Диплом: Ограничение дееспособности

дела гражданин перестал злоупотреблять спиртными напитками или наркотическими

средствами и утверждает, что принял окончательное решение по этому вопросу,

однако период времени, в течение которого он изменил свое поведение к

лучшему, является непродолжительным, и не дает уверенности в том, что

гражданин выполнит принятое им решение, суд с целью проверки указанного

обстоятельства, вправе с учетом мнения заявителя и совершеннолетних членов

семьи гражданина отложить разбирательство дела, поскольку гражданское

процессуальное законодательство не содержит правил, ограничивающих

возможность суда сделать это для выяснения действительных обстоятельств дела.

Если после отложения дела суд придет к выводу, что гражданин действительно

изменил свое поведение, то, отказывая в удовлетворении заявления,

целесообразно обсудить вопрос о необходимости предупреждения гражданина о

недопустимости повторения злоупотребления спиртными напитками или

наркотическими средствами.

Разрешение каких-либо других вопросов, связанных с ограничением

дееспособности (например, вопроса об установлении попечительства), в

компетенцию суда не входит.

Гражданину, признанному недееспособным, назначается опекун, который совершает

от его имени сделки и несет ответственность как по этим сделкам, так и за

вред, причиненный недееспособным.

Сделки, совершенные гражданином, признанным недееспособным, в

силу закона являются ничтожными. Но и для этих случаев закон установил

исключение из названного общего правила: в интересах гражданина, признанного

недееспособным, суд по требованию его опекуна может признать такую сделку

действительной, если будет установлено, что такая сделка совершена к выгоде

этого гражданина.

Лишение дееспособности не безвозвратно. Если отпадут основания, в силу

которых гражданин был признан недееспособным, суд выносит решение о признании

его дееспособным и на основании решения отменяется установленная над ним

опека,

Для назначения попечителя суд обязан в течение трех дней со дня вступления

решения в законную силу выслать копию этого решения органу опеки и

попечительства по месту жительства лица, признанного ограниченно дееспособным

(ст. 34 ГК РФ).

Отмена судом ограничения дееспособности (ч. 2 ст. 263 ГПК РСФСР) может иметь

место лишь при наличии достаточных данных, свидетельствующих о прекращении

гражданином злоупотребления спиртными напитками или наркотическими

средствами, и в связи с этим ему может быть доверено самостоятельное

распоряжение имуществом и денежными средствами.

Отмена ограничения дееспособности должна последовать и в том случае, когда

семья лица, признанного ограниченно дееспособным, перестала существовать

(развод, смерть, разделение семьи) и, следовательно, отпала обязанность этого

лица предоставлять средства на ее содержание.

Заявление об отмене ограничения подается лицами, указанными в ч. 2 ст. 263

ГПК РСФСР, в суд по месту жительства данного гражданина и тогда, когда

решение о признании его ограниченно дееспособным было вынесено другим судом.

В ГК впервые включены нормы об опеке и попечительстве. До сих пор они

содержались в Кодексе о браке и семье . Ими регулируются общие вопросы опеки

и попечительства: цели опеки и попечительства, правовое положение и функции

опекунов и попечителей (ст. 31, 32 и 33 ГК), органы опеки и попечительства,

назначение опекунов и попечителей, а также освобождение или отстранение их от

обязанностей, исполнение опекунами и попечителями своих обязанностей,

прекращение опеки и попечительства

Среди норм ГК об опеке и попечительстве особого внимания заслуживает ст. 37,

которая устанавливает контроль со стороны органов опеки и попечительства за

действиями опекунов и попечителей по распоряжению имуществом подопечных. В

этой статье более четко, чем это было ранее, предусмотрены пределы такого

контроля: без предварительного согласия органа опеки и попечительства опекун

не вправе совершать, а попечитель давать согласие на совершение сделок,

которые влекут уменьшение имущества подопечного (по отчуждению имущества, в

том числе дарению и обмену, сдаче его в наем (аренду), в безвозмездное

пользование или в залог, разделу имущества или выделу из него доли и т. п.),

а также сделок, влекущих отказ от принадлежащих подопечному прав (отказ от

наследства, непринятие имущества в дар и т. п.).

