Диплом: Перемена лиц в обязательстве

договоре и иметь право требования преданной задолженности необходимо иметь

лицензию ЦБ РФ на осуществление банковской деятельности.

Ответчик, возражая против предъявленных требований, попытался перевести

данную проблему в плоскость отношений, связанных не с цессией, а с погашением

задолженности третьим лицом.

Решением арбитражного суда г. Москвы в удовлетворении исковых требований о

признании недействительным договора цессии отказано. При этом суд, исходя из

смысла ч. 2 ст. 308, п. 1 ст. 382 ГК РФ, сделал вывод о том, что путем

уступки права требования осуществляется перемена лиц в обязательстве, а не

сторон по договору кредита. В связи, с чем для осуществления и реализации

права требования исполнения встречного денежного обязательства (долга),

вытекающего из кредитного договора, не требуется наличия у лица, к которому

переходят права по уступке прав требования, специальной правосубъектности.

При таких обстоятельствах вывод суда о соответствии договора цессии

действующему гражданскому законодательству и законодательству о валютном

регулировании привел к принятию решения об отказе в признании договора цессии

недействительной сделкой.

Не согласившись с решением арбитражного суда первой инстанции, истец подал

апелляционную жалобу. Используя позицию ответчика о том, что данный договор

цессии по существу является договором в пользу третьего лица, истец просил

апелляционную инстанцию считать оспариваемую сделку притворной, т.е.

совершенной с целью прикрыть другую сделку. Не изменилась и позиция истца

относительно положения кредитора в договоре, а не в обязательстве, а также

положение о соблюдении правил о специальной правосубъектности. ЗАО «Вешняки»

считало, что причиной вынесения незаконного решения явилась необоснованная

квалификация договора цессии как соглашения об исполнении третьим лицом

обязательства должника, а также ошибочное толкование норм гл. 24 ГК РФ.

Апелляционная инстанция арбитражного суда г. Москвы оставила жалобу истца без

удовлетворения. В ее постановлении нашел свое подтверждение вывод суда о том,

что при уступке права требования исполнения денежного обязательства,

вытекающего из кредитного договора, происходит перемена лиц в обязательстве,

а не замена лиц в договоре, в результате чего специальной правосубъектности

для реализации переданного права требования не требуется.

Безусловно, выводы судов по данному делу вносят существенный вклад в

формирование арбитражной практики по применению гл. 24 ГК РФ. Однако при

рассмотрении данного дела, на наш взгляд, было упущено ряд очень важных

моментов, позволяющих дать четкую квалификацию действиям ЗАО «Вешняки» и

Московскому банку. Необходимо было обратить внимание на то, что обязанности

прежнего кредитора, принадлежащие ему по сделке, на момент уступки права

требования были им реализованы, в результате чего они могли быть объектом

передачи новому кредитору. Последним приобретается только права в

обязательстве по уплате определенной суммы, в которой и происходит перемена

лиц. Как справедливо отмечает О. Свиреденко, «возможность приобретения полного

объема прав и обязанностей по первоначальной сделке при уступке требований в

принципе невозможна: соотношение приобретенных прав и прав и обязанностей по

договору, на котором основано обязательство, таково, что новому кредитору

переходят только права в чистом виде без каких-либо обязанностей».

[15]

