но дело в том, что любые политические и экономические интересы получают

определенное ценностное обрамление, связанное с интерпретацией коренных

вопросов мировоззрения, взаимоотношения человека и общества, проблем личной

свободы, роли государства и т.д. Ценностные противостояния и приоритеты - и

в этом их особенность - основаны на вере. Люди верят в возможность

достижения лучшей жизни, в то, что именно эта группа политических лидеров

знает правильный путь выхода из кризиса. Они верят в тот или иной вариант

идеи справедливости и свободы. В соответствии с верой выстраивается и

знание, т.е. система рациональных аргументов, объясняющих и оправдывающих

исходные символы веры - постулаты, на основе которых строится данная

система ценностей. Например, если одна политическая группировка

ориентирована на создание рыночных отношений, а другая - на государственный

социализм, каким бы словом это ни называли, то в качестве аргументов в

пользу соответствующих точек зрения будет использоваться широкий спектр

доводов экономического, социально-политического, философского и

психологического характера. И все же, в конечном счете, в основе самих этих

систем аргументации будет убежденность, вера в то, что лучшим способом

организации общественного устройства является такой, который обеспечивает

приоритет индивида по отношению к общественному целому или, наоборот,

приоритет общественного целого над индивидуальными стремлениями. Как мы уже

видели из содержания первой главы, спор этот является вечным. Это спор в

рамках европейской культурной традиции. И он, в конечном счете, выражает

две системы ценностных ориентаций, формирующих разную или противоположную

интерпретацию проблемы взаимоотношения индивида и общества.

Несомненно, что с этой точки зрения очень важное место в

европейской культурной традиции занимает и вопрос об отношении к

государственной власти. Несомненно, что сама власть оказывается общественно

значимым благом или ценностью. Но эта ценность может рассматриваться в

качестве инструментальной, т.е. в качестве средства для достижения тех или

иных целей, или же в качестве самодовлеющей и приоритетной ценности. В

условиях слома одной политической системы и замены ее другой широкое

распространение в массовом сознании приобретает негативное отношение к

власти вообще. Как свидетельствуют многочисленные опросы по этому поводу,

существует склонность именно во власти как таковой видеть главный источник

зла. Такое восприятие власти, как правило, сопряжено с иллюзорной

самооценкой, с представлением о том, что можно якобы сохранить нравственную

чистоту, порядочность и иные личностные добродетели, обеспечив себе

наиболее удаленную из возможных дистанцию от власти. Однако дело в том, что

неосознаваемые властные отношения присутствуют в любом акте

жизнедеятельности, в том числе и в акте распределения и потребления.

Властные отношения пронизывают собой все общественные структуры не только в

тоталитарном обществе, но и в самой демократической общественной системе.

Разница заключается лишь в том, как именно и какая часть этих отношений

осознается. И в условиях демократии человек, творческая личность не может

быть независимым от источников своего существования. Свободным на самом

деле может быть лишь патриархальный крестьянин, производящий сам большую

часть потребляемой им продукции и не нуждающийся в современной системе

связей, информации, средствах передвижения и общения.

Для демократического выбора важно, в какой мере мотивация

социального поведения является саморегулируемой и самоопределяемой, а в

какой мере эта мотивация задается и управляется средствами массовой

информации и со временного социального контроля. Истина состоит в том» что

человек ощущает себя тем более свободным, чем в меньшей мере он ощущает

настойчивое давление властных структур. Всякое принуждение - прямое или

косвенное ущемляет права личности, ограничивает возможности индивидуального

выбора, а поскольку именно власть как институт располагает реальными

средствами принуждения и поддерживает их в состоянии готовности, постольку

каждым отдельным человеком она воспринимается как источник угрозы.

Принципиальным с точки зрения демократических ценностей и

общечеловеческой нравственности является вопрос о способах и средствах,

которые использует власть в качестве инструментов мобилизации и социального

контроля. В какой мере эти средства оказываются все общими -

распространяемыми на всех одинаково, а в какой мере они носят избирательный

характер? Если они носят избирательный характер, то каковы критерии

избирательности? Наконец, каковы формы участия во власти для граждан,

каковы способы воздействия на нее со стороны тех, кто оказывается в

подчиненном положении? Именно в ответах на эти вопросы и проходит

водораздел между ценностями демократического общества и демократически

ориентированной личности и личности недемократической, авторитарной,

антидемократической.

Еще один уровень ценностного конфликта проявляется в сфере

духовной жизни. Отчасти мы его уже касались, рассматривая вопрос о

соотношении знания и веры как конечных оснований систем ценностей. Важно

подчеркнуть, что эта проблема перекрещивается с взаимоотношением

рационального и эмоционального начала, но линии перекрещивания оказываются

Страницы: 1, 2, 3