Только с предварительного согласия органов опеки и попечительства могут

расходоваться доходы подопечного. Это ограничение не относится лишь к тем

расходам, которые необходимы для содержания самого подопечного.

В ст. 37 не указано, в какой форме должно быть выражено согласие органов

опеки и попечительства. По аналогии со ст. 26 ГК можно признать, что такое

согласие во всех случаях должно иметь письменную форму.

Статья 37 устанавливает не только контроль за действиями опекунов и

попечителей по распоряжению имуществом подопечных, но и определенные

ограничения их действий в этой сфере. Так, опекунам и попечителям, а также их

супругам и близким родственникам запрещается совершать сделки с подопечными

за исключением лишь безвозмездных сделок, совершаемых к выгоде подопечных.

В заключение главы приведу пример из обзора судебной практики Верховного Суда

РСФСР по некоторым вопросам, возникшим при рассмотрении гражданских дел в

кассационном порядке и в порядке надзора в 1984 году.

В соответствии со ст. 92 ГК РСФСР собственнику принадлежат права владения,

пользования, и распоряжения имуществом в пределах, установленных законом.

Следовательно, сделка, совершенная гражданином в отношении принадлежащего ему

на праве личной собственности имущества, может быть признана недействительной

в случаях, предусмотренных законом.

В настоящее время правомочия собственника установлены Гражданским кодексом

Российской Федерации (часть первая) от 30 ноября 1994 г. N 51-ФЗ

Между тем при рассмотрении конкретных споров о недействительности сделок суды

не всегда глубоко анализируют обстоятельства, при которых эти сделки

совершены, существенные доказательства остаются вне их внимания и им не

дается оценки по правилам ст. 56 ГПК. В результате выносятся необоснованные

решения, которые впоследствии отменяются.

В качестве примера можно привести дело по иску Ш. к П. и А. о признании

недействительным договора дарения, рассмотренное Моршанским районным народным

судом Тамбовской области.

Ш. предъявил иск к своей сестре А. и племяннику П. о признании

недействительным договора дарения, заключенного его матерью Ш-вой 17 апреля

1979 г., согласно которому она подарила принадлежащий ей дом своему внуку П.

Ш. указал, что Ш-ва при жизни составила завещание на дом на его имя, а затем

под воздействием угроз и насилия своей дочери А. подарила этот дом ее сыну П.

Решением Моршанского районного народного суда иск о признании договора

дарения недействительным удовлетворен. Мотивировано это решение ссылкой на

то, что А. всячески добивалась заключения такого договора, что, по мнению

суда, подтвержцается показаниями С. - сестры Ш-вой, письмами Ш-вой,

адресованными сыну, и телеграммой, которую А. дала истцу. По мнению народного

суда, договор дарения недействителен в силу ст. ст. 56 и 58 ГК.

В настоящее время действуют основания признания сделки недействительной,

установленные § 2 главы 9 Гражданского кодекса РФ

Судебная коллегия по гражданским делам Тамбовского областного суда решение

народного суда оставила без изменения.

Заместитель Председателя Верховного Суда РСФСР принес протест на решение и

кассационное определение, в котором указал следующее.

В силу ст. 58 ГК недействительна сделка, совершенная под влиянием обмана,

насилия, угрозы, злонамеренного соглашения представителя одной стороны с

другой стороной, а также сделка, которую гражданин был вынужден совершить

вследствие стечения тяжелых обстоятельств на крайне невыгодных для себя

условиях. По каким именно основаниям из тех, которые предусмотрены ст. 58 ГК,

народный суд признал недействительным договор дарения, в решении не указано.

Ссылка народного суда на показания свидетеля С., письма и телеграмму Ш-вой не

убедительна, поскольку суд не проверил, написаны ли письма самой Ш-вой или

кем-либо другим и к какому времени они относятся. Написаны они разным

почерком. Ответчица в надзорной жалобе утверждала, что письма написаны не ее

матерью. В копии письма от имени Ш-вой указано, что сама она писать не может,

ей приходится просить людей. После вынесения решения к делу приобщены еще

копия письма от имени Ш-вой и два письма с подписью "мама", которые нуждаются

в исследовании их судом и оценке.

Телеграмма, которую якобы Ш-ва направила на имя сына "с выездом задержись,

все нормально", не дает оснований рассматривать ее как доказательство по

возникшему спору. Кроме того, неизвестно, кем в действительности эта

телеграмма была дана.