Что же касается вопросов правосубъектности, то здесь надо обратить внимание на

следующее. При изменении субъектного состава договора необходимо учитывать

договорную правоспособность лиц, вступивших в договор (обязательство). Если,

исходя из закона или иного правового акта, следует, что стороной данного

договора может быть определенный субъект, то это требование должно соблюдаться

как при заключении данного договора, так и при изменении субъектного состава

договора.[16] Да, спорить с этим

утверждением не представляется возможным, но, заметьте, речь идет не о замене

стороны в обязательстве, а замене стороны в договоре. И здесь разница в этих

схожих, по мнению многих практиков, понятиях оказывает существенное влияние на

исход дела. Так как необходимость получения банковской лицензии на

осуществление банковской деятельности по предоставлению кредитов не всегда

влечет запрет на передачу банками прав по истребованию долгов по кредитным

договорам другим организациям, не имеющей банковской лицензии. Предоставление

кредитов не равнозначно истребованию долгов по выданным кредитам. Разница

заключается в том, что если, по заключенному банком кредитному договору,

предусмотрена обязанность выдать заемщику кредит, и последний еще не выдан, то

банк-кредитор в таком кредитном договоре может быть заменен только на банк, или

иную кредитную организацию. Однако если по заключенному банком кредитному

договору банк уже выполнил свою обязанность по выдаче кредита и имеет только

права по истребованию долгов с заемщика, то эти права могут быть переданы по

договору цессии коммерческой организации, не являющейся банком или иной

кредитной организацией. Иной вывод привел бы к нелогичной с правой и

нецелесообразной с практической точек зрения ситуации, когда организация,

например, торгующая алкогольной продукцией (на что, как известно, требуется

лицензия), не могла бы предать другой организации, не имеющей специальной

правосубъектности, право на получение платежа за проданную продукцию.

Ответ на вопрос о том, применимы ли нормы о перемене лиц в обязательстве, когда

уступка происходит не всего обязательства в целом, а его части, пусть и

небесспорен, содержится в ст. 383 ГК РФ «Основание и порядок перехода прав

кредитора к другому лицу». Данная норма не содержит каких-либо препятствий для

уступки кредитором части своих требований к должнику. Более того, она носит

диспозитивный характер, и возможности дозволения имеют четко обозначенный

предел, «если иное не предусмотрено законом или договором». Именно по этой

причине многие авторы считают правомерным отступление от правила

зафиксированного в норме, «поскольку возможность подобного отступления не

противоречит норме, но и прямо предусмотрена ею».

[17] Данная позиция, поддержана так же и другими авторами, например: К.И.

Скловский «ни из статьи 382, ни из статьи 824 ГК РФ не вытекает, что передается

обязательство целиком, напротив речь идет об уступке отдельных требований, из

которых состоит практически любое обязательство». Некоторые авторы на основе

проводимой классификации обязательств, выделяют так называемые делимые и

неделимые, простые и сложные, краткосрочные и длящиеся обязательства, и на ее

основе решается и вопрос о возможности исполнения должником обязательства по

частям, «когда обязательство является делимым в силу особенностей предмета

обязательства (вещи, определяемые родовыми признаками, денежные суммы),

возможна уступка права требования на часть долга, если иное не вытекает из

закона, иных правовых актов или договора, на основании которого возникли

уступаемые права».[18] «Если, например,

по так называемому длящемуся договору энергоснабжения, у потребителя энергии

существует обязанность уплатить деньги энергоснабжающей организации за

конкретный расчетный период (месяц, квартал, год), уступка кредитором права

требования к должнику предполагает замену лица (кредитора) только по данному

обязательству. Иные обязательства по договору (например, обязанность

энергоснабжающей организации подавать потребителю энергию и т. д.) сохраняют

свою силу между сторонами по договору, в том числе и обязательства потребителя,

оплачивать принятую энергию в расчетных периодах»

[19] Такие выводы содержат, ряд, с точки зрения теории обязательственного

права, ошибок. Во-первых, в соответствии со ст. 539 (договор энергоснабжения)

энергоснабжающая организация обязуется передавать абоненту (потребителю)

энергию, а абонент обязуется оплачивать принятую энергию, а так же ряд иных

обязанностей предусмотренной данной статьей. Договор энергоснабжения является

основанием для возникновения обязательства по уплате денег, после того как

будет передана энергоснабжающей организацией энергия. Таким образом, на основе

договора энергоснабжения возникло одно, общее для всего комплекса

правоотношений сторон, обязательство, в котором и может произойти уступка права

требования другому кредитору, в соответствии с нормами гл. 24 ГК РФ.; тогда

первоначальный кредитор полностью выбывает из обязательства и договора, так как

замена стороны в обязательстве всегда должна сопровождаться безусловной заменой

стороны в договоре, послужившим основанием для возникновения данного

обязательства, однако, замена стороны в договоре, не всегда ведет к замене

стороны в обязательстве, здесь допускается частичное переложение прав, либо

обязанностей на третье лицо, при этом, первоначальный кредитор может оставить

за собой некоторые права требования. Переложение ряда «правомочий» на третье

лицо не охватывается конструкцией «Перемена лиц в обязательстве». Высказанные

точки зрения, обосновываются на смешивании понятий обязательство и договор, при

этом фактически рассуждение авторов проводится по линии замены стороны в

договоре, который и носит длящийся характер. А. Габов наиболее четко на наш

взгляд, сформулировал правила запрещения «расщепления» уступаемого права. «Этот

принцип выражен в четырех правилах: неизменности объема уступаемого права;

