Синопское сражение

деревянные пробки, свайки и пенька были приготовлены для заделывании

пробоин.

Старшие офицеры. кораблей тщательно проверяли обширное корабельное

хозяйство. В шкиперских кладовых приготовили блоки, тросы, лини и

кабельтовы для того, чтобы их можно было подать наверх по первому

требованию. Боцманы особенно внимательно осматривали заклепки на якорных

цепях, проверяли исправность такелажа, якорей, верпов, гребных судов.

Лекари приготовляли помещения для раненых. Словом, на всех кораблях кипела

напряженная работа.

После обеда на эскадре «раскликали людей по боевому расписанию». Кончались

последние учения. Особенное внимание было обращено на быстроту подачи

картузов из крюйт-камер к орудиям, чтобы не было никаких задержек в

стрельбе по неприятелю.

К вечеру 7 ноября боевые учения личного состава и приготовления

материальной части были закончены. Старший артиллерийский офицер по

эскадре капитан яков Морозов доложил флагману о состоянии артиллерии.

Нахимов был доволен успешными работами по приготовлению к бою. Тщательно

проверив флагманский корабль «Императрица Мария» (только три месяца назад

вступивший в строй), он поблагодарил капитана II ранга Барановского «за

быстрое приведение нового корабля в боевой порядок».

Такой же похвалы удостоился и командир другого нового корабля, «В. к.

Константин», — капитан II ранга Ергомышев.

Таким образом, сражению предшествовала тщательная к всесторонняя

подготовка, осуществленная на кораблях русской эскадры в минимально

короткий срок. В кропотливой и незначительной, на первый взгляд,

деятельности матросов, боцманов, офицеров по приготовлению кораблей к

предстоящему сражению с неприятелем был залог победоносного исхода

предстоящего сражения.

Между тем в Константинополе турецкое командование совместно с адмиралами

англо-французской эскадры обсуждало вопросы о помощи Осману-паше. По

сообщению «Триестской газеты», турецкое правительство узнало о «критическом

положении эскадры Османа-паши 14 (26) ноября, потому что он потребовал

подкреплений. Большой совет собрался, выкурил множество трубок и, проведя

за этим важным занятием несколько часов, решил, что так как синопские

береговые батареи делают всякое нападение русских на эскадру Османа-паши

невозможным, то Осман-паша может спокойно стоять на синопском рейде до тех

пор, пока более благоприятная погода позволит послать к нему подкрепления».

Англо-французские адмиралы, проводившие в это время болшие маневры в районе

Босфора, боялись встречи с русскими кораблями и готовы были пожертвовать

турецким флотом.

В Севастополе же продолжалась деятельная подготовка новых судов для эскадры

Нахимова. 15 ноября из Николаева в Севастополь прибыл вице-адмирал

Корнилов. Узнав о том, что в Синопской бухте обнаружены турецкие суда, он

сразу же позаботился о немедленном приготовлении пароходов, так как хорошо

понимал, в чем состоит основной недостаток русской эскадры, находившейся у

Синода. В тот же день, 15 ноября, Корнилов отдает командиру

Севастопольского порта следующее распоряжение:

"1) Из пароходо-фрегатов "Крым», «Одесса» и «Херсонес» составить отряд под

командою контр-адмирала Панфилова, которому и поднять флаг свой на пароходе

«Крым». Отряд этот должен быть изготовлен самым полным образом и без

промедлений...

2) Пароходо-фрегат «Громоносец» по исправленни отправить к вице-адмиралу

Нахимову для осведомления: не будет ли каких от него известий..."

Одновременно с этим Корнилов распорядился о быстрейшем приведении в

готовность ремонтирующихся кораблей «Святослав» и «Храбрый», прибывших в

Севастополь от Нахимова 12 ноября.

Распоряжения Корнилова были очень своевременны и правильны. Около полудня

16 ноября на Севастопольский рейд вошел бриг «Эней» с донесением Нахимова

от 11 ноябре, и только теперь командование флота узнало, что нахимовской

эскадре противостоят не несколько неприятельских судов, а целая турецкая

эскадра, защищенная сильными береговыми батареями.

Ранним утром 17 ноября заблаговременно подготовленный отряд пароходо-

фрегатов контр-адмирала Панфилова вышел из Севастополя на присоединение к

эскадре Нахимова. На пароходо-фрегате «Одесса» держал свой флаг вице-

адмирал Корнилов. Весь день машины работали на полную мощность; Корнилов

стремился вовремя подойти к эскадре Нахимова. В ночь с 17 на 18 ноября

русские пароходы быстро приближались к анатолийскому побережью Турции.

