акрепляя в числе основных начал гражданского законодательства принцип неприкосновенности собственности, закон допускает вместе с тем возможность прекращения права собственности помимо воли собственника. Такое направление развития правового регулирования дает основание для утверждения о «социализации» собственности, обязывающей собственника служить не только своим интересам, но и интересам всего общества. Однако, несмотря на ограничения правомочий собственника, единственного носителя субъективного права, как в интересах других собственников, так и в интересах государства в целом институт права собственности продолжает оставаться центральным институтом гражданского права, а собственник - центральной фигурой в гражданском торговом обороте. Это подтверждается тем, что параллельно процессу ограничения правомочий собственника наблюдается ярко выраженная, казалось бы противоречащая указанному направлению в развитии законодательства и судебной практики тенденция - создание ранее неизвестных механизмов защиты права собственности. Одним из них является введение специальной регистрации прав на недвижимость, что позволяет провести в жизнь принцип достоверности прав собственника недвижимости [96, с. 27]

С целью реализации принципа неприкосновенности собственности в ГК подробно урегулированы титулы права собственности: правопорождающие юридические факты (основания возникновения права собственности) и правопрекращающие юридические факты (основания прекращения права собственности). В ст. 236 ГК закреплен исчерпывающий перечень оснований, по которым в случаях, предусмотренным законом, а также согласно постановлению суда допускается принудительное изъятие у собственника имущества. Согласно ГК к числу таких оснований относятся: отчуждение имущества, которое в силу акта законодательства не может принадлежать данному лицу (ст. 239); отчуждение недвижимого имущества в связи с изъятием земельного участка (ст. 240); выкуп бесхозяйственно содержимых культурных ценностей (ст. 241), выкуп домашних животных (ст. 242); реквизиция (ст. 243) и др. Нормами Закона «О приватизации жилищного фонда в Республике Беларусь» (ст. 13) [280], Жилищного кодекса (ст. 69) [126] и других нормативных правовых актов предусматривается право на получение компенсации гражданами в связи со сносом жилых домов, строений и сооружений, принадлежащих им на праве собственности.

Из приведенного перечня оснований принудительного прекращения права собственности подавляющее большинство носит возмездный характер. Только в двух случаях речь идет о безвозмездном изъятии у собственника принадлежащего ему имущества: при обращении взыскания на имущество по обязательствам (ст. 238 ГК) и конфискации (ст. 244 ГК). В ст. 244 ГК закреплено: «В случаях, предусмотренных законодательными актами, имущество может быть безвозмездно изъято у собственника в виде санкции за совершение преступления или иного правонарушения (конфискация). При этом конфискация имущества в административном порядке допускается лишь с соблюдением условий и порядка, предусмотренных законом. Решение о конфискации, принятое в административном порядке, может быть обжаловано в суд». Текст ст. 244 ГК нами умышленно воспроизведен полностью с целью еще раз обратить внимание на замену термина «закон» термином «законодательные акты». Нуждаются в соответствующей корректировке и положения ст. 210 ГК Республики Беларусь, в соответствии с п. 3 которой «владение, пользование и распоряжение землей и другими природными ресурсами в той мере, в какой их оборот допускается законодательством, осуществляется их собственником свободно, если это не наносит ущерба окружающей среде и не нарушает права и защищаемые законом интересы других лиц» [88].

Указанное обстоятельство представляется достаточно существенным, поскольку в условиях правового государства, а также при соблюдении принципа верховенства закона такое положение вещей недопустимо. По этому поводу, анализируя отдельные случаи внесудебного применения конфискации в качестве меры взыскания за административное правонарушение, В.В. Подгруша отметила: «Коль скоро принудительное отчуждение имущества на безвозмездной основе допускается Конституцией, ее положения должны быть соблюдены строжайшим образом: условия и порядок такого изъятия должны определяться законом. Решения о конфискации должен принимать суд, как того требует Основной Закон» [338].

По нашему мнению, с принципом неприкосновенности собственности и принципом социальной направленности регулирования экономической деятельности не согласуются положения Указа Президента Республики Беларусь от 7 февраля 2006 г. № 87 «О некоторых мерах по сокращению не завершенных строительством незаконсервированных жилых домов, дач», содержащие требования завершения строительства капитальных строений в виде жилого дома, дачи на земельных участках, предоставленных в установленном порядке, в течение трех лет [262]. Введение государством подобного ограничения должно, на наш взгляд, сопровождаться другими мерами, направленными на защиту интересов собственника (например, отдельным категориям граждан могут предоставляться целевые кредиты на завершение строительства).