возможности осуществления уступки права только после прекращения основного

обязательства и запрете на уступку права в длящихся обязательствах; признание

действительными только тех соглашений об уступке требования, по условиям

которых первоначальный кредитор полностью выбывает из соответствующего

правоотношения (договора)».[20]

Институт обязательства не допускает неопределенности со сторонами

обязательства, не допускает ситуации, когда на какой-либо из сторон

обязательства первоначальный кредитор (должник) «еще не совсем вышел» из

обязательства, а новый «еще не совсем вошел» в обязательство. Высший

Арбитражный суд Российской Федерации в своих постановлениях неоднократно

указывал на возможность передачи права требования кредитора только в таком

обязательстве, где у него отсутствует какая-либо обязанность перед другой

стороной (постановления от 25.03.97 № 5464/96, от 25.11.97 № 2233/97, от

26.05.98 № 553/98, от 30.03.99 № 6925/98).

Таким образом, в случае передача части имущественных прав (обязанностей) не

могут быть применены нормы гл. 24 ГК РФ, так как в этом случае не происходит

безусловной замены лица в обязательстве, здесь можно говорить только об

участии третьих лиц. Необходимо отметить так же еще один важный момент, в

ряде признаков рассматриваемого института: замена участвующих в обязательстве

лиц – кредитора или должника, не влечет прекращения или изменения существа

обязательства, поскольку новому кредитору переходят все права прежнего.

Перемена лиц в обязательстве может быть результатом общего (универсального)

преемства. Универсальное преемство имеет место в случаях, указанных в законе.

Перемена лиц в обязательстве может быть результатом частичного преемства,

когда речь идет о переходе прав пли обязанностей только по конкретному

обязательству. Основания для такого перехода могут предусматриваться законом.

Так, на основании закона при наступлении в нем указанных в нем обстоятельств

права кредитора по обязательству переходят к другому лицу при исполнении

обязательства должника его поручителем или залогодателем, не являющемся

должником по этому обязательству; при суброгации страховщику прав кредитора к

должнику, ответственному за наступление страхового случая и т.д. (ст. 387 ГК

РФ).

Частичное преемство возникает также на основании сделок (договоров). Замена

участников обязательства может являться результатом следующих сделок

(договоров): договора об уступки права требования (цессии), договора перевода

долга, а так же договора финансирования под уступку денежного требования.

В рамках данной дипломной работы, нами будут рассмотрены такие классические

институты, как уступка права требования и перевод долга. В силу специфики

рассматриваемых договоров, вытекающих из обязательства, представляется

необходимым более подробно также остановиться на вопросах преемства

обязательственных прав, отличая от правопреемства вещных прав.

Глава 2. Переход права требования по сделке

2.1. Уступка права требования (цессия) по договору

Перемещение такого особого объекта, как право требования, от одного субъекта

к другому не может производиться по правилам, сложившимся в отношении

материальных вещей. Физическая передача прав невозможна, возможна их

юридическая передача. Положения гражданского законодательства о сделках

уступки права требования призваны определить специальные правила,

определяющие порядок и последствия совершения акта цессии, согласно условиям

которого, одна сторона (цедент) передает (уступает) другой стороне

(цессионарию) обязательственное право, принадлежащее цеденту.