Не подтверждено материалами дела и утверждение суда о том, что договор

дарения недействителен на основании ст. 56 ГК.

Кроме того при рассмотрении судом не было учтено то обстоятельство, что гр. Ш-ва

была лишена дееспособности на основании ст. 16 ГК РСФСР

[15] и ей был назначен опекун.

Иск о признании договора дарения по этим основаниям недействительным не

предъявлялся и вопрос о том, могла ли Ш-ва при заключении договора дарения

понимать значение своих действий и руководить ими, судом не проверялся.

Поскольку обстоятельства дела надлежаще не исследованы, решение народного

суда подлежит отмене.

Протест удовлетворен. Решение Моршанского районного народного суда и

определение судебной коллегии областного суда отменены. Дело направлено на

новое рассмотрение.

ГЛАВА II. ПРОИЗВОДСТВО ПО ДЕЛАМ О ПРИЗНАНИИ

ГРАЖДАН ОГРАНИЧЕННО ДЕЕСПОСОБНЫМИ В СИСТЕМЕ ВИДОВ ГРАЖДАНСКОГО СУДОПРОИЗВОДСТВА

§ 1. Виды гражданского судопроизводства

Гражданский процессуальный кодекс РСФСР дает основание выделить три вида

су­допроизводства: исковое, производство по делам, возни­кающим из

административно-правовых отношений, и осо­бое производство.

Процесс формирования этих видов судопроизводства в российском законодательстве и

теории был длительным, и, как справедливо отмечает Д. М. Чечот, его нельзя

считать полностью законченным[16].

Регламентация в за­коне деления процесса на виды не сняла с повестки дня

вопросов о том, к какому из видов производств должны быть отнесены те или иные

категории дел, о понятии, критериях разграничения и количестве видов

произ­водств и вообще о допустимости деления судопроизвод­ства на виды.

Рассмотрение данных общих вопросов поможет, на наш взгляд, определить

процессуальную природу иссле­дуемых в настоящей работе дел об ограничении

дееспо­собности граждан. Для отдельных видов судопроизвод­ства характерны

весьма существенные особенности по­рядка рассмотрения их в суде, поэтому

правильное рас­пределение гражданских дел по видам производства имеют важное

значение.

Некоторые авторы выступают против традиционной концепции видов производств в

гражданском процессе, считая, что деление судопроизводства на виды наруша­ет

принцип единства гражданского судопроизводства. Они полагают, что в гражданском

процессе следует вы­делять только дела, рассматриваемые по общим прави­лам за

отдельными изъятиями и дополнениями, установ­ленными законом

[17].

Думается, такие выводы являются весьма спорны­ми. Нельзя согласиться с

приведенными М. Хутызом ар­гументами по поводу того, что деление процесса на

ви­ды противоречит законам логики, что логически каждый отдельный вид не может

быть элементом другого[18]. На наш

взгляд, любая научная классификация предполага­ет сочетание в явлениях общих

родовых и видовых от­личий. В классификации видов судопроизводства имеют­ся

общие родовые признаки всех производств и видовые отличия — нормы, которые

действуют только в одном из производств. Общими правилами судопроизводства

при­знается исковое производство. Из него выделены и объ­единены в подразделы

II и III раздела II ГПК нормы, устанавливающие процессуальные особенности

рассмотрения дел, возникающих из админи­стративно-правовых отношений, и дел

особого производ­ства. Рассмотрение этих дел происходит по общим пра­вилам с

учетом указанных процессуальных особенностей. Выделение видов гражданского

судопроизводства не означает, что одни вид не имеет ничего общего с другим. Их

существование не исключает единства формы гражданского процесса.

Диалектика отдельного и общего в гражданском су­допроизводстве выражается в

том, что гражданский про­цесс как общее существует в отдельных формах. Эти

формы, обладая характерными признаками, вместе с тем имеют признаки, общие

для гражданского судопро­изводства в целом. Авторы, выступающие против

деле­ния судопроизводства на виды, допускают, на наш взгляд, смешение понятия

производства как группы обо­собленных правил рассмотрения дел с пониманием

про­изводства в смысле определенного круга подведомствен­ных суду гражданских

дел. В последнем смысле термин «производство» употребляется в нашем

законодательст­ве (подразделы раздела II ГПК).

