Повышенная общественная опасность бандитизма в любой исторический период требовала правильной уголовно-правовой оценки и адекватной реакции на него со стороны государства. Особенно остро данная потребность возникает в периоды активизации групповых вооруженных насильственных нападений на граждан и организации. Сегодня анализ состояния преступности в России свидетельствует об относительно положительной динамике преступлений, предусмотренных ст. 209 УК РФ.

По официальным статистическим данным, в 1999 г. в Российской Федерации было зарегистрировано 374 факта бандитизма, в 2000 - 513, в 2001 - 523, в 2002 - 513, в 2003 - 465, в 2004 - 404, в 2005 - 454, в 2006 - 522, в 2007 - 473, за 10 месяцев 2008 года - 408. Однако приведенные цифры не в полной мере отражают масштабы бандитизма в силу сравнительно низкой раскрываемости, недостатка практических приемов и способов разграничения смежных с бандитизмом составов преступлений.

Современное состояние бандитизма и те реальные угрозы, которые он создает безопасности личности, общества и государства, требуют обсуждения и решения проблемы построения научно обоснованной, внутренне непротиворечивой концепции предупреждения и квалификации преступления. Однако имеющиеся в современной юридической литературе многочисленные работы, посвященные бандитизму, не исчерпали научную дискуссию о правовой сущности данного явления, его отграничении от смежных составов преступлений, не понизили актуальность изучения вопросов уголовной ответственности за общественно опасные деяния, совершенные в банде, не предложили единых основ разрешения проблем квалификации таких посягательств.

Сказанное в полной мере предопределяет своевременность выработки неотложных и эффективных мер борьбы с организованной преступностью посредством конкретизации уголовно-правовых методов в нормах уголовного закона. Потребность в теоретическом разрешении коллизионных вопросов квалификации бандитизма обусловлена и имеющейся в современном законодательстве аморфной формулировкой диспозиции ст. 209 УК РФ. Проблема состоит также в том, что качественный и количественный состав уголовно-правовых «спутников», сопровождающих бандитизм, непостоянен и зависит, главным образом, от динамики уголовного законодательства. В настоящее время состав бандитизма необходимо отграничивать от двух условных групп составов преступлений: 1) от преступлений, связанных с созданием криминальных групп, руководства ими или участия в них (ст. ст. 208, 210, 2821 УК РФ); 2) от преступлений, совершаемых организованной группой и с применением насилия (п. «ж» ч. 2 ст. 105, п. «а» ч. 3 ст. 111, п. «г» ч. 2 ст. 112, п. «а» ч. 3 ст. 126, ч. 3 ст. 127, п. «в» ч. 3 ст. 1271, п. «а» ч. 3 ст. 161, п. «а» ч. 4 ст. 162 и п. «а» ч. 3 ст. 163 УК РФ). Действующий УК РФ так и не смог преодолеть возникающие в теории и практике проблемные вопросы параметров разграничения обозначенных составов преступлений. Более того, законодательные нововведения породили дополнительные вопросы в практике применения норм, регламентирующих ответственность за групповые преступления.

Вышеизложенные обстоятельства позволяют сделать вывод о целесообразности теоретического анализа состава бандитизма, четкого уяснения его объективных и субъективных признаков, актуальности разработки теоретических основ отграничения состава преступления, предусмотренного ст. 209 УК РФ, от смежных составов преступлений. Объективная необходимость анализа вопросов уголовной ответственности за бандитизм обусловлена и необходимостью выявления возможных путей корректировки диспозиции ст. 209 УК РФ.

В течение последних десятилетий резко возросло количество исследований, посвященных различным аспектам квалификации и предупреждения бандитизма. В частности, теоретические основы уголовно-правового противодействия групповой преступной деятельности и организованной преступности изложены в работах В.А. Алексеева, Е.А. Галактионова, Р.Р. Галиакбарова, П.Ф. Гришанина, Н.В. Иванцовой, А.Е. Кирилина, М.И. Ковалева, Д.А. Корецкого, В.А. Плешакова, П.В. Тельнова, А.Н. Трайнина, Т.Д. Устиновой, Т.А. Хмелевской и др.

Объектом исследования являются общественные отношения, складывающиеся в сфере установления и практической реализации уголовно-правовой ответственности за бандитизм, в частности, при отграничении бандитизма от смежных составов преступлений.

Предметом исследования выступают уголовно-правовые нормы, устанавливающие ответственность за бандитизм и иные преступления, сходные по своим признакам с бандитизмом, а также практика их применения следственно-прокурорскими и судебными органами.