В это время моряки нахимовской эскадры отдыхали после напряженного дня —

последнего дня перед решающим сражением. «После ужина... кто писал письма,

кто тихо передавал друг другу свои последние мысли, свои последние желания

Тишина была торжественная. У всех было одно слово на уме: «завтра...»

ХОД СРАЖЕНИЯ

В бурную и дождливую ночь перед решающим сражением русская эскадра

продолжала блокаду Синодской бухты. Корабли находились в дрейфе. Свободные

от вахты матросы отдыхали, готовые по первому сигналу броситься по своим

местам. Зорко всматривались в даль. вахтенные офицеры, время от времени

окликая часовых, стоявших на баке. В каюте флагмана на линейном корабле

«Императрица Мария» за тяжелыми занавесками долго горел свет: Павел

Степанович Нахимов обдумывал мельчайшие детали предстоящей битвы.

Наступило утро 18 ноября 1853 г. Мрачными серыми тучами был затянут

горизонт, в парусах шумел холодный осенний ветер, лил дождь. В туманной

мгле скрывались Очертания турецких берегов. Но ничто не могло нарушить

особой торжественности, царившей в эти часы на кораблях нахимовской

эскадры.

В безмолвной тишине, прерываемой лишь порывами ветра и равномерным шумом

морской волны, стояли на палубах кораблей тысячи русских матросов, внимая

напутственным словам своих командиров. Потомки тех, кто ходил против врагов

России с Ушаковым, Спиридовым, Сенявиным, они знали, что в предстоящем

сражении нужно биться насмерть: на русских кораблях, как и прежде трубачи

будут играть «до последнего».

По кораблям передали последний призыв Нахимова перед боем: «Россия ожидает

славных подвигов от Черноморского флота; от нас зависит оправдать ожидания»

Эта слова, исключительные по своей силе и простоте имели глубочайший смысл

и огромное моральное воздействие на экипажи: Нахимов передавал им свою

уверенность в победе, он говорил о России — близкой и родной сердцу каждого

русского матроса...

Все ждали сигнала адмирала. Наконец в 9 часов 30 минут на флагманском

корабле взвились долгожданные флаги. Адмирал Нахимов лаконично приказывал

«Приготовиться к бою и идти на синопский рейд». Корабли снялись с дрейфа, и

тотчас же начались окончательные приготовления к бою.

Канониры раскрепили все пушки, оставив их только на боковых и задних талях;

к орудиям поднесли банники ганшпуги, прибойники, пыжи; в ведра налили воды;

у люков сложили запасные колеса и тали, предназначенные для замены

поврежденных в бою. В камбузе затушили огонь; на палубах приготовили баки с

водой для питья; батарейные палубы полили водой и посыпали песком Трюмные

унтер-офицеры с плотниками спустились вниз, чтобы быть в готовности

заделывать пробоины. В баркасы и полубаркасы, заранее спущенные на воду,

сложили верпы с кабельтовыми.

Получив доклады командиров кораблей о готовности к бою, Нахимов дал сигнал

о построении кораблей в ордер похода двух колонн. Флагманский корабль

Нахимова «Императрица Мария» возглавил правую, наветренную колонну; в

кильватер ему пошли корабли «В. к. Константин» и «Чесма». Во главе левой

колонны встал корабль «Париж» под флагом Новосильского; за ним последовали

корабли «Три святителя» и «Ростислав». Немного поодаль от линейных кораблей

шли фрегаты «Кагул» и "Кулевчи». При свежем восточно-юго-восточном ветре

русская эскадра пошла в Синопскую бухту; на мачтах кораблей развевались

национальные флаги.

В двенадцатом часу дня обе колонны русских кораблей, следуя движениям

флагмана, легли на курс NWtW, направляясь в центр синопского рейда. С

корабля «Императрица Мария» передали приказ флагмана; учитывая порывистый

ветер, адмирал приказывал командирам при постановке на шпринг вытравить

цепи на 10 саженей больше, чем было указано накануне.

Не изменяя первоначально поставленной фрегатам задачи, командующий эскадрой

стремился поставить их на возможно близкое расстояние от рейда. «В начале

(двенадцатого) часа фрегат «Кагул» спрашивал у адмирала, держаться ли ему у

адмирала, на что сигналом адмирал отвечал «да».

С русских кораблей стала ясно видна турецкая эскадра стоявшая в Синапе.

Турецкие суда были поставлены на самом незначительном расстоянии от берега;

береговые батареи прикрывали фланги и центр боевой линии неприятельской

эскадры. Турецкие фрегаты и корветы, расположенные вогнутой линией

параллельно берегу, растянулись на целую милю, и такая протяженность боевой

линии противника затрудняла сосредоточенное действие артиллерии больших

русских кораблей, которым необходимо было для направления бортового огня

разворачиваться на шпринге.