А.С. Гайдук и А.А. Киселев предложили следующее определение принципа неприкосновенности собственности: «гражданско-правовой принцип неприкосновенности собственности представляет собой одно из важнейших начал гражданско-правового регулирования общественных отношений и является ориентиром, в соответствии с которым гражданское право должно регулировать отношения собственности таким образом, чтобы в максимально возможной без нарушения общественных интересов мере обеспечить неприкосновенность собственности, так как она является сущностным свойством собственности, имманентным самой природе этого права» [80, с. 168]. Однако данное определение не раскрывает сущность принципа неприкосновенности собственности, его содержание, поскольку носит в большей степени декларативный характер.

На наш взгляд, нет необходимости существенно изменять формулировку ст. 2 ГК, достаточно уточнить ее, изложив следующим образом: «принцип неприкосновенности собственности (принудительное отчуждение собственности допускается лишь по мотивам общественной необходимости при соблюдении условий и порядка, определенных законом, со своевременным и полным компенсированием стоимости отчужденного имущества, конфискация имущества допускается только по постановлению суда)».

В качестве критерия, позволяющего оптимально сочетать интересы собственника и всего общества, а также гарантировать максимально возможную степень неприкосновенности собственности, должен выступать критерий законодательного закрепления случаев, при которых возможно принудительное ограничение или прекращение права собственности. При этом следует учитывать, что согласно ст. 44 Конституции прекращение права собственности вопреки воле собственника должно осуществляться только в случаях, предусмотренных законом и исключительно по постановлению суда. Однако причины, побудившие законодателя ограничить принцип неприкосновенности собственности, должны быть исключительно вескими [19-А; 30-А; 39-А].

4.3.3 Принцип свободы договора
Принцип свободы договора закрепляет объективные закономерности развития гражданско-правовых отношений в условиях рыночной экономики и демократического общества, его в большей мере, чем иные принципы гражданского права, можно назвать «рыночным» принципом. Исторический опыт свидетельствует, что свобода договора является условием развития предпринимательства, способствует налаживанию новых хозяйственных связей, завоевыванию новых рынков, выявлению различных способов удовлетворения потребностей общества. Е.А. Васильев отмечает по этому поводу: «Провозглашение и законодательное закрепление принципа свободы договора было и остается прогрессивным по своей сущности явлением, поскольку создает юридические условия для самореализации личности в сфере предпринимательской деятельности, правовые условия для здоровой конкуренции и неограниченного маневрирования капиталами в зависимости от потребностей общества» [98, с. 522].

Чтобы раскрыть содержание принципа свободы договора, необходимо хотя бы тезисно, в общих чертах коснуться самого понятия договора. Французский ГК 1804 г. впервые закрепил положение, согласно которому «договор есть соглашение, посредством которого одно или несколько лиц обязываются перед другим лицом или перед несколькими лицами дать что-либо, сделать что-либо или не делать чего-либо» (ст. 1101). Характеризуя данное понятие, французские ученые Р. Саватье и Ж. Морандьер подчеркивали, что в основу договора положено соглашение сторон, а согласие стороны, которая обязывается, является существенным условием действительности соглашения [390, с. 55; 127, с. 127].

Дореволюционное российское гражданское законодательство заимствовало нормы, закрепившие понятие договора из французского законодательства. В ст. 1550 т. Х. 4.1 Свода законов гражданских предусматривалось: «Договором называется соглашение двух или более лиц, направленное к установлению, изменению или прекращению юридических отношений». В ст. 1528 подчеркивалось, что договор составляется по взаимному согласию договаривающихся сторон. Это предполагает для законной действительности договора отсутствие всякого принуждения при его заключении. Русский цивилист А.Д. Солодовников указывал: «Каждая договаривающаяся сторона должна, без всякого давления со стороны другой, дать свое согласие на принятие тех требований, которые обязывают ее заключенный договор, в противном случае она может требовать или вознаграждения за понесенный ею ущерб, или даже признания договора недействительным» [414, с. 179].

Английский законодатель, несмотря на существующий в юридической доктрине дуализм мнений, в § 196 Свода английского гражданского права также закрепил понятие договора, центральным элементом которого является именно соглашение сторон. «Договор - это соглашение, которое создает или имеет целью создать правовое обязательство между участвующими в нем сторонами» [399, с. 233]. Указанное означает, что необходимой предпосылкой возникновения договорных отношений законодатель признает именно соглашение сторон. Однако некоторые авторы под договором понимают обещание или ряд обещаний, исполнение которых обеспечивается правом [18, с. 25; 461, с. 102].