Цель работы заключается в изучении проблем отграничения бандитизма от смежных и иных составов преступлений, в анализе и выработке предложений по совершенствованию конструкции статей УК РФ, относящихся к предмету исследования. Задачи исследования:

- провести историко-правовой анализ становления отечественного законодательства об ответственности за бандитизм;

- раскрыть уголовно-правовую природу бандитизма;

- решить проблемы отграничения бандитизма от других преступлений, совершаемых организованными группами;

- разработать научно-методические рекомендации и предложения по совершенствованию нормы ст. 209 УК РФ, исключающие спорные ситуации при квалификации бандитизма.

Методологической основой выпускной квалификационной работы послужили историко-правовой, логический, сравнительно-правовой методы.

Выпускная квалификационная работа состоит из введения, двух глав, заключения, списка используемой литературы, включающего 90 источников.

1. Уголовно-правовая характеристика бандитизма: исторические тенденции и современные реалии

1.1 История развития уголовной ответственности за бандитизм

Этимология и семантика слов «банда», «бандит» исходят из итальянского, французского и немецкого языков. По словарю В. Даля «банда» - это толпа, шайка, ватага, артель, скоп, соглас, братство или союз в дурном значении; «бандит» - вор, дерзкий мошенник, грабитель, разбойник, подорожник, подорожная вольница. Таким образом, понятия «бандитизм», «банда», «бандит» в сущности являются не классически правовыми, а социально-политическими. Не случайно в специальной литературе банда определяется как «шайка преступников, контрреволюционеров, диверсантов, убийц», а бандитизм - как преступление против порядка управления.

Понятие «бандитизм» в широком смысле соотносится с «разбоем», который упоминался впервые в законодательстве Древней Руси. В сборнике норм уголовного и процессуального права «Русская правда» (Х-ХП века) разбой определялся как особо тяжелое преступление, устанавливались нормы за это деяние. О разбое говорится и в Уставной книге учрежденного в XVI веке Разбойного приказа, которая содержала материалы производства и законодательных актов по разбойным делам.

Статьи Уставной книги Разбойного приказа получили развитие в Соборном Уложении 1649 года (ст. 1-6 гл. XXI). Расследованием разбойных дел занимались губные старосты, на которых возлагалась обязанность вести борьбу с разбоями, разыскивать разбойников, судить лихих людей и казнить их смертью. Указанные функции губных старост характеризовали стремление государства принять энергичные меры для искоренения многочисленных шаек.

В военные и голодные годы количество и дерзость разбоев возрастали, особенно в 17-18 веках. В этот период большую часть России охватили крестьянские восстания, в результате которых многие беглые крестьяне объединялись в крупные, хорошо вооруженные разбойничьи отряды и шайки. Их пополняли представители городских низов, а иногда и богатых и средних сословий. Нападениям разбойничьих отрядов и шаек подвергались населенные пункты, жертвой становилось мирное население.

Эта тенденция проявлялась до отмены крепостного права. Вне всякого сомнения, шайки и банды разбойников, действовавшие на обширной российской территории после подавления крестьянских волнений, явились, по нашему мнению, историческим предшественником бандитизма в России. Этим в значительной степени объясняется феномен широкой географии бандитизма в Российском государстве.

Постановление о шайке в российском уголовном законодательстве появилось в Особенной части Уложения о наказаниях уголовных и исправительных 1845 года, в постановлениях о наказуемости составления шайки и об учинении некоторых преступных деяний шайкой как обстоятельстве, усиливающем ответственность. В ст. 923, 924 Уложения (1885) о шайке говорилось как о сообществе, составившемся для совершения ряда преступлений, а в ст. 1633, 1639, 1645 упоминалось о шайках, составившихся для конкретного преступления или определенного его рода.

Законодатель XIX - начала XX веков оперировал понятием «шайка», не раскрывая при этом его содержание. Теоретики, в частности А.С. Жиряев, Н.С. Таганцев, выделяли такие признаки шайки того времени, как: а) постоянный характер сообщества; б) стремление его членов заниматься преступной деятельностью как ремеслом; в) неопределенность преступлений, которые намеревались совершить члены шайки. Совершение преступлений шайкой рассматривалось как отягчающее ответственность обстоятельство, так как, по мнению Н. Сергеевского, постоянное стремление шаек преступников к преступлениям составляло неизменную цель их преступных деяний, однородных или разнородных. Русские юристы отмечали организованность, дисциплинированность шаек, построение их на принципе безусловного подчинения руководителям, что давало им наибольшую возможность скрыть следы учиненного и скрыться от преследования.