Почти в центре боевой линии неприятельской эскадры стоял адмиральский

фрегат «Ауни-Аллах» под флагом Османа-паши. Рядом с ним, немного вправо и

ближе к берегу, находился 22-пушечный корвет «Гюли-Сефид». Влево от

турецкого флагманского фрегата были расположены 44-пушечный фрегат «Фазли-

Аллах», 24-пушечный корвет «Неджми-Фешан» и 60-пушечный фрегат «Неси-ми-

3ефер". Один из лучших фрегатов турецкого флота, 60-пушечньш «Навек-Бахри»

замыкал левый фланг турецкой эскадры, находясь под прикрытием береговое

батареи № 4.

Батарея № б прикрывала правый фланг неприятеля. Здесь стоял второй

флагманский фрегат турок «Низамие» под флагом адмирала Гуссейна-паши. 24-

пушечный корвет «Фейзи-Меабуд», 54-пушечныий фрегат «Канди-Зефер» и 56-

пушечный фрегат «Дамиад". Между фрегатов «Дамиад» и корветом «Гюли-Сефнд»

был оставлен значительный интервал, чтобы открыть сектор артиллерийского

обстрела для орудий крупного калибра, расположенных в центральной батарее №

5.

Между первой боевой линией турецкой эскадры н берегом находились пароходы

«Таиф», «Эрекли», транспорты «Ада-Феран», «Фауни-Еле» и купеческие бриги.

Оба парохода были поставлены вблизи центрального интервала, разделявшего

линию турецких судов на два фланга; пароходы были защищены от обстрела

русской артиллерии впереди стоящими турецкими судами и имели возможность

выйти на середину рейда, используя не только центральный проход, но также

интервалы между судами.

Все неприятельские суда стояли на якоре, правым бортом к приближавшимся

русским кораблям. Между берегом и эскадрой по рейду непрерывно сновали

шлюпки, на пароходах разводили пары, на всех судах было заметно большое

движение. Неприятель заметил русскую эскадру. Турецкая эскадра лихорадочно

готовилась к бою, но на береговых батареях все было тихо.

Русские корабли, стремительно сближаясь с неприятелем, уже выходили на

траверз турецкой береговой батареи № 1, расположенной на мысе Боз-Тепе. С

минуты на минуту ожидался приказ флагмана открыть огонь по противнику.

Наконец, ровно в 12 часов дня на гротбрам-стеньге флагманского корабля

взвился сигнал, но когда его разобрали: то оказалось, что это не

долгожданный красный флаг, означавший сигнал «открыть огонь», а обычный

полуденный флаг: верный морскому обычаю, Нахимов спокойно показывал

полдень... В самый последний момент перед сражением Нахимов вновь

воодушевлял моряков своей выдержкой, спокойствием, непоколебимой

уверенностью в победе.

Во время приближения к рейду сигналом было приказано уменьшить ход, т. к. с

большого хода русским линейным кораблям при попутном ветре трудно было бы

встать на якорь согласно диспозиции. На кораблях убрали брамсели, отдали

марса-фалы. Фрегаты «Кагул» и «Кулевчи» с разрешения флагмана отделились от

эскадры и пошли на назначенные для них места у входа в бухту. На линейных

кораблях раздались дробь барабанов и протяжные звуки труб — по приказу

командующего эскадрой играли боевую тревогу.

Эскадра уже прошла мимо турецких береговых батарей .№ 1, 2, 3, находившихся

на южном побережье Синопского полуострова, однако с берега не было сделано

ни единого выстрела. Вскоре выяснилось, что стремительный прорыв русских

кораблей в Синопскую бухту оказался внезапным для неприятеля. Противник не

ждал сражения на второй день после того, как было замечено прибытие

подкреплений к Нахимову. В ненастное и дождливое утре 18 ноября турки

меньше всего опасались атаки со стороны русских. Стремительность,

напористость, решительность русских моряков дала свои результаты: расчеты

береговых орудий были застигнуты врасплох. В шканечном журнале корабля «Три

святителя» записано: «Проходи построенные на внутренней стороне полуострова

батареи, означенные номерами 1, 2, 3, 4, на них не было видно ни малейшего

движения, но бежавшие из деревни Ада-Киой турки спешили, вероятно, занять

свои места: однако же эскадра наша успела пройти мимо батарей...»