В американском гражданском праве нашли законодательное закрепление две трактовки понятия договора. Согласно §1 Свода договорного права США договор - это обещание или ряд обещаний, за нарушение которых законом предусмотрены санкции и исполнение которых закон рассматривает как обязанность [500, с. 252]. Таким образом, признается, что в основе договора лежит добровольно данное обещание принять на себя юридическую обязанность. Однако даже убежденные сторонники этой точки зрения делают оговорку о том, что договорное обещание является результатом взаимного соглашения сторон [198, с. 54]. Другая трактовка понятия договора закреплена в §1-201(11) Единообразного торгового кодекса США, который определил договор как «правовое обязательство в целом, являющееся результатом соглашения сторон» [122, с. 252]. Суть данного определения состоит в том, что договорное обязательство принимается стороной добровольно, а главным, сущностным элементом договора является именно соглашение сторон.

Следовательно, вне зависимости от трактовки понятия договора, мнения законодателей стран, представляющих различные правовые системы, сходятся в главном - без соглашения сторон договорное обязательство возникнуть не может. Анализ этих положений позволяет сделать вывод о том, что как западное, так и европейское законодательство твердо стоят на позициях безусловного требования свободного соглашения сторон для установления договорного обязательства. Современное белорусское и российское законодательство возвращается к прежнему пониманию договора, делающему упор на свободное соглашение сторон как основание возникновения договорных отношений.

Как отмечено выше, социальная ценность договорного регулирования в годы советской власти не была востребована должным образом. Главным назначением договора, на которое указывалось в теории и практике, являлось воспроизведение сторонами требований законодательства. В результате такого подхода «договор оказывался частью механизма правового регулирования, а его содержание - отражением установлений закона. Соответственно саморегулирование в таком случае осуществляется участниками договорных отношений, хотя и путем согласования встречных волеизъявлений, но не произвольно, а строго следуя нормативным предписаниям». В современных условиях «договор выступает инструментом наиболее эффективной организации рыночных отношений, а договорное регулирование самостоятельным правовым способом организации конкретных индивидуальных договорных связей хозяйствующих субъектов, существующим наряду с нормативно-правовой регламентацией» [483, с. 43]. Принцип свободы договора создает прочные правовые гарантии такого положения.

Принцип свободы договора отражает отраслевую специфику гражданского права в большей степени, чем все рассмотренные выше основные начала гражданского законодательства. Исходя из редакции ст. 2 ГК свобода в гражданском праве сведена к сфере договорного права, что объясняется значительностью и объемностью института договора в гражданском законодательстве, которому посвящено более половины содержащихся в кодексе норм. Однако, на наш взгляд, есть все основания для утверждения о том, что принцип свободы договора, как и рассмотренные выше принципы гражданского права, не только не замыкается в рамках подотрасли обязательственного права, распространяясь на все иные подотрасли гражданского права, но и имеет прочную связь с положениями Конституции Республики Беларусь [33-А; 39-А].

Проявления принципа свободы договора обнаруживаются во всех подотраслях гражданского права. Так, в нормах права собственности он реализуется в требованиях закона о - в предоставлении собственнику права свободного владения, пользования и распоряжения своей собственностью; в нормах обязательственного права - в праве сторон обязательственного правоотношения обеспечить его исполнение другими способами, предусмотренными законодательством или договором (п. 1 ст. 310 ГК); в институте юридических лиц принцип свободы договора гарантирует участникам гражданских правоотношений возможность выступать учредителями юридических лиц, обеспечивает свободу волеизъявления при заключении учредительных договоров (п. 2 ст. 48 ГК). Следует отметить, что данный тезис полностью согласуется с практикой. В решении хозяйственного суда Брестской области от 25 апреля 2005 г., в частности, было указано, что «общегражданский принцип договорной свободы действует и в законодательстве об обществах с ограниченной ответственностью» [359].