Анализ приведенных выше формулировок позволяет сделать вывод, что признаки и характерные черты шайки того времени стали основой для определения понятия банды и бандитизма в современном понимании.

В конце XIX - начале XX века разбойный промысел в России не носил массового характера. В этот период отмечается резкое замедление темпов роста преступности в Российской империи, что обусловило и «затухание» преступной деятельности разбойничьих шаек. Если говорить об эффективности практики борьбы с шайками разбойников, то следует отметить, что полицейский аппарат дореволюционной России борьбу с преступностью вел высокопрофессионально и активно, что нашло признание на международном уровне.

Условия для небывалого роста преступности создала империалистическая война, которая сопровождалась экономической разрухой, инфляцией и голодом.

После Февральской революции и Октябрьского переворота 1917 года, вызвавших политические потрясения, в стране наступил период беззакония, Российское общество, отвергнувшее свои прежние нормы и еще не обретшее новые, захлестнула волна преступности. Ее невиданный размах обусловил Указ Временного правительства от 18 марта 1917 года о всеобщей амнистии, по которому было освобождено около 15 тыс. опасных уголовных преступников (в том числе бандитов, убийц, грабителей). В результате число особо тяжких преступлений возросло многократно. Если, например, в марте-августе 1916 г. в Москве было совершено 3618 преступлений, то за аналогичный период 1917 г. - 20628. По данным П. Сорокина, если принять за 100 единиц количество вооруженных грабежей и покушений на убийство в Москве в 1914 г., то в 1918-1919 годах они составили соответственно 28500 и 1060. В первые годы советской власти такие группы стали именовать бандами. Сохранилось и наименование «шайка», но постепенно оно стало употребляться применительно к группам, совершающим менее тяжкие или ненасильственные преступления. В этот же период появился термин «бандитизм» как уголовно-правовое понятие.

Впервые о бандитизме как преступлении было сказано в Декрете СНК РСФСР от 20 июля 1918 года «О суде». Следует отметить, что в Декрете состав бандитизма не раскрывался. Понятие бандитизма было определено Декретом ВЦИК от 20 июня 1919 года «Об изъятии из общей подсудности в местностях, объявленных на военном положении», в котором под бандитизмом понималось «участие в шайке, составившейся для убийств, разбоя и грабежей, пособничество и укрывательство такой шайки». Декрет не раскрывал признаков бандитизма и считал бандой любую преступную группу независимо от того, вооружены ее члены или нет.

Не определяли конкретных признаков бандитизма и Руководящие начала по уголовному праву РСФСР, принятые постановлением НКЮ от 12 декабря 1919 года. В них банда не выделяется среди преступных групп. В то же время Руководящие начала объективно отреагировали на все более широкое распространение данного вида преступления, указав в ст. 21, что «за деяния, совершенные сообща группой лиц (шайкой, бандой, толпой), наказываются как исполнители, так и подстрекатели и пособники». Данная статья, различая преступления, совершенные шайкой, бандой, не раскрывала этих понятий. По смыслу статьи, совершенные бандой преступления рассматривались как одна из форм соучастия, то есть не была, как и в Декрет ВЦИК, установлена ответственность за организацию банды.

В первые годы советского государства бандитизм получил не только значительное распространение, но и новое содержание, на что широко указывается в научной литературе. Так, B.C. Прохоров и И.И. Солодкин считают, что в этот период бандитизм «тесно смыкался с прямыми контрреволюционными выступлениями». По мнению А.А. Пионтковского, бандитизм в годы гражданской войны приобрел явно выраженный контрреволюционный характер. Наиболее типичными в этом отношении он называет вооруженное нападение бандитских шаек махновцев, петлюровцев и других классово враждебных элементов на государственные учреждения и отдельных граждан. Т.Д. Устинова отмечает, что в 20-е годы «бандитизм в значительной степени был связан с действиями контрреволюционеров, которые путем грабежей и убийств населения пытались опорочить советский строй и привести его к ослаблению и, в конечном итоге, к падению».

Разветвленная сеть бандитских групп охватила своими действиями, направленными против власти рабоче-крестьянских Советов, значительную территорию Советской Республики. Например, в 1924 году в РСФСР было зарегистрировано (по неполным данным) более 260 бандитских групп, в производстве находилось около 4 тыс. уголовных дел о бандитизме.