Исследование договора уступки права требования, как и любого другого

гражданско-правового отношения следует начать с определения его правовой

характеристики. Однако специфика данного договора заключается в том, что

договор цессии представляет собой гражданско-правовое отношение, связанное с

уже имеющимся в наличии отношением, поэтому и правовая характеристика договора

напрямую будет зависеть от договора, по которому происходит передача права. В

пользу подтверждения такого вывода можно привести ряд соображений. Во-первых,

в пользу отрицания самостоятельности договор цессии, договоры о которых идет

речь, не индивидуализированы и не занимают отдельного места в системе

договоров. Они могут быть иногда односторонними, иногда двусторонними, иногда

возмездными, иногда безвозмездными, иногда реальными, иногда консенсуальными,

притом в различных комбинациях. Такое аморфное состояние исключает возможность

выделения соответствующей договорной конструкции. Во-вторых, глава о перемене

лиц в обязательстве регулирует в основном отношения между должником и старым,

так же новым кредитором и в значительной меньшей степени отношения между

сторонами в договоре, применительно к которому происходит переход прав. Поэтому

такие правовые характеристики, как момент заключения договора, возмездность,

либо безвозмездность, установление ответственности за различные нарушения,

порядок выполнения отдельных прав и обязанностей сторон, регулируются нормами

тех правовых конструкций договоров, послуживших основанием уступки права

требования. В литературе сделки уступки права справедливо характеризуются как

«транспортные», «распорядительные». Основания передачи права могут быть

различными (купля-продажа, дарение и т.п.), но эти основания, как правило,

лежат за рамками сделки уступки.[21]

Однако есть и более веский аргумент, имеющий практическое значение.

Предположим, договор цессии – самостоятельный договор, отличный, в частности

от договора дарения, это дает возможность обойти запрет безвозмездной

передачи права, между коммерческими организациями, например. Стоит лишь

назвать договор, по которому безвозмездно переходит право, «цессией», как

отпадают основания для применения ст. 575 и 576 ГК РФ. Поэтому признание

сделки цессия зависимой от обязательства, послужившего основанием передачи

права, открывает решения и на другие не менее важные и спорные вопросы.

Одним из таких вопросов служит вопрос о том, не является ли законодательным

упущением отсутствия в какой-либо статье гл. 24 ГК РФ прямого указания на

наличие признака возмездности и запрета безвозмездности цессии. Представляется,

что законодатель специально не указал на признаки возмездности либо

безвозмездности цессии, так как в силу п. 3 с. 423 ГК РФ договор

предполагается возмездным, если из закона, иных правовых актов, содержания и

существа договора не вытекает иное. По мнению М.И. Брагинского и В.В.

Витрянского, ссылающихся на мнение А.Л. Маковского и И.Б. Новицкого,

«отсутствие в соглашении об уступке права требования, заключенном между

коммерческими организациями, условий об оплате цессионарием получаемого права

либо об ином встречном предоставлении само по себе не может являться основанием

для признания указанного соглашения договором дарения. Напротив, следует

исходить из презумпции возмездности всякого гражданско-правового договора,

предусмотренной п. 2 ст. 423 ГК РФ. поэтому такое соглашение может быть

квалифицировано как договор дарения лишь в тех случаях, когда в его тексте

положительно решен вопрос о безвозмездности передачи дара либо когда

заинтересованным лицом будет доказано отсутствие какого-либо причинной

обусловленности безвозмездной уступки права».