Но вот зловещая тишина была нарушена. В 12 час. 28 чин. с турецкого

флагманского фрегата «Ауни-Аллах» раздался первый выстрел: адмирал Осман-

паша приказывал своей эскадре открыть огонь по русским кораблям, быстро

приближавшимся к центральной части синопского рейда. Еще мгновение, и сотни

неприятельских орудий обрушили свой удар по русской эскадре. Синопское

сражение началось.

Русские корабли попали под сильнейший перекрестный огонь турецких судов:

вскоре заговорили и береговые орудия. Стоявшие на левом фланге боевой лини

турок фрегаты «Навек-Бахри», «Несими-Зефер», батареи № 3 и 4 били по

правому борту русских кораблей; фрегаты «Ауни-Аллах», «Дамиад», «Кайдн-

Зефер», «Низамие" и батарея № 6 поражали русские корабли продольными

залпами. Противник, наблюдая за эскадрой Нахимова, ожидал отступления

прорвавшихся кораблей. Турки были уверены, что русские не выдержат мощного

огня всех турецких судов и береговых батарей, не смогут прорваться на

близкую дистанцию к боевой линии турецкой эскадры. Однако их расчеты не

оправдались.

Уверенно и спокойно шла на рейд Синопа русская эскадра. Каждый понимал, что

наступил один из ответственейших моментов сражения, когда противник имеет

большое превосходство: его огонь был прицельным, в то время как русские

корабли стреляли с хода, и огонь их орудий был не столь метким. Русские

моряки стремились как можно быстрее прорваться сквозь зону заградительного

огня, стать на якорь и начать прицельный огонь.

Зная приемы турецких адмиралов, командующий русской эскадрой заранее

предвидел, что огонь неприятеля при подходе эскадры к рейду будет

сосредоточен не по палубам кораблей, а по рангоуту. Этот прием всегда

использовался турками в расчете на то, чтобы вывести из строя большинство

матросов на русских кораблях именно в тот момент, когда они будут убирать

паруса перед постановкой на якорь. И действительно, Осман-паша действовал

по старым шаблонам: турецкие ядра летели вверх, ломали на русских кораблях

реи и стеньги, дырявили паруса, рвали фалы и ванты. Но русские матросы в

это время были внизу: Нахимов решил становиться на якорь, не крепя парусов,

он не послал людей по мачтам, а приказал взять на гитовы и гордени.

Благодаря этому была спасена жизнь многих моряков и сохранена

боеспособность русских кораблей в один из ответственейших моментов

сражения.

Огонь противника усиливался: на русских кораблях появились первые

повреждения, и с каждым залпом турецких орудий они увеличивались. Вскоре на

головном корабле «Императрица Мария» была перебита большая часть рангоута и

стоячего такелажа. Фалы беспомощно повисли на разбитых реях, только одна

нетронутая ванта оставалась у грот-мачты. Русский флагманский корабль,

принявший основной удар противника, почти лишился возможности передавать

сигналы; связь между русским флагманом и эскадрой была затруднена. Корабль

«Константин», шедший вслед за флагманом, также подвергся жестокому

обстрелу, приняв правым бортом град ядер, книпелей и картечи.

Несмотря на серьезные повреждения, флагманский корабль Нахимова уверенно

продолжал идти вперед, увлекая за собой и другие корабли эскадры. Проходя

мимо фрегата «Навек-Бахри», корабль «Императрица Мария» открыл огонь правым

бортов. Не останавливаясь, флагман прошел дальше, в глубь бухты, осыпав

градом снарядов другой неприятельский фрегат, и стал приближаться к

турецкому адмиральскому фрегату «Ауни-Аллах». Подойдя к нему на расстояние

около 200 саженей, Нахимов приказал стать на шпринг. Матросы во главе с

флаг-штурманом И. Некрасовым мастерски вытравили якорь-цепь, уладили

шпринг, и русский адмиральский корабль стал разворачиваться, готовясь

открыть огонь всеми орудиями правого борта против турецкого флагмана.

Вслед за «Императрицей Марией» становились, на шпринги и другие корабли

нахимовской эскадры. Корабль «В. к. Константин" стал против турецких

фрегатов «Навек-Бахри» и «Несими-Зефер»; корабль "Чесма" — против береговой

батареи № 4. Корабли левой колонны, равняясь по флагманскому кораблю и

следуя за кораблем Новосильского, также занимали места по намеченному

плану.