Таким образом, на основании изложенного можно сделать вывод, что с началом гражданской войны формы проявления бандитизма выражались в виде вооруженного сопротивления советскому строю.

Опасность бандитизма в такой форме, по сравнению с его проявлением до начала противоборства «белых» и «красных», когда бандитизм имел только уголовную направленность, была для советского государства не просто угрожающей, а поистине смертельной. Именно, исходя из этого, новый режим определял меры борьбы с бандитизмом как с политическим противником. Согласно Декрету СНК от 19 февраля 1920 года «О предании лиц, обвиняемых в бандитизме, суду Военно-революционного трибунала», в котором банда рассматривалась как группа преступников-налетчиков, занимающихся разбоем и грабежом, дела о бандитизме передавались судам Военно-революционного трибунала. Учитывая угрозу основам нового государства, советское правительство в постановлениях, изданных в последующие годы, снова указывало на подсудность дел о бандитизме революционным военным трибуналам. Так, в принятом в 1920 г. Положении о революционных военных трибуналах устанавливалось, что ведению революционных трибуналов подлежат, наряду с делами о преступлениях, совершенных военнослужащими, также и дела обо всех гражданах по обвинению их в бандитизме. Революционным военным трибуналам предоставлялось право определять в качестве наказания любую из предусмотренных законом мер репрессии вплоть до расстрела.

Декретом ВЦИК от 23 июня 1921 года «Об объединении всех Революционных Трибуналов Республики» предлагалось передавать в «отделения по военным и крупным служебным должностным преступлениям» дела о шпионаже, контрреволюционных восстаниях, заговорах, о воинских преступлениях и бандитизме. При этом отделениям губернских революционных трибуналов предоставлялось право приговаривать преступников к высшей мере наказания - расстрелу, независимо от наличия в данной местности военного положения.

2 февраля 1921 года ВЦИК утвердил Декрет «О борьбе с дезертирством», который к числу квалифицированных видов дезертирства относил участие дезертиров в вооруженных шайках (бандах). В декрете указывалось, что обязательным признаком бандитизма является вооруженность, а совершение преступления бандой признавалось отягчающим вину обстоятельством.

Уголовная ответственность за бандитизм в советском законодательстве впервые была введена Уголовным кодексом РСФСР 1922 года. В нем законодатель рассматривает бандитизм как деяние против государства и относит его к государственным преступлениям. Статья 76 УК определяет бандитизм как «организацию и участие в бандах (вооруженных шайках) и организуемых бандами разбойных нападениях и ограблениях, налетах на советские и частные учреждения и отдельных граждан, остановки поездов и разрушение железнодорожных путей, безразлично, сопровождались ли эти нападения убийствами и ограблениями или не сопровождались».

Указанной статьей наказание за бандитизм предусматривалось в виде расстрела с конфискацией всего имущества. Допускалось снижение наказания, но при наличии смягчающих обстоятельств, на срок лишения свободы не меньше 3 лет со строгой изоляцией и конфискацией имущества.

Пособничество банде и укрывательство банды и отдельных ее участников, а равно сокрытие добытого и следов преступлений определялись теми же наказаниями, что и бандитизм, с возможностью снижения наказания на срок не менее двух лет со строгой изоляцией и конфискацией имущества.

Из приведенного определения бандитизма, данного УК РСФСР 1922 года, видно, что в его понятие включались не только нападение, совершаемое вооруженной бандой, но также организация и участие в банде. Широкое толкование форм нападения - ограбление, налеты на советские учреждения и отдельных граждан, остановка поездов и разрушение железнодорожных путей, разбойные нападения - допускало применение максимального наказания, вплоть до расстрела, за преступные деяния, направленные против новой власти. Мы указываем на это обстоятельство не потому, что разделяем мнение других авторов в отношении данной особенности трактовки понятия бандитизма, а чтобы акцентировать внимание на политической окраске формулировки бандитизма в УК РСФСР 1922 г. Законодатель того времени придал политический характер бандитизму не только тем, что отнес его к числу государственных преступлений, но и самим определением бандитизма.

Такая оценка бандитизма как уголовно-наказуемого деяния сохраняется и в дальнейшем. В Уголовном кодексе РСФСР 1926 года вплоть до принятия Положения о преступлениях государственных (1927 г.) понятие бандитизма трактовалось аналогично. Статья 17 указанного Положения, внесенная в УК 1926 года (ст. 59-3), определяла бандитизм как организацию и участие в вооруженных бандах и в организуемых ими нападениях на советские и частные учреждения или отдельных граждан, остановку поездов и разрушение железнодорожных путей и иных средств сообщения и связи. Наказание за бандитизм предусматривалось в виде лишения свободы сроком не меньше трех лет, с конфискацией всего или части имущества, с повышением наказания при особо отягчающих обстоятельствах, вплоть до смертной казни с конфискацией имущества.

