Диссертация: Как осужденный может защитить свои права

значительной мере зависит, каким он выйдет на свободу. К сожалению, жизнь

доказывает, что неволя тем более длительная, никогда не оказывала на человека

благотворного влияния. Поэтому система исполнения наказаний должна быть

устроена так, чтобы оказавшийся в ней человек (и осужденный и сотрудник) не

искалечил свою психику, не потерял здоровье, сохранил человеческое

достоинство. Только в таком случае его адаптация после освобождения пройдет

менее болезненно, и он почувствует себя не изгоем, а полноценным членом

общества. Так должно быть.

А теперь посмотрим, как устроена система исполнения наказаний на самом деле,

и какие дополнительные проблемы, возникли в связи с кризисом, переживаемым

всей страной.

Разумеется, экономические факторы нельзя не учитывать, поскольку безработица,

голод, холод, болезни, разруха - ничто не проходит бесследно, но мы построим

изложение этого раздела в той последовательности, в какой осужденный проходит

свой путь после вступления приговора в законную силу, т.е. направление к

месту отбывания наказания, пребывание в колонии и освобождение.

1. МЕСТА ОТБЫВАНИЯ НАКАЗАНИЯ

Этой норме посвящения 73 статья уголовно-исполнительного кодекса. В ней

совершенно резонно устанавливается правило направлять осужденных отбывать

наказание в колонии соответствующего вида режима, расположенные в том

регионе, где осужденный жил и совершил преступление. Смысл такой установки

заключается, прежде всего, в том, что за время разлуки с родными, осужденный

не должен утратить связь с семьей, у него должна быть возможность реализовать

свое право на свидание с родственниками. Мы уже писали, что малообеспеченная

часть населения составляет подавляющее большинство обитателей колоний,

поэтому поездки на свидания на далекие расстояния их родным не под силу. Да и

посылку не каждый в состоянии регулярно отправлять по почте, это требует

немалых расходов. Казалось бы, все предельно ясно, и обсуждать тут нечего.

Но как свидетельствуют письма и конкретные примеры из собственной практики,

предписания УИК выполняются далеко не всегда. 10% написавших нам осужденных

взрослых мужчин, находящихся на общем и строгом режимах, были отправлены

отбывать наказание более чем за 500, а то и 1000 километров от своего места

жительства. Из них 92% просят помочь им с переводом ближе к семье.

Мы учитываем, что колонии особого режима, тюрьмы, женские колонии и

воспитательные учреждения для несовершеннолетних имеются не в каждом регионе,

поэтому эти категории осужденных не всегда удается оставить близко к дому, и

волей-неволей приходится отправлять туда, где есть соответствующие

учреждения. Говоря о 10% осужденных, разлученных со своими семьями не только

колючей проволокой, но и сотнями километров, мы имеем в виду только тех, кто

мог бы без особых осложнений остаться отбывать наказание в своем или хотя бы

в близлежащем регионе. Мы не берем во внимание и те случаи, когда кого-либо

пришлось этапировать далеко из соображений его собственной безопасности.

Нам могут возразить, что не всегда есть места в том или ином регионе. Это

возражение безосновательно, т. к. мы анализировали проблему с этой точки

зрения. Оказалось, что примерно, в одно и то же время осужденного в

Архангельской области этапировали в Красноярский край, а осужденный в

Московской области отправляется в Архангельскую. Аналогичные результаты

получены и по другим регионам.

Вся пагубность такой практики станет еще наглядней, если мы приведем

несколько конкретных примеров:

Осужденный К. совершил преступление в Московской области. Тут же жил он и его

родители. За время нахождения в СИЗО у него резко обострился туберкулез,

болезнь приняла тяжелую форму. Пришлось удалить левое легкое, оставшееся

правое так же поражено очагами, которые не удается зарубцевать. По

результатам освидетельствования МСЭК установила К. вторую группу

инвалидности. По приговору суда, получив наказание 7 лет лишения свободы, К.

был отправлен отбывать наказание в республику Татарстан в учреждение для

туберкулезно больных. В настоящее время его состояние не внушает оптимизма,

организм крайне истощен, при росте 1 метр 80 сантиметров он весит 58 кг.

Родители могли бы ежемесячно передавать ему передачу, но посылать их на такое

расстояние у них нет возможности.

На протяжении длительного времени мы тщательно пытаемся добиться перевода К.

ближе к семье. Мы получаем от руководства ГУИН ответы, в которые не хочется

верить.

Такие отписки, к сожалению, не новость, и схема ответа типичная. Как правило,

пускается в ход ссылка на 81 статью УИК, в которой сказано, что осужденный

должен отбывать весь срок наказания в одном учреждении. Таким образом,

сначала человека в нарушение 73 статья УИК отправляют за 1000 км от дома,

потом строго соблюдают 81 статью и не смеют восстановить право осужденного и

перевести его в другой регион. Эти ответы всегда казались нам

издевательскими, но такой бездушный формализм в отношении тяжело больного

человека поразил нас окончательно. В ответе по поводу перевода К. было, как и

в остальных подобных ответах сказано, что действующее уголовно-исполнительное

законодательство не препятствует содержанию К. в республике Татарстан, и что

в близлежащих к Московскому регионах нет учреждений для содержания и лечения

туберкулезнобольных осужденных. Данная информация является, мягко говоря,

неточной, поскольку такие учреждения есть в Тульской, Владимирской и Тверской

областях.

После приведенного ответа мы для себя сделали вывод, что к словам сотрудников

ГУИН о их самоотверженных усилиях в борьбе с распространением туберкулеза

следует относиться с определенной долей недоверия.

А вот совсем свежий пример. Осужденный Б. житель города Серпухова, страдает

олигофренией в стадии дебильности, из родных имеет только мать. По приговору

Серпуховского суда получил четыре года лишения свободы в колонии общего режима.

В связи с амнистией оставшийся срок должен был быть сокращен вдвое. В августе

2000 года Б. был направлен из Серпуховского СИЗО в учреждение Мурманской

области. От имени матери было срочно подано обращение в Генпрокуратуру и

ГУИН. В обращении указывалось, что Б. пока находится в Туле, ждет этапа, и что

еще не поздно исправить нарушение и оставить его в Тульской области или

отправить в другой близлежащий регион. Обращение, адресованное в ГУИН, мама Б.

отвезла лично. Ей велели ждать ответа. Из Генпрокуратуры также пришла открытка,

что и они переправили ее обращение в ГУИН. С тех пор прошло два месяца, ответа

нет до сих пор, а сына в конце октября все-таки этапировали в Мурманск. Теперь

мать сомневается, что ее мальчик, страдающий слабоумием и слабой волей, после

освобождения благополучно не доберется домой.

Нам и на этот раз могут возразить, что все колонии ближе Мурманска забиты до

отказа. С этим нельзя согласиться, т.к. в связи с амнистией из колоний,

особенно общего режима, идет массовое освобождение осужденных.