Принцип свободы договора означает, что граждане и юридические лица свободны в заключении договора. Понуждение к заключению договора не допускается, за исключением случаев, когда обязанность заключить договор предусмотрена законодательством или добровольно принятым обязательством (ст. 2; п. 1 ст. 391 ГК). С целью сравнения обратимся к ГК России и Украины, в которых также закреплен принцип свободы договора, однако в рамках национального законодательства он имеет иное звучание. Так, в соответствии со ст. 421 ГК РФ понуждение к заключению договора не допускается, за исключением случаев, когда обязанность заключить договор предусмотрена ГК, законом или добровольно принятым обязательством [89]. Очевидно, что российский законодатель выше оценивает свободу договора, допуская возможность вторжения в сферу частноправовых отношений только в исключительных случаях и только посредством актов высшей юридической силы. Украинский законодатель еще более последовательно проводит принцип свободы договора, отталкиваясь не от понятия «понуждение», а от понятия «свобода»: «стороны свободны в заключении договора в соответствии с положениями кодекса, иными актами гражданского законодательства, обычаями делового оборота, требованиями разумности и справедливости» (ст. 627 ГК Украины) [90].

Содержание свободы договора применительно к заключаемым договорам белорусским законодателем раскрывается в ст. 391 ГК. Во-первых, граждане и юридические лица свободны в заключении договора, за исключением случаев, когда обязанность заключить договор предусмотрена законодательством или добровольно принятым обязательством. Это означает, что в основе договорных отношений лежит свободно выраженная воля сторон, которые действуют в своем интересе. Субъекты гражданского права вправе самостоятельно решать вопрос о вступлении в договорные отношения и заключать любой договор, который они избрали, лишь бы он не противоречил закону.

Проявлением принципа свободы договора является свобода изменения отдельных договорных условий. Руководствуясь принципом свободы договора, стороны могут инициировать правопреемство. Согласно ст. 353 ГК право (требование), принадлежащее кредитору на основании обязательства, может быть передано им другому лицу по сделке (уступка требования) или перейти к другому лицу на основании акта законодательства. Уступка требования кредитором другому лицу допускается, если она не противоречит законодательству или договору (ст. 359 ГК) [88]. Из смысла ст. 353 ГК усматривается, что предметом договора о цессии является имущественное право (требование). Данный объект гражданских прав, несомненно, достаточно специфичен, в связи с чем возникает вопрос о том, какими характеристиками должно обладать право, подлежащее уступке. В условиях гражданского оборота речь может идти о передаче новому кредитору права требовать: уплатить сумму основного долга, возместить убытки либо только выплатить причитающуюся неустойку, передать определенную вещь, возместить причиненный вред. Однако во всех случаях уступается не просто право, а именно право требования. Одним из наиболее «слабых» мест рассматриваемого законодательства является уступка требования, которое возникнет в будущем. В литературе утвердилось мнение, что необходимыми условиями для договора по уступке права требования являются: возникновение и существование на момент передачи права правоотношения, в рамках которого оно возникло; сохранение содержания, характера и объема передаваемого права; соблюдение запретов, не допускающих перехода прав другому лицу [175, с. 41]. Гражданским законодательством Республики Беларусь не установлено прямых ограничений на уступку требования, которое возникнет в будущем, что послужило основанием для вывода о том, что «предметом может быть не только требование, существующее в момент заключения сделки о передаче требования, но и требование, которое возникнет в будущем» [457]. Однако, на наш взгляд, не каждое требование может быть предметом цессии. Г.Ф. Шершеневич, анализируя условия заключения договора цессии, писал: «Прежний веритель (кредитор. - Н.Б.) отвечает перед новым за то, что передал ему вполне действительное право, не имеющее никакого юридического недостатка» [483, c. 288].

Смоделируем следующую правовую ситуацию. Например, между первоначальным кредитором (поставщиком) и должником (покупателем) заключен договор поставки, согласно которому кредитор обязан поставить должнику товар, а должник до наступления указанного в договоре срока (или в связи с наступлением определенного срока или события) обязан оплатить данный товар. Названный договор, будучи по своей правовой природе консенсуальным, вступает в силу с момента достижения сторонами согласия по всем его существенным условиям. Это означает, что право кредитора на получение оплаты от должника возникает в момент заключения договора. Однако это право еще не стало правом требования, поскольку до наступления определенной в договоре даты платежа у кредитора не появляется возможность требовать от должника уплаты данной суммы, он не может понудить должника к исполнению обязанности, поскольку факта ненадлежащего исполнения обязательства пока нет. Если же допустить, что обязательство по поставке товара не будет исполнено надлежащим образом, то право требовать оплаты за поставленный товар у поставщика вообще не возникнет, то есть он не станет кредитором. Более того, покупатель может воспользоваться предоставленным ему ст. 493 ГК правом расторгнуть договор в одностороннем порядке в случае существенного нарушения договора со стороны поставщика.