[22] Согласившись с выводами о презумпции возмездности цессии, указанным

авторам можно возразить относительно квалификации судом безвозмездности цессии

только по инициативе заинтересованного лица. При рассмотрении спора,

основанного на цессии, суд в первую очередь должен проверить законность

передачи права, независимо от возражений заинтересованного лица. В.А. Белов в

своем сочинении так же подчеркивает необходимость проверки законности передачи

прав: «фигурирующий в деле договор цессии всегда должен оцениваться судом с

точки зрения его действительности, в частности – законности, даже если этого не

требует ни одна из сторон».[23] Следует

так же выяснить, как стороны предполагают рассчитываться за переданное право

требования, чем подтверждаются их приготовления, как они договорились о цене

передаваемого права и чем эта договоренность подтверждается. Данное

обстоятельство имеет значение потому, что хотя право требования как

имущественное право и отнесено законодателем к разряду имущества (ст. 128 ГК

РФ), однако оно имеет свою специфику, как уже ранее отмечалось, отличие от

традиционных видов имущества. В том числе представляется проблемным применение

к договору цессии положений п. 3 ст. 424 ГК РФ относительно цены уступаемого

права требования, если она не определена сторонами. Рассмотрим пример из

судебно-арбитражной практики. Президиум Высшего Арбитражного Суда РФ,

рассматривая протест заместителя Председателя Высшего Арбитражного Суда РФ на

решение Арбитражного суда Приморского края от 20.07.00г. по делу №

А51-49990/00/15-87, в котором уступка права требования по договору признавалась

недействительной в силу ее возмездности (как условие договора), указал:

«Условие о возмездности договора цессии не противоречит требованиям главы 24 ГК

РФ и не является основанием для признания его недействительным, поэтому суд

неправомерно признал ничтожным договор от 18.02.99. № 01/99. В то же время

условия, содержащиеся в договоре и дополнительном соглашении, не были полностью

исследованы и оценены судом, в связи, с чем дело следует передать на новое

рассмотрение, поскольку без оценки всех условий невозможно определить вид

договора и проверить его соответствие нормам гражданского законодательства».

[24]

Таким образом, подчеркивается вывод о возможности в соответствии с гл. 24 ГК

РФ существования как возмездной, так и безвозмездной цессии, а так же

акцентируется внимание на необходимость рассмотрения условия договора цессии

только в совокупности с другими условиями договора, непосредственно сделки, в

рамках и условиях которой происходит уступка права требования.

На основании вышеизложенного подведем небольшой итог. Так как цессия по своей

правой природе есть только специализированный в законе механизм передачи

объекта гражданских прав – права требования по сделке между кредитором и

новым кредитором, в силу которой новому кредитору передаются права требования

к должнику, но вместе в переданными правами новый кредитор приобретет права и

становится обязанным перед кредитом, предавшим право требования, по условиям

совершенной сделки, поэтому и вопрос о признаке возмездности –

безвозмездности необходимо рассматривать в рамках сделки, в которой

происходит цессия. Если же невозможно установить к какой категории относится

договор, послужившим основанием цессии, а так же при отсутствии признака

возмездности, договор квалифицируется как дарение, а если еще и сторонами

выступают коммерческие организации, то сделка признается недействительной,

как противоречащая закону (п. 4 ст. 575 ГК РФ). Здесь же необходимо отметить,

что при наличии в договоре цессии условия об оплате преданного права

требования, но при отсутствии в течение длительного времени реальных действий

хотя бы одной из сторон по оплате (истребованию оплаты) суду следует

выяснить, не является ли данное условие договора мнимым (ст. 170 ГК РФ) и не

является ли цессия ничтожной в силу безвозмездности, то есть не

свидетельствуют ли эти обстоятельства о направленности воли сторон на

дарение. На практике в связи с этим встречаются следующие упущения.

По делу А-53-14110/99-С2-29 (вх. Ф.08-902/2000) в договоре цессии было

предусмотрено, что АКБ «СБС-Агро» обязуется уплатить Агропромбанку за

предаваемые имущественные права уступки требования цену, эквивалентную их

действительной стоимости. Однако в материалах дела отсутствовали доказательства

исполнения банком данного обязательства, суд эти обстоятельства не проверил и

не дал им оценку.[25]

По делу о взыскании задолженности направлено на новое рассмотрение, поскольку

не проверил, была ли цессия возмездной и не противоречит ли указанный договор

гражданскому законодательству, запрещающему дарение между коммерческими

организациями, так как из текста самого договора возмездность произведенной

уступки требования не усматривается.[26]

Практические выводы относительно возмездности договора уступки права

(требования), сделанные судом, позволяют обратить внимание предпринимателей

на обязательность элемента возмездности в договоре цессии, чтобы избежать

возможных неблагоприятных последствий в случае признания сделки ничтожной, в

силу установления запрета на дарение между коммерческими организациями. В

связи с тем, что в гражданском обороте участвуют не только коммерческие

организации и граждане, представляется, что признак возмездности является

необходимым элементом только при совершении цессии между коммерческими

организациями. При совершении сделки, когда одной из сторон выступает субъект

не являющийся коммерческой организацией присутствие признака возмездности,

для действительности сделки не требуется.