Норма об уголовной ответственности за бандитизм в редакции 1927 года оставалась неизменной более 30 лет до принятия в 1960 году нового Уголовного кодекса. Победа в гражданской войне, успехи советской власти в хозяйственном строительстве, усиление государственного аппарата привели к существенному сокращению бандитизма. Эффективной борьбе с бандитскими группами способствовало и установление единой нормы о бандитизме в стране, поскольку ст. 59-3 УК РСФСР 1926 года была воспроизведена без каких-либо изменений в уголовных кодексах всех союзных республик.

В конце 20-х - начале 30-х годов вновь отмечается рост бандитизма. Доминирующей детерминантой бандитизма в этот период, как и в первой половине 20-х годов, является политический фактор - активное сопротивление крестьян проведению коллективизации аграрного сектора.

Отмечая увеличение бандитизма в 30-е годы на «политической платформе», следует обозначить важную, по нашему мнению, причину его роста, а именно: в этот период суды рассматривали как бандитизм деяния, далекие от законодательного определения бандитизма, но характеризующиеся повышенной степенью общественной опасности. Так, постановление Пленума Верховного Суда РСФСР от 4.08.1933 г. рекомендовало судам квалифицировать как бандитизм и отдельные кражи домашнего имущества у находящихся на полевых работах колхозников, если они систематически совершались организованными группами или классово-враждебными элементами. В соответствии с постановлением Пленума Верховного Суда СССР от 23.10.1933 г. «О квалификации самосудов» как бандитизм рассматривались и некоторые случаи самосудов.

В постановлении от 17 января 1935 года Президиум Верховного Суда РСФСР предлагал карать как бандитов тex особо опасных хулиганов, которые совершали хотя и одиночные нападения, но связанные с убийствами или вооруженным сопротивлением органам власти. В постановлении того же судебного органа от 13-14 февраля 1936 года сказывалось, что грабеж, а тем более групповой с применением насилия, должен квалифицироваться по ст. 59-3 УК независимо от того, были обвиняемые вооружены или нет.

После завершения коллективизации и подавления сопротивления со стороны крестьянства бандитизм не характеризовался таким размахом, которым он отличался в 20-30-е годы. В научной литературе указываются различные причины «затухания» бандитизма. Так, видный юрист Антонов-Саратовский в 1936 году делает вывод, что «в настоящее время бандитизм находится в состоянии разложении. С одной стороны, он вырождается в воровство, с другой - в измену Родине и террористический заговор». Другие ученые, в частности, И. Шмаров, Ю. Мельникова, Т. Устинова дают этому явлению следующее объяснение: во-первых, часть деяний, входивших в состав бандитизма, стала квалифицироваться по иным статьям УК и, во-вторых, в значительной мере была подавлена организованная преступность.

Новый всплеск бандитизма произошел в 40-50-е годы с началом Великой Отечественной войны, что было обусловлено бандитскими проявлениями организованных групп из числа лиц, уклонившихся от мобилизации и трудовой повинности в условиях военного времени. В военный период был принят ряд актов, направленных на борьбу с бандитизмом. Важно отметить, что дезертиры, занимавшиеся бандитизмом, предавались суду военных трибуналов как изменники Родины, то есть бандитизм трактовался как деяние против государства.

Но главной составляющей бандитизма в 40-50-е годы явилась антисоветская (контрреволюционная) деятельность националистических банд. Бандитизм в этой форме получил массовый характер в Прибалтике, Западной Украине, республиках Северного Кавказа (например, вооруженные банды и формирования бендеровцев, Союз литовских партизан, Армия свободы Литвы, Украинская повстанческая армия, организации украинских националистов, «Кавказские братья» и т.п.).

Указанная форма проявления бандитизма на националистической основе по политической инерции 20-30-х годов вновь привела к его широкой трактовке в судебной практике. Например, постановление Пленума Верховного Суда СССР от 8 января 1942 года предлагало квалифицировать по аналогии со ст. 59-3 УК и кражи личного имущества эвакуированных граждан при наличии особо отягчающих обстоятельствах. Принимается Указ Президиума Верховного Совета СССР от 13 января 1953 года «О мерах по усилению борьбы с особо злостными проявлениями бандитизма среди заключенных в исправительно-трудовых лагерях». «Лагерному» бандитизму придавался политический окрас особым порядком рассмотрения дел о бандитских нападениях. Указ предписывал рассматривать дела в военных трибуналах войск МГБ СССР и в специальных судах; бандитские нападения, совершаемые заключенными, квалифицировать только по ст. 59-3 Уголовного кодекса РСФСР и соответствующим статьям уголовных кодексов других союзных республик; допускал применение к виновным в этих преступлениях смертной казни как высшей меры наказания.