Применительно к двусторонним обязательствам уступка права (требования) предполагается возможной только в том случае, если первоначальный кредитор исполнил свою обязанность перед должником. При этом не следует упускать из виду положение ст. 362 ГК, согласно которому перевод должником долга на другое лицо допускается лишь с согласия кредитора. При такой схеме исполнение обязательств должником перед новым кредитором (оплата) неразрывно связано с исполнением обязательств первоначальным кредитором (поставка). Это означает, что на момент заключения договора уступки требования у первоначального кредитора должна иметь место дебиторская задолженность.

К такому выводу пришел хозяйственный суд г. Минска, рассмотревший 23 декабря 2003 г. спор между предприятиями «П» и «М». Анализируя факт уступки будущего требования, суд пришел к выводу о том, что поскольку первоначальный кредитор уступил новому кредитору обязательство, которое еще не возникло, и не выбыл из обязательства, то есть право, которое уступалось, на момент заключения договора первоначальному кредитору не принадлежало, данный договор является ничтожным как несоответствующий требованиям законодательства (ст. 169 ГК). Суд указал, что первоначальный кредитор не выбыл из обязательства, поскольку при соблюдении положений договора новый кредитор мог потребовать оплаты за товар только при условии поставки товара в адрес должника первоначальным кредитором - предприятием «МСЗ», что противоречит существу договора уступки требования, имеющего целью перемену лиц в обязательстве.

Суд кассационной инстанции в удовлетворении жалобы предприятия «П» к предприятию «М» отказал, оставив без внимания доводы истца (предприятия «П»), пытавшегося квалифицировать данный договор как сделку под отлагательным условием [366].

Таким образом, в длящихся договорах уступка требования возможна при условии, что возникновение права требования связано с наступлением определенного срока либо определенных обстоятельств. В таком случае право поставщика требовать уплаты за поставленный товар возникает с момента исполнения лежащей на нем обязанности, однако реализоваться данное право может лишь при наступлении определенного в договоре момента. Данное требование реально, но срок его реализации не наступил. Е.В. Васьковский указывал: «Никто не может передать другому такого права, которого сам не имеет». Данный принцип он назвал «следствием верховного принципа автономии воли, который лежит в основе гражданского права, и согласно которого каждое частное право находится в полном распоряжении своего обладателя» [56, с. 223].

Приведем еще один довод в обоснование собственной точки зрения. Договор финансирования под уступку денежного требования (факторинг), а точнее, такой его вид, как открытый факторинг, представляет собой частный случай цессии. Предусматривая возможность уступки будущих требований, в п. 2 ст. 157 БК законодатель закрепил положение, согласно которому «при уступке будущего требования оно считается перешедшим к фактору после того, как возникло право на получение от должника денежных средств, являющихся предметом уступки денежного требования (факторинга), предусмотренной договором. Если уступка денежного требования обусловлена определенным событием, она вступает в силу после наступления этого события» [22]. Таким образом, предметом цессии может выступать только реальное, а не абстрактное требование. Действительность договора о цессии зависит от следующих характеристик его предмета: право - предмет передачи, во-первых, должно быть реальным, то есть возникнуть у цедента на момент заключения договора цессии, во-вторых, быть четко определенным, в-третьих, уступка требования в отношении данного предмета не должна противоречить законодательству. Исходя из изложенного, п. 1 ст. 353 ГК необходимо дополнить абзацем следующего содержания: «передаваемое на основании договора право (требование) должно быть реальным и определенным» [4-А; 5-А; 39-А].

Свобода субъектов гражданского права в решении вопроса относительно вступления в договорные отношения неразрывно связана с правом выбора стороны по договору. Законом Республики Беларусь от 14 июня 2003 г. «О государственной службе в Республике Беларусь» установлены ограничения, связанные с государственной службой. В частности, «государственный служащий обязан передать в установленном законодательством порядке в доверительное управление под гарантию государства на время прохождения государственной службы находящиеся в его собственности доли участия (акции, права) в уставном фонде коммерческих организаций, за исключением случаев, предусмотренных законодательством (п. 3 ст. 22) [241]. Не оспаривая обоснованность введения подобного ограничения, вместе с тем нельзя согласиться с ограничением, содержащимся в Положении о доверительном управлении принадлежащими государственным служащим долями участия (акциями, правами) в уставных фондах коммерческих организаций, утвержденном Указом Президента Республики Беларусь от 17 марта 2004 г. № 136. В п. 2 данного Положения установлено, что «государственные служащие, имеющие в собственности доли участия (акции, права) в уставных фондах коммерческих организаций, обязаны в течение трех месяцев передать их на время прохождения государственной службы открытому акционерному обществу «Сберегательный банк «Беларусбанк» в доверительное управление» [243]. Государственные служащие тем самым лишены права выбора контрагента по договору, так как он определен императивно.