Последствия такого подхода к выбору места для отбывания наказания очевидны,

но мы считаем целесообразным их перечислить:

· Осужденные и их близкие теряют возможность поддерживать друг с

другом тесные связи, встречаться во время свиданий.

· Многие осужденные лишаются возможности получать регулярно посылки.

В условиях полуголодного существования поддержка из дома тем более

необходима.

· В одном и том же учреждении осужденные оказываются в неравном

положении. Одни могут реализовать свое право на свидание и передачи, а другие

такой возможности лишены.

· Уголовно-исполнительная система тратит громадные бюджетные средства

на бессмысленные перевозки заключенных по всей России.

Необходимо в 73 статье УИК РФ четко перечислить конкретные обстоятельства,

осужденного должно быть обязательным условием.

2. ПРИЧИНЫ КОНФЛИКТОВ МЕЖДУ ОСУЖДЕННЫМИ И АДМИНИСТРАЦИЕЙ КОЛОНИЙ

Большинство осужденных, описывающих свою жизнь в колонии, жалуются на условия

содержания, хвалебных писем - единицы. Жалобы самые различные, мы попытались

сгруппировать их по однородным признакам, и получилась следующая картина:

· Материально-бытовое и медико-санитарное обеспечение;

· Безработица и производственные проблемы;

· Жестокое обращение;

· Необоснованные запреты;

· Необоснованные взыскания;

· Бездействие администрации;

· Бездействие надзорных инстанций;

· Проблема УДО;

· Подготовка документов к освобождению.

На каждой из перечисленных групп остановимся отдельно, попытаемся

проанализировать причины жалоб и конфликтов и подумаем над возможностью их

устранения.

Материально-бытовое и медико-санитарное обеспечение

Проблема чрезвычайно актуальная, вызывает массовое количество жалоб, и что

самое главное, чревата пагубными последствиями для здоровья, а порой и для

жизни осужденных.

Оставим в стороне рассуждения об экономическом кризисе, переживаемом всей

страной. Совершенно ясно, что всеобщий упадок не мог не коснуться

пенитенциарной системы. Бюджетных средств, выделяемых на ее нужды,

действительно катастрофически не хватает.

Мы считаем необходимым, учитывая все объективные трудности, найти и

внутренние причины, которые их усугубляют, и попытаться их ликвидировать.

Какие выводы сделали мы в результате проведенного анализа?

Нормативы по условиям отбывания наказания в колониях существенно отличаются в

зависимости от вида режима. Если в колонии общего режима осужденный,

находящийся в обычных условиях, имеет право получать шесть посылок или

передач и шесть бандеролей в течение года, то на строгом режиме их количество

сокращается до четырех, а на особом - до трех. Неужели в зависимости от

режима учреждения меняется потребность организма в питании? С учетом тяжести

и рецидива преступления избирается срок наказания, но на здоровье эта разница

отражаться не должна.

Мы предлагаем ввести в уголовно-исполнительное законодательство нормы

приговором вида режима исправительного учреждения.

Учитывая особую актуальность проблемы, вынуждены повториться и еще раз

заострить внимание на недопустимости выбора места отбывания наказания,

удаленного от места жительства осужденного и его семьи.

Во-первых, значительно теряется возможность продуктовой и вещевой помощи

осужденным со стороны родственников.

Во-вторых, этапирование на дальние расстояния съедает значительную часть

средств, которые можно было бы потратить на нужды материально-бытового или

медико-санитарного обеспечения.

Необходимо принять меры к тому, чтобы все осужденные могли отбывать наказание

в регионах, расположенных вблизи от места жительства семьи.

Многие осужденные жалуются на то, что в ларьках им ограничивают количество

продуктов, которые они хотели бы приобрести. Оставим в стороне такие товары

как чай и сигареты, во многих письмах речь идет о маргарине, мыле и даже

конвертах. Мы обращались с запросами в региональные УИН и получали ответы,

что у учреждений не хватает средств для закупки продуктов и предметов первой

необходимости в достаточном количестве.

Такой ответ может показаться убедительным только на первый взгляд. Судя по

ценам на товары в ларьках колоний, учреждение не должно остаться в накладе

после их реализации, следовательно, увеличивать товарооборот имеет прямой

смысл. Иначе как незаинтересованностью и безынициативностью назвать данную

позицию нельзя.

Необходимо увеличить суммы, разрешенные для приобретения продуктов в ларьках

товаров разрешенного в колониях ассортимента.

Осуществление всех предложенных мероприятий должно ощутимо облегчить решение

проблемы материально-бытового обеспечения.

Медико-санитарные нужды нельзя рассматривать в отрыве от материально-бытовых,

значит и эта сторона вопроса в значительной мере разрешится.

О проблемах медицинского характера следует сделать еще несколько замечаний.

Начиная с 1995г., т.е. после Постановления Конституционного Суда относительно

начисления пенсий осужденным пенсионерам, нам пришлось долго добиваться от

администрации колоний, чтобы они направляли больных осужденных на

освидетельствование для установления или подтверждения группы инвалидности.

Исполнительная власть, начиная от кабинета министров и кончая администрацией

колоний, не торопилась исполнять свои обязанности.

Нам даже пришлось обращаться в суд, чтобы заставить государство возобновить

начисление пенсии по старости осужденному К. и заставить учреждение направить

на освидетельствование инвалида 2 группы туберкулезнобольного осужденного Р.

В последнее время в большинстве учреждений дело сдвинулось с мертвой точки,

но движется с таким усилием и противодействием, как будто получение

осужденными пенсии противоречит интересам учреждения. На самом деле все

должно быть наоборот. Ведь получая пенсию, осужденные могли бы оплачивать

коммунальные услуги, а инвалиды 3 группы и стоимость питания. Кроме того, они

могли бы приобретать себе в ларьке кое-какие продукты и предметы первой

необходимости.

Разве эта пусть небольшая дотация не помогла бы хоть в какой-то мере

восполнить проблемы в материально-бытовом и медико-санитарном обеспечении?

Трудно объяснить, почему в некоторых учреждениях эта проблема до сих пор не

решена. Ярчайшим примером может служить учреждение УЮ 400/6 г.Новомосковск

Тульской области. Более двух лет мы добиваемся от врача этой колонии

направить на освидетельствование осужденного К., у которого все это время

парализованы левая рука и левая нога. По этому поводу полтора года назад было

вынесено определение суда, но администрация колонии не подчиняется даже

судебному решению.

Если проанализировать развитие проблемы материального обеспечения во времени,

то, судя по письмам, явно прослеживается небольшая положительная динамика.

Однако, далеко не во всех колониях исчерпаны все возможности для ослабления

остроты ситуации за счет внутренних ресурсов.

Что касается законодательных мер, то и на этом поле еще многое необходимо

реформировать, о чем мы писали выше.

И, наконец, одна из самых действенных мер - сокращение численности тюремного

населения.