После подавления сопротивления вооруженных банд в Западной Украине, Прибалтике и республиках Северного Кавказа применение ст. 59-3 УК РСФСР резко пошло на убыль.

Полагаем, что состояние бандитизма послевоенного периода, безусловно, характеризуют точки зрения ученых по этому вопросу, которые отличаются плюрализмом. Так, например, В.И. Пинчук отмечал, что бандитизм превратился в групповой вооруженный разбой. П.Ф. Гришанин в 50-е годы писал, что бандитизм фактически изжит и о нем чаще приходится говорить в связи с разбойными нападениями, совершаемыми вооруженными шайками. Ю.Б. Мельникова, Т.Д. Устинова указывают, что бандитизм, начиная с 50-х годов, переродился из преступления, посягающего на основы государственного строя, в тяжкое преступление, имеющее корыстную направленность. Следует отметить, что приведенные суждения объединяет общая позиция: бандитизм как вооруженное организованное преступление к 60-м годам утратил политическую мотивацию.

Тем не менее, и в научной литературе, и в уголовном законодательстве 60-х годов бандитизм по-прежнему относится к разряду преступлений, направленных против государства. М.Д. Шаргородский, например, объяснял любую опасность бандитизма, определяющую его отнесение к числу государственных преступлений, тем, что «длительное функционирование (действительное или планируемое преступниками) вооруженной группы людей, совершающих нападение на государственные, общественные учреждения или предприятия либо отдельных лиц, приносит ощутимый вред обществу». В.Д. Меньшагин отмечал, что «нападения вооруженной банды сопровождаются нередко оказанием вооруженного сопротивления представителям власти и убийством их, представляя таким образом серьезную угрозу для деятельности органов государственной власти, подрывая авторитет и силу этих органов».

Высказывалось и такое мнение: «При бандитизме посягательство на порядок управления, предприятия и отдельных граждан имеет характер государственного преступления потому, что совершается не одним лицом, а группой вооруженных лиц, организованных в банду». Статья 14 Закона о государственных преступлениях 1958 года, воспроизведенная в УК РСФСР 1960 года (ст. 77), определила бандитизм как организацию вооруженных банд с целью нападения на предприятия, учреждения, организации либо на отдельных лиц, а равно участие в таких бандах и совершаемых ими нападениях. Заметим, в сравнении с УК РСФСР 1926 года указанная статья значительно сузила состав бандитизма. В частности, из числа преступных действий вооруженной банды исключены остановки поездов, разрушение железнодорожных путей и иных средств сообщений и связи. Объективно такое сужение, на наш взгляд, выражает признаки перерождения бандитизма из политического в общеуголовное преступление.

Резюмируя вышесказанное, можно сказать следующее: в мотивации бандитизма 60-80-х годов классово-враждебное отношение к советскому режиму трансформировалось в обычную корысть. В результате бандитизм на этом этапе стал носить традиционный уголовный характер, хотя уголовно-правовая норма продолжала оставаться в главе о государственных преступлениях. Начиная с 60-х и до конца 80-х годов бандитизм в официальной статистике исчислялся единичными фактами. Действующая норма о бандитизме практически не применялась. Этому даются различные объяснения. Наиболее убедительное, на наш взгляд, состоит в том, что камуфлирование бандитизма объяснялось давлением официальной идеологии, провозглашающей тезис о невозможности существования в советском обществе преступлений даже с косвенной политической мотивацией, и о тенденции к полному исчезновению бандитизма.

На наш взгляд, конъюнктурно-политическая доктрина государства о полном искоренении бандитизма в советском обществе, истоки которой следует искать в 60-х годах, в значительной мере, если не в полном объеме, оказала негативное влияние на правоохранительную сферу, ибо повлекла искаженную квалификацию бандитизма по более мягким статьям. Дела по фактам бандитских нападений, совершенных в условиях «неочевидности», возбуждались не по ст. 77 УК РСФСР, а, как правило, по признакам разбоя - по ст. 146 УК РСФСР и, если были убиты люди, - по совокупности со ст. 102 УК РСФСР.