Ограничение принципа свободы договора в части права выбора контрагента обнаруживается и в Положении о страховой деятельности в Республике Беларусь, утвержденном Указом Президента Республики Беларусь от 25 августа 2006 г. № 530. В соответствии с этим Положением страховщиком по обязательному страхованию строений, принадлежащих гражданам (п. 72), по обязательному страхованию от несчастных случаев на производстве и профессиональных заболеваний (п. 242); по обязательному страхованию ответственности коммерческих организаций, осуществляющих риэлтерскую деятельность, за причинение вреда в связи с ее осуществлением (п. 359) является Белорусское республиканское унитарное страховое предприятие «Белгосстрах» [304]. По остальным видам обязательного страхования страховщиками выступают только государственные юридические лица либо юридические лица, в уставном фонде которых более 50 % долей (простых (обыкновенных) или голосующих акций) находятся в собственности Республики Беларусь и (или) ее административно-территориальных единиц. Тем самым страховой рынок оказался практически полностью монополизированным, а страховщики - коммерческие юридические лица негосударственной формы собственности, имеющие специальные разрешения (лицензии) на осуществление страховой деятельности в Республике Беларусь, - вытесненными со страхового рынка Республики Беларусь. На наш взгляд, указанные ограничения не только нарушают принцип свободы договора, но и ставят в неравное положение субъектов хозяйствования, чем нарушается принцип равенства участников гражданских правоотношений.

Следующим элементом свободы договора является предоставление субъектам договорных отношений возможности заключить договор, в котором содержатся элементы различных договоров, предусмотренных законодательством (смешанный договор) (п. 2 ст. 391 ГК). Правомочие заключения смешанного договора впервые прямо закреплено в законодательстве. Некоторые из смешанных договоров уже нашли свое отражение в законодательстве (договор найма-продажи - ст. 471 ГК), другие - пока только в практике.

На практике встречаются различные варианты смешанных договоров, включающих элементы поименованных в законодательстве договорных конструкций. Сочетания «смешиваемых» элементов могут быть самыми различными при условии, что они не противоречат один другому (например, в договоре дарения невозможно условие о встречном предоставлении дарителю) и взяты из договоров, известных законодателю. Это могут быть договоры, включающие элементы договоров поставки и хранения; поставки и комиссии; аренды и хранения; поставки, комиссии и возмездного оказания услуг и др. Смешанные договоры распространены и в банковской практике. Например, договор банковского счёта, включающий условие о платежах по счету, на котором отсутствуют денежные средства, является смешанным, содержащим также элементы кредитного договора. Стороны заключают такие соглашения, руководствуясь различными причинами, главная из которых состоит в том, что такие договоры наиболее соответствуют существу возникших между контрагентами правоотношений.

К числу прочно закрепившихся в гражданском обороте смешанных договоров относится агентский договор. В ГК Республики Беларусь указанная договорная конструкция отсутствует, что дает основание обратиться к определению, закрепленному в российском законодательстве. По агентскому договору одна сторона (агент) обязуется за вознаграждение совершать по поручению другой стороны (принципала) юридические и иные действия от своего имени, но за счет принципала, либо от имени и за счет принципала (ст. 1005 ГК РФ). Данный договор включает в себя элементы договоров комиссии и поручения, но может включать и элементы других договоров (например, купли-продажи). В зависимости от того, заключается договор агентом от собственного имени или от имени принципала, он строится по модели либо договора поручения, либо договора комиссии. Удобство правовой конструкции агентского договора заключается также в том, что в рамках одного агентского договора возможно одновременное выступление агента в одних сделках - от своего имени, а в других - от имени принципала. Способ участия агента в отношениях с третьими лицами, являющийся критерием разграничения договоров комиссии и поручения, не имеет принципиального значения для агентского договора.

Деятельность такого рода широко распространена в производственно-торговой сфере, где предприниматели-агенты (дилеры) осуществляют в интересах своих клиентов (принципалов) как юридические, так и фактические действия. Как правило, в рамках агентского договора лицо, действующее в качестве агента, берет на себя ряд связанных между собой обязательств по: реализации товаров, организации и проведению рекламной кампании, изучению спроса на перспективный ассортимент (маркетинговые услуги), анализу состояния рынка в сегменте деятельности принципала.