Безработица и производственные проблемы

Как показывают письма, уровень безработицы в течение последних двух лет, хотя

и медленно, но снижается. Решение этого вопроса благотворно отразилось бы на

многих сторонах жизни осужденных.

Во многих учреждениях пытаются решить эту проблему за счет открытия новых

производств вместо нерентабельных старых. Те учреждения, в которых есть мини-

пекарни, пельменное производство, животноводческие фермы, если не избавились

от безработицы то, по крайней мере, решили вопрос, как накормить самих себя.

Дает положительные результаты и развитие промыслов. Яркий пример тому учр.ЯВ-

48/2 в г.Челябинске. Колония стала учредителем акционерного общества -

предприятия по художественным изделиям из уральских камней. Результат налицо:

одни осужденные реализуют свои способности, другие осваивают новую хорошую

профессию, а вся колония в целом не бедствует. Есть учреждения, которые взяли

в аренду участки земли и занялись выращиванием овощей.

Но далеко не всюду наблюдается такой прогресс. Инициативу и изобретательность

проявляют, к сожалению, не все руководители.

Мы пробовали помочь колониям Московской, Тульской и Калужской областей

наладить сбыт их продукции, повысить ее конкурентоспособность. Выяснилось,

что некоторые виды изделий, производимых в учреждениях Московской области

вообще нарасхват, значит, проблемы как бы и нет.

Начальник производства Можайской женской колонии после того как мы

реализовали целую партию прекрасных сумок, пролежавших на складе больше года

и начавших терять товарный вид, вдруг резко охладела к нашему сотрудничеству

и заявила, что это не мы им помогаем, а они нам, а в нашей помощи они не

нуждаются.

Учреждения Калужской области не отреагировали на наше предложение никак.

Около года мы сотрудничали с двумя колониями Тульской области. За этот период

мы также убедились, что начальник производства и отделы маркетинга не склонны

проявлять особый энтузиазм. К примеру, в учреждении УЮ 400/6 налажено

производство дешевых и легких деревянных вешалок-плечиков для одежды. Мы

нашли для них несколько оптовых покупателей, и была возможность наладить

реализацию этих изделий в большом количестве. Нужно было чуть-чуть улучшить

их качество, а именно загибать конец проволоки, чтобы она не рвала одежду и

не ранила руки. Но к нашему пожеланию отнеслись откровенно безразлично. И

даже в таком виде эти вешалки не успевали сделать к условленному времени, да

и не спешили.

Многие осужденные пишут нам, что хотят заняться индивидуальной трудовой

деятельностью, но администрация учреждений не идет им навстречу. Если

проанализировать письма по годам, то с 1995 по 1997 год вообще шли жалобы на

то, что у них забирают поделки и даже наказывают за такие занятия. В

последние три года эти жалобы прекратились, но судя по письмам, превратить

свой талант в стабильный источник дохода осужденным так и не удается.

Выставка продукции колоний Московской, Тульской и Калужской областей дала

яркое подтверждение тому, что развивать индивидуальную трудовую деятельность

в колониях необходимо.

Рядом со стендами, на которых демонстрировалась продукция учреждений, мы

поставили небольшой стеллаж с индивидуальными поделками, которые нам принесли

родственники заключенных. Именно этот стеллаж привлекал постоянное внимание

посетителей больше всего, именно этими изделиями чаще интересовались, можно

ли их купить или заказать.

Но насколько нам известно, индивидуальная трудовая деятельность осужденных

практически не получила своего развития, возможно за редким исключением.

В письмах на производственные темы большой удельный вес занимают жалобы на

низкую заработную плату. Поскольку цены на продукцию сейчас всюду договорные,

установить причину такого явления, не будучи специалистом и не будучи

наделенным определенными полномочиями, невозможно. Но мы все-таки несколько

раз пытались получить разъяснения по этой проблеме и обращались к

администрации колоний. Из ответов мы сделали вывод, что практически все

нормативы по оплате труда подгоняются под минимальную заработную плату при

условии выполнения нормы выработки. Осужденные пишут нам, что даже если их

продукция продается по довольно высоким ценам, они все равно получают

минимальную заработную плату.

Необходимо уделить больше внимания развитию индивидуальной трудовой

бы на использовании трудовых ресурсов учреждений.

Жестокое обращение

Приступая к данному разделу, мы готовы к тому, что изложенные в нем факты не

смогут быть проверены и подтверждены. Мы будем излагать их, опираясь на

письма.

Справедливости ради мы должны констатировать тот факт, что за последнее время

количество жалоб на избиения и оскорбления значительно уменьшилось. Хочется

верить, что такая статистика верно отражает действительность. Львиную долю

жалоб в 1995-1997 годах составляли жалобы на издевательства со стороны

отрядов спецназа, вводимых в колонии для проведения режимных мероприятий.

Картины описывались ужасные, причем, методы проведения таких рейдов были

практически во всех регионах одинаковыми.

Не будем в подробностях описывать бесчинства, которые творились в те годы.

Совместными усилиями правозащитникам удалось добиться того, что было

запрещено при вводе спецназа использование масок, за исключением массовых

беспорядков или других ЧП. Этой меры хватило, чтобы жалобы резко сократились.

Издеваться над беззащитным человеком, не прикрыв лица, оказалось не так

увлекательно, тем не менее, нельзя сказать, что нам теперь совсем не пишут о

жестоком или бесчеловечном , унизительном обращении с осужденными.

В разделе, посвященном следственным изоляторам, мы уже писали, что нормативы,

регламентирующие применение спецсредств, дают расплывчатый перечень оснований

для их применения. И, судя по письмам, в некоторых колониях дубинки и

наручники используют довольно широко и сейчас.

К примеру: В одной из колоний Самарской области против осужденных были

применены "спецсредства". Прокурорская проверка показала, что оснований для

применения физической силы и "спецсредств" не было, т.к. несвоевременное

исполнение команды "отбой" отдельными осужденными нельзя отнести к массовым

беспорядкам либо групповым нарушениям общественного порядка. П. "получил"

резиновой палкой за то, что после команды "отбой" ходил в туалет, а С. за то,

что лежал на кровати в трико.

Поскольку без тщательной проверки подтвердить факты незаконного применения

физической силы и спецсредств невозможно, мы не будем приводить здесь

конкретные примеры, оставив пока эту проблему на совести "длинноруких"

сотрудников исправительных учреждений. Мы пишем "пока", так как

надеемся, что закон об общественном контроле над деятельностью пенитенциарных

учреждений все-таки будет принят.

Следует заострить внимание на таком виде жестокости, как унижение

человеческого достоинства. К примеру, многие письма раннего периода содержали

жалобы на то, что обитателей ШИЗО регулярно выгоняли в коридор и подвергали

процедурам типа "упал-отжался", сопровождая их насмешками, а порой и ударами

дубинок. Такие письма приходили из разных регионов, и им тяжело не поверить.