Сделка цессии, фактически представляющая собой акт передачи права,

совершаемой во исполнение обязательства по отчуждению права, представляет

собой двухстороннее соглашение (договор). Сторонами указанной сделки являются

первоначальный правообладатель (первоначальный кредитор) и новый кредитор.

Однако возникает вопрос, кем в данном случае выступает должник и почему,

законодательство и наука придают необходимости уведомления должника о

состоявшейся уступке права требования особый юридический смысл, закрепляя

такую необходимость в норме ГК РФ (п. 3 ст. 382)?

Вопрос о правовом положении должника при совершении сделки перехода прав

требования раскрывался нами в первом параграфе, когда мы говорили о правовой

природе замены стороны в обязательстве. Напомним, что спецификой замены

кредитора в обязательстве является то, что законом может быть прямо

предусмотрено наличие согласия должника (п. 2 ст. 382ГК РФ), например, только

с согласия должника может быть заменен кредитор в обязательстве, в котором

личность кредитора имеет существенное значение для должника (п. 2 ст. 388 ГК

РФ), тогда как для перехода прав к другому лицу в российской правовой системе

не требуется согласия должника, то есть переход прав может проходить без

перемены лиц в обязательстве.

Что касается юридически закрепленной необходимости уведомления о, заметьте,

состоявшейся уступки права требования, здесь необходимо обратить внимание на

следующие моменты.

Уступка обязательна для должника только после получения уведомления о таковой.

[27] Исполнение первоначальному кредитору, произведенное им в отсутствие

уведомления, считается надлежащим исполнением (даже если первоначальный

кредитор не предъявил долгового документа).

[28] Однако на действительность сделки уступки требования отсутствие

уведомления не влияет.[29] В трех

последних предложениях отражены традиционные взгляды цивилистов на юридическое

значение уведомления об уступке требования и на его соотношение с самим

договором уступки. Указанные точки зрения обозначают нетрадиционную с точки

зрения теории обязательственного права ситуацию. Цедент не является кредитором

уже с самого момента заключения договора уступки права требования. Однако, если

должник исполнит обязательство цеденту (лицу уже не являющемуся кредитором),

такое исполнение будет признаваться надлежащим. Как может признаваться

надлежащее исполнение ненадлежащему лицу? Пытаясь объяснить такое

парадоксальное положение, В.А. Белов в одной из своих статей справедливо

заметил, что «в действительности речь в данном случае идет о кредиторской

обязанности, то есть не юридической, а обязанности в смысле разумного

поведения. Должник, не уведомленный о совершении цессии, никогда не станет (да

и не сможет) заявлять требования о том, чтобы ему такое уведомление сделали,

ибо отсутствие такого уведомления никаких убытков для него не влечет».

[30] В свою очередь кредитор, не исполнивший эту «обязанность», не будет

нести перед должником какой-либо ответственности, а лишь несет неблагоприятные

последствия несоответствия своего поведения критерию разумности. Таким образом,

правильнее говорить не об обязанности, а о необходимости, или бремени,

уведомления должника о цессии, то есть характеризовать уведомление термином, не

несущем специальной юридической нагрузки.

Единственным субъектом, заинтересованным в уведомлении должника о совершении

цессии, является новый кредитор (цессионарий). Это суждение однозначно

выводится из норм п. 3 ст. 382, ст. 386 ГК РФ и поддерживается многими

авторами такими как, Абовой Т.Е., Кабалкиным А.Ю., Мозолиным В.П., Садиковым

О.Н., Новицким И.Б. и другими.