Капитан I ранга Истомин точно привел свой корабль на заранее указанную

позицию: «Париж» встал против центра боевой линии турок и начал

разворачиваться против фрегата «Дамиад» и корвета «Гюли-Сефид». Шедшие за

«Парижем» корабли «Три святителя» н «Рости-слав», развернувшись веером

влево от головного корабля. заняли места против правого фланга турецкой

эскадры Корабль «Ростислав" встал против мыса Киой-Хисар, на котором была

расположена береговая батарея № 6, а "Три святителя" —против

неприятельского фрегата «Низамие» и корвета «Фейзи-Меабуд". Учитывая

глубину синопского рейда н ост-зюйд-остовый ветер, почти все корабли

нахимовской эскадры встали против боевой линии турецкой эскадры на

расстоянии 150—200 саженей.

Таким образом, под жестоким обстрелом сотен неприятельских орудий русская

эскадра успешно прорвалась на рейд Синопа, и все корабли заняли свои места

в точном соответствии с планом атаки. Этим был завершен период тактического

развертывания русской эскадры, в котором русские корабли находились в

значительно худших условиях, чем неприятель. Успешное осуществление прорыва

на синопский рейд блестяще доказало правильность замысла флагмана,

построившего эскадру в две колонны. С первых же минут сражения проявились

мужество, инициатива и решительность командиров кораблей, смелость,

выдержка и прекрасное знание дела всеми офицерами и матросами. Ни

ожесточенный огонь противника, ни ветер, самый неблагоприятной для точной

постановки кораблей на шпринг, не помешали русским морякам завершить

тактическое развертывание эскадры. На синопском рейде между двумя эскадрами

разгорелся ожесточенный артиллерийский поединок, который должен был решить

исход сражения. Грохот шестисот орудий потряс Синопскую бухту, скрывшуюся в

сплошных облаках порохового дыма. «Гром выстрелов, рев ядер, откат орудий,

шум людей, стоны раненых — все слилось в один общий адский гвалт. Бой был в

разгаре».

На русские корабли обрушивалась огненная лавина неприятельских снарядов.

Теперь турки стали бить не по рангоуту русских кораблей, а стремились

поразить батарейные палубы. После нескольких залпов противник пристрелялся,

и его снаряды стали весьма удачно накрывать цели. На кораблях «Императрица

Мария", "Париж», «В. к. Константин» и др. повреждения все увеличивались.

Особенно сильный огонь неприятеля был направлен по флагманскому кораблю

Нахимова. С фрегатов «Ауни-Аллах» и «Фазли-Аллах», корветов «Неджми-Фешан»

и «Гюди-Сефид» один за другим следовали залпы по «Императрице Марии». Но

русский флагман являл собой геройский пример для всей эскадры. Руководя

боем и внимательно наблюдая за действиями своих кораблей, адмирал Нахимов

восхищался и инициативными решениями командиров, и прекрасными действиями

артиллеристов, посылавших по врагу снаряд за снарядом

В ответ на непрерывную пальбу с турецких судов и батарей русские корабли

обрушивали на противника до 200 снарядов в минуту. Четкая и слаженная

работа комендоров, самоотверженно действовавших на батарейных палубах

кораблей под непрерывным обстрелом неприятеля, обеспечивала мощный

сокрушительный огонь русской артиллерии. Возле каждого орудия дружно

действовала небольшая матросская семья, объединенная общим делом: один

подносил картузы и ядра, другой заряжал орудие, третий метко палил по врагу

Выстрел! И снова у пушки повторяется четкие, стремительные маневры; эта

тщательность и точность, эта привычная хладнокровная и размеренная работа

поддерживала в матросах бодрость и уверенность в победе.

На русские корабли градом сыпались неприятельские снаряды, но в батарейных

палубах у каждого орудия по-прежнему, в том же строгом порядке двигались

люди, подносили снаряды, производили выстрел, и все они знали, что с каждой

минутой, с каждым снарядом, выпущенным из русских орудий, ослабляется

сопротивление противника.

Прекрасная, невозмутимая смелость артиллеристов— Якова Грибарева и Василия

Корчагина, Григория Астафьева и Дмитрия Семенова, Павла Минакова и Алексея

Лескотова, и многих, многих других — сочеталась с той незаметной, но

ответственной работой, которую делали те, кто находился в трюмах, на

марсах, у люков, в кубриках. Так же, как и у орудий, все матросы с рвением

исполняли свои обязанности, заделывали пробоины, исправляли повреждения,

наносимые огнем неприятельской артиллерии.

Флагманский корабль «Императрица Мария» с самого начала сражения

сосредоточил свой огонь по неприятельскому адмиральскому фрегату «Ауни-

Аллах». Русские моряки, следуя заветам Ф. Ф Ушакова, понимали, что с

поражением флагмана турецкая эскадра лишится основного руководства и будет

сильно дезорганизована. Поэтому перед комендорами корабля «Императрица

Мария» была поставлена задача парализовать сопротивление турецкого

адмиральского фрегата, уничтожить или вывести его из строя.