Сейчас таких жалоб стало значительно меньше, но сообщения о насмешках и

оскорблениях по-прежнему поступают.

Еще об одной привычке, присущей некоторым сотрудникам в пенитенциарных

учреждениях. В ответ на какую-нибудь жалобу осужденного они отвечают: "Вас

сюда никто не звал". Эта фраза повторяется во многих письмах из различных

регионов. Мы так доверчиво принимаем ее к сведению, потому что в личных

беседах с сотрудниками сами неоднократно слышали именно такое выражение.

Необходимо остановиться и на таком пороке мест лишения свободы как

жестокость, насилие среди самих заключенных, зачастую не пресекаемые

администрацией. Конечно, и эти факты трудно проверить, так как они являются

тайной за семью печатями. Несколько лет тому назад нам удалось встретить

взаимопонимание со стороны прокурора по надзору за законностью в учреждениях

Новгородской области. За свою откровенность он расплатился выговором,

инфарктом, а возможно и отставкой, поэтому мы не называем его фамилию. Но по

материалам проверок он установил, что руководство колоний, чтобы не портить

показатели своей деятельности порой оставляет незарегистрированными и без

соответствующей проверки такие действия осужденных, которые нужно

квалифицировать как преступления. Например, осужденный Д. дважды ударил

осужденного Ш. кирпичем по голове, отчего тот упал; у осужденного О. был

обнаружен "выкидной" нож; у осужденного С. была изъята трость с

вмонтированной в нее четырехугольной пикой; остался даже без внимания факт

проникающего ранения у осужденного Б.

Должны повторить, что эти примеры взяты нами из информации пятилетней

давности. В последнее время о таких конкретных случаях нам не пишут, но

изредка все же попадается информация о том, что иногда администрация даже

провоцирует отдельные конфликты между осужденными, преследуя воспитательные

цели.

В частности, уже в 2000 году мы получили письмо от осужденного С. из колонии

Курской области. Он написал, что у него сложились неприязненные отношения с

группой осужденных при следующих обстоятельствах: однажды он имел глупость

спросить у начальника отряда, почему с него строго спрашивают соблюдение

формы одежды, а некоторым конкретным лицам разрешено ходить в чем угодно. На

следующий день к нему подошли эти осужденные и пригрозили, что, если их

заставят одеть казенную одежду, они его хорошенько побьют.

Еще один пример из письма 2000 года. Осужденный Я., содержащийся в колонии

Кировской области, написал нам такую историю. У него назревал конфликт с

осужденным Т. Последний, якобы, всячески провоцировал его на драку. Я.

несколько раз пытался обратить внимание администрации, чтобы провести с Т.

воспитательную беседу, но на его просьбы не отреагировали. В конце концов,

драка состоялась. Осужденный Я. был водворен в ШИЗО, а Т. вскоре освободился

по УДО.

Для искоренения жестокости из быта пенитенциарных учреждений необходимо:

· В уголовно-исполнительном законодательстве четко и конкретно

прописать основания для применения физической силы и спецсредств. При этом

следует разъяснить, что под физической силой не подразумеваются пытки,

зуботычины и мордобой.

· Решить проблему кадрового дефицита и подходить тщательно к подбору

сотрудников.

· Покончить с закрытостью пенитенциарных учреждений путем принятия и

воплощения в жизнь Закона об общественном контроле за местами лишения

свободы.

Необоснованные запреты

Колония - это, конечно, не свобода, и значит человек, попавший в неволю,

многого лишается. Значит ли это, что лишние ограничения и запреты

способствуют процессу исправления? Конечно, нет. Тем не менее, значительная

часть писем (около 40%) содержит жалобы на необоснованные запреты. Несогласие

с отдельными ограничениями зачастую приводит к лишней конфронтации между

осужденными и администрацией колонии.

Анализ жалоб показал, что в подавляющем большинстве случаев всевозможные

ограничения и запреты не являются самодеятельностью сотрудников, а

предусмотрены "Правилами внутреннего распорядка" и другими нормативными

актами (приказами, инструкциями и т.п.).

Если бы осужденных целенаправленно знакомили с их правами и обязанностями не

ради формальностей, а ради соблюдения установленного режима содержания,

возможно, мы не получали бы столько писем с жалобами на то, что в ШИЗО не

пропускают сигареты, или что у пенсионеров высчитывают деньги на коммунальные

услуги и т.п.

Такое незнание в определенной мере способствует росту числа нарушений.

Безусловно "Правила внутреннего распорядка" и другие режимные нормативы

выполнять необходимо. Но на наш взгляд, многие содержащиеся в них запреты

нужно как можно быстрее пересмотреть и исключить.

Перечислим ограничения, наиболее часто встречающиеся в жалобах, которые, по

нашему мнению, не состоятельны и только лишь способствуют конфликтам между

администрацией и осужденными и приводят к лишним взысканиям.

Следующее письмо яркое свидетельство сказанному:

"Когда я пришел этапом в колонию, то имел при себе продукты питания, а среди

С.Гребенкин, Кировская область".

Особое несогласие у нас вызывает запрет на приобретение, хранении получение в

посылках сахара. Этот продукт необходим в рационе человека, а получается, что

он лишается его на многие годы. Вместо сахара осужденным дают едва сладкий

чай, зачастую с размешанным в нем повидлом.

Продиктован этот запрет антиалкогольными соображениями, чтобы осужденные не

ставили брагу. Однако, инспектора, как раз и обязаны за этим следить. Если у

кого-то будет обнаружен алкогольный напиток, его необходимо уничтожить, а к

любителю спиртного принять предусмотренные законом меры воздействия. Почему

от чьих-то вредных привычек должны страдать остальные? Не проще ли всех

посадить на цепь, тогда инспектора и вовсе не будут нужны?

Но самое интересное заключается в том, что сахар не пропускают, а спиртное в

колонии все равно проникает. В свое время все тот же Новгородский прокурор по

надзору за законностью в ИУ отмечал, что почти 40% осужденных, водворенных в

ШИЗО, были наказаны за употребление спиртного. Остается предположить, что

кое-кто из сотрудников, пользуясь этим запретом, извлекает из него выгоду для

себя, пронося за определенное вознаграждение сахар и даже спиртное своим

подопечным, находящимся на исправлении.

Мы считаем, что запрет на сахар необходимо исключить, как ущемляющий право

человека на поддержание жизнедеятельности организма.

Кратко остановимся на других запретах, которые мы считаем нецелесообразными,

а некоторые даже противоправными.

Трудно понять, почему в ПКТ отсутствуют розетки и запрещен чай, а лампочки

замурованы в стену и загорожены так, что в камере стоит полумрак? Люди

проводят в этих условиях до 6 месяцев. И если у осужденного есть

электробритва, ему придется или отпускать бороду, или пользоваться чужим

бритвенным станком. Читать или писать практически в темноте тоже неудобно и

плохо отражается на зрении. Очевидно, эти запреты продиктованы соображениями

безопасности, но обеспечивать ее нужно не за счет ухудшения санитарных норм.