Таким образом, в 60-80-е годы и в начале 90-х годов в судебной оценке преступлений банд присутствует политический вектор. Он, в конце концов, превращается в устойчивую тенденцию, позволившую властным структурам и правоохранительным органам искусственно исключить квалификацию бандитизма из судебно-следственной практики и официальной статистики, хотя сам бандитизм в стране фактически существовал.

Здесь уместно заметить, что приведенная выше оценка состояния правоприменительной практики в отношении бандитизма определила мнение о необходимости ликвидации нормы о бандитизме на том основании, что большинство криминальных актов, совершаемых при бандитизме, охватывается составами иных преступлений. Например, авторы проекта УК Российской Федерации, подготовленного Министерством юстиции РФ и Государственно-правовым управлением Президента РФ, в качестве варианта предлагали статью о бандитизме вовсе исключить, «так как фактические проявления бандитизма предусмотрены в статьях об ответственности за похищение человека, захват заложников, вымогательство, отмывание преступных доходов, контрабанду, терроризм, злоупотребления наркотическими веществами и другие преступления».

В начале 90-х годов в процессе распада СССР, политических, экономических и социальных коренных изменений в постсоветской России происходит нарастание преступности. Вследствие этого происходит структурная перестройка преступности: усиление ее организованности, активное проявление форм крайне общественно опасного поведения.

Криминальную ситуацию в российском обществе 90-х годов ученые и практические работники характеризуют трансформацией банд в организованные преступные группировки, крайними формами противостояния иx между собой в достижении целей, укреплением межрегиональных преступных связей, проявлением бандитского террора. Нельзя не заметить, что бандитизм 90-х годов по своему содержанию и характеру значительно отличается от бандитских проявлений 60-80-х годов.

Перемены, происшедшие в первой половине 90-х годов в политической, экономической и социальной структуре общества, качественное изменение характера преступных деяний бандитских групп объективно потребовали корректировки статьи об ответственности за бандитизм.

Исследовав историческое развитие бандитизма в России, можно сделать дующие выводы:

во-первых, шайки и банды как специфические формы преступной деятельности являлись неотъемлемой принадлежностью государственности в дореволюционной России, их характерные признаки и черты определили понятие бандитизма в современном понимании;

во-вторых, в Российской империи преступные деяния банд и шаек представляли собой криминальную составляющую общеуголовной групповой преступности и характеризовались корыстно-насильственной направленностью;

в-третьих, Октябрьская революция 1917 года и последующие события (гражданская война, коллективизация сельского хозяйства, антисоветские националистические выступления) обусловили новый этан в развитии бандитизма, придав ему политический характер;

в-четвертых, рост уровня бандитизма в России совпадает с изменениями в укладе экономики, политическими потрясениями и деформациями общества (крестьянские войны ХVII-ХVШ веков, Февральская и Октябрьская революции, «классовая борьба», распад СССР, реформирование постсоветской России);

в-пятых, в историческом развитии бандитизма после Октябрьской революции следует выделить три периода.

Первый период (20-50-е годы) - политический бандитизм. Для него характерна политическая направленность преступных действий бандитских групп. Политический бандитизм как криминологический феномен стал порождением враждебной по отношению к советской власти идеологии, что обусловило его масштабную криминальную активность.

Второй период (60-80-е годы) - традиционный уголовный бандитизм. Его насильственные действия по своему характеру выражались не в оппозиционности к советскому строю, а в лично-корыстных общеуголовных мотивах.

Третий период (с начала 90-х годов по настоящее время) - современный бандитизм, представляющий собой качественно новый уровень деятельности вооруженных организованных групп.

1.2 Объективные признаки бандитизма

В научной литературе приводятся важные аргументы, обосновывающие необходимость выявления признаков того или иного вида преступного деяния. Четкое определение криминологических признаков современного бандитизма во многом способствует определению причинной обусловленности и направлений его предупреждения, конкретных мер общей и индивидуальной профилактики.

Рассматривая понятие и признаки современного бандитизма, мы исходим из дефиниции понятия «бандитизм», данной Уголовным кодексом Российской Федерации, введенным с 1 января 1997 г. (ст. 209).

Как и УК РСФСР 1960 года, УК Российской Федерации объектом бандитизма считает общественную безопасность: бандитизм рассматривается как преступление против безопасности, но в отличие от прежних уголовных кодексов в первую очередь защищается не государственная безопасность, а безопасность всех членов общества, их права и свободы. Бандитизм в новом кодексе окончательно перестал быть политическим преступлением.