Еще одним видом смешанного договора, получившим развитие в гражданском обороте Республики Беларусь, но не нашедшим нормативного закрепления, является договор товарного кредита. Договор товарного кредита предусматривает обязанность одной стороны предоставить другой стороне вещи, определенные родовыми признаками (ст. 822 ГК РФ) [87]. Классический договор товарного кредита представляет собой своеобразный «гибрид» кредитного договора и договора займа с элементами договора купли-продажи. В его содержание включаются условия, которые представляются наиболее желательными для обеих сторон исходя из специфики их хозяйственной деятельности. Именно поэтому в такую договорную форму облекаются получившие широкое распространение в практике операции по приобретению товара (сырья, материалов, комплектующих) на условиях товарного кредита. Приведем ряд доводов, свидетельствующих о необходимости включения данной правовой конструкции в нормы ГК Республики Беларусь.

Договор товарного кредита (в отличие от кредитного договора) могут заключать любые субъекты заемных отношений [99, с. 419], а не только банки или иные кредитные организации, имеющие соответствующую лицензию. Вместо денег по такому договору покупатель (заемщик) получает вещи, определенные родовыми признаками (товар). Такой договор заключается сторонами, как правило, вместо традиционного договора купли-продажи (поставки). Для поставщика этот договор - своеобразная страховка от невозможности получить оплату за поставленный по договору товар. В случаях, когда покупатель не оплачивает товар, поставщик (продавец) вправе потребовать возврата неоплаченных товаров вместе с причитающимися процентами и реализовать его иным способом. Что касается покупателя, то при возникновении у него трудностей с реализацией товара или невозможности оплаты он сможет вернуть товар или часть нереализованного товара. Кроме того, ему предоставляется отсрочка или рассрочка оплаты товара. Это позволяет покупателю в случае отсутствия необходимых денежных средств оплачивать товар частями, в том числе и за счет средств, полученных от его реализации.

Отсутствие у сторон возможности заключить подобный договор означало бы необходимость заключения традиционного договора поставки. При этом в ГК Республики Беларусь приводится исчерпывающий перечень обстоятельств, при которых возможен отказ покупателя от товара и его возврат поставщику (первоначальному собственнику). Как показывает анализ норм указанного кодекса законного основания возвратить нереализованный качественный товар обратно продавцу у покупателя нет. Следовательно, возврат товара, который передан продавцом покупателю по договору поставки, оплата за который не произведена, возможен только на основании нового договора поставки. При этом продавец становится покупателем, а покупатель продавцом. Данная сделка неэффективна как с точки зрения гражданского оборота, так и с позиций налогового законодательства, поскольку стороны договора должны будут повторно уплатить налоги, связанные с реализацией товара.

Отмеченные преимущества агентского договора и договора товарного кредита позволили им прочно укрепиться в хозяйственной практике. В связи с этим с целью установления единообразия правоприменительной практики представляется целесообразным включение данных правовых конструкций и в нормы ГК Республики Беларусь путем внесения дополнений [2-А; 14-А; 25-А; 33-А; 39-А].

К сожалению, п. 2 ст. 391 ГК не содержит указания на предоставление сторонам возможности заключать договоры, не предусмотренные законодательством, но не противоречащие ему (так называемые непоименованные договоры). Представляется, что данное законодательное решение не соответствует требованиям принципа свободы договора. При этом право на заключение договоров, не противоречащих законодательству, которое включает и право самостоятельно создавать новые модели договоров, логично вытекает из текста п. 1 ст. 7 ГК Республики Беларусь. Для сравнения отметим, что ст. 421 ГК РФ предусматривает, что стороны могут заключить договор, как предусмотренный законом, так и такой, который в законах вообще не упоминается, однако будет наиболее соответствовать существу возникших между сторонами правоотношений и оптимально их регулировать [89]. Согласно ст. 6 ГК Украины стороны имеют право заключить договор, который не предусмотрен актами гражданского законодательства, но соответствует основным началам гражданского законодательства [90].

Право сторон заключать договоры любого содержания и включать в них любые условия, не противоречащие законодательству, составляет сущность принципа свободы договора, его положительное содержание. Оно проистекает из самого назначения договора служить формой определенных частных отношений для удовлетворения частных интересов. Е.А. Суханов в числе основных тенденций развития обязательственного права называл, в частности, господствующее место договорного права, появление комплексных (смешанных) и нетипичных договорных взаимосвязей, интернационализацию и унификацию договорного права [102, с. 7]. Принимая во внимание указанные процессы, представляется обоснованным п. 2 ст. 391 ГК Республики Беларусь изложить в новой редакции с учетом требований принципа свободы договора [14-А; 29-А; 33-А; 39-А].