Матросы и офицеры русского флагманского корабля умело действовали под

жестоким огнем неприятельских орудий. Командиры батарейных палуб лейтенанты

Петр Прокофьев и Дмитрий Бутаков, отмеченные Нахимовым за "личную храбрость

и распорядительность во время боя, при метком и быстром действии их деков»,

самоотверженно руководили огнем корабельной артиллерии. В батарейных

палубах четко и размеренно действовали расчеты орудий, и с каждым залпом

корабля "Императрица Мария» адмиральский фрегат Османа-паши получал все

новые и новые повреждения.

Турецкая эскадра, однако, не ослабляла своего огня, и на «Императрице

Марии» число раненых и убитых увеличивалось. В разгар сражения сильно

контузило командира корабля капитана II ранга Барановского, стоявшего на

верхней палубе рядом с Нахимовым; прапорщику Павлу Плонскому, находившемуся

у флага, неприятельским снарядом оторвало руку; многие матросы были ранены.

Однако ничто не нарушало равномерных действий личного состава корабля;

комендоры метко целили по неприятельскому флагману, и адмирал Нахимов особо

ответил искусные действия кондукторов корпуса морской артиллерии Григория

Савина, Алексея Самотоева, Ивана Кондратьева, Петра Верещагина, Василия

Стрельникова, Артемия Попова. Благодарности адмирала заслужили также

матросы Федор Жемарин, Иван Дмитриев и Андрей Кириллов, которые «находились

при доставании ядер из инттюма и носке раненых из деков, что исполняли с

особым рвением и смелостью».

Меткий огонь русского флагмана определил участь турецкого фрегата "Ауни-

Аллах». Снаряды русского корабля отлично накрывали цель, разрывали палубу,

ломали надстройки, выводили из строя английские орудия турецкого фрегата.

Не выдержав обстрела, адмирал Осман-паша решил выйти из боя. «Ауни-Аллах»,

несмотря на поддержку других турецких фрегатов, корветов и мощной батареи №

5, оказался бессильным против русского адмиральского корабля и, отклепав

якорь-цепь, продрейфовал к западной части Синопской бухты, где надеялся

укрыться от метких выстрелов русских кораблей. Но в тот момент, когда он

приходил мимо корабля «Париж». капитан I ранга Искомая вдогонку ему дал

прощальный залп, который довершил разгром, начатый флагманским кораблем

русской эскадры. «Ауни-Аллах», разбитый и усеянный трупами, был выброшен на

берег у мыса Киой-Хисар. Команда турецкого флагманского фрегата, ограбив

своего адмирала, бежала на берег. Раненый Осман-паша с развалин своею

корабля мог только наблюдать и дальнейшим ходом сражения.

Таким образом, неприятельская эскадра по истечении получаса сражения

потеряла своего флагмана, лишилась основного руководства и управления.

Последний рейс адмиральского фрегата, на виду у всей турецкой эскадры

относимого ветром к берегу, разрушенного и никем неуправляемого, произвел

ошеломляющее впечатление на турок и способствовал понижению боеспособности

неприятель скол эскадры не менее, чем сотня удачных выстрелов с русских

кораблей.

В то время, когда корабль «Императрица Мария" боролся с флагманским

кораблем турецкой эскадры, корабль «В. к. Константин» под командованием

капитана II ранга Ергомышева открыл сильный батальный огонь правым бортом

по батарее № 4 и по двум 6О-пушечнышм фрегатам «Навек-Бахри» и «Несими-

3ефер". «В. к. Константин" осыпал неприятельские фрегаты градом снарядов.

Под руководством Николая Гаврилова и Николая Беклешева комендоры

«Константина» метко поражали турецкие суда, нанеся им вскоре серьезные

повреждения. По приказанию капитана II ранга Ергомышева был усилен огонь из

бомбических орудий нижнего дека, и через 10—15 минут после начала сражения

левый фланг боевой линии турецкой эскадры заметно снизил эффективность

своего артиллерийского огня.

Основной удар «Константина» в начале сражения был направлен против фрегата

«Навек-Бахри». Ергомышев принял правильное решение, стремясь

последовательно уничтожить оба неприятельские фрегата: вначале разделаться

с «Навек-Бахри», сосредоточив против него большинство орудий, а уже потом

полностью перенести огонь на "Несими-Зефер». Поддержанный огнем «Чесмы»,

замыкавшей первую колонну русской эскадры, «Константин" наносил большие

потери фрегату «Навек-Бахри», на котором было уже немало убитых и раненых.