Существенные изменения претерпел состав бандитизма. В УК РСФСР, как уже отмечалось ранее, диспозиция статьи о бандитизме охватывала ответственность и за организацию вооруженных банд с целью нападения на предприятия, учреждения, организации либо на отдельных лиц, и за участие в таких бандах и в совершаемых ими нападениях. В ст. 209 УК РФ создание банды или руководство ею предусмотрено как самостоятельный состав преступления и отделены от участия в банде или в совершаемых ею нападениях. Бандитизм согласно ст. 209 УК РФ - это создание устойчивой организованной вооруженной группы (банды) из двух или более лиц, предварительно объединившихся для нападений на граждан или организации, а равно руководство такой группой (бандой).

Давая толкование бандитизма в п. 2 постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации «О практике применения судами законодательства о бандитизме» от 17 января 1997 г. №1, Верховный Суд РФ определяет банду как организованную преступную группу из двух или более лиц, объединившихся для нападений на граждан или организации. Следует обратить внимание, что судебная трактовка рассматривает бандитизм как одну из форм организованной группы.

Исходя из вышеприведенного толкования бандитизма, главенствующей составляющей исследования юридической характеристики современного бандитизма является выявление признаков организованной преступной группы, поскольку она положена законодателем в основу формулировки понятия «бандитизм».

В научной литературе существуют различные точки зрения в отношении признаков, характеризующих организованную преступную группу. Так, С.С. Епишин считает, что организованная преступная группа характеризуется социально-психологическими признаками: общностью интересов, общностью целей и единством действий. В. Коновалов акцентирует внимание на таких признаках, как предварительное планирование преступных действий; подготовка средств реализации преступного умысла; подбор и вербовка участников, распределение ролей между ними; обеспечение мер по сокрытию преступлений; подчинение групповой дисциплине и указаниям организатора. А. Павлинов среди определяющих признаков выделяет: вооруженность; устойчивость, под которой понимается нацеленность на неоднократное совершение преступлений; тщательное распределение ролей при совершении преступлений; наличие «общака» - специального фонда для такой группы; поддержание круговой поруки.

В.М. Быков наряду с вышеперечисленными выделяет еще несколько признаков, характерных, по его мнению, для организованных преступных групп, это характер отношений в группе; порядок распределения преступных доходов группы; существование в группе специального денежного фонда, которым распоряжается лидер.

Сопоставление заключений указанных авторов на основе логического понятия «признак» позволяет нам сделать вывод, что организованную преступную группу (банду), характеризуют следующие признаки:

а) множественность участников - наличие двух и более лиц, входящих в состав банды;

б) наличие лидера;

в) организованность (сплоченность);

г) наличие цели;

д) устойчивость;

е) наличие внутригрупповых норм поведения;

ж) вооруженность.

Множественность участников (наличие двух или более лиц, входящих в состав группы). Разночтения по этому признаку в научной литературе авторами не выявлены. Разумеется, однозначное его понимание определяется формулировкой понятия бандитизма, даваемой Уголовным кодексом. В связи с этим, казалось бы, нет необходимости заострять внимание на особенностях указанного признака относительно современных проявлений бандитизма. Вместе с тем, исследование показало, что если традиционные банды 60-80-х годов состояли из 2-5 участников (реже до 10), то современные бандитские группировки насчитывают от 20 до 100 и более членов. Например, численный состав разоблаченных в 1997 году банд достигал 50-70 человек.

Увеличение численности бандитских групп обусловлено объективными факторами:

а) созданием в бандах новых структурных подразделений - разведки, сбора информации, обеспечения собственной безопасности, налаживания неформальных отношений с сотрудниками, охранниками, техническим персоналом объектов нападения и т.д.;

б) участием бандитских групп в переделах сфер влияния между преступными группировками, что побуждает лидеров банд увеличивать их численность для повышения способности противостоять конкурентам и смягчения последствий «боевых потерь».

Наличие лидера. Понятие «лидер организованной преступной группы» не упоминается в нормативных правовых актах. В ст. 35 УК РФ применяется иное понятие: «лицо, создавшее организованную группу или преступное сообщество (преступную организацию), либо руководящее ими». Мы разделяем мнение А.В. Покаместова, который дает понятие с учетом правовых и лингвистических признаков организатора (лидера, руководителя организованной преступной группы, сообщества) - создатель, основатель, устроитель, учредитель, лицо, объединившее совокупность людей.

Страницы: 1, 2, 3, 4