Проблема природы каждого из видов судопроизвод­ства может быть решена с

установлением объективно существующего критерия, лежащего в основе их

выделе­ния и разграничения друг от друга. Думается, таким классификационным

критерием является наличие или отсутствие спора о праве. Именно такой

критерий избран законом (ч. 3 ст. 246 ГПК).

Спор о праве, как правило, является предметом дея­тельности суда по делам,

возникающим из гражданских, семейных и трудовых правоотношений, если хотя бы

одной из сторон в споре является гражданин. Для разрешения этих споров в

гражданском судопроизводстве установлена исковая форма.

Исковое производство занимает центральное место в гражданском процессе.

Достаточно сказать, что дела этого производства составляют в суде абсолютное

боль­шинство среди всех дел, рассматриваемых в порядке гражданского

судопроизводства (около 90%). Исковая форма защиты права привлекает

пристальное внимание российских ученых-процессуалистов. Глубокое

исследова­ние она получила в работах А. Ф. Клейнмана, М. А. Гурвича, А. А.

Добровольского, С. В. Курылева, И. А. Жеруолиса, Д. М. Чечота и др.

Сущность исковой формы может быть понята из обусловленности ее характером

российского гражданско­го права, применяемого в этой форме, и связи ее с ним

[19]. Отношения, для которых свойственно равное положе­ние субъектов в

материальном правоотношении, требу­ют таких форм разрешения спора, которые

гарантирова­ли бы сторонам равное участие в разрешении возник­шего конфликта,

причем органом, занимающим по отно­шению к ним нейтральное положение.

Принципы гражданского права обусловили в опре­деленной мере и соответствующие

основные положения российского гражданского процессуального права,

регу­лирующего исковое производство, в котором применяют­ся нормы гражданского

права (равенство граждан пе­ред судом и законом, диспозитивность, участие

сторон или их представителей в гражданском процессе, состя­зательность и т.

д.). Сущность исковой формы состоит в том, что она обеспечивает сторонам

гарантии правиль­ного разрешения спора с обязательным равноправием сторон в

ведении спора, а кроме того, обязывает суд рас­сматривать и разрешать спор о

праве в строгом соответ­ствии с нормами материального и процессуального права с

соблюдением процессуальных гарантий для всех лиц, участвующих в деле п

. Исковая форма является наиболее разработанной, демократичной формой. Поэтому

спра­ведливы выводы профессора А. А. Добровольского об использовании этой формы

для разрешения не только спо­ров о праве гражданском, но и любых иных споров о

праве, и не только в суде, но и в других уполномоченных на разрешение споров о

праве органах с соблюдением оп­ределенного процессуального порядка

[20].

Спор о праве между двумя сторонами является пред­метом судебного разбирательства

и в делах, возникаю­щих из административно-правовых отношений. Такой вывод

можно сделать из анализа этих дел (ст. 231 ГПК). Например, гражданин, обращаясь

в суд с жало­бой на постановление административного органа о на­ложении штрафа,

оспаривает правильность его взыска­ния. Административный орган, напротив,

доказывает, что гражданин правильно подвергнут штрафу и должен его уплатить. В

данном случае идет спор о правах и обя­занностях сторон административного

правоотношения, имеются две стороны с противоположными интересами. И хотя дело

возбуждается жалобой, содержащееся в ней материально-правовое требование мало

чем отличается от иска в делах гражданских

[21]. Оба участника админи­стративного правоотношения — орган

государственного управления и гражданин — так же, как и субъекты дру­гих

материальных правоотношений, перед лицом незави­симого народного суда

становятся равноправными сто­ронами гражданского процесса. Оба они получают

равные процессуальные возможности в состязательном глас­ном процессе доказывать

правомерность своих требова­ний и незаконность действий другой стороны. Процесс

по данным делам подчиняется общим правилам граж­данского судопроизводства за

исключением отдельных дополнений и изъятий, обусловленных характером

ма­териального административного правоотношения, сто­роны которого находятся в

отношениях власти и подчи­нения.

Таким образом, характерной чертой искового произ­водства и производства по

делам, возникающим из ад­министративно-правовых отношений, является наличие

двух сторон с противоположными юридическими интере­сами, между которыми идет

спор о праве (гражданском, семейном, трудовом, административном).