С русского корабля сквозь густые облака дыма удавалось рассмотреть

серьезные разрушения на неприятельском фрегате, который вскоре превратился

в сплошной костер. Безуспешны были попытки Али-бея — командира фрегата —

остановить свою команду, покидавшую корабль и спасавшуюся бегством. Спустя

20 минут после открытия огня огромный столб дыма поднялся над Синопскои

бухтой и сильный взрыв заглушил артиллерийскую канонаду. Один из снарядов

«Константина» попал в пороховой погреб неприятельского фрегата. «Навек-

Бахри» взлетел на воздух. Взрыв этот осыпал обломками батарею № 4, которая,

временно прекратила огонь и хотя начала потом действовать снова, однако уже

слабее. Дружное русское «ура» пронеслось по синопскому рейду: моряки

нахимовской эскадры радостно приветствовали главных комендоров

«Константина», взорвавших один из лучших фрегатов турецкого флота.

Развернувшись на шпринге, «Константин» направил основной огонь по другому

60-пушечному неприятельскому фрегату — «Несими-Зефер». В 1 час пополудни

якорная цепь фрегата была перебита, и ветром его понесло к берегу. С

подбитыми стеньгами и реями, с поврежденным рулем и разбитыми орудиями

неприятельский фрегат выбросился на остатки мола возле греческого

предместья.

Против береговых батареи № 3 и 4, поддерживавших левый фланг турецкой

боевой линии, вел огонь корабль «Чесма». «Подойдя к своему месту против

турецкого фрегата и двух береговых батарей сажень на 50, — пишет мичман А.

П. Обезьянинов, — мы бросили якорь и сталь на шпринг, и тотчас же начали

действовать: начали залпом из всех орудий, но в это время турецким ядром

перебило у вас шпринг, и корабль стало поворачивать по ветру носом к

неприятелю под его продольные выстрелы; положение критическое, но старший л-

т Купреянов не зевал, тотчас распорядился завозом нового верпа, который на

всякий случай был готов на баркасе, достаточно было нескольких минут, чтобы

все дело исправить. Новый верп был заведен, и корабль завернул бортом к

неприятелю тотчас открыли успешный огонь с другого, уже противоположного,

борта».

В ответ на выстрелы крепостных пушек комендоры «Чесмы» мощным огнем сметали

береговые укрепление неприятеля. После взрыва фрегата «Навек-Бахри»

положение левого фланга турок значительно ухудшилось; корабль «Чесма»

сосредоточил весь свой огонь исключи-тельно на батарее № 4, которая стала

терять одно орудие за другим.

Особенно инициативно действовали на «Чесме" лейтенанты Михаил Белкин и

Михаил Шемякин командовавшие деками корабля. Ни один выстрел с русского

корабля не пропадал даром, и огонь турецкой батареи становился все слабее.

Разрушенные укрепления подбитые и исковерканные пушки, множество убитых и

раненых—такова была картина на берегу, где турки в замешательстве бежали от

сокрушительного огня русской артиллерии. Корабль «Чесма», подавив

сопротивление батареи № 4. перенес огонь всех орудий на батарею № 3

Корабли второй колонны нахимовской эскадры противостояли правому флангу

боевой линии турок. Корабль «Париж», возглавивший вторую колонну, сразу же

после «Императрицы Марии» открыл огонь по неприятелю поражая турецкий

корвет «Гюли-Сефид», фрегат «Дамиад" и центральную береговую батарею № 5

Мужественно и смело сражались моряки «Парижа», руководимые капитаном I

ранга Истоминым. Пренебрегая опасностью, под градом неприятельских ядер,

книпелей и картечи, матросы во главе со шкипером Иваном Яковлевым быстро

исправляли такелаж и заделывали пробоины. Раненые отказывались уходить с

боевых постов. Когда осколок неприятельского снаряда, разорвавшегося на

юте, ранил в лицо штурмана Семена Родионова, охранявшего кормовой флаг

корабля, он не покинул своего поста и продолжал стоять у флага. Только

после вторичного тяжелого ранения, когда вражеским снарядом Родионову

оторвало руку, его унесли с верхней палубы...

Владимир Иванович Истомин проявил «примерную неустрашимость и твердость

духа, благоразумные, искусные и быстрые распоряжения во время боя». Орудия

правого борта «Парижа» безостановочно громили неприятельские суда. Через

полчаса после начала сражения турецкий корвет «Гюлл-Сефид», стоявший рядом

с фрегатом Османа-паши и оказывавший ему огневую поддержку против

флагманского корабля Нахимова, был уже сильно избит русскими снарядами,

потерял фок-мачту и несколько орудий. Командир корвета Сали-бей оставил

свой корабль и предпочел спастись бегством. Вскоре на корвете возник пожар,

и огонь стал постепенно добираться да крюйт-камеры. Наконец, в 1 час 15

мин. пополудни раздался сильный взрыв и «Гюли-Сефид» взлетел на воздух.