Свобода договора означает, что условия договора определяются по усмотрению сторон в порядке и пределах, предусмотренных законодательством. Действие принципа свободы договора предполагает, что большинство правовых норм, регулирующих отношения в договорной сфере, имеют диспозитивный характер. Однако законодатель не может отказаться от использования императивных норм, поскольку в императивности заключена социальная необходимость принуждения субъекта к определенному поведению. Задача законодателя состоит в том, чтобы найти такой вариант сочетания императивных и диспозитивных норм, который обеспечивал бы наибольшую эффективность правового регулирования и являлся приемлемым как с позиций интересов общества, так и с позиций автономии воли отдельного субъекта. Кроме того, в правовых актах административного (налогового, финансового, таможенного) и других отраслей права подавляющее большинство составляют именно императивные нормы. При определении условий будущего договора стороны обязаны учитывать их требования.

Так, в соответствии с Указом Президента Республики Беларусь от 6 июля 2005 г. № 314 «О некоторых мерах по защите прав граждан, выполняющих работу по гражданско-правовым и трудовым договорам» в целях обеспечения своевременного расчета с гражданами за выполненную работу, оказанную услугу и созданный объект интеллектуальной собственности по гражданско-правовым договорам и защиты их отдельных социально-трудовых прав, юридические лица и индивидуальные предприниматели, предоставляющие работу гражданам по гражданско-правовым договорам, предметом которых является выполнение работ, оказание услуг и создание объектов интеллектуальной собственности, обязаны заключать с ними указанные договоры в письменной форме и определять в этих договорах кроме условий, установленных законодательством, и другие существенные условия. В качестве таких условий названы: порядок расчета сторон по гражданско-правовым договорам, включая суммы, подлежащие выплате; обязательство заказчика - юридического лица или индивидуального предпринимателя, предоставляющего работу гражданам по гражданско-правовым договорам, по уплате за них в установленном порядке обязательных страховых взносов на государственное социальное страхование в Фонд социальной защиты населения Министерства труда и социальной защиты; обязательства сторон по обеспечению безопасных условий работы исходя из обязанностей сторон гражданско-правового договора и ответственность за их невыполнение; основания досрочного расторжения гражданско-правового договора; ответственность за неисполнение заказчиком обязательств по оплате выполненной работы, оказанной услуги либо созданного объекта интеллектуальной собственности в виде неустойки в размере не менее 0,15 % невыплаченной суммы за каждый день просрочки (п. 1.1) [260]. Некоторые из вышеупомянутых существенных условий уже определены в законодательстве императивно и механическое воспроизведение их в тексте договора не представляется целесообразным. Так, обязательства по уплате обязательных страховых взносов на государственное социальное страхование; по обеспечению безопасных условий работы и ответственность за их невыполнение; основания досрочного расторжения гражданско-правового договора предусмотрены законодательством.

Следует отметить, что рассмотренные выше элементы принципа свободы договора в основном проявляются на преддоговорной стадии и стадии заключения договора. Однако в содержание принципа свободы договора следует включать также право сторон распоряжаться судьбой договора, то есть право его изменить или расторгнуть, а также избрать любой из установленных законом способов его прекращения. Данное право, на наш взгляд, было в определенной мере ограничено принятием Указа Президента Республики Беларусь от 15 августа 2005 г. № 373 «О некоторых вопросах заключения договоров и исполнения обязательств на территории Республики Беларусь». В соответствии этим Указом на территории Республики Беларусь с 1 августа 2005 г. по 31 декабря 2008 г. при осуществлении предпринимательской деятельности организации и индивидуальные предприниматели, если иное не установлено Президентом Республики Беларусь, не имеют права заключать договоры мены, а также прекращать обязательства по возмездным договорам новацией, предоставлением взамен исполнения отступного без поступления в установленном порядке денежных средств организации, индивидуальному предпринимателю; прекращать обязательства без поступления в установленном порядке денежных средств организации, индивидуальному предпринимателю с превышением предельных нормативов прекращения обязательств, ежегодно утверждаемых Советом Министров Республики Беларусь по согласованию с Президентом Республики Беларусь (п. 1.1) [256].

Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14, 15, 16