В статье 118 Уголовно-исполнительного Кодекса сказано, что осужденным к лишению

свободы, водворенным в штрафной изолятор, запрещаются свидания, телефонные

разговоры, приобретение продуктов питания, получение посылок, передач и

бандеролей.

"Правила внутреннего распорядка", являясь подзаконным актом, не могут

добавлять запреты, не содержащиеся в законе.

Однако, согласно ПВР, осужденным в ШИЗО запрещается брать с собой имеющиеся

продукты питания, не разрешается пользоваться книгами, газетами, журналами

и иной литературой. Такая вольная трактовка закона не только противоправна, она

вредна еще и своей бессмысленностью. Как можно в порядке наказания запретить

человеку читать?

Много писем приходило и приходит с жалобами на разделение территории колонии на

отдельные локальные участки. Мы попытались найти обоснование этому явлению в

уголовно- исполнительном законодательстве. Кроме "Правил внутреннего

распорядка" ни в одном законе мы такой нормы не нашли. В "Правилах" же

написано, что осужденным запрещается выходить без разрешения за пределы

изолированных участков жилых и производственных зон. Речь, пожалуй, идет о

двух участках - жилом и производственном. Есть, правда, еще одно требование в

"Правилах": В личное время осужденные могут передвигаться в пределах

представителей администрации. Остается предположить, что здесь как раз

имеются в виду так называемые "локалки", значит и эта часть "Правил"

противоречит законодательству, так как нигде не идет речь о двойной изоляции,

кроме случаев, когда осужденные содержатся в камерной системе. Такое

искусственное ужесточение условий изоляции вредно еще и потому, что отучает

людей от общения. Возможно, в соседнем изолированном участке у осужденного

находится земляк или хороший знакомый, почему им запрещено свободно общаться в

личное время?

И наконец, опять возвращаемся к Перечню вещей и предметов, которые осужденным

разрешается иметь при себе, получать в посылках, передачах, бандеролях и

приобретать в магазинах ИУ.

Мы уже написали о подобном документе, имеющемся в Правилах внутреннего

распорядка СИЗО.

"Правила" исправительных учреждений в своей нелогичности пошли еще дальше и

утвердили два перечня: один разрешенных, а другой - запрещенных предметов. И

вот какой в результате получился казус. Как написал нам из колонии

Белгородской области Г., ему был объявлен выговор за то, что он хранил

несколько писем от родителей и друзей. Переписка заключенным разрешена

законом, все письма прошли цензуру. Так в чем же дело? Оказывается в правилах

внутреннего распорядка в перечне разрешенных предметов письма не указаны. Из

этого администрация сделала вывод, что получать письма можно, а хранить

нельзя!

Кстати, в перечне запрещенных предметов письма тоже не указаны. Как тут быть?

Можно привести еще много необоснованных запретов, содержащихся в различных

нормативных актах, но мы остановимся на перечисленных, как на самых

наглядных.

Считаем необходимым провести ревизию нормативных актов, даже если они прошли

невозможно добиться разумного исполнения наказаний в пределах правового поля.

Необоснованные взыскания

Жалоб на необоснованные взыскания в письмах осужденных содержится очень

много. При исследовании и этой проблемы мы обратили внимание на пристрастие

администрации наказывать провинившегося водворением в ШИЗО в тех случаях,

когда можно было бы ограничиться выговором или другим менее суровым

наказанием.

В период с 1995 по 1998 год очень распространенным было наказание за

нарушение формы одежды, это были очень трудные годы, когда учреждения не в

силах были обеспечить осужденных одеждой форменного образца, тем не менее

рапорта писались на несоблюдение требований режима, и взыскания налагались.

Мы неоднократно обращали внимание руководства колоний на недопустимость

такого формального подхода. В последнее время то ли с обеспечением стало

легче, то ли с руководством колоний была проведена разъяснительная работа, но

таких писем стало значительно меньше. Однако нельзя сказать, что жалобы

прекратились полностью.

Интересно остановиться на таком нарушении как непосещение столовой. Нас так

удивила эта информация, что мы обратились за разъяснениями в УИН, и нам

ответили, что посещение столовой входит в распорядок дня, следовательно,

режима содержания.

Многие осужденные написали нам, что получали взыскания за то, что в дневное

время лежали, а иногда и сидели на кровати. На первый взгляд, с таким

требованием можно согласиться. Но если опять-таки подойти к ситуации не

формально, то возникает вопрос: чем должен целый день заниматься человек,

если он безработный, плохо питается, неважно себя чувствует? Что плохого в

том, что он днем прилег? Как писали нам осужденные, в их отряде нет

необходимого количества стульев, и нет свободной комнаты, где бы можно было

написать письмо, почитать книгу или газету, просто отдохнуть. Неужели все

свободное время нужно провести на ногах?

Особенное внимание хочется уделить письмам, в которых оспаривается правомерность

взысканий за употребление спиртных напитков. Стараясь проверить объективность

таких жалоб, мы обращались в несколько учреждений с просьбой объяснить, как

устанавливался факт употребления алкоголя, проводилось ли освидетельствование

или выводы делались "на глазок". Все ответы, похожие друг на друга, сообщали,

медицинском журнале.

Разве на свободе такое заключение было бы признано правомочным? Чем же в

данном случае осужденный отличается от свободного гражданина? Этот вопрос до

сих пор остается открытым.

Напоследок приведем несколько конкретных примеров наложения взысканий за так

называемые правонарушения:

Осужденный Г. написал нам, что получил выговор за то, что у него в руках был

обнаружен кусок картона, по мнению администрации, предназначенного для

изготовления карт.

Осужденный Щ., ранее не имевший взысканий, был водворен на трое суток в ШИЗО

за то, что, стоя в очереди за получением посылки, переговаривался с

осужденным из своего отряда, находившимся в то время в комнате длительных

свиданий.

Несколько человек в различных колониях водворялись в ШИЗО на 10-15 суток за

появление за пределами отряда в спортивных костюмах или тапочках, за невыход

на зарядку. Осужденный К., о котором мы писали, что у него парализована левая

рука и нога, тоже наказывался три раза и один из них водворялся на 4 суток в

ШИЗО за невыход на зарядку.

На прием к прокурору пришел осужденный В., и заявил, что его, инвалида второй

группы с парализованной левой рукой и ампутированной правой ногой заставляют

заниматься физзарядкой. А так как он не успевает к построению (долго

пристегивает одной рукой протез ноги), его наказывают помещением в ШИЗО

(штрафной изолятор). На запрос прокурора о правомерности вывода Вахлява на

физзарядку врач медсанчасти дала категорический ответ: "Физзарядку делать

может, кроме махов левой рукой и правой ногой". После вмешательства

прокуратуры и медотдела УВД Вахляв был освобожден от физзарядки. Но тут его

перевели в другую колонию, и ситуация повторилась. На новый запрос

прокуратуры получен ответ: "По медицинским показаниям физзарядку выполнять

может, но с ограничением (не рекомендуется выполнять приседания, поскольку

имеет протез).