По этой причине следует признать в качестве общего правила о том, что бремя

уведомления о совершении уступки лежит на новом кредиторе (цессионарии), должно

осуществляться им самостоятельно и за свой счет, если иное не предусмотрено

договором уступки требования. Данный вывод так же встречается в современных

источниках, однако не как общее, как единственно возможное правило, не знающее

исключений.[31]

Вопрос о том, с какого момента считать заключенным договор уступки права

требования также встречает в теории некоторые затруднения, результатом чего

является появление нескольких точек зрения по этому вопросу. Согласно

сложившимся подходам, моментом перехода права по договору уступки требования

является:

а) момент заключения договора[32]

б) момент уведомления должника о совершенной цессии;

в) момент, определенный по аналогии с моментом перехода права собственности;

г) момент составления особого акта передачи прав, а по цессии, оформленной

документом, единым с документом об основной сделке, - момент заключения

последней, если иное не оговорено в самом договоре.

Какая из этих точек зрения должна быть принята за общее правило?

Правовые категории (консенсуальность и реальность) применимы к таким

договорам, предметом которых являются вещи (то есть материализованные

объекты). Однако предметом уступки права является передача права, поэтому мы

не можем распространить на договор цессии правило ст. 233 ГК РФ о традиции

(передаче) как о моменте перехода права собственности на предмет договора

(вещь). Такую аналогию проводить нельзя так как, если вещь можно

действительно передать – вручить физически или символически, то вручить право

невозможно. Тогда возникает вопрос, так что же такое «передача права»? Какое

внешнее ее проявление следует почитать за передачу? Представляется, что

внешнего проявления, иного, чем соглашение сторон, в какой бы форме оно не

было достигнуто – в форме ли самого договора уступки права требования, или в

форме отдельного к нему акта – быть просто не может. Задача сторон договора –

«привязать» момент перехода права требования к одному из «соглашений», как

непосредственно («требование считается преданным в момент подписания

настоящего договора»), так и в осложненной форме (например, «через десять

дней после исполнения обязанности по уплате уступаемого по настоящему

договору требования»). В случае отсутствия специального условия о таком

моменте право требования следует считать преданным с момента совершения

договора цессии.

Можно сделать вывод о том, что уступка права требования (цессия) никогда не

совершается «сама по себе», только ради того, чтобы передать права прежнего

кредитору новому. Стороны при ее совершении всегда преследуют какую-либо цель

(исполнить обязательство, вытекающее из договора купли-продажи имущества виде

прав требования, подарить право, погасить посредством передачи права долг и

т.д.). Цессия служит своего рода средством «качественного изменения» участника

правоотношения (кредитора), при чем содержание правоотношения остается

неизменным. «Акт передачи права, называемой цессией, отличен от сделки,

служащей ему основанием, от дарственного или возмездного отчуждения, хотя чаще

всего оба акта сливаются, по-видимому, в одно».

[33]

Таким образом, рассматривания отношения, складывающиеся при уступки права

требования, можно, как правило, указать на существование:

а) обязательства, из которого возникли права, являющиеся предметом уступки;

б) сделки, на основании которой прежний кредитор передает новому кредитору

имущество в виде прав требования (основание передачи);

в) сделки цессии (акта передачи права), совершаемой во исполнение

обязательства по отчуждению права.

Такое разделение носит чисто теоретический характер, с тем, чтобы более полно

раскрыть сущность данных отношений. Все указанные выше «элементы»

представляют собой юридически, последовательно связанные части целого,

представляющее собой отношение, складывающееся при уступке права требования.

Однако необходимо различать предмет договора уступки права требования и

предмет самого требования. Это имеет большое практическое значение, так как

отсутствие индивидуализации предмета договора уступки права требования может

послужить основанием признания судом такой сделки ничтожной, индивидуализация

же предмета требования в принципе необязательна. Более подробно данный вопрос

будет рассмотрен в следующем параграфе.

2.2. Содержание договора уступки требования. Форма договора уступки требования.

Содержание договора уступки права требования (или как еще называют в

литературе активной цессии), как, в прочем и всякого иного договора,

составляют его условия. Российским законодательством не установлено, какие

именно условия являются существенными для договора уступки права требования.

Из этого обстоятельства нужно сделать вывод о том, что для данного договора

единственным существенным (с точки зрения закона) является условие о его

предмете (как и для всех договоров, о чем сказано в части 2 п. 1 ст. 432

Гражданского Кодекса РФ).