В противоположность указанным делам в делах осо­бого производства нет спора о

праве, а следовательно, нет сторон, имеющих противоположные юридические

интересы. Перечень дел этого вида производства дан в ст. 245 ГПК. В него же

входят как самостоятельные категории дела о признании гражданина вновь

дееспособ­ным и об отмене ограничения дееспособности (ст. 263 ГПК).

Вопрос о предмете судебной защиты по делам осо­бого производства не получил

единообразного разреше­ния в литературе. Существует в основном три точки

зре­ния: одни ученые считают таким предметом охраняемые законом интересы,

другие — только субъективные пра­ва, третьи — и то и другое. Большинство ученых

пола­гает, что в делах особого производства предметом су­дебной защиты всегда

выступает только охраняемый за­коном интерес, но не субъективное право

[22]. Противопо­ложная точка зрения высказана И. А. Жеруолисом, ко­торый

полагает, что цель искового и особого производств одинакова: защита

субъективного права. По его мнению, судебное установление юридического факта

есть одно­временно подтверждение субъективных прав, неразрыв­но связанных с

данным фактом[23]. С этим мнением

нель­зя согласиться.

Действительно, установление любого юридического факта никогда не бывает

самоцелью, а совершается в интересах реализации тех прав, которые неразрывно

свя­заны с данным фактом. Но права и обязанности у субъ­екта возникают не

непосредственно с установлением юри­дического факта, а лишь в конечном счете,

когда предъ­являются требования, вытекающие из этого факта. Ох­раняемый

законом интерес означает только предпосыл­ку .для приобретения пли утраты

субъективного права или обязанности. Субъективное право возникает у ли­ца на

основе юридических фактов, предусмотренных нор­мой объективного права. Однако

гипотеза нормы мате­риального права, как правило, состоит не из одного, а

нескольких юридических фактов. Установление одного из фактов еще не влечет за

собой правовых последствий. Так, установление факта регистрации брака не

означает возникновения у супруга права на пенсию по случаю потери кормильца,

ибо закол такие правовые последст­вия связывает не только с тем, является ли

заявитель супругом умершего, но и с другими юридическими фак­тами

(нетрудоспособность).

Кроме того, один и тот же юридический факт сам по себе или в различном сочетании

с другими фактами может вызвать для заявителя разнообразные субъек­тивные права

и обязанности. Перед судом в особом про­изводстве не стоит задача выявить этот

комплекс об­стоятельств и на этой основе решить, какие, возможно субъективные,

права возникнут у заявителя в связи с устанавливаемым фактом. Само по себе

судебное реше­ние об установлении юридического факта не влечет непосредственно

возникновения, изменения или прекра­щения личных или имущественных прав. Защита

инте­ресов в особом производстве в большинстве случаев слу­жит промежуточным

звеном для осуществления или при­обретения субъективных прав, в то время как в

исковом производстве или по административно-правовым делам эта защита

представляет собой достижение конечной це­ли истца или заявителя

[24].

Думается, на более правильных позициях стоят те авторы, которые считают, что по

делам особого произ­водства осуществляется защита не только охраняемых законом

интересов, но и в некоторых случаях непосред­ственно материальных

субъективных прав. Так, Р. Е. Гукасян вполне обоснованно относит к числу

пос­ледних дела о признании имущества бесхозяйным, об ус­тановлении факта

принадлежности строения на праве личной собственности и некоторые другие

[25].

Действительно, в делах особого производства, как правило, осуществляется защита

охраняемых законом интересов, но в ряде случаев могут быть защищены и

субъективные права. Имеющиеся в литературе разно­гласия о предмете защиты в

особом производстве могут быть в известной степени объяснены различным

опреде­лением содержания понятий «субъективное право» и «ох­раняемый законом

интерес»[26].

Мы разделяем мнение М. С. Строговича о том, что субъективное право имеет две

неразрывно связанные сто­роны, два свойства: субъективные права личности как

элемент правового статуса личности и как элемент, вхо­дящий в состав

правоотношения, через которое оно реа­лизуется

[27].