А вот отрывок еще из одного письма от осужденного Б. из колонии Архангельской

области:

"Сижу я с малолетки, первый раз получил 6 лет лишения свободы. В то время

я ухаживал за собакой, и мне дали нарушение..."

Такая репрессивная методика "исправления" не только озлобляет или подавляет

осужденных, она также развращает сотрудников, получающих нездоровое

удовлетворение от сознания неограниченности своей власти.

Для решения этой проблемы не нужно принимать никаких новых законов.

обоснованности наложенных взысканий в каждом конкретном случае.

Бездействие администрации

До сих пор мы писали о противоправных действиях, на которые жалуются

осужденные. Сейчас проанализируем письма, в которых есть жалобы на

бездействие должностных лиц, т. е. на невыполнение ими своих служебных

обязанностей. Многие примеры, которые мы уже приводили в других разделах,

можно рассматривать как бездействие.

Если начальник учреждения подписывает распоряжение о взыскании, не проверив

рапорт сотрудника, не вникая в объяснительную осужденного, он не выполняет

своих служебных обязанностей.

Если начальник медсанчасти не оформляет осужденному, длительное время

болеющему и не поддающемуся лечению, документы на МСЭК, значит, бездействуют

и врач, и начальник учреждения.

Если осужденные не знают своих прав и обязанностей, вернее, их ознакомили с

ними лишь формально, значит, бездействуют и начальник отряда, и

воспитательный, и режимный отдел, и начальник учреждения.

Мы заостряем на этом внимание, поскольку часто сталкиваемся с такой позицией

начальников колонии, что, они, мол, не в состоянии вникать во все тонкости,

для этого у них есть различные службы. С одной стороны это верно, но такая

позиция оправдывает себя, если подчиненные службы работают слаженно и

ответственно. Но любая жалоба должна служить сигналом для тщательной

проверки, чего, к сожалению, в большинстве учреждений не хотят понимать.

Такие выводы мы вынуждены сделать не только на основе писем от осужденных, но

и на основе нашей переписки с администрациями колоний.

Для наглядности приведем такой пример:

К нам обратилась мама осужденного С. Еще, когда ее сын находился под

следствием в СИЗО, приходя на свидание, она заметила в его поведении

настораживающие перемены. С каждым разом он становился все агрессивнее, все

чаще раздражался, начинал без причины кричать. Женщина обратила на это

внимание врача СИЗО. Сына направили на обследование, и у него было выявлено

заболевание психики. После приговора С. направили в колонию, и там у него

начались конфликты с другими осужденными. Он постоянно затевал ссоры, драки,

и постоянно получал взыскания, водворялся в ШИЗО. Вскоре он был признан

злостным нарушителем, а затем администрация колонии начала готовить документы

для его отправки на тюремный режим. Мама попыталась объяснить начальнику

колонии, что ее сына нужно не наказывать, а лечить, но ее слова не возымели

должного действия. Не прислушались к ее объяснению и в УИН Челябинской

области. Ей ответили, что осужденный С. "зарекомендовал себя с отрицательной

стороны, как злостный нарушитель режима содержания. Взаимоотношения с другими

осужденными строил неправильно, за что неоднократно наказывался в

дисциплинарном порядке. Выводов не сделал.

Администрация учреждения, исчерпав все меры воздействия на осужденного С.,

Копейска. По определению суда осужденный С. направлен на тюремный режим".

По просьбе матери мы срочно обратились в Медуправление МВД и получили ответ, что

декомпенсацией поведения".

После нашего обращения С. повторно был направлен в больницу для уточнения

диагноза и лечения.

Вот так сработали все службы под руководством УИН. Болезнь осужденного была

установлена еще в СИЗО в связи с декомпенсацией поведения. А в колонии

за эту же декомпенсацию к нему замучились применять все меры воздействия, так и

не оказавшие положительного влияния. Разумеется, в ШИЗО и ПКТ психопатия не

лечится.

Кто из должностных лиц удосужился разобраться с делом С. и хотя бы заглянуть

в его документы? Никто, начиная с врача, включая зам.начальника по режиму,

начальника колонии, начальника УИН и судью Копейского нарсуда.

Ярчайший пример бездействия, формального подхода к выполнению своих служебных

обязанностей.

Писем с описанием различных ситуаций, в которых проявляется бездействие

административных работников системы исполнения наказаний, очень много.

Пожалуй, во всех письмах, где содержатся жалобы на нарушения условий

содержания, просматривается бездействие руководства.

Бездействие надзорных инстанций

Последний пример можно было бы привести и для иллюстрации бездействия

прокуратуры, надзирающей за исполнением законности в исправительных

учреждениях. Не может быть, чтобы прокурор за то время, пока осужденный С.

успел заработать репутацию злостного нарушителя режима содержания, ни разу не

посетил колонию. А если посещал, то почему не удосужился проверить

правомерность целой серии взысканий, наложенных на одного человека буквально

с первых дней прибытия в учреждение? В чем же тогда заключаются его функции?

На протяжении 6 лет мы не просто переписывались с заключенными, по многим

фактам мы вели переписку с госструктурами, пытались с помощью конструктивного

сотрудничества разрешить хотя бы некоторые проблемы. К сожалению, это

удавалось нам крайне редко. Чаще всего мы обращались в ГУИН и к региональным

прокурорам по надзору за законностью в ИУ. Из положительных воспоминаний мы

можем лишь еще раз сослаться на Новгородского прокурора по надзору, фамилию

которого даже боимся называть, чтобы не добавить ему неприятностей, которых

благодаря нашей официальной переписке он и так натерпелся.

В остальном все ответы, полученные на наши обращения из надзирающих за ИУ

прокуратур, мы можем назвать только отписками.

Для убедительности приведем отрывок одного из таких ответов:

"В связи с обнаружением 5 апреля 1996 года в камере ШИЗО ИТК-5 трупа Хасаева

Данных об избиении Хасаева в камере штрафного изолятора нет.

По результатам проверки в возбуждении уголовного дела отказано.

8 апреля 1996 года труп Хасаева для захоронения забрали родственники, о чем

составлен акт.

С учетом изложенного, оснований для вмешательств прокуратуры не усматривается.

Тульский прокурор

старший советник юстиции Ю.Б. Артемов".

Не нужно быть криминалистом, чтобы почувствовать всю несостоятельность

приведенного ответа. Избитый человек с зафиксированными следами побоев

умирает через несколько часов от коронарной недостаточности. Человек, у

которого хватило сил в присутствии целого наряда сбить с ног и изувечить

сотрудника.

Но .. "по результатам проверки в возбуждении уголовного дела отказано, и

оснований для вмешательства прокуратуры не усматривается".

Не можем еще раз не вернуться к истории осужденного К. отбывающего наказание в

учреждении УЮ 400\6 г. Новомосковск Тульской области. Мы уже писали, что

медсанчасть учреждения до сих пор не представила К. на освидетельствование

МСЭК, хотя уже более двух лет у него не функционирует левая рука и нога.

Пытаясь защитить права К., мы обращались за помощью, в том числе и к Тульскому

прокурору по надзору за ИУ. Ответил нам тот же старший советник юстиции

Ю.Б.Артемов: "Уведомляю Вас, что этот вопрос не решен до настоящего времени

механизм его реализации с соответствующими ведомствами".

Так ответил нам прокурор, "око государево", призванный от имени государства

осуществлять надзор за соблюдением законности; он посоветовал нам предъявлять

претензии не к нему и не к поднадзорному учреждению, а к законодателю.

Но самое интересное, что этот ответ был дан в марте 1998 года. К этому

времени большинство колоний уже не только получили всю необходимую

нормативную базу, но даже успели направить своих подопечных на МСЭК, где они

были освидетельствованы. Но осужденный К. не освидетельствован до сих пор, а

прокурор Артемов по-отечески за этим надзирает.

Примерам прокурорских отписок можно посвятить целую книгу, а не несколько

страниц.

Проблема УДО

Какому осужденному не хочется выйти на свободу досрочно? Неудивительно, что

на эту тему было написано немало писем. Вот только подход осужденных к этой

проблеме очень разный и меняется со временем. В период с 1995 по 1998 годы

довольно часто приходили письма, в которых осужденные писали, что им тоже

хочется уйти домой пораньше, но для этого требуется всячески угождать

администрации, вплоть до того, что строчить доносы на товарищей, заниматься

провокациями. У нас нет возможности проверить правдивость этой информации, но

таких писем было много. Но до тех пор, пока в помощь оперативно-розыскной

деятельности в исправительных учреждениях будут привлекаться осужденные,

нельзя полностью отрицать достоверность таких сообщений.

Следует отметить, что сейчас отношение осужденных к возможности освободиться

условно-досрочно заметно изменилось. Теперь на освободившихся уже не ставится

автоматически клеймо "стукача", и такие положительные перемены нельзя не

отметить. Мы также принимали участие в формировании правильного отношения

осужденных к этой проблеме. Мы предлагали осужденным, не являющимся

"активными помощниками" администрации, но не являющимся и нарушителями, своё

содействие. Направляли начальникам колоний ходатайства в интересах этих лиц и

в большинстве случаев добивались положительных результатов. Благодаря таким

примерам менялось мировоззрение и у остальной части осужденных. Мы очень рады

таким переменам.

Однако, проблема УДО все-таки осталась. В связи с тем, что осужденный может

быть представлен на комиссию только после перевода на облегченные условия

содержания в большинстве случаев, эта процедура затягивается, т.к. зачастую

его переводят, когда уже подходит срок УДО. Не совсем понятно, почему

законодателю необходимо было непременным условием для освобождения поставить

нахождение на облегченных условиях.

Вызывает разногласия и такая формулировка, как "твердо вставший на путь

исправления". Значит ли это, что если человек не пошел в столовую или не

вышел на физзарядку, то он на путь исправления не встал, или встал, но не

твердо?

Следует сказать еще об одном препятствии на пути осужденного к условно-

досрочному освобождению. Мы получали много писем с информацией о том, что

прежде чем направить на комиссию для УДО, от осужденных требовали справки с

гарантиями, что они будут трудоустроены и зарегистрированы по месту

жительства. Конечно, далеко не все могли такие гарантии предоставить. Поэтому

многие обращались к родным, друзьям, знакомым, и те всеми правдами и

неправдами старались эти справки раздобыть.

Как нам разъяснили сотрудники ГУИН, сейчас это требование признано незаконным

и отменено. Нас такое известие обрадовало, но тут же возник вопрос: "А разве

раньше непонятно было, что эти требования незаконны? И куда смотрела

прокуратура по надзору за законностью в ИУ на протяжении довольно длительного

времени?"

Таким образом положительная динамика в решении проблемы УДО бесспорно

наблюдается. Остается надеяться, что этот способ сокращения численности

тюремного населения и гуманизации системы исполнения наказаний станет нормой,

а не временным явлением.

Нельзя обсуждать проблему условно-досрочного освобождения и не вспомнить еще

раз о Законе Об общественном контроле за пенитенциарными учреждениями.

Поскольку решение вопроса о представлении конкретного осужденного на УДО или

об отказе возложено на администрацию учреждения, вполне закономерно опасаться

вероятности необъективного подхода к отдельным лицам в силу личной неприязни

или иных причин. Поэтому в законодательстве необходимо предусмотреть участие

наблюдательных комиссий при обсуждении списков кандидатов на УДО.

Вызывает возражение тот факт, что по действующему уголовно-исполнительному

законодательству только администрация колонии может ходатайствовать перед

судом об условно-досрочном освобождении осужденного, сам он такой возможности

лишен.

Необходимо остановиться и на такой особо актуальной проблеме, как досрочное

освобождение от наказания в связи с тяжелой болезнью. Среди осужденных очень

большой процент тяжелобольных людей. Многие из них прикованы к постели,

некоторые медленно угасают, значительная часть не только нетрудоспособна, но

даже нуждается в постороннем уходе.

Администрация заинтересована в их освобождении от наказания, но суд не может

принять такого решения, т.к. обязан руководствоваться не объективными

факторами, а перечнем определенных заболеваний.

Подготовка документов к освобождению

Жалоб по этой проблеме в письмах практически не было. Однако, мы обратили

внимание на то, что у многих, освободившихся возникают трудности с

оформлением документов после освобождения.

Речь идет о тех осужденных, у которых по какой-либо причине не оказалось

паспорта. Как показывает наш анализ, таких случаев немало. Когда такой

освободившийся приходит в паспортный стол, ему отвечают, что паспорт он

получит в том райотделе милиции, где будет становиться на регистрационный

учет по месту жительства. В том-то и проблема, что далеко не у каждого есть

место жительства.

Так и получается замкнутый круг. Без паспорта человек не может устроиться на

работу, где бы он мог получить общежитие, без работы нет денег и для того,

чтобы снять комнату и хотя бы временно зарегистрироваться, нет денег и на

жизнь. Дальнейшее развитие сценария ясно без слов.

Пытаясь найти какой-нибудь выход из кажущегося тупика, мы выяснили, что по

этому поводу имеется приказ МВД N605 от 15.09.97г., согласно которому

"освобожденным из мест лишения свободы, которые не имели паспортов или

паспорта не приобщены к личным делам, паспорта выдаются на территории

расположения исправительного учреждения, на основе предоставленных

администрацией запросов по форме 8-П. Паспорта предоставляются не менее, чем

за 15 дней до освобождения. Оформленный паспорт приобщается к личному делу и

вручается при освобождении".

Так в чем же дело? Как нам объяснили сотрудники ГУИН, этот приказ не

выполняется по весьма банальной причине: нет денег для изготовления

фотографий.

Еще один наглядный пример всеобщего бездействия.

Сотрудники ГУИН знают, что не выполняют одну из важнейших функций,

возложенных на них государством, но ничего не предпринимают для решения

проблемы.

Надзирающие прокуроры также бездействуют. Прокурора не должно интересовать,

есть деньги на исполнение закона или нет, он должен трубить тревогу и

требовать исполнения.

Но отмахнувшись от всех этих трудностей и даже прикрывшись ими, российские

гос.служащие и должностные лица спокойно переложили свои проблемы на плечи

людей, только-только освободившихся и нуждающихся скорее в помощи, чем в

лишних препятствиях.

Проблема оформления документов, необходимых при освобождении, должна быть

обязательным контролем за ее исполнением.

ЭФФЕКТИВНОСТЬ ИСПРАВИТЕЛЬНОЙ ФУНКЦИИ

УГОЛОВНО-ИСПОЛНИТЕЛЬНОЙ СИСТЕМЫ

"Если уж так сложилась жизнь, что приходится сидеть, то хотелось бы

находиться в условиях, при которых я смог бы меняться в лучшую сторону, а не

деградировать. Надо, чтобы сам срок в будущем пошел на пользу, и не нужно

было бы перед освобождением проходить курсы реабилитации и адаптации.

Хочется, чтобы эта система помогала человеку измениться в лучшую сторону,

выправляла его сознание и давала возможность, выйдя на свободу, начать

нормальную жизнь. Общество само уродует людей, и, стало быть, получает сполна

за это. Зло порождает зло в прогрессирующей форме.

Осужденный С.Я-ев, республика Чувашия".

Исследованный нами период охватывает последние шесть лет.

За это время был принят новый Уголовно-исполнительный Кодекс, пришедший на

смену действовавшему ранее исправительно-трудовому. Перемена названий не

случайна. Мы полагаем, что власти давно убедились в несостоятельности

прежнего названия, поскольку трудовая деятельность перестала быть характерной

чертой для колоний, а с исправительной функцией они никогда не справлялись.

Основная работа уголовно-исполнительной системы - это исполнение назначенного

судом наказания в строгом соответствии с требованиями закона.

Очень разные люди попадают в тюрьму, разные по возрасту, характеру,

воспитанию, с разными привычками и интересами, совершившие разные

преступления и строящие разные планы на будущее. Но, оказавшись в одинаковой

несвободе, почти все, во всяком случае, подавляющее большинство, заводят

тетрадки, в которых записывают не только стихи и песни, но и полюбившиеся

изречения, крылатые фразы, мудрые мысли и афоризмы.

За 8 лет собственной неволи я перечитала массу таких тетрадей. Многое в них

повторялось, и тем не менее, все они были разные, как и их хозяева.

Но одна фраза встречалась в каждой тетрадке без исключения. Ее выцарапывали

на нарах и скамейках, ее умудрялись написать на отделанных "под шубу" стенах

боксиков и прогулочных двориков: "Пусть тот будет проклят отныне до века, кто

вздумал исправить тюрьмой человека". Эти слова не обошли стороной ни одну

колонию, ни один изолятор, ни одну камеру.

Тюрьма не исправляла никогда. Сегодня же она калечит человеческие судьбы еще

безжалостней и непоправимей, чем когда-либо раньше. Положение в

правоприменительной системе России грозит перерасти в национальное бедствие.

Среди десятков тысяч писем от заключенных нас особенно поразило одно, в котором

была такая фраза: "Жизнь - это волчья тропа, и пройти ее можно, лишь

оскалив зубы".

Автору письма исполнилось 30 лет. А первый срок он получил в 17. Тогда его

друзьям понадобилось что-то подварить в мотоцикле, и он дал им ключ от

помещения, где находился сварочный аппарат. А мотоцикл оказался ворованным. И

этот украденный другими мотоцикл решил дальнейшую судьбу мальчика.

".До суда, находясь под подпиской, я стал действительно идеальным мальчиком,

чтобы не остановилась эта ужасная машина."

Можно возразить, что это всего лишь эмоции, и не стоит придавать им большого

значения. Но анализ писем, к сожалению, дал тот же результат: в методике

исполнения уголовных наказаний нет предпосылок для исправления человека.

Находясь в условиях постоянного подавления насильственного, а зачастую

необоснованного подчинения, личность не может формироваться в нужном

направлении.

16-ти летний Вова Т. серпухович, рассказал на свидании своей маме, как один

из активистов Можайской ВТК применил к нему меры воспитательного воздействия.

Вова пришел из умывальника и вместо того, чтобы повесить сырое полотенце на

спинку кровати, положил его на постель. Активист выбрал пятерых ребят, чьи

кровати стояли ближе к Вовиной, усадил их на табуретки, велел положить руки

на колени и заставил сидеть пол часа, не двигаясь и не моргая. Как только

кто-то из ребят нарушал запрет, он ударял их тем самым влажным полотенцем.

Это всего лишь небольшой эпизод, красноречиво оп"сывающий "воспитательный

процесс" в колониях для несовершеннолетних.

Какой результат получается после подобного перевоспитания, показал несложный

подсчет.

Из 4180 человек 267 сообщили нам, что начинали свой тюремный стаж с

воспитательной колонии.

На самом деле это соотношение гораздо выше, просто не из каждого письма можно

получить такую информацию.

И, наконец, последний показатель из проведенного исследования. Мы проследили

судьбу написавших нам людей, осужденных неоднократно, с точки зрения тяжести

совершенных преступлений. Оказалось, что 88% из них первый раз были осуждены

за преступления небольшой и средней тяжести, а сейчас отбывают наказание за

насильственные преступления, в большинстве случаев окончившиеся смертельным

исходом. Вот такой печальный прогресс наблюдается после проведения

исправительных мероприятий.

Наверное, пора серьезно задуматься, что же со всем этим делать? Как быть?

Мы думаем, что в поисках выхода обязательно нужно прислушаться и к голосам

заключенных. С этой целью и издана наша книга.

Послесловие

На этом мы завершаем исследование проблем системы уголовного правосудия и

исполнения наказаний, проведенный на основе анализа писем заключенных,

полученных нашей организацией за 1995-2000 годы.

Для примеров, приведенных в настоящем издании, мы старались в большинстве

случаев использовать те дела, в которых сами принимали участие.

Фамилии действующих лиц указаны только первой буквой лишь потому, что мы не

имеем возможности спросить у каждого из них согласия на публикацию.

У нас намного больше информации, чем представлено в настоящей брошюре, и мы

будем искать средства для подготовки более обширного и детально

проработанного издания.

Страницы: 1, 2, 3, 4, 5