Как уже отмечалось необходимо различать предмет договора уступки права

требования и предмет непосредственно требования. Последнее имеет более узкое

значение и соотносится с предметом договора уступки права требования как часть

целого. Индивидуализация всякого требования достигается при условии определения

пяти его составляющих: предмета требования; активной стороны (кредитора);

пассивной стороны (должника); содержания требования (то есть, какие действия

должник обязан произвести с предметом обязательства); основания возникновения

требования.[34]

Так, формулировка о том, что «предметом договора уступки права требования

является требование А к Б об уплате последним А денежной суммы в размере N

рублей, возникшее из договора такого-то», вполне отвечает всем перечисленным

требованиям. В ней индивидуализированы: а) предмет требования - денежная

сумма в размере N рублей; б) активная сторона (кредитор) - лицо А; в)

пассивная сторона (должник) - лицо Б; г) содержание требования - уплата, т.е.

передача денег от Б к А; д) основание возникновения требования (договор

такой-то). Возникает вопрос, обязательно ли с точки зрения признания такой

сделки заключенной (действительной), указания всех условий при заключении

договора уступки права требования? На практике часто встречаются случаи,

когда достаточно указать, что предметом договора уступки права требования

являются, «все требования, возникшие (и могущие возникнуть) из, например,

договора купли-продажи между А и Б». Здесь содержаться сведения только о

сторонах (А и Б) обязательственного отношения и основания их возникновения

(договор купли-продажи). Другие сведения могут быть определены из условий

договора, служившего основанием перехода права требования, в нашем примере из

договора купли-продажи, так как кредитор (продавец, предавший вещь), уступая

право требования, передает весь комплекс прав новому кредитору (цессионарию).

Поэтому, когда речь идет о переходе прав требований, ведущих к замене стороны

в основном обязательстве, представляется достаточным, определяя предмет,

индивидуализировать стороны и так называемое основное обязательство,

послужившим основанием передачи.

По делу № А-63-736/99 С3 (вх. Ф08-935/2001) в договоре об уступке прав

требования к нескольким должникам указан только перечень должников и суммы

денежных требований к ним. Суд кассационной инстанции указал, что данные

требования можно было бы признать конкретизированными в случае передачи новому

кредитору соответствующих документов, подтверждающих права требования, и

признание нового кредитора должниками. В противном случае договор в части

соответствующих сделок цессии не может считаться заключенным.

[35]

Кассационная инстанция Федерального арбитражного суда Поволжского округа

указала, что дело о взыскании задолженности оставлено без удовлетворения,

поскольку в договоре цессии не указаны конкретные требования, передающиеся

новому кредитору.[36]

Практика Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации по этому вопросу

аналогична (см. Постановление Президиума от 05.06.01 № 8303/00).

[37]

Не может также передаваться требование по основному договору, по которому

стороны не достигли соглашения по всем его существенным условиям.

По делу № 103/14 (вх. Ф08-2373/2000) по договору цессии фирма «Тоша-Л» передала

совхозу «Новая Балкария» право требование к ОАО «Майский ЗЖБИ». Из содержания

договора видно, что общество должно отпустить фирме продукцию на сумму 100 тыс.

рублей. Ни договором, не перепиской к нему стороны ассортимент и количество

продукции, подлежащей передаче фирме. В связи с этим, кассационная инстанция

указала, что при таких обстоятельствах, когда стороны не достигли соглашения по

предмету договора, он не может считаться заключенным. Поскольку договор не

заключен, цессия по нему не возможна. [38]

Указание и особенно индивидуализация предмета требования (основание, причина

сделки, и особенно объем предаваемых прав) не является обязательным, так как

все они указаны в основном соглашении, достаточно, в случае необходимости,

предоставить его копию. В любом случае индивидуализация предмета требования

составляет непосредственный интерес цессионария. Цедент расстается с

требованием, поэтому ему, по сути, безразлично его точное и полное описание.

Цессионарий же приобретает требование, которое ему в дальнейшем придется

осуществлять. Этого он сделать не сможет, если не объяснит должнику и суду,

какое же требование он приобрел. Если цессионарий по беспечности,

Страницы: 1, 2, 3, 4