Уничтожив неприятельский корвет, Истомин оказал непосредственную поддержку

своему флагманскому кораблю.

Покончив с неприятельским корветом, «Париж» усилил огонь по фрегату

«Дамиад» и береговой батарее №5. Бомбические снаряды русского корабля

производили сильные разрушения на батарее и на неприятельском фрегате.

Лейтенант П. Никитин, руководивший огнем бомбических орудий, проявил

«отличное мужество и превосходные распоряжения при действиях бомбической

батареи». Вскоре фрегат «Дамиад", не выдержав меткой прицельной стрельбы

русских комендоров, обрубил цепь и вышел из боевой линии турецкой эскадры.

Течением и ветром его отбросило к юго-западному берегу полуострова.

Турецкая эскадра лишилась еще одного фрегата.

Корабль «Три святителя» обстреливал большие неприятельские фрегаты «Каиди-

Зефер" и «Низамие», вооруженные 118 пушками. Расчеты орудия действовали

четко и слаженно, посылая по врагу снаряд за снарядом. "Команда вела себя

выше всякой хвалы Что за молодецкая отвага, что за дивная хладнокровная

храбрость!— вспоминает мичман А. Д. Сатин. — Как теперь вижу: стоит

красавец-комендор знаменосец 32-го экипажа, Иван Дехта, и держит большим

пальцем правой руки запал у только что выстрелившего орудия. Вырвало ядром

рядом с ним двух человек, он бровью не пошевельнул, только скомандовал,

когда орудие было готово: «к борту!» И этот же самый Дехта, бледный, как

полотно, через две недели дрожащей рукой вынимал жребий на георгиевский

крест. Достойных было слишком много!»

Фрегаты «Каиди-3ефер" и «Низамие» вели интенсивный ответный огонь, но более

всего «Трем святителем» вредил огонь турецкой береговой батареи № б. Одно

из каленых ядер попало в кубрик, и только благодаря своевременным и быстрые

действиям трюмных матросов удалось лирвидировать пожар. Так же быстро был

ликвидирован пожар на юте, где умело и самоотверженно дейсгвовал боцман

Кузьма Пернов.

Неожиданно в разгаре сражения положение корабля «Три святителя» резко

ухудшилось. Командиру корабля капитану I ранга К. Кутрову доложили, что

одним из вражеских снарядов перебило шпринг, и корабль стал разворачиваться

по ветру кормой к неприятелю. «Мы могли отстреливаться только половинным

числом орудий... а передние орудия нашего корабля приходятся против корабля

«Париж». Мгновенно оценив обстановку, Кутров дал приказание прекратить

огонь из нескольких батарей левого борта. Десятки орудий корабля «Три

святителя" замолчали, т. к. из-за разворота корабля вышли из угла обстрела

цели.

Турки заметили, что шпринг русского корабля перебит, и усилили

артиллерийский обстрел. Береговая батарея № 6 стала поражать корабль

продольными залпами. Вместе с береговыми орудиями усилили свой огонь

фрегаты «Низамие» и "Каиди-Зефер». Адмирал Гуссейн-паша, командовавший

правым флангом турецкой эскадры, предвкушал поражение русского корабля,

положение которого действительно становилось критическим. В этот момент под

жестоким неприятельским огнем мичман Петр Варницкий бросился к полубаркасу,

чтобы вместе с матросами завести верп и восстановить шпринг. Однако

неприятельское ядро попало прямо в полубаркас разнесло его в щепы и ранило

мичмана. Несмотря на это, Варницкий тотчас же перескочил в другой баркас,

стоявший рядом у борта корабля, матросы налегли на весла, и под непрерывным

обстрелом десятков непрнятельских орудий смелые русские моряки завезли верп

и вернулись обратно на корабль. Корабль «Три святителя» подтянувшись на

новом шпринге, развернулся левым бортом против неприятеля и с новой силой

обрушил на него огонь своих орудии Вскоре 54-пушечный турецкий фрегат

«Каиди-Зефер» не выдержал огня русского корабля. С разбитым рангоутом и

множеством бортовых пробоин он вышел из боевой линии, прошел между берегом

и фрегатом «Низамие» и стал на мель невдалеке от береговой батареи № 6.

Команда турецкого фрегата во главе с командиром вплавь бросилась на берег.

Крайние суда левого фланга турецкой боевой линии находились под непрерывным

Страницы: 1, 2, 3