Субъективное право как элемент правоотношения получает свою защиту в исковом

производстве, предме­том деятельности в котором является спор о праве с

конкретным лицом. Но закон предусматривает в опре­деленных случаях и защиту

субъективного права как элемента правого статуса гражданина, когда право

ни­кем конкретно не оспаривается, но заявитель, например, не имеет

подтверждающих документов. Так, по делам об установлении факта владения

строением на праве личной собственности заявитель просит защитить его право

собственности на законно принадлежащее ему строение (п. 6 ст. 247 ГПК); по

делам вызывного производства предмет защиты суда — восстановление права по

утраченному документу на предъявителя (ст. 274 ГПК). Защита этих субъективных

прав осуществляется в порядке особого производства, ибо здесь отсутствует

спор о праве, нет его нарушения и конкретного наруши­теля права, а

следовательно, нет и материально-право­вого требования к нему, которое

характерно для иско­вого производства.

Таким образом, на наш взгляд, предметом защиты в особом производстве являются

не только охраняемые законом интересы, но и по некоторым делам —

субъ­ективное право. Однако и в том и в другом случае при­знаком,

объединяющим все дела особого производства и служащим критерием разграничения

компетенции суда в особом и исковом производствах, выступает отсутствие спора

о праве, возникающего из конкретного правоотно­шения, отсутствие сторон с

противоположными юриди­ческими интересами. Наличие спора о праве,

подведом­ственного суду, исключает возможность рассмотрения де­ла в порядке

особого производства. Если при рассмотре­нии дела в порядке особого

производства возникает спор о праве, подведомственный судам, суд оставляет

заяв­ление без рассмотрения и разъясняет заинтересованным лицам, что они

вправе предъявить иск на общих осно­ваниях (ч. 3 ст. 246 ГПК).

В делах особого производства пет материально-пра­вового требования,

направленного против конкретного правонарушителя — ответчика. Поэтому эти

дела воз­буждаются не иском, а заявлением, содержащим прось­бу установить то

или иное обстоятельство. Ни в одном случае предметом деятельности суда в

особом производ­стве не может быть правоотношение, субъективные пра­ва и

обязанности сторон, составляющие содержание конкретного материального

правоотношения.

Игнорирование этого обстоятельства приводит в ря­де случаев к необоснованному

расширению перечня дел особого производства. Так, М. А. Викут считает, что

де­ла о признании недействительными брака, усыновления и некоторые другие есть

дела об установлении юриди­ческих фактов, в них нет спора о праве, нет сторон,

нет иска[28]. К. К. Червяков предлагал

дополнить раздел об особом производстве в ГПК главой 29 а «Лишение

роди­тельских прав и восстановление граждан в родительских правах».

[29]

С такой трактовкой природы указанных дел нельзя согласиться. Суд здесь, не

ограничиваясь установлением юридических фактов, делает вывод о правах и

обязанностях сторон спорного брачно-семейного правоотношения или

право­отношения между родителями и детьми, вывод о прекра­щении или

восстановлении правоотношения. Поэтому все указанные дела относятся к делам

искового производ­ства. Трудности в определении конкретного истца или

ответчика, а также в определении процессуального по­ложения участвующих в

данных делах прокурора и ор­ганов опеки и попечительства могут быть преодолены

при помощи понятия «стороны в процессуальном смыс­ле» (ст. ст. 33, 41, 42 ГПК)

[30].

Таким образом, из сказанного о видах гражданско­го судопроизводства можно

сделать вывод о критериях их разграничения, позволяющий в дальнейшем

опреде­лить процессуальную природу исследуемых в настоящей работе дел об

ограничении дееспособности граждан. К исковому производству относятся дела,

по которым суду необходимо решить вопрос о судьбе спорного право­отношения

(его возникновение, изменение, прекращение), о правах и обязанностях сторон

этого правоотношения, рассмотреть направленные к конкретному нарушителю

материально-правовые требования о восстановлении и принудительном

осуществлении нарушенного субъектив­ного права. В этих делах рассматривается

спор о пра­ве, имеются две стороны с противоположными юриди­ческими

интересами.

Напротив, в особом производстве материальное пра­воотношение не может быть

предметом судебного рас­смотрения. Суд устанавливает только определенные

об­стоятельства, с которыми норма права связывает воз­никновение, изменение

или прекращение у заинтересо­ванных лиц прав и обязанностей, а также в ряде

случа­ев подтверждает субъективные права, которые никто не оспаривает, но их

наличие или отсутствие нужно прове­рить в судебном порядке.

Охраняемые в особом производстве интересы и не­которые субъективные права,

находящиеся в бесспор­ном состоянии, являются весьма разнообразными. В свя­зи

с этим различен характер дел особого производства и задачи суда по ним. Этим

и объясняются различные процессуальные правила, устанавливаемые для каждой из

категорий дел особого производства (гл. 27—33 ГПК).

Думается, для большинства дел особого производ­ства, предметом защиты в которых

выступает охраняе­мый законом интерес, допустимо употребляемое Д. М. Чечотом

обобщающее понятие — установление существо­вания определенного юридического

факта в одном из трех его видов — действия, события, состояния

[31]. Важ­но только разграничивать указанные факты, ибо от это­го зависит

правильное применение соответствующего процессуального порядка, определение

круга заинтере­сованных лиц, предмета доказывания по делу, относящихся к делу

доказательств, содержание судебного ре­шения.

Установив основные черты указанных видов судо­производства, представляется

возможным определить, к какому из них должны относиться дела о признании

гражданина ограниченно дееспособным, каково разли­чие правовой природы этих

дел и дел о признании граж­данина недееспособным и возможно ли объединение их

в один вид производства и в одну главу как сходных категорий дел, как это

имеет место в действующем зако­нодательстве.

§ 2. Характер судопроизводства по делам об ограничении дееспособности граждан

Согласно гражданскому процессуальному законо­дательству дела об ограничении

дее­способности граждан, как и дела о признании психически больных или

слабоумных граждан недееспособными, относятся к особому производству. В

соответствии с этим в литературе высказаны взгляды о том, что как в тех, так и

в других делах отсутствует спор о праве, за­дачей суда является лишь

установление определенных обстоятельств, свидетельствующих о правовом

положе­нии гражданина[32].

Думается, эти положения небесспорны. Отнесение той или иной категории к

определенному виду судопроизводства возможно на основе выяснения вопроса о

пра­вовой природе этих дел. Кажущееся на первый взгляд сходство природы

указанных дел как определяющих пра­вовое положение гражданина при ближайшем

рассмотрении не обнаруживается, наоборот, природа этих дел оказывается

различной.

Дифференциация граждан по их дееспособности про­изводится по возрасту или

психическому состоянию здоровья вне зависимости от каких-либо их юридических

действий и отношений с конкретными лицами. Ограничение же дееспособности лиц,

злоупотребляющих спиртными напитками или наркотическими веществами, именно по

этим признакам отличается от иных видов дееспособности граждан. Оно имеет

строго целенаправлен­ное назначение. Закон строго указывает объект, в

от­ношении которого ограничивается возможность самостоятельного распоряжения

своими правами, — только, имущественные права. Это ограничение может быть

вызвано лишь определенными действиями гражданина в результате злоупотребления

им спиртными напитками или наркотиками. И применяется оно прежде всего в

пользу семьи этого лица, защищая, естественно, и его действительные интересы.

Другой отличительной чертой ограничения дееспо­собности является то, что оно

применяется к лицам, вполне дееспособным по возрасту и психическому

состоя­нию здоровья. Они могут совершать осознанные, само­стоятельные,

целенаправленные действия. К таковым от­носятся и действия по расходованию

всей или значитель­ной части своей зарплаты на приобретение спиртных

на­питков. Но эти действия расцениваются законодателем как противоправное

виновное поведение гражданина по отношению к своей семье, вызывающее ее

тяжелое ма­териальное положение. Такое поведение лица влечет за собой

неблагоприятные для него последствия в виде ог­раничения дееспособности.

Таким образом, если недееспособность есть лишь констатация объективна

существующего обстоятельства— неспособности гражданина в силу болезненного

состоя­ния психики или недостижения определенного возраста к совершению

личных юридических действий, то ограни­чение дееспособности является

установленной законом мерой ответственности за неправомерные действия.

Не вдаваясь в дискуссию по вопросу понятий ответ­ственности и санкции,

соотношения этих категорий, от­метим, что под гражданско-правовой

ответственностью понимается основанное на законе гражданско-правовое (как

правило, имущественное) воздействие на виновно­го правонарушителя, выражающееся

в лишении его оп­ределенных прав или в возложении на него дополни­тельных

обязанностей[33]. Применение

ответственности влечет также общественное осуждение правонаруши­теля.

Для возложения мер ответственности требуется на­личие полного состава

гражданского правонарушения, представляющего собой диалектическое единство

объ­ективных и субъективных элементов: вреда, причинной связи,

противоправности, вины. Помимо указанного фак­тического основания,

предпосылкой ответственности яв­ляется правовое (нормативное) основание, под

которым следует понимать правовые нормы, определяющие воз­можное и социально

необходимое поведение. Отсутствие правовой нормы исключает и возможность

применения мер государственного принуждения.

Гражданско-правовая ответственность имеет место только при наличии

правоотношения, из которого можно установить, кто, перед кем и за что отвечает.

Ответственности предшествует и обязанность лица не совершать действий, за

которые предусмотрена эта ответственность. Как отмечается в литературе, «всякая

ответственность, особенно юридическая, связана с обязанностью. Без обя­занности

не может быть состояния ответственности, без нарушения обязанности не может

быть привлечения к от­ветственности»[34]

. «Ответственность — это лишь та черта обязанности, которая появляется, если

обязанность добровольно не исполняется»[35]

.

Применимы ли указанные общие положения об ответственности к исследуемой

категории дел? Для ответа на этот вопрос необходимо прежде всего выяснить

характер отношений между лицом, в отношении которого возбуждается дело по ст.

30 ГК, и членами его семьи, а также предусмотрены ли законом обязанности

членов семьи по содержанию других членов семьи, и если да, составляет ли

нарушение этой обязанности состав гражданского правонарушения.

Обязанности по материальному содержанию семьи может нести только лицо,

участвующее в семейном правоотношении. Е. М. Ворожейкин, исследуя характерные

особенности противоправности в семейных правоотношениях, отмечает, что она не

может наступать как результат поведения лица, не участвовавшего в данном право

отношении[36]. Лицо, в отношении

которого возбуждается дело по ст. 30 ГК, и члены его семьи являются субъектами

конкретного семейного правоотношения. По смыслу ст. 30 ГК, имеется в виду семья

в узком смысле, т. е. те из лиц, состоящих в семейных правоотношениях, которые

проживают совместно и ведут общее хозяйство с лицом, злоупотребляющим спиртными

напитками. Материальное положение именно этих членов семьи становится

затруднительным из-за непомерного расходования средств на приобретение спиртных

напитков одним из ее членов

Специфическим видом семейно-имущественных правовых отношений в семейном праве

являются обязательства по взаимному материальному содержанию

[37].

Нарушение обязанностей по содержанию детей, по суще­ству, есть следствие

злоупотребления наркоманом или пьяницей своими правами по распоряжению

заработной. платой, что с неизбежностью влечет невыполнение указанных

обязанностей перед семьей.

Здесь возникает вопрос о правомерности применения санкций, установленных

гражданским законодательством, за невыполнение обязанностей, вытекающих из

семейных правоотношений. Как отмечается в литературе, в условиях системности

права правовые требования а дозволения могут обеспечиваться как средствами,

типичными для данной отрасли права, так и средствами, характерными для других

отраслей[38]. В частности, целям

укрепления семьи, охране интересов ее членов в определенной степени, имея в

виду отдельные стороны или аспекты существования семьи, служат нормы других

отраслей права. Наиболее тесно семейное право связано с гражданским, многие

институты которого имеют своим назначением регулирование семейных отношений

[39]. Статья 30 ГК и является примером активного влияния гражданского

законодательства на укрепление семьи. Предотвращение отрицательных факторов

которые могут поставить семью в тяжелое материальное положение, способствует

воспитанию у граждан чувства ответственности перед семьей.

Ответственность лица по основаниям ст. 30 ГК наступает, как и всякая юридическая

ответственность, при наличии вины субъекта правоотношения. В состав

исследуемого правонарушения входят вредные последствия (тяжелое материальное

положение семьи), о чем прямо говорится в законе. Поэтому вина субъекта

выступает в совокупности обоих составляющих ее факторов: осознанности лицом как

Страницы: 1, 2, 3